Мами была рада, что техники МСЁ изучили все такие устройства, убедившись, что они верны только своим владельцами, а не, к примеру, правительству.
«Напиши статью для производственного комитета “Акеми”, хорошо? — подумала Мами. — Упомяни, что я тайно посмотрела, мне понравилось, и так далее; это в публичной части. Еще скажи, что мне жаль, но я не смогу появиться на публичных мероприятиях, но они могут использовать статью, как пожелают».
«Готово», — подумала Махина.
По правде говоря, Мами не нужно было все настолько продумывать, словами. Она легко могла позволить Махине прочитать ее сознание и обо всем позаботиться, как они поступали в бою. Но ей нравилось разговаривать. Так это было больше похоже на общение с личным помощником.
Мами ненадолго задумалась.
«Еще напиши личные сообщения тем людям, с которыми я только что была, и извинись, что ввела их в заблуждение».
«Я об этом позабочусь», — подумала Махина.
Через мгновение она продолжила:
«Твои телохранители ожидают в звездном порту, — подумала она. — И Франсуа-сан, как ты просила».
«Прекрасно, — подумала Мами. — На этом все».
Устройство снова затихло, и из сознания Мами исчезло ощущение его присутствия. Оно вернулось к обычной своей деятельности — бесконечной сортировке сообщений, планированию расписаний, написанию ответов на сообщения, которые не требовали непосредственного внимания Мами, и тому подобное. Ни один современный генерал не мог действовать без своего ИИ. Единственная разница была в том, что в сообщениях, которые Мами не одобряла напрямую, была внизу маленькая метка, указывающая, что оно машинное. Никто даже больше на это не обижался.
— Ладно, пора разобраться с оставшимися сообщениями, — сказала себе Мами.
Работа никогда не заканчивалась.
Глава 5. Семья
Начав с настороженной благодарности и пройдя через некое смутное недоумение, общественное мнение касательно волшебниц в настоящее мнение установилось на патриотической лести, и это состояние непрерывно подкрепляется усилиями правительственных СМИ. При всех их недостатках, волшебниц в целом считают героями и спасителями человечества.
Родительское мнение о волшебницах проследовало по совсем иному пути. В то время как родители девушек-подростков искренне восхищаются и приветствуют усилия волшебниц в поле, в частном порядке они ясно сходятся во мнении: не моя девочка. С обычными исключениями, родители по всему миру тихо намекают, подразумевают или прямо говорят своим дочерям никогда не заключать контракт. Неуклюжее постановление правительства, нацеленное на запрет этой практики, только усилило подозрительность родителей. Становление дочери волшебницей рассматривается так же, как когда-то вступление в армию.
Но и в лучшие времена непросто было заставить дочь-подростка следовать установленным запретам. Что делать, если они возьмут и все равно заключат контракт?
Для этого специального выпуска мы провели подробные интервью с родителями, видными психологами, военными чиновниками и даже самими волшебницами. Наши сотрудники собрали лучшие советы, что им удалось найти в информационных статьях, нацеленных на плавный переход, начиная с осознания, что это не конец света.
— Родительское сплетение онлайн, «Специальный выпуск: Так ваша дочь заключила контракт. Что дальше?», вступление, выдержка.
Первой выйдя из машины, Рёко удивилась вспышке за спиной. Ярко-алый отблеск на фоне глубокой ночи, отбросивший на дверной проем перед ней жутковатую багряную бледность, вынудил ее удивленно обернуться.
Она увидела Кёко, превратившуюся и облаченную в красное, держащую на вытянутой руке копье и разглядывающую его.
Наконец, Кёко раздраженно хмыкнула и убрала копье. Его никак не получилось бы с достоинством пронести внутрь.
— Мне тоже превратиться? — спросила Рёко.
— Нет, — хлопнула ее по плечу Кёко, проходя мимо. — Мы же не хотим сразу перегрузить их. Я изменилась только потому, что так будет проще объяснить. Ты же знаешь, как это происходит.
«А, верно», — подумала Рёко, следуя за Кёко внутрь здания.
Визит обрел собственную легендарную ауру, популяризованную слухами, интернет-статьями и популярными СМИ. Он был кошмаром менее патриотичных родителей, и он всегда был одинаков. Ваша дочь появлялась в дверях в компании волшебницы в полном облачении и со своим оружием. Хорошо известно было, что военные и МСЁ предпочитали, чтобы он всегда был одинаков. Быстрее можно было дать понять.
На лифте они поднимались молча, Рёко почувствовала внезапное глубокое нежелание идти дальше.
Когда они достигли сорок второго этажа, двери раздвинулись, и Кёко подтолкнула ее выйти первой.
Рёко подошла к дверям квартиры своей семьи, ее шаги замедлились. Конечно, это бы ничуть не помогло — она уже попросила дверь открыться при их прибытии, что было верным сигналом ее семье о ее возвращении. Тем не менее, она ничего не могла поделать, только…
— А! — вскрикнула она, когда Кёко снова ее подтолкнула, заставив споткнуться о порог своей двери.
Положив руку на косяк, она заглянула внутрь, где семья ожидала ее со смесью беспокойства и упрека. Ее мать как раз вставала с дивана, где сидел ее отец, тогда как дедушка был за кухонным столом. Они все явно ждали. Было 1:30 ночи, что значило, что обычно их не было бы дома.
— И чем же ты занималась, юная леди? — подобралась к ней ее мать. — Ты знаешь, что тебе запрещено задерживаться настолько допоздна.
— Я уверен, у нее была на то причина, — тоже поднялся ее дедушка. — Раз она сказала, что это важно, то это важно.
— Ну, ты, по крайней мере, могла бы объяснить получше, — схватила мать Рёко за плечи и оглядела ее с головы до ног. — Ты хоть знаешь, как мы волновались? И отслеживание местоположения было отключено, так что мы даже не знали, где ты.
— Ну, насчет этого… — начала Рёко, стараясь не смотреть в глаза.
— Полагаю, я могу это объяснить, мэм, — шагнула в дверь Кёко, неловко пронося через дверной проем свое копье. По каким-то причинам она снова призвала его, несмотря на очевидную его опасность в закрытом помещении. Рёко отодвинулась в сторону, отчасти чтобы уйти от копья.
— О чем вы… — начала ее мать, глядя на новоприбывшую.
Слова так и не прозвучали.
Все трое теперь стояли, глядя на Кёко, и не требовался мыслечтец, чтобы знать, что все они вызвали свои подпрограммы распознавания лиц, чтобы подтвердить то, что они видели.
— Сакура Кёко, к вашим услугам, — с серьезным лицом формально поклонилась Кёко.
Она оглядела комнату.
— Полагаю, нам нужно многое обсудить, — сказала она.
Ее встретило продолжающееся молчание.
Первой отреагировала мать Рёко, с почему-то написанным на лице поражением опершись на полустенок у двери.
— Нет, после всего, что мы… — начала она, маниакально стреляя взглядом по сторонам.
Она шагнула назад, глядя на свою дочь, как будто бы та была чуждым зверем.
— Скажи мне, что это не так, — сказал ее отец, подойдя и заметно стиснув зубы, подавляя более сильную реакцию. — Скажи, что это не то, что выглядит.
Он схватил Рёко за плечи.
— Ты знаешь наше мнение о системе контрактов, — пристально глядя, сказал он. — Мы предупреждали тебя, множество раз, что это такое. И даже зная все это, ты заключила контракт?
Рёко избегала его взгляда.
— Это жизнь страданий, Рёко, — сказала ее мать, и Рёко почувствовала, как ни странно, что женщина не смотрит на нее.
— Это не так, Курои-сан, — вмешалась Кёко, убрав уже свое копье, когда оно послужило своей цели. — Бой может быть проверкой, но большинство волшебниц живут вполне счастливо.
— Рёко, как ты могла? — отчаянно спросила ее мать, умоляюще потянувшись в ее сторону. — После всего, что я говорила…
— Уверяю вас, — снова вмешалась Кёко, внимательно наблюдая за женщиной. — У нее прекрасные наставницы. Она, скорее всего, достаточно легко поднимется в звании, что улучшит как выживаемость, так и комфорт жизни.
Ее заявление не совсем попало в цель, но сомнительно было, что сможет что-то иное.
Мать Рёко с шокированным лицом смотрела на свои руки. Выглядела она почти застывшей.
— Мама? — осторожно спросила Рёко, но женщина не ответила.
— Я присяду? — спросила Кёко, взмахнув в сторону обеденного стола, пытаясь прервать поток событий.
Никто ничего не сказал, так что она подошла и села на ближайшее свободное место, вытащив пакетик конфет и положив его на стол, убедившись, что он заманчиво открыт.
— Я посчитала, что будет вежливо принести угощение, — сказала она.
Через мгновение дедушка вернулся за стол, поставив на него локти и опустив голову на сложенные руки, разглядывая Кёко.
— Пожалуйста, мама, — взмолилась Рёко, протянув руку и встряхнув мать за плечо. — У нас гостья.
— Она в своем праве, Рёко, — резко сказал ее отец, испепеляюще взглянув на нее. — Ты солгала нам. Ты не знаешь, насколько это для нее важно. Хотя бы дай ей время.
Поморщившись, Рёко осторожно обошла своих родителей, направившись к столу. В ответ на ее приказ один из столиков рядом с диваном перестроился в пятый стул, крошечные электронные модули закружили друг вокруг друга и воссоединились в новом положении. Она бесцеремонно схватила его, придвинула к столу и села.
— Скажи мне, что это хотя бы никак не связано с моим уходом, — сказал ее дедушка, глядя на нее краем глаза. — Если ты была по-настоящему обеспокоена этим, нужно было только попросить…
Рёко резко покачала головой.
— Нет, деда, — сказала она. — Это никак с тобой не связано.
Кёко странно взглянула на мужчину.
Старик закрыл глаза, казалось, набираясь самообладания.
— Рад с вами познакомиться, Сакура-сан, — обратился он к Кёко. — И, боюсь, мы были довольно грубы со столь известной гостьей, но я надеялся, что если я когда-нибудь встречусь с кем-нибудь вроде вас, это произойдет в более приятных обстоятельствах.
— Этот разговор не обязан быть в негативном ключе, — профессиональным тоном заверила Кёко. — Считайте это новым началом. У волшебниц есть масса возможностей. Конечно, я сама тому доказательство.
Рёко не удержалась от мысли, что Кёко как будто зачитывает рекламную брошюру. Ее речевые манеры потеряли обычную ее небрежность. Что-то в ней было не так.
Наконец, подошел отец Рёко, печально покачивая головой.
— Не знаю, что и сказать, Рёко, — сказал ее отец, серьезно глядя на нее. — Чего бы ты ни пожелала, оно не может того стоить. Мы тебе говорили. Твоя жизнь гораздо ценнее этого. Будь это для тебя так важно, мы смогли бы помочь тебе этого добиться.
— Что это, Рёко? — спросила ее мать, не сводя с нее пронзительного взгляда. — Чего ты пожелала? Что может стоить столь ужасной жизни? Скажи мне, что это хотя бы не что-то тривиальное.
У Рёко свело все внутри. Больно было находиться здесь.
— Я… — начала она.
— Ее желание это ее личное дело, — негромко, но твердо перебила Кёко. — Не вам судить. Она не обязана вам говорить.
— Я не могла быть здесь счастлива, — глядя в стол, сказала Рёко. — Я не жду, что вы поймете, но я не думаю, что эта жизнь для меня. Я чувствовала себя здесь бесполезной.
— В своем возрасте? — с беспокояще оценивающим взглядом на нее сказал дедушка. — Пусть я покажусь лицемерным, но тебе стоило хотя бы дать шанс.
— Мы это обсуждали! — вдруг громко заявила ее мать, игнорируя, что она признается в незаконной деятельности. — Ты согласилась, что никогда так не поступишь!
— Ты бы что-нибудь нашла, Рёко, — сказал отец. — Мы знали, что тебе не очень хорошо в школе, но ты бы что-нибудь нашла. Все находят.
— Как и она, — ровно указала Кёко. — Нет смысла обсуждать ее выбор. Она его сделала. Она будет в хороших руках.
— Я не понимаю, — покачал головой отец Рёко. — Это ужасное решение, стать такой девушкой. Очень незрело с твоей стороны.
Если бы Рёко не смотрела в сторону Кёко, она бы пропустила, как дернулся ее правый глаз, пусть даже слегка, а лицо заметно закаменело.
— В чьих руках? — спросила ее мать. — Той же самой армии, что обращается с девушками лишь как с оружием?
— Армии, что сохраняет нас всех в живых, — стылым от холодного гнева голосом сказала Кёко. — Не надо ее так унижать. Я обязана сообщить, что это наказуемо.
Рёко распахнутыми глазами уставилась на Кёко.
— Кёко, пожалуйста! — взмолилась она.
Кёко взглянула на нее и глубоко вдохнула.
— Прошу прощения, — извинилась она, слегка склонив голову. — Вероятно, вы все знаете мою историю. Я до сих пор не слишком хорошо воспринимаю напоминания о ней.
— Все в порядке, — принял извинение дедушка Рёко.
«Нужно было прислать кого-нибудь еще, — подумала Кёко для Рёко. — Может быть, не лучшая была идея, приходить сюда. Я и забыла, как ненавижу встречаться с родителями».
«Все хорошо», — подумала Рёко.
— Той же самой армии, к которой вы решили присоединиться, — прокомментировала Кёко, повернувшись к дедушке Рёко. — С вашей стороны кажется странным такое неодобрение.
— Мне двести двадцать четыре, — сказал старик. — Я вполне могу принимать свои решения. Она слишком молода.
— Согласна, — сказала Кёко. — Но тут уже нет никакого выбора. К тому же, девушки моего поколения заключали контракты и в гораздо менее благоприятных обстоятельствах.
В голове Рёко что-то щелкнуло, и она поняла, что с Кёко было не так.
Она говорила по-старому.
До этого она говорила с акцентом и словарным запасом хулиганки, что в нынешнее время можно было увидеть только в кино. Она дремала на плече у Рёко, острила и, в целом, вела себя совсем не так, как можно было бы ожидать от девушки почти вдвое старше ее дедушки. Теперь она сидела с выпрямленной спиной, говоря формально, создавая впечатление, что она ровня дедушке Рёко. В тоне ее голоса крылась сталь, как будто напоминая слушающим, что ей больше четырех столетий, и, если пожелает, она может порвать их на куски.
Казалось противоречиво и нервирующе, и ситуация выходила из-под контроля.
— Пожалуйста, мама, папа, — взмолилась она, встречаясь с ними взглядом. — Все закончилось. Это был мой выбор. Я хочу, чтобы вы меня поддержали. Пожалуйста? Не надо так.
Повисла тишина.
— Она права, — сказала Кёко, когда никто сразу не ответил. — Пожалуйста, давайте пока что все это отложим.
Рёко опустила голову, но Кёко глядела на троих взрослых, наблюдая, как на их лицах появляется понимание, что у них и правда нет больше никакого выбора. Любые возражения или обсуждения армии или этики вербовки едва ставших подростками девушек были теперь бессмысленны. Пустые слова, значащие столько же, сколько фоновый шум.
Ее отец глубоко, размеренно вздохнул.
— Ладно, Рёко, — сказал ее отец, взяв ее за руку и взглянув ей в глаза. — Как ты сказала, что сделано то сделано. Ты теперь взрослая. Надеюсь, ты готова.
