— Спасибо вам троим. Вы свободны. Наруто, останься пожалуйста.
Сакура, Саске и Какаши поклонились и ушли. Наруто продвинулся вперед в планах в своей голове. Он планировал этот разговор не на ближайшее время, но иногда приходится играть теми картами, которые выпали.
— О чём ты хотел поговорить, старик?
— Наруто, — наклонился вперед Третий. — Мне нужно, чтобы ты рассказал мне всё о твоём опыте взаимодействия с Девятимозговым Демоном-Лисом. Всё. Даже то, что ты не говорил Какаши.
— Какие это вещи, которые я не сказал... ах, к чёрту это, — Наруто устал от долгого дня в пути, продолженного многочасовым, как казалось, поддерживанием доклада Какаши, и не имел ни малейшего желания играть в игры. — У меня есть предложение. Я скажу вам всё, если вы скажете мне всё.
— Что ты имеешь в виду? — помрачнел Хокаге.
— О Демоне-Лисе, о моих родителях, и о том, что на самом деле случилось двенадцать лет назад. Думаю, мне уже давно пора знать.
Вот оно. Он репетировал этот разговор сотни раз, прорабатывая все пути, кода он мог пойти, и разные точки опоры, которые он мог использовать. Он не мог облажаться, иначе могли бы пройти годы, прежде чем он получит следующий шанс.
Хокаге, со своей стороны, тоже практиковал этот разговор, или похожие на него, больше раз, чем ему бы хотелось.
— Тебе не приходило в голову, — спросил он, что могут существовать очень хорошие причины для того, чтобы держать тебя в неведении?
Наруто кивнул:
— Да, приходило. Я знаю, что я молод, и просто генин, и учитывая мои обычные беззаботность и низкую благонадёжность, вы многого не можете мне доверить. И если бы я думал, что эта секретность — ваше независимое решение, я бы даже попробовал уважать его.
Он глубоко вдохнул.
— Но весь этот спектакль просто глуп. Какой дурак помещает беспорядочное, неконтролируемое супероружие в ребенка и просто надеется, что никто не заметит? Какой дурак затем позволяет даже каждой собаке ненавидеть этого ребенка, разрушая его лояльность к деревне, когда тот может уничтожить её за пару секунд? И давайте даже не будем начинать о сложностях безопасности, вытекающих из превращения крайне ценного и полностью беззащитного ребенка в социального изгоя, которого не то что защищать, так и вообще убить бы хотела половина деревни, если бы была готова замарать руки и надеялась на безнаказанность. Честно говоря, это чудо, что я так долго продержался, не будучи похищенным или убитым вражескими агентами, или не попав в трагический несчастный случай, подстроенный местными.
— Вас зовут Профессором, самым умным шиноби, которого Лист когда-либо знал. Не может быть, чтобы вы были достаточно глупы, чтобы всё так устроить, а значит, кто-то сделал это за вас.
Третий аккуратно контролировал своё выражение лица, при этот внутренне покрывшись мурашками. Это и правда был тот самый Наруто, который проводил время за мангой и розыгрышами? Неустанный, но в целом простой парень, принимающий ужасные оценки за экзамены как медали отличия, и вложивший всю свою хитрость в розыгрыши людей и нахождение новых методов привлечения к себе внимания? Что с ним такого случилось в Волне, что он внезапно говорит вот так, бросая собственные старые неудавшиеся аргументы Третьего ему же в лицо?
— Вы всегда оказываетесь на грани добра и зла, не так ли? — риторически спросил Наруто. — Вы стёрли имена моих родителей из моих документов, изменили дату, сказали мне, что их смерти были частью миссии столь секретной, что вам даже нельзя мне сказать, кем они были. И потом всё равно дали мне имя моей матери.
Хокаге безмолвно кивнул. Это было единственное, в чём он добился компромисса, и то только потому, что раз ребенок должен был быть ненавидим, ни одна семья не согласилась бы разделить с ним фамилию, и обладатель уникальной в деревне фамилии едва ли будет незаметен для тех, кто знает, что искать. Время показало, что люди абсолютно спокойно полагали, что мальчик — дальний родственник, взятый в деревню беженцем, как и сама Кушина.
Наруто продолжил:
— Вы позволили жителям ненавидеть меня, но при этом сами всегда были добры ко мне, хотя должны бы по идее быть слишком занятым и важным, чтобы вообще говорить с каким-то случайным мальчишкой. Вы позволили инструкторам в Академии подорвать моё обучение, но заметили, что Ирука-сенсей относится ко мне, как к человеку, пусть даже плохому, и поговорили с ним, и что бы вы ему не сказали, это оказало огромное влияние.
Как Наруто узнал о последнем, задумался Третий. Чёрт, да как он вообще узнал обо всём этом? Это была не какая-то внезапная трансформация. Это было нечто большее. Неужели он — и все остальные — всё это время его недооценивали?
Наруто тем временем не нравилось, куда зашёл этот разговор. Каждое слово было правдой, но он видел, какое влияние слова оказывали на Хокаге, и ненавидел саму идею, что людей можно принижать до чего-то подобного, до нажимающихся кнопок и предсказуемых исходов. По крайней мере, людей, о которых он беспокоился, которые относились к нему как к человеку и заслуживали обратного. Но он не забыл слова Какаши-сенсея. Некоторые вещи были попросту слишком важны, и он должен был быть готов совершать ради них жертвы. Возможно, подумал он, путь ниндзя и правда заставлял его пожертвовать невинностью — просто не так, как подразумевал Морино-сенсей.
— Пришло время вам сделать выбор, — сказал он более старому и мудрому шиноби. — Вы можете остаться в середине, недостаточно злой, чтобы делать то, что делают все остальные, но и недостаточно хороший, чтобы делать то, что правильно. Или вы можете помочь мне. Есть вещи, которые мне нужно знать, и чем дольше я в неведении, тем больше вероятность, что случится что-нибудь ужасное. Вы только что видели, что не можете защитить меня, больше всего — от последствий моих собственных решений. И если мне нужно целиться на правильные решения, я должен основывать их на правде.
Хокаге вздохнул, безнадёжно обыгранный. Наруто, похоже, был прирожденным эмоциональным манипулятором, и тот факт, что он использовал это как инструмент, сознательно или нет, не делал его слова менее точными. Возможно, он должен был бороться, использовать всю его силу знаний, чтобы подрезать обоснования Наруто и поставить парня на место. Но где-то в глубине души, он хотел разрешения всего этого, для чего надо было быть с ним честным, хотя бы в некоторых вещах, он хотел встретить тень Минато в незамутнённом состоянии просветления.
— Полагаю, на нынешней стадии всё равно нет шанса продолжать политику полного сдерживания, — сказал он Наруто. — Особенно раз Забуза, Тазуна и этот парень Хаку знают про Демона-Лиса.
Он зажёг свою трубку с капитулирующим вздохом, приготовившись спустить вместе с дымом и двенадцать лет конспиративного сговора, и для этого ему нужна была часть знакомой рутины, помочь ему прочнее стоять ногами на земле.
— Хорошо. Но сначала расскажи мне, что там произошло.
Наруто описал то, что пережил, с наибольшим количеством деталей, что помнил. Было несколько некомфортно упоминать пространство разума в первый раз, и откровенно больно — переживать первый контакт с Девятимозговым Демоном-Лисом, существом, равнозначно состоящим из ужасающей загадочности тьмы и невыносимого ужаса, который не должен видеть никто и никогда. Он затруднялся словами объяснить опыт нахождения в его присутствии, это безжалостное, безэмоциональное, безмолвное внимание, направленное на него с каждого угла. Это было похоже, что ты находишься в огромной толпе на каком-нибудь открытом событии, и внезапно обнаруживаешь, что каждый из этих человек имеет только одну цель — следить за тобой, и всё это время фокусировал своё внимание только на тебе, и видеть, как они поворачивают головы вслед за тобой все одновременно, никогда не моргая.
Нет, даже это было не полным описанием. Это был момент шока, застывший во времени, в сочетании с беспомощным ужасом закреплённости на столе вивисекции и отчаянная мольба быть незамеченным сущностью столь обширной, что она могла раздавить тебя только потому, что это легче, чем альтернативы. Наруто всё ещё иногда видел эти глаза во сне, и не знал, были ли они рождены его воображением или последовали за ним из самой темницы Лиса.
Хокаге слушал, не прерывая. Внутри него, сочувствие защитника боролось с профессиональной отрешённостью учёного, обе стороны настаивали, что их путь — единственно мудрый и этичный для ответа Наруто.
— Мне жаль, что тебе пришлось пережить это, Наруто, — сказал он наконец. — Цена, платимая носителем демона, высока, и у тебя никогда не спрашивали разрешения. Теперь подними рубашку.
— Что?
— Подними рубашку. Мне нужно увидеть печать.
Наруто подчинился. Хокаге положил руку на живот мальчика. В тот же момент, появился чёрный узор, четыре концентрических круга сложных переплетённых печатей вокруг пупка, каждый внешний бледнее предыдущего.
— Прекрасно, — прокомментировал Хокаге. — Так же безупречна, как и в тот день, когда была сделана. По крайней мере, нам не стоит беспокоиться по поводу освобождения Лиса по его собственной воле.
Наруто кивнул:
— Отлично. А теперь, я надеюсь, ваша очередь отвечать на вопросы.
— Да, — вздохнул Хокаге. — Подозреваю, что так. Твоей матерью, как ты похоже знаешь, была Узумаки Кушина, беженка их Деревни Скрытых Водоворотов. Она также была предыдущим носителем Девятимозгового Демона-Лиса.
— А мой отец?
Третий внутренне собрался. Он не очень ждал этой части разговора.
— Твой отец... Намиказе Минато, Четвёртый Хокаге.
Он посмотрел на Наруто, ожидая криков, хлопанья ладонями по столу, или хотя бы пустого "чё". Он бы даже стерпел немного насилия, применённого к собственной персоне, хотя в целях дисциплины было бы важно, чтобы эта линия оставалась непересечённой. Вместо этого, Наруто был абсолютно безмолвен.
— Мой отец... Четвёртый Хокаге.
— Да.
Наруто даже не знал, с чего начать. Буквально не имел понятия. Он чувствовал, что его мозг просто отключился от такого откровения. Были слишком много усложнений. Он не мог обработать их все. Или хоть какие-то из них. Как только он начинал одно, другое тут же прерывало процесс.
— Я знаю, это слишком много, чтобы принять так сразу. Не пытайся обдумать это всё в один момент, — посоветовал ему Третий. Он уже начал обновлять своё понимание Наруто, который однозначно был более умён, и намного менее... неусложнён, чем раньше казался. Внезапно, Хокаге увидел родителей Наруто в нём так, как никогда не мог, как бы он не пытался. Бритвенно-острый разум Минато, настолько острый, что частенько резал сам себя, и бескомпромиссная яростная страсть Кушины... Наруто не был копией родителей, но мысль о них помогала старику понять, как с ним обращаться.
— Я расскажу историю по порядку, она должна ответить на многие из твоих вопросов. Остальные мы можем обсудить после.
Наруто кивнул.
— Твои родители встретились, когда были молоды, лишь немного старше тебя. Их отношения были... уникальны, по многим причинам. Твоя мама была сильна волей, вспыльчива, напориста. Однажды она мне сказала, намного позже, что поддержание такого постоянно огненного ядра внутри нее помогало содержать Девятимозгового — если её мысли и чувства были быстры, напористы, прямолинейны, для Лиса была гораздо сложнее повлиять на них или исказить. Ты должен понять, что её печать была сильно отлична от твоей. У неё была лишь ограниченная защита от разрушающего влияния Демона-Лиса.
Наруто хотел спросить об этом подробнее, но они договорились подождать до конца.
— Что же до твоего отца... ты когда-нибудь слышал выражение "Ямато Надешико*"?
— Чё.
Так-то лучше, подумал про себя Хокаге.
— Вы хотите мне сказать, что Четвертый Хокаге, мой отец, был олицетворением традиционной женской красоты, — Наруто постановил тем же ровным, неверящим голосом.
— Если можно так сказать, — улыбнулся Хокаге. — Если Кушина была огнём, то он был текучей водой. Он был мягок, аккуратен, был лёгок на шутку и легко прощал, терпелив и незлобен. Он всегда присматривал за другими, и имел глубокое чувство ответственности. И в то же время, у него внутри был стальной стержень, отвага и сила, позволявшие ему биться за деревню и в конце концов стать её величайшим защитником.
Мой отец был Ямато Надешико, подумал Наруто. Вот почему нельзя задевать чувства старых людей. У них есть опыт, как тебе ответить тем же. Эта картина не выйдет у меня из головы ещё долгие месяцы.
— Их отношения были сложными, — продолжил Хокаге. — Они были друзьями, соперниками, врагами, и вообще всем, чем можно, прежде чем стали любовниками. Впрочем, они всегда дополняли друг друга, как никто другой, вода удерживала огонь от бесконтрольного разгорания, и огонь освещал путь сквозь туман и смог.
Чувства, которые испытывал Наруто, слушая, не были ему знакомы. Он иногда думал о своих родителях, или мечтал о встрече с ними — они не были на самом деле мертвы, просто сильно вовлечены в скрытную миссию, или попали в плен и наконец освободились, или кто-то изобрел дзюцу воскрешения, которое могло вернуть их к жизни — но такое приятное и одновременно горькое стремление было для него ново, словно он наконец понял, чего ему не хватало, и это сделало всё одновременно лучше и хуже.
— Но была одна загвоздка, — продолжил Третий, не замечая внутренних терзаний Наруто, или просто зная, что не в его силах помочь в излечении таких ран. — Есть один фундаментальный закон, касающийся носителей демонов женского пола. В первый раз, когда носитель рождает ребёнка, этот процесс временно ослабляет печать. Это время несравненно лучше подходит для любого врага деревни, чтобы попробовать украсть или хотя бы выпустить Демона-Зверя. В связи с этим принимались все меры предосторожности, чтобы держать рождение ребёнка в тайне — вплоть до того, что сами отношения скрывались до родов, до тех пор, пока опасность не прошла. Если ни у кого не было причин ожидать беременности, было легче её скрыть. Кушина знала про это, и хранила её отношения с Минато в абсолютном секрете от общества.
Хокаге был прав. Это заполняло многие пробелы. Наруто очень хотел замедлить его, рассказать больше о родителях — какие они были, что делали в своей жизни, каждую деталь — но в то же время он знал, что есть более срочная нужда понять, что именно с ними случилось, и почему. Ещё будет время узнать все детали позже.
— К несчастью, как оказалось в этом случае, этого было недостаточно. Мы всё ещё не знаем, что точно произошло, потому что те, кто мог сказать, не выжили, но кто-то или что-то ударило в момент рождения и спустило Девятимозгового на Лист.
Наруто широко раскрыл глаза. Так значит... это не было несчастным случаем. Был кто-то ответственный за... за всё, в общем. Кто-то, кто заплатит за свои преступления, даже если это будет предсмертное деяние Наруто.
— Разрушения были невообразимы, — сказал ему Хокаге, и взгляд его потерялся в чём-то очень давнем. — Старая деревня была стёрта с карт. Бесчисленное множество людей умерло. Лист, который знаешь ты — результат реконструкции, медленной и кропотливой, с использованием преимуществ скрытости и защиты, предоставляемых кратером, который оставила за собой атака Демона-Лиса. И твои родители — единственная причина, почему атака вообще остановилась.
