Сила разума. Часть 1. Обретение

Поэтому, недолго думая, магам объявили бойкот. Сначала при дворе. Затем к нему присоединился и обычный люд. Вскоре маги превратились в бестелесных существ, которых никто не замечал. Их полностью исключили из социума, вычеркнули из истории. Все документы, как-то подтверждающие наличие особых способностей, беспощадно сожгли. Их выселяли сначала из домов, затем из городов и в конце концов они перестали жить в сердцах людей. Так маги стали объединяться между собой и ушли в неизвестном направлении. Затем их всё же пытались искать, но ничего у людей не вышло. Они упустили свой шанс.

Пусть строки из учебника и звучали слишком пафосно, но в чём-то волшебные историки оказались правы — люди лишили себя чего-то, чего им сейчас очень сильно не достаёт. Именно это 'что-то' мистер Грин хотел видеть у меня в очередном эссе. По крайней мере, радовало то, что 'что-то' было меньшим из зол. Остались бы маги на своём месте — дат стало бы ещё больше.

По возвращении Ричард почти поселился в нашей комнате. Выдворить его удавалось лишь ближе к полуночи, если удавалось вообще. Роберта была не против, а я быстро привыкла и перестала его замечать.

Единственной проблемой, которая раздулась до масштабов вселенской катастрофы, стали слова бабушки. Она больше не возвращалась к теме моего выбора, зато он невольно встал костью в горле. Изучив все возможные методички и пособия по поводу выбора профессии вне Академии или же в обычной жизни я поняла, что единственным возможным вариантом может быть только профессия переводчика. Чудо браслет всё-таки никто отнимать у нас не собирался. Да и перспективы открывались достаточно масштабные. Либо действительно грызть гранит науки и получать свою заслуженную специальность. Именно к ней я и решила стремиться. Как таковой вариант остаться в волшебном мире даже не ставился на повестку дня. Пусть я и привыкла к тому, что происходит вокруг, но смириться с этим не могла. В какой-то момент я напоминала себе тех людей из прошлого, которые старались игнорировать магов. Но, увы, между нами была одна маленькая разница — я таковым магов являлась.

Был лишь один человек, который безболезненно мог находиться рядом — оказался Макс. Сначала я пыталась переложить всю вину на него, за то, что он привёл меня сюда, но в итоге он оказался спасательным кругом. Каждый вечер он проводил со мной, рассказывая о животных. Кошки в его рабочем домике быстро привыкли и стали принимать меня за свою. Больше всего радовалась Рума, радостно виляя хвостом при каждом моём появлении. Жест совсем не кошачий, но и она в каком-то смысле была не совсем кошкой.

Оказалось, что Макс был уже не так молод, как хотелось бы, но стоит сказать в свои двадцать семь он очень хорошо сохранился. На вид ему действительно было не больше двадцати пяти. Закончив магическую школу, он вернулся в реальность. Для Макса она являлась чем-то неизведанным и новым ведь с самого первого класса он вместе с обычными предметами постигал тайны природы. Выбрав в итоге свой путь, он отучился на ветеринара (что ещё больше повышало его рейтинг в моих глазах) и вернулся обратно. Не веря своему счастью, я таскала у него лекции, а всё непонятное он объяснял сам. Что-то даже удавалось выведать в полях. Макс брал меня с собой при любом удобном случае для осмотра животных. Не многие из их владельцев могли оказать своим подопечным качественную квалифицированную помощь.

К Максу прислушивались, его уважали. Это было видно невооружённым глазом.

В особые дни он прекращал свои лекции и просто вещал на любую первую попавшуюся тему. В такие моменты меня даже переставала смущать его слишком привлекательная внешность. В конце концов пришлось признать, что идеальные люди всё-таки есть. Особенно исключительным он становился в совсем особенные дни, когда умолкал и, делая чай, оставлял в покое. Единственным минусом в нём было то, что он категорически не любил читать, даже этикетки. Но, чёрт побери, ему можно было это простить.

За месяц я настолько привязалась к нему, что новый возможный наставник вызвал в душе лишь негодование и очередную порцию уныния. Я уже и не ожидала, что мне дадут кого-то ещё. В глубине души я желала так же не подойти, как и в предыдущий раз. Тогда, возможно, меня смогут перевести к Создателям?

Как и говорила Роберта единственной свободной кандидатурой оказалась Профурсетка или же Светлана Павловна Флюгель. Женщина лет пятидесяти, старающаяся выглядеть на двадцать с хвостиком. Натурального в ней казалось не было вовсе. Наращено и увеличено было всё, что только возможно, а обилие коротких нарядов и ярких, кислотных цветов вызывало рябь в глазах. Обращала она внимание лишь на себя и всю первую нашу встречу занималась самолюбованием. К концу второго часа общения я знала о ней почти всё: замечательная дочь, жена и мать, лучшая ученица, превосходный педагог, спортсменка, творческая личность и просто красавица, которой все оглядываются вслед. Обо мне же она не спросила ни слова и на прощание назвала Изабелл.

— Элизабет, — поправила я её и получила в ответ такой испепеляющий взгляд, что им можно сжечь целый город.

В общем её прозвище полностью оправдывало то, что представало перед глазами каждый день с трёх до пяти по будням.

Медитации Светлана Павловна (после обращения мисс Флюгель меня вновь чуть не подожгли взглядом) полностью отвергала в своей практике, считая их лишней тратой времени. Поэтому заниматься ими приходилось самой до занятий. Прогресса правда в них не предвиделось, зато я могла сказать, что делаю хоть что-то. Всё время на занятии мы посвящали визуализации кривой картинки, которую я нарисовала в самом начале второго занятия. Лужайка, пара деревьев и домик с заборчиком: типичный рисунок ребёнка лет пяти. Сей шедевр нужно было воссоздать в реальности как ректор в первый день моего пребывания в Академии построил передо мной на столе целый город в миниатюре.

Объяснять что и как делать Светлана Павловна не собиралась, что стало понятно в первые несколько секунд после моего вопроса. Устроившись в большом просторном кресле по типу того, что стояли в кабинете у мистера Прайса, она поджала губы и указала пальцем в мой листок. Даже ногти у неё были наращённые.

— Представляй.

Правда дом активно меня игнорировал. Видимо за то, что я сделала его таким убогим, но сдаваться ему я не собиралась. Я мысленно засеивала на столе полянку, выращивала на ней деревья и выкладывала кирпич за кирпичом. Под конец начинало казаться, что дом всё-таки появляется передо мной, или же от перенапряжения перед глазами плыли большие чёрные круги. Но раздражало даже не это, а реакция Светланы Павловны на происходящее или же абсолютное её отсутствие. Все два часа она занималась своими делами или же даже могла ненадолго отлучиться. Один раз она забыла прийти обратно или просто предупредить меня о том, что не вернётся. С её точки зрения всё было просто замечательно и шло своим чередом.

Под конец недели нервы начали сдавать. И, если раньше я могла снять напряжение медитацией или пошвыряв парочку предметов по разным углам, то конец седьмого дня грозился закончиться катастрофой. Вместо того, чтобы как обычно сосредоточиться на дыхании, перед внутренним взором представала фигура Светланы Павловны, которая сидела и пилила ногти, изредка отрываясь на приходящие сообщения. Звук телефона при этом постоянно сбивал с нужного курса.

Застонав, я рухнула на кровать и положила на лицо подушку. Может задушить саму себя?

— Элизабет, не принимай всё так близко к сердцу, — голос Роберты звучал приглушённо.

— Должно ей когда-нибудь надоесть. Даже слепому видно, что вы не подходите друг другу, — Ричард вновь тусовался у нас, хотя, когда я уходила в астрал, его ещё не было. — Или она думает, что связь можно установить насильно?

— Вдруг такое тоже возможно.

— Да ладно тебе. Если ничего не произошло сразу же, то глупо надеяться на чудо.

— Ты-то откуда знаешь? Если долго стучаться в закрытую дверь, то тебе рано или поздно откроют.

— Или нет. Да и правила изобретали не дураки. Зачем-то придумали эту систему менять наставника, если он с тобой не резонирует.

У Роберты и Ричарда имелось три перманентных состояния: спор, подколы других и тишина во время обеда. Первое занимало большую часть дня. Иногда из-за неимения приземлённых тем они занимались философствованием и сейчас, похоже, тоже шли в этом направлении.

Я села и запустила подушкой в голову Ричарда, который удобно облокачивался на мою кровать.

— Хватит!

— Элизабет, ты какая-то нервная последнее время. Может сходим в мед. крыло, тебе там что-нибудь пропишут? А то ты со своим домиком скоро сойдёшь с ума, и мы вместе с тобой. Ричарда уже конфузило, — в подтверждении с пола раздались наигранные хрипы. — Ну, хочешь я ещё раз попробую тебе объяснить, как это делается?

— Нет!

— Нет так нет, не напрягайся только. Я бы на твоём месте давно сходила к Феликсу и попросила поменять наставника, связь-то всё-таки и правда не установлена. Мало ли. Вдруг твои способности просто пугаются от одного её вида и прячутся глубоко-глубоко. А то ещё прознает, что ты по её профилю и схватит.

— Не хочу.

— Вот ведь упрямая.

— Да, — я облокотилась плечом о стену. — Расскажите лучше, как понять, что связь установилась.

Об этой самой связи между наставником и учеником я вычитала достаточно много. Нужно это было для того, чтобы не пичкать начинающего Хранителя таблетками, которые оказались достаточно токсичными. Наставник делился частью своей энергии с учеником. Больше всего это было похоже на существование Охотника и его зверя, но вместо целой жизни связь являлась временной и не появлялось чувство ощущения в себе другого человека. Никакого тебе предугадывания желаний, испытывания эмоций и прочих радостей. Хотя статистика твердила, что некоторым везёт — примерно одному тысяч из десяти. А так как Хранителей появлялось мало, везло немногим.

— У каждого это по-разному, — задумчиво протянула Роберта. — В разное время, разные ощущения. Мы с Сугимото-сенсей сразу сошлись. Я как увидела его, мгновенно поняла, что вот оно. И тут бац — жар по всему телу, энергия бьёт ключом, дышать стало легче. Не знаю, как объяснить. Я и не задумывалась над этим ни разу. Произошло и произошло. А чего тебя это вдруг заинтересовало?

— Просто интересно. Может у меня это уже тоже произошло, а я даже не догадываюсь об этом.

— Не, ты вряд ли такое пропустишь. Посмотри на свой браслет.

— Зачем?

— Просто посмотри.

Под напором Роберты я сдалась и всё-таки осмотрела браслет-переводчик. Изменений в нём никаких не произошло. Всё тот же холодный металл.

— Что видишь?

— Ничего.

— Потому что у тебя ещё никого нет.

— Больше похоже, что вы тут парней обсуждаете, — Ричард похоже отошёл от контузии подушкой и вновь сел, протягивая ко мне руку. — Когда связь устанавливается, то на браслете появляется определённый знак, заранее выбранный наставником.

Действительно, на его браслете красовалась какая-то надпись, но Ричард слишком быстро убрал руку, не дав мне рассмотреть.

— У твоего кошатника он должен просто пестрить.

В голосе Ричарда появились стальные нотки. Оказалось, что его ненависть к Создателям распространялась на всех сразу, а не только на одну конкретную, пившую изредка у него кровь, особь. Макса он невзлюбил точно также, если не больше. А после занятий зоологией и просто прогулок, эти двое окрестили нас с Максом парой и никакие доводы об обратном на них не действовали. Зато мой негласный рейтинг популярности среди всех студентов заметно вырос. Гляди ты — закадрила одного из главных красавчиков, да ещё из преподавательского состава. Наши уважительно склоняли голову, чужие — презрительно смотрели в спину.

— Он не мой! — в той же манере ответила ему я и заметила, что Роберта собиралась что-то сказать, но её перебил звон моего телефона. Сигнал будильника оповещал о том, что пора на очередное занятие по визуализации дома. Я застонала, вновь падая на кровать. — Убейте меня кто-нибудь.

— Если она тебя загоняет, то мы поставим тебе рукотворный памятник. Я сам своими руками его выстрогаю, — Ричард тепло улыбнулся мне.

— Да, он в своей деревне работал плотником.

Сообщила Роберта, чем вызвала Ричарда на очередную словесную перепалку. Всё-таки с ними было весело. Пусть их способы поддержки слегка не совпадали с моими представлениями, но эти ребята дали понять, что обидь меня кто — мало ему не покажется: сначала изобьют до полусмерти, а потом ещё и слегка подтопят.

Делать было нечего. Я давно поняла, что лучше быстрее отмучиться, чем тянуть время до последнего. Да и до урока уже оставалось меньше десяти минут.

Перешагнув через размахивающего руками Ричарда, я вытащила из шкафа пальто, за что получила в свою сторону два выжидающих взгляда, хотя эти двое продолжали спорить по поводу профессий низшего класса. Да, я сразу же после занятия собиралась пойти к Максу. На улице было уже слишком холодно, чтобы разгуливать там даже в свитере, а заглядывать в комнату, чтобы получить пару подколок, не хотелось. Увольте. И почему всем только так не даёт покоя моя личная жизнь?!

Рисунок я очень сильно постаралась забыть, но в самый последний момент Роберта извлекла его неизвестно откуда и почти сунула мне под нос. А я так надеялась, что мне сегодня позволят нарисовать новый.

Я закрыла за собой дверь, но сразу же сунулась обратно в комнату. Всё-таки вопрос остался не до конца закрыт.

— Ричард, а как было у тебя?

— Что как?

— Ну, как ты понял, что нашёл себе наставника.

— А-а-а... — он запустил пятерню в волосы, слегка краснея. — Бабочки в животе.

— Спасибо.

Я успела выскользнуть раньше, чем раздался громкий смех и грозное рычание. Всё-таки они мне однозначно нравились.

В коридоре было темно и из-под двери нужного кабинета выбивалась полоска света. Светлана Павловна уже оказалась на месте. Я сбавила шаг, стараясь ставить ногу так, чтобы пятка одной ноги соприкасалась с носком другой. Идея оказалась неудачной — ботинки сразу стали грязными. Да и даже при таком передвижении я совсем скоро поравнялась с дверью.

Может сегодня занятия всё-таки не будет?

Чтобы хоть как-то очистить разум, я постояла немного, сделав пару глубоких вдохов, постучала и, не дождавшись ответа, вошла. Комната со вчерашнего дня значительно преобразилась. Она и так не была похожа на первую с мишенями, совсем небольшая, с песочного цвета обоями на стенах и белыми занавесками. Сейчас же насколько я могла видеть от свечения расставленных везде маленьких круглых свечей обои стали тёмно-малиновыми, окна занавешены тяжёлыми шторами под цвет стен. Даже кресла сменили цвет обивки с чёрной на белую.

Я закрыла глаза, надеясь, что привидевшееся жилище юной вампирицы из подросткового сериала растворится, но оно лишь стало выглядеть ещё кровожаднее. Красный цвет со стен вот-вот был готов сползти на ламинат, единственную неизменившуюся вещь, и поползти к моим ногам высасывать жизнь.

Плечи свело судорогой, и я невольно сделала шаг назад.