Мое советское детство

В моем детстве новая игрушка — это было целое событие. Забавно сейчас вспоминать, как весь двор сбегался посмотреть на новинку. И тот, кто ее принес, целый день чувствовал себя королем мира.

Моя мечта была — вот такая подводная лодка, на батарейках. И однажды я ее все-таки получил. Это было в пионерском лагере, во второй заход. Я купил лодку в первые дни в лагере (да все купили), и берег до дома, чтобы запускать там и наиграться всласть. В общем... мечтать о ней было лучше.

Лодка не оправдала моих ожиданий. Она с трудом погружалась, а затем выскакивала на поверхность как поплавок. Для центровки пришлось прилепить к ней кусочки пластилина. Никаких балластных цистерн, о которых я читал в военных книгах, в игрушке не оказалось. Впрочем, мечте иногда лучше оставаться мечтой.

А кто-то рассказывал, что лично знает мальчишку, у которого была подводная лодка — атомная! И вот там было все, как на настоящей: и погружение на заданную глубину с помощью балластных цистерн, и скорость, и стрельба игрушечными торпедами, и даже перископ поднимался... А кто-то рассказывал, слегка завравшись, что внутри у игрушки стоит настоящий крошечный ядерный реактор — вместо батареек. И управляется она по радио, без проводов.

Конечно, я подозревал, что это выдумка... Но все равно слушал, раскрыв рот. Необыкновенно здорово было представлять такую лодку...

В моем воображении внутри маленькой лодки моргал красный свет, взревывала сирена. Всем постам! Срочное погружение! Крошечные механические человечки бежали на свои места в отсеках. Капитан командовал "Заполнить среднюю!". Через шпигаты начинала поступать вода. Лодка медленно и плавно погружалась в глубину пруда, среди удивленных лягушек и рыб...

А вообще, это был целый жанр в советском детстве — легенды о невероятных игрушках, в которые точно играл какой-то знакомый мальчишка. "Да зуб даю!"

Потому что самые лучшие игрушки создает наше воображение. Мне так кажется.

71. Мой "зенит" в тумане светит

Прыгнуть выше головы — главная задача фотографа любого возраста. 1950, фото: René Maltête

Я много лет увлекаюсь фотографией, еще со школьных времен.

Тогда у меня был "Зенит" с единственным объективом "гелиос-44". Я прошел с ним огонь и воду. Я снимал в школе, на субботниках, на даче, в лесу, в поездке по стране на машине, в болотах по клюкву, он улетал у меня на землю, в глубокий снег, падал вместе со мной на лыжах, замерзал на сорокаградусном морозе и томился на жаре. Он был перемотан синей изолентой, как раненый товарищ, который всегда подставит плечо.

Я наизусть знал выдержку и диафрагму, пленки 32 и 64, проявитель и фиксаж, вслепую заправлял пластиковый бачок и засекал время, сушил пленки на прищепках, а потом печатал фотографии в ванной, при красном свете фонаря, отсчитывал про себя секунды, а ровное электрическое гудение фотоувеличителя "Ленинград 6у" казалось мне музыкой сфер.

Я заполнял мокрыми снимками все бельевые веревки в доме, отпечатки висели, искривленные и покоробленные, словно белые листья, которые вот-вот опадут. И иногда действительно падали.

Мама ругалась, потому что эти груды высохших снимков некуда было девать, и они валялись по всей квартире. Когда у меня появился электроглянцеватель, запах горячей фотобумаги на несколько дней вытеснил из квартиры все другие запахи.

Временами я забрасывал "зенит" на несколько месяцев, но снова к нему возвращался, как к старому другу.

Даже когда в начале 90х я увлекся боевыми единоборствами, то притащил фотоаппарат на тренировку в малый зал школы. Кроме нас с Яриком было еще один или двое его друзей, что пришли заниматься. Я их не помню, но зато помню, как мы все позировали в позах "типа брюс ли", "а вот мои нунчаки, зацени", а потом один из друзей снял, как я бью свой коронный маваши — выше своей головы, Ярику в челюсть, а Ярик красиво и четко блокирует. В этом фото все прекрасно, поза, энергия и физическая форма Ярика, моя растяжка и техника (мы стояли так довольно долго, для пленки 64 так выдержка несколько секунд). В общем, все великолепно, кроме моих растянутых советских трико и пленки плохого качества. В таких трико меня выгнали бы из любого приличного фильма кунг-фу, а пленку... Впрочем, это лирическое отступление.

Прошли годы.

Сейчас у меня 7 или 8 разных фотоаппаратов, два из них пленочные (один среднего формата), и куча объективов (ну, хотелось бы больше). Я регулярно снимаю. Я в день просматриваю сотни хороших чужих фотографий. Мне кажется, я выработал верный глаз и какой-то вкус к фото. Я понимаю толк в композиции. Я чувствую фактуру.

И все, что выше, прекрасно бы смотрелось как предисловие к шикарному альбому лучших фотографий от известного всему миру фотографа (посмотрите... он смог, он добился... терпение и труд все перетрут), но...

Единственная проблема: я поразительно плохой фотограф.

Так что вот вам панда. Странный тип. И мучительная улыбка человека с художественной небритостью.

Улыбнитесь, вас снимает панда.

"Зенит 3м" с объективом "Индустар-50". А тип действительно странный. Это знаменитый криминальный фотограф Ричард Сэдлер по прозвищу "Уиджи". Он получил свое прозвище по созвучию с названием доски для спиритических сеансов — за то, что всегда прибывал на место преступления раньше полиции. Фото 1963 года.

Зарубежная реклама советского фотоаппарата "Зенит". 70е годы. Фото: Николай Никитин.

72. Книжные дети

В детстве из книг я узнал несколько надежнейших способов знакомства с девушками:

Упасть ей на руки тяжело раненым и истекая кровью (Де Бюсси, "Графиня де Монсоро")

С шуточками избить шпионов кардинала (Д'Артаньян)

Глядя девушке в лицо холодным взглядом поразительно синих ирландских глаз, сказать что-то резкое и колкое (Питер Блад и Арабелла)

Принять ее за дерзкого мальчишку и пообещать дать по шее (Дик и "Черная стрела")

Победить на турнире в ее честь, а затем упасть, истекая кровью ("Айвенго" и леди Ровенна). Черт, это уже повтор первого способа.

Похитить ее, а затем умирать на ее глазах от жажды, будучи горбатым глухим незаконнорожденным уродом ("Собор Парижской богоматери"). Ну, это для экстремалов.

Упасть на ее глазах вместе с лошадью ("Джен Эйр"). Хмм, опять упасть...

А! Знать ее с детства ("Скарамуш", "Потоп" и т.д.)

Преследуемым озверевшей толпой, упасть ей ну руки, истекая кровью... ("Королева Марго"). Черт! А по статистике этот способ точно лучший :)

Знать ее до начала книги и уже готовиться к свадьбе ("Граф Монте-Кристо", "Морской ястреб"). Ну, это уже неспортивно. Правда, к этому автоматом прилагается предательство лучших друзей и многолетняя каторга... Ну, не знаю, не знаю. Сомнительный какой-то способ.

=========

Фото — автор неизвестен

"Одиссея капитана Блада" Р.Сабатини, иллюстрация Игорь Ушаков

"Черная стрела" Р.Стивенсон, иллюстрация Иван Кусков

"Скарамуш" Р.Сабатини, иллюстрация Павел Парамонов

73. Кентавры обольщения

...бегущие на свет зари.

Лешка Мальгин, мой второй лучший друг, подбил меня ходить и знакомиться с девчонками. Нам было лет по четырнадцать.

Лешка блондин. Лешка два года не приезжал в Кунгур, лето проводил у бабушки в Полетаево. Предатель. А тут вдруг приезжает к нам в гости дядя Слава Мальгин, друг моего отца и отец Лешки, и говорит, что тот в городе. "Ты чего, Дима, к нам совсем не заходишь?" Ну я офигел немножко от такого поворота, отложил "Графиню де Монсоро", которую перечитывал не знаю в который раз, собрался и поехал. Три остановки от РМЗ, частные дома на горе. Деревянный забор, синие наличники. Встречает меня Лешка, загорелый, вытянувшийся. Пожали руки и пошли на кухню, чай пить. С малиновым вареньем.— Поехали в город, — сказал Лешка, прихлебывая из блюдца.

— В кино, что ли?

— С девчонками знакомиться.

Вот так сразу. Что, даже чаю не попьем?

— Уважаю я это дело, — продолжал Лешка. — А ты как? Варенье бери.

— Да уж не впервой, — я хладнокровно пожал плечами. А внутри все задрожало, затем скрутилось в тугой узел. Я отодвинул недопитый чай, решительно облизал ложечку и положил на блюдце. — Поехали, чего время терять.

Вообще, я не был в себе уверен. Конечно, где-то внутри я давно знал, что когда-нибудь у меня будет много женщин, красавицы, одна другой лучше, я буду разбивать сердца потоком, единым небрежным взглядом и суровым шрамом через все лицо, пока не встречу свою единственную любовь, возможно, трагическую. И тогда уж полыхнет так, что из космоса будет видно. Так будет, но не уверен, что этот день — сейчас. Другими словами, в тот момент мне было до смерти страшно.

— А куда поедем? — говорю. — В кинотеатр?

— Не-а, в кино уже надо со своей девчонкой приходить. В Гостинку.

Гостиный двор — это наследие загнивающего царского режима. Кунгур когда-то был большим купеческим городом. Огромное круглое здание в два этажа, все из древнего красного кирпича, внутри кольца — склады, а по периметру идут галереи, из которых двери уходят в крошечные магазинчики. Царский торговый центр, ага.

— Там магазинов полно, — пояснил Лешка. — Девчонки любят магазины.

— Логично.

Мы собрались, вышли на остановку и поехали на автобусе. Оранжевый "сарайка" полз в гору медленно, но упрямо, переваливаясь и дребезжа. Мы висели на поручне. По пути Лешка объяснял мне, что магазины — идеальное место для знакомства. Девчонки при виде того, что можно купить или надеть, побрякушек, нарядов, какой-нибудь помады, становятся беззащитные. Бери их голыми руками. Если на улице тебя скорее всего отошьют, то в магазине другое дело. Могут и не отшить. Я кивал, словно мне это было давно известно.

Автобус додребезжал до Гостинки, двери с грохотом распахнулись. Мы приехали. Мы с Лешкой стояли на остановке и смотрели на здание Гостинки — оно было через дорогу. Пришло время настоящей мужской охоты.

Мы перебежали на ту сторону и вошли в магазин на первом этаже. Он был самый большой. Народу!

Тогда это еще был советский магазин — с этими стеклянными витринами, в которых лежали одинокие вещи.

Сначала мы просто бродили, а потом Лешка сказал, что надо не просто ходить, а с целью. Смотри, где самые симпатичные девчонки. И мы начали бродить с целью.

И через некоторое время я вошел во вкус.

— Вот эта как тебе? — говорил я Лешке. Мимо шла "баская девчонка" — с одной из чудовищных причесок 90х, а ля фильм "Деловая женщина". В мини-юбке и в цветных фиолетовых чулках.

— Нет.

— А эта? Смотри, красивая.

Лешка посмотрел и покачал головой.

— Она одна. А нам нужно две.

Это был чисто пацанский подход. Все честно. Я кивнул. Сам погибай, а товарищу бабу найди.

— Вот эти! — Лешка остановился. — Смотри!

Я посмотрел. Сердце билось так, словно я попал в засаду миньонов. И я де Бюсси в том роковом бою — один против четырех. Перед глазами туман, а рукоять шпаги скользит в мокрой от крови ладони...

— Хороши! — сказал Лешка. — Скажи, клевые?

— Ага.

Девчонок было две. Сестры или подружки. В простых ситцевых платьях. Милые и красивые. Загорелые длинные ноги в белых босоножках.

— Они не одни, — сказал я.

Лешка присмотрелся.

— Вот черт.

Девушке сопровождала объемная женщина с огромной сумкой. В романтической музыкальной комедии ее бы назвали дуэньей, и она была бы комической сварливой старухой. Желательно, конечно, глухой. Но нам не повезло.

— Все равно, — сказал Лешка. — Начинаем?

— Чего начинаем?

Друг оттащил меня в сторону.

— Смотри. Вот ты как будешь знакомиться?

Я похлопал глазами. Хороший вопрос.

— Э... подойду и скажу: привет, давай познакомимся. Тебя как зовут?

Звучало глупо. Лешка насмешливо хмурил светлые брови.

— Чо-то у вас как-то по-старинке знакомятся, — сказал он. — Ты бы еще ручку ей поцеловал.

— А у вас чо ли, по-другому?! — обиделся я.

— Спрашиваешь!

Он рассказал мне, как это делается у них в Полетаево. Я слушал с некоторой ревностью. Мой друг стал не совсем мой друг, а полетаевский. Сначала, говорил Лешка, нужно привлечь внимание. Будем ходить за ними и смотреть. Вот так. Они оглянутся, а мы — опа. Главное, чтобы они поняли, что мы не просто так ходим.

И мы начали ходить и смотреть. С отчетливым намеком. Чтобы они поняли.

Девушки приехали с пожилой дуэньей. Дуэнья сразу раскусила, чего мы рядом тремся, и смотрела на нас с подозрением. Видимо, она решила, что мы хотим спереть ее ненаглядное сокровище. И прикрывала сумку от нас всем телом.

А девчонки переглянулись, а потом обожгли нас взглядами. Сейчас я бы растолковал эти взгляды как "что за идиоты нас преследуют?", но тогда было не до тонкостей.

— Так, — сказал Лешка довольно. — Они нас заметили.

Все, теперь второй этап. Спросить, сколько время. Близкий контакт.

Девушки с дуэньей поднялись на галерею, в другой магазин, а мы следовали за ними. Перед началом второго этапа мы устроили военный совет.

— Давай бросать жребий, кто первый идет, — деловито сказал Лешка.

— Я думал, ты первый...

— Нет, надо по жребию. Орел или решка?

— Ну, орел.

Лешка подкинул монету и поймал.

— Решка! Иди.

— Я?

...Пожилая дуэнья смотрела на меня с нескрываемым подозрением. Я, чувствуя, как деревенеют ноги, прошел мимо нее, приблизился к одной из девушек — к длинноволосой. У нее были чудесные глаза — я взглянул в них и забыл, зачем я здесь. У меня пропал дар речи. Мы смотрели друг на друга и молчали. Мне кажется, именно в такие моменты творится волшебство. Лешка сзади покряхтел. Мучительным усилием я вспомнил, что должен сделать.

— Время, — сказал я хрипло. Откашлялся, голос сел. — Сколько сейчас время? Скажите... пожалуйста...

Наваждение исчезло. Девушка сморщила нос и посмотрела на часы.

Я посмотрел на ее запястье. Тонкая полоска кожаного ремешка пересекала его. Мне это запястье вдруг показалось удивительно красивым, возможно, самым красивым в мире. Чертовы гормоны.

— ...

Не помню, что она ответила. Но это было неважно. Все было как в тумане.

Я вернулся к Лешке, не чувствуя под собой ног. Я смог! Она мне ответила! Ее глаза...

Лешка строго посмотрел на меня, словно я провалил некий важный экзамен.

— Ты неправильно спросил "сколько времени", — пояснял он мне со знанием дела. — Зачем ты смотрел при этом на ее часы? Надо было смотреть ей в глаза и чтобы она смутилась и покраснела, — Лешка показал. — И поняла, что ты не про время пришел спрашивать! А так она поняла, что ты про время и пришел спросить. Эх, ты.

Я почти не слушал.

Близость девушек волновала меня. Возможно, меня парализовала сама мысль — это не просто девчонки, а девчонки, к которым я подкатываю. Возможно, с этой девчонкой я буду встречаться. Ходить под ручку. А там и любовь... Смешно, конечно.

Вот есть например Наташка Бочкарева, на год меня младше, я могу с ней смеяться, прикалываться и болтать, не чувствуя никакого дурацкого смущения или ступора. Ничего подобного.