Перкалевый ангел. Предтечи этажерок

— Вы могли бы помочь не только словом, Александр Михайлович. — потупившись, пробормотал Алексей, собираясь порушить еще пару секунд назад гуляющую в голове Романова мысль о ратующих за отечество авиаторах, поскольку пришла, наконец, пора клянчить деньги. — Если уж у вас имеется бюджет на разработку новых аэропланов для русской армии, не могли бы мы рассчитывать получить один из этих заказов?

— Только один? — усмехнулся великий князь. Впрочем, сделал он это опять же радушно, не выказывая и тени недовольства. — Вы же сами расписали нам с Александром Матвеевичем, сколь многих моделей потребует создаваемый с нуля воздушный флот!

— Если выделите больше, чем на один проект — мы не обидимся. — принялся строить из себя совсем уж стушевавшуюся гимназистку, случайно забредшую в мужской туалет Алексей — Со своей стороны можем гарантировать создание и постройку нового аэроплана к лету будущего года. Также вскоре мы будем готовы организовать авиационную школу, чтобы России не приходилось посылать господ офицеров на обучение во Францию. Причем, одновременно с обучением, учащиеся смогут проникнуться процессом создания машины и лучше понять те или иные принципы управления аэропланом. Вот только для ее организации понадобится ровное поле приличных размеров, примыкающее непосредственно к нашему будущему заводу.

— И каковы, по вашему мнению, должны быть размеры летного поля? — проявил профессиональны интерес Кованько, выгадывая время хозяину кабинета на подумать.

— Никак не менее трех верст в длину и трехсот саженей в ширину. — тут же последовал обескураживающий ответ.

— Ого! И к чему же такие размеры? Даже поле в Воздухоплавательной школе будет меньше озвученных вами размеров! А ведь мы и баллонеты и дирижабли с него запускаем! — весьма некультурно вытаращился на собеседника генерал-майор.

— Так ведь прогресс не будет стоять на месте. — развел в ответ руками Алексей — Вспомните, как выглядели первые автомобили! И как они выглядят сейчас! А ведь не прошло и пятнадцати лет! А что будет еще через десять? А через двадцать? Вот и в авиации, несомненно, пойдет развитие. Это сейчас первым легким аэропланам для взлета и посадки вполне достаточно сотни саженей. А что будет, когда аэропланы начнут полностью делать из металлов?

— Хм, вы допускаете такое возможным? — откинувшись на спинку своего кресла и скрестив пальцы на животе поинтересовался великий князь.

— Более чем, Александр Михайлович. И не просто возможным, а реальным уже сейчас. Будучи во Франции мы узнали о создании особого сплава алюминия, который по прочности лишь немногим уступает стали, но при этом сохраняет вес чистого алюминия. Его сейчас производят только в Германии и называют дюралюминий.

— И как, по вашему мнению, повлияет применение данного материала на развитие авиации?

— Я бы сказал — революционно, Александр Михайлович. Ведь сейчас в качестве обшивки, к примеру, все вынуждены применять перкаль, шпон или тонкую фанеру. Данные материалы легки и удовлетворительно выполняют возложенную на них функцию. Но дюралюминий, начни мы применять его, вдобавок к тем же свойствам будет придавать куда большую жесткость и прочность всей конструкции аэроплана. И долговечность! В результате, несущими станут не только скелет аэроплана, который тоже можно будет набирать из дюралюминиевых труб вместо деревянных реек, но и его обшивка. А это сродни переходу от деревянных фрегатов к стальным крейсерам.

— Весьма познавательно. Признаться, я о подобном материале ничего не слышал. Вам удалось его приобрести? — мысленно соглашаясь, что подобное вполне возможно — те же корабли в России начали строить из железа или стали чуть более полувека назад и почему бы летающим машинам не повторить подобный путь.

— К сожалению, нет. Заказать его можно только на одном заводе в Германии и добраться до него мы еще не успели. К тому же, данный материал весьма и весьма недешев, впрочем, как и чистый алюминий. Да и работать с алюминием в России вряд ли умеет хоть один мастеровой. Так что ближайшие лет десять все аэропланы все еще будут строиться из древесины и ткани. А вот потом придет эпоха дюралюминия и ему подобных материалов. Естественно, и двигатели к тому времени будут куда мощнее. Говоря по правде, мы были бы не против попытаться поработать с дюралюминием, но при цене в рубль — полтора за один килограмм пока еще не готовы к подобным тратам. Нам ведь только на всевозможные опыты потребуется не одна тонна этого материала, как в брусках, так и в листах с трубками. А мы, извините, даже из привычной древесины в настоящее время способны производить не более одного аэроплана в месяц. Вот отстроимся, разовьемся, обучим мастеровых, сами наработаем опыт, тогда и можно будет замахиваться на внедрение подобных новых веяний.

— То, что у вас имеются столь грандиозные планы, меня неизменно радует. — вновь выказал свое удовлетворении от услышанного хозяин кабинета, — Но как же вы можете предлагать услуги по обучению пилотов, коли, будучи занятыми производством аэропланов, вряд ли сможете отыскать на сие свободное время?

— Как вы верно заметили несколькими минутами ранее, Александр Михайлович, нас трое. И управлять аэропланом в одинаковой мере способны мы все. — принялся защищать как следует обмозгованную всеми тремя идею Алексей. Все же помимо очередной порции денежных средств, которые имели все шансы утечь именно в их карман, не следовало забывать о знакомствах среди будущих летчиков и возможности проталкивать в армию аэропланы именно своего производства — как моделей, опыт управления которыми приобретался бы пилотами под их чутким руководством. Ведь мало было научить человека держать аэроплан в воздухе, обучение чему и производилось в Европе. Будущего военного летчика требовалось обучать воевать на аэроплане. А кроме их веселой троицы никто в мире не располагал необходимым опытом или хотя бы теоретическими знаниями. — Сейчас, когда мы смогли заработать средства на расширение производства, мы наймем себе мастеровых, и потому, как минимум, один из нас постоянно будет свободен для проведения обучения пилотов. А доказать свое мастерство в управлении аэропланами мы готовы на ближайшем авиационной выставке, что планируется в России.

— Ближайшая воздухоплавательная выставка пройдет в Киеве, в ноябре сего года. — сверившись со своими записями, произнес великий князь, — Сможете ли вы принять в ней участие?

— Несомненно. — тут же последовал четкий ответ, который попросту не мог быть иным.

— Что же, в таком случае по результатам вашего выступления на данном мероприятии и будет принято решение о выделении средств на постройку аэроплана и возможности отправки к вам господ офицеров для прохождения обучения. А теперь давайте вернемся к основной теме нашей беседы. Вы, кажется, что-то говорили про специальные аэропланы для флота?

— Да, Александр Михайлович, для флота по нашему разумению потребны следующие типы аэропланов. Первый — это летающая лодка, или аэроплан-амфибия, называйте, как вам угодно. По сути, представляет собой лодку с крыльями и хвостом. Область применения — только разведка и перевозка одного-двух пассажиров. На большее мощности существующих двигателей не хватит. А если делать что-либо крупнее, с несколькими двигателями, то он не сможет базироваться на обычном корабле. Этот же будет вполне возможно установить на корму броненосца или крейсера и тогда эскадре не придется брать с собой авиаматки. Правда, в случае эскадренного боя уничтожение данного аэроплана почти гарантированно. Но с другой стороны — та же авиаматка в эскадренном бою сама станет легкой добычей эсминцев и крейсеров.

— Значит, по-вашему выходит, что авиаматки совсем не нужны? — слегка прищурил глаза великий князь.

— Нужны! Еще как нужны! Только несколько в ином виде. — тут же поспешил уверить собеседника в своей белизне и пушистости по отношению к флоту Алексей.

— И что же вы предлагаете? В прошлый раз мы с вами так и не смогли прийти к какому-либо выводу.

— Никто из нас ни в коей мере не считает себя специалистом в судостроении, но после рассказа Михаила о спасении им французского пилота с загоревшегося аэроплана к нам в голову пришла идея о плавучем летном поле. Представьте себе судно с идеально ровной палубой, над которой не торчит ни труб, ни рубки, ни мачт. При условии, что оно будет длиной около 100 метров, с него смогут взлетать наземные аэропланы. Причем, для этого судно не придется останавливать для их запуска! Наоборот, чем быстрее судно будет идти в момент взлета аэроплана, тем создаст большую подъемную силу за счет встречного потока ветра!

— А если при этом развернуть судно точно против ветра, то подъемная сила станет еще больше. — задумчиво пробормотал Кованько.

— А ведь верно! — хлопнул себя по лбу Алексей, отыгрывая роль начитанного, смекалистого, но не имеющего достойного образования мастерового — А мы о таком даже и не подумали! Вот что значит гражданские. — как бы извиняясь, промямлил он.

— Да если бы у меня десятая часть офицеров были столь же гражданскими как вы, я бы пребывал на седьмом небе от счастья. — тихонько пробурчал себе под нос Кованько, чтобы не расслышали остальные, поскольку совершенно невместно было перед гражданскими преуменьшать достоинство русских офицеров.

— Идея чрезвычайно занимательная. — вновь сделал себе несколько записей князь и жестом предложил Алексею продолжать.

— Вторым типом аэроплана нам видится воздушный миноносец. Это тот же тяжелый бомбардировщик, только вместо бомб несущий одну самоходную мину. Конечно, придется провести немалое количество опытов и пробных сбросов для выработки техники применения, а также доработать мину, дабы она не подрывалась при приводнении и не отклонялась от курса. Он же может производить бомбардировки вражеских кораблей сверхтяжелыми бронебойными бомбами, когда те стоят на якоре.

— Летающий миноносец! — пораженно покачал головой великий князь. — И какую скорость, по вашему мнению, он сможет развивать?

— Поскольку никаких расчетов еще не проводилось, я не возьмусь что-либо утверждать, но полагаю, что на сто верст в час можно будет рассчитывать. — едва заметно поджал плечами Алексей.

— В сколь же удивительные времена мы живем, господа! — покачал головой Александр Михайлович. — А что еще вы могли бы предложить?...

В отличие от общения с великим князем, встреча с Николаем II прошла не столь конструктивно, хотя по-царски пышно и помпезно. Всех троих "похлопали по плечу", облагодетельствовали совместной фотосессией, дозволили развлечь себя историей чудесного спасения Луи Блерио и на сладкое выдали в качестве презента десять тысяч рублей из личных средств императора, да по именным золотым часам, инкрустированным драгоценными камнями. И если Алексей, Егор и Михаил после данного визита чувствовали одну лишь усталость, как физическую, так и моральную, то сопровождавшие их Федюнин с Меморским, обделенные монаршими подарками, но никак не вниманием, натурально пребывали на седьмом небе от счастья.

Зато куда большее удовольствие пилоты получили от общения с Николаем Егоровичем Жуковским и его учениками — Борисом Юрьевым, Андреем Туполевым и Борисом Стечкиным, примчавшимся в столицу из Москвы специально для встречи с первыми русскими авиаторами. Этот воистину великий человек, узнав, что лавры первенства взяли простые русские мужики, не имевшие инженерного образования, был поражен до глубины души. А когда те поведали, что в процессе создания своего аэроплана они проштудировали все его труды в области аэродинамики и применяли выведенные им формулы при расчетах планера, президент Московского математического общества, никого не стесняясь, прослезился. Разговор у них состоялся более чем долгий, причем, время от времени, профессор забывался и переходил на столь математический язык, что даже его ученики начинали терять нить рассуждений. Но когда он вновь переходил на человеческий язык, беседа вспыхивала с новой силой. В конечном итоге, к обоюдному согласию договорились о тесном сотрудничестве в деле развития аэронавтики. Жуковский обещал расшибиться в лепешку, но выбить финансирование на постройку аэродинамической трубы в Императорском Московском техническом училище, будущей "Бауманке", где он ныне преподавал. Его ученики горели желанием помочь при создании нового планера. А Егор, Михаил и Алексей потирали от удовольствия руки, ведь им не пришлось искать людей для будущего конструкторского бюро, без которого о создании чего-либо крупнее У-2 нечего было и мечтать. Все необходимые специалисты сами вышли на них и буквально навязали свои услуги. Один только Туполев чего стоил! Правда, сперва ему требовалось доучиться и набраться необходимого опыта.

Но не только более чем полезные связи и знакомства стали результатами данной встречи. Жуковский уговорил новых знакомых провести показательные полеты в Москве, обещая собрать чуть ли не все население старой столицы на это мероприятие. И даже намек на некоторую материальную потребность для создания очередного аэроплана он воспринял вполне нормально. В результате, после проведения показательных полетов в Санкт-Петербурге, за которые удалось получить еще пятнадцать тысяч рублей составивших их долю с продажи билетов, друзья на четыре дня застряли в Москве, заработав еще двадцать пять тысяч — немыслимые деньги даже по меркам ведущих звезд эстрады. Причем, как и обещал профессор, народу посмотреть на чудо современной техники собралось видимо-невидимо. Все платные места были раскуплены за два дня, но и за границами Центрального Московского Ипподрома с которого и производились полеты за неимением другого ровного поля требуемых размеров, яблоку некуда было упасть.

Двухдневные же выступления в Киеве также произвели натуральный фурор на всех собравшихся. В том числе на тех немногих, кто специально приехал из столицы вновь посмотреть на прогремевший на всю Европу русский У-1. Ведь одно дело — это слышать, что он весьма неплох, а другое дело — видеть своими глазами, особенно, если до этого была возможность оценить машины наиболее именитым мировых авиаторов. Будучи единственным летающим аэропланом на выставке, он легко затмил, как воздушные шары, так и баллонеты. А вот Алексея с Михаилом куда больше заинтересовал самый настоящий вертолет, представленный их хорошим знакомым — Сикорским, Игорем Ивановичем. Выглядело детище молодого человека, как несуразный предок вертолетов конструкции Камова, за счет сосной схемы винтов и пока не могло поднимать в воздух ничего кроме собственного веса. Но даже такой успех на заре рождения моторной авиации показался обоим немыслимым, особенно если они помнили, что первые действительно серийные вертолеты начали производить только в самом конце Второй Мировой Войны. И коли было принято решение всецело развивать авиацию России, Алексей убедил Игоря, что, не смотря на неудачу, каковой считал свое творение сам конструктор, тому ни в коем случае не следует оставлять направление геликоптеров. Что, впрочем, не должно было мешать молодому дарованию заниматься конструированием аэропланов.