Гарри Поттер и испорченный ребенок

СКОРПИУС: Да ни фига подобного у нас нет. Кстати, если выбирать, с кем на па́ру встречать приход вечного мрака, я выбрал бы тебя.

АЛЬБУС: Ты только не обижайся, но я всё-таки выбрал бы кого-нибудь более солидного и более опытного в магии.

ЛИЛИ выходит из дома с МЛАДЕНЦЕМ ГАРРИ в коляске и тщательно расправляет на нём одеяльце.

Его одеяло... Она укутала отца в его одеяло...

СКОРПИУС: Ну а что, сегодня вообще-то прохладно...

АЛЬБУС: Отец всегда говорил, что это единственная вещь, которая у него осталась от его мамы. Смотри, с какой любовью бабушка его укутывает! Ему было бы приятно об этом услышать; если всё закончится благополучно — с удовольствием расскажу.

СКОРПИУС: А я бы своему отцу с удовольствием рассказал... впрочем, не уверен. Скорее я сказал бы ему, что иногда могу быть храбрее, чем он думает.

АЛЬБУСУ на ум приходит мысль.

АЛЬБУС: Скорпиус, мой отец до сих пор хранит это одеяло!

СКОРПИУС: Не сработает. Если мы напишем послание на нём, пускай даже самыми маленькими буквами, он слишком скоро его прочтёт. И время перекорёжится.

АЛЬБУС: Слушай, а что тебе известно о любовных зельях? Есть ли какая-нибудь штука, которую в них обязательно добавляют?

СКОРПИУС: Помимо всего прочего — жемчужную пыль.

АЛЬБУС: Жемчужная пыль ведь относительно редко используется, так же?

СКОРПИУС: В основном из-за дороговизны. А для чего это тебе?

АЛЬБУС: Мы с отцом поссорились в тот день, когда я уезжал в школу.

СКОРПИУС: Я в курсе. Думаю, с этого и началась вся заваруха с нами.

АЛЬБУС: Я швырнул одеяло через всю комнату. Оно сшибло сосуд с любовным зельем, которое дядя Рон подарил мне ради шутки.

СКОРПИУС: Прикольный мужик.

АЛЬБУС: Зелье растеклось, намочило одеяло, а я случайно узнал, что мама не позволила папе ничего трогать в моей комнате, пока меня не было.

СКОРПИУС: И?..

АЛЬБУС: Ну и вот, когда в том времени — как и у нас сейчас — должен был наступить день всех святых, он мне сказал, что в этот день всегда достаёт это одеяло, потому что это единственная вещь, которую ему оставила его мама, так что он на него обязательно посмотрит, и когда он обнаружит...

СКОРПИУС: Что-то я по-прежнему не врубаюсь в твою мысль.

АЛЬБУС: Что у нас вступает в реакцию с жемчужной пылью?

СКОРПИУС: Ну... говорят, если настойка из Полувидимки попадает на жемчужную пыль, то начинается реакция горения...

АЛЬБУС: А настойку из (неуверенно произнося это слово) Полувидимки видно невооружённым глазом?

СКОРПИУС: Нет.

АЛЬБУС: То есть, если бы мы взяли это одеяло и сделали на нём надпись настойкой из Полувидимки, то...

СКОРПИУС (догадавшись): То настойка ни с чем не вступала бы в реакцию, пока на неё не попадёт любовное зелье! В твоей комнате! В настоящем! Клянусь Дамблдором, мне это нравится!

АЛЬБУС: Надо только придумать, где бы достать... этих... Полувидимок.

СКОРПИУС: Знаешь, ходили слухи, что Батильда Бэгшот никогда не могла понять, зачем волшебники и волшебницы запирают свои двери...

Дверь распахивается.

Оказывается, слухи не врали. Итак, время воровать палочки и время разливать зелье!

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ШЕСТАЯ

ДОМ ГАРРИ И ДЖИННИ ПОТТЕРОВ, КОМНАТА АЛЬБУСА

ГАРРИ сидит на кровати АЛЬБУСА. Входит ДЖИННИ и глядит на него.

ДЖИННИ: Не ожидала увидеть тебя здесь.

ГАРРИ: Не беспокойся, я ничего не трогал. Твоё святилище в целости и сохранности. (морщится) Извини. Я не то хотел сказать.

ДЖИННИ ничего не отвечает, и ГАРРИ поднимает на неё глаза.

Знаешь, бывали в моей жизни просто отвратительные дни всех святых, но этот, безусловно, самый плохой... после ещё одного.

ДЖИННИ: Я была неправа, когда обвиняла тебя. Я всегда винила тебя в поспешности суждений, а на самом деле оказалось, что именно я этим грешу... Когда Альбус пропал без вести, я посчитала, что это произошло по твоей вине. Прости...

ГАРРИ: Ты не думаешь, что это произошло по моей вине?

ДЖИННИ: Гарри, его похитила могущественная Тёмная ведьма — как это может быть твоей виной?

ГАРРИ: Это я прогнал его. И он попал прямо к ней в руки.

ДЖИННИ: А давай не будем считать это поражением?

ДЖИННИ вопросительно кивает. У ГАРРИ по щеке катится слеза.

ГАРРИ: Я так виноват...

ДЖИННИ: Ты не слушаешь меня?.. Я виновата не меньше.

ГАРРИ: Я не должен был выжить. Мне суждено было умереть — даже Дамблдор так думал, а я до сих пор живу и даже победил Волан-де-Морта. Мои родители, Фред, Пятьдесят Павших — все эти люди погибли, а мне приходится жить? Как судьба это допустила? Ведь все эти смерти — моя вина...

ДЖИННИ: Их убил Волан-де-Морт.

ГАРРИ: Но что если бы я остановил его раньше? Вся эта кровь — на моих руках. А теперь и нашего сына тоже...

ДЖИННИ: Он не умер! Слышишь, Гарри? Он не умер!

Обнимает ГАРРИ. Длительная пауза, полная чистого незамутнённого страдания.

ГАРРИ: Мальчик—Который—Выжил... Сколько людей должно было умереть за этого Мальчика—Который—Выжил?

ГАРРИ некоторое время сидит в задумчивости, затем замечает одеяло, встаёт и подходит к нему.

Представляешь, это одеяло — всё, что у меня осталось от того самого дня всех святых... Это всё, что я помню о родителях. И пока я...

Берёт одеяло в руки, замечает в нём дыры и огорчённо их рассматривает.

Смотри, сколько дырок! Это идиотское любовное зелье Рона прожгло его насквозь, просто таки насквозь! Ты только посмотри — оно же испорчено! Испорчено!

Разворачивает одеяло и видит буквы, прожжённые в нём. Он ошеломлён.

Что?!..

ДЖИННИ: Гарри, тут что-то написано!

На другой половине сцены высвечиваются АЛЬБУС и СКОРПИУС.

АЛЬБУС: "Папа..."

СКОРПИУС: Начинаем с "Папа"?

АЛЬБУС: Ну а как ещё он узнает, что это от меня?

СКОРПИУС: Его зовут Гарри. Надо начать с "Гарри".

АЛЬБУС (твёрдо): Начинаем с "Папа".

ГАРРИ: "Папа"?.. Здесь что написано? "Папа", а дальше? Так неразборчиво...

СКОРПИУС: "Папа, НА ПОМОЩЬ".

ДЖИННИ: "Я овощ"? Там написано "я овощ"? А дальше что — "бобрикова", что ли?

ГАРРИ: "Папа я овощ бобрикова градина"? Да ну, это чья-то глупая шутка.

АЛЬБУС: "Папа, на помощь! Годрикова впадина".

ДЖИННИ: Дай сюда, у меня зрение лучше твоего. Ага... "Папа я овощ... градина"... нет, это не "градина", это "жадина" или "впадина", так, что ли? А дальше какие-то цифры... так, тут разборчивее... "три — один — один — ноль — восемь — один". Это что — один из магглских телефонных номеров? Или какие-то координаты? Или...

Оглушённый внезапной мыслью, ГАРРИ глядит на неё открыв рот.

ГАРРИ: Нет. Это дата. Тридцать первое октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года. День, когда убили моих родителей...

ДЖИННИ переводит глаза с одеяла на ГАРРИ и обратно.

ДЖИННИ: Там не "я овощ". Там "на помощь"!

ГАРРИ: "Папа, на помощь! Годрикова впадина. 31/10/81"! Это послание! Наш умница мальчик оставил мне послание!

ГАРРИ крепко целует ДЖИННИ.

ДЖИННИ: Это написал Альбус?

ГАРРИ: Это он сообщил мне, где и когда они находятся! Теперь мы знаем, где ведьма, знаем, где её можно прижать к ногтю!

Ещё раз пылко целует ДЖИННИ.

ДЖИННИ: Мы же ещё мальчиков не вернули.

ГАРРИ: Я сейчас пошлю сову Гермионе, ты — Драко. Пускай ждут в Годриковой впадине с Маховиком времени.

ДЖИННИ: Только, если что, не "меня ждут", а "нас ждут"! Даже не думай отправиться туда без меня!

ГАРРИ: Конечно, с тобой, как же иначе! Теперь у нас есть шанс, Джинни, и клянусь Дамблдором: шанс — это всё, что нам сейчас нужно!

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА СЕДЬМАЯ

ГОДРИКОВА ВПАДИНА

РОН, ГЕРМИОНА, ДРАКО, ГАРРИ и ДЖИННИ идут по современной Годриковой впадине, оживлённого торгового городка (с годами он расширил свои границы).

ГЕРМИОНА: Годрикова впадина... Лет двадцать здесь не была.

ДЖИННИ: Это только мне так кажется или здесь и вправду как-то многовато магглов?

ГЕРМИОНА: В выходные сюда много народу приезжает отдохнуть.

ДРАКО: Их можно понять — только посмотрите на эти соломенные крыши. А это фермерский рынок?

ГЕРМИОНА идёт рядом с ГАРРИ, который смотрит вокруг во все глаза.

ГЕРМИОНА: Помнишь, где мы были здесь в последний раз? Как в добрые старые времена...

РОН: Добрые старые времена... Добрые старые враги с причёсками-хвостами, добрые старые волосы спутались в противную сосульку...

ДРАКО слышит эти слова и понимает, на чей счёт острят.

ДРАКО: Я хотел бы просто напомнить...

РОН: Малфой, это ты с Гарри можешь ути-пути, и ребёнок у тебя довольно славный, но вот моей жене — и о моей жене! — ты наговорил разных гадостей...

ГЕРМИОНА: ...и твоей жене совершенно не нужно, чтобы ты её защищал; она и сама не беспомощная!

ГЕРМИОНА глядит с уничтожающим видом на РОНА. РОН чувствует себя так, словно пропустил удар.

РОН: Ладно. Но если ты о ней или обо мне скажешь хоть что-то...

ДРАКО: То что ты сделаешь, Уизли?

ГЕРМИОНА: Он тебя обнимет. Мы же в одной команде, правда, Рон?

РОН (меняясь в лице под её пристальным взглядом): Хорошо. Я... эм-м... у тебя правда была классная причёска, Драко.

ГЕРМИОНА: Спасибо, муженёк. Ага, вот вроде неплохое место. Давай.

ДРАКО вытаскивает Маховик времени — и тот начинает бешено вращаться; в это время остальные становятся вокруг него.

Ослепительная вспышка света озаряет всё вокруг. За ней следует оглушительный грохот.

Время останавливается. Потом разворачивается в обратную сторону, некоторое время размышляет — и начинает перематываться назад. Вначале медленно...

...а затем ускоряется.

Друзья оглядываются.

РОН: Ну как? Сработало?

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ВОСЬМАЯ

ГОДРИКОВА ВПАДИНА, САРАЙ, 1981 ГОД

АЛЬБУС в изумлении таращится на входящую ДЖИННИ, затем — на ГАРРИ, и лишь после этого замечает остальных радостных спасателей — РОНА, ДРАКО и ГЕРМИОНУ.

АЛЬБУС: МАМА!

ГАРРИ: Альбус Северус Поттер! Ты даже не представляешь, как мы рады тебя видеть!

АЛЬБУС влетает с разбегу в объятия ДЖИННИ. Счастливая ДЖИННИ крепко прижимает его к себе.

АЛЬБУС: Вы получили наше послание?

ДЖИННИ: Получили мы ваше послание, получили!

СКОРПИУС торопливо подходит к отцу.

ДРАКО: Если хочешь — мы тоже можем обняться...

СКОРПИУС неуверенно глядит на отца, затем они неловко, словно первый раз в жизни, обнимаются. ДРАКО улыбается.

РОН: А теперь рассказывайте, где эта Делфи!

СКОРПИУС: Вы знаете о Делфи?

АЛЬБУС: Здесь она. Мы считаем, что она пытается тебя убить. Она собирается с тобой покончить до того, как Волан-де-Морт поразит себя своим проклятием, и тем самым не дать пророчеству сбыться...

ГЕРМИОНА: Да, мы это тоже предполагали. Вам известно, где именно она сейчас находится?

СКОРПИУС: Исчезла. Но как вы... как же вы без Маховика времени...

ГАРРИ (перебивая его): Это долгая и запутанная история, Скорпиус, сейчас некогда рассказывать.

ДРАКО благодарно улыбается ГАРРИ.

ГЕРМИОНА: Гарри прав: время дорого. Нам ещё надо всех распределить по местам. Годрикова впадина пока невелика, но Делфи может появиться с любой стороны. Так что нам нужно какое-то место, откуда открывается хороший вид на город, чтобы вести наблюдение сразу с нескольких точек и без помех. Ну и самое важное — чтобы мы могли там спрятаться: нельзя рисковать и кому-то показываться.

Все старательно размышляют, морща лбы.

Я бы сказала, что церковь святого Иеронима подходит по всем пунктам, как вы думаете?

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

ГОДРИКОВА ВПАДИНА, ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ИЕРОНИМА, АЛТАРНАЯ ЧАСТЬ, 1981 ГОД

АЛЬБУС спит на скамье, ДЖИННИ внимательно за ним следит. Напротив стоит ГАРРИ и выглядывает из окна.

ГАРРИ: Не-а. Никого. Почему её до сих пор нет?

ДЖИННИ: Гарри, мы можем поворачивать время вспять, но не ускорять его, да в этом и смысла нет — мы все вместе, твои мама и папа живы... Придёт, когда посчитает нужным. А мы будем готовиться к её приходу.

Разглядывает спящего АЛЬБУСА.

Ну, по крайней мере, некоторые из нас.

ГАРРИ: Бедный ребёнок думал, что должен спасти весь мир...

ДЖИННИ: Бедный ребёнок спас весь мир. Идея с одеялом была сногсшибательная. Правда, он ещё и чуть не уничтожил этот мир, но этот момент мы лучше пропустим.

ГАРРИ: Думаешь, с ним всё в порядке?

ДЖИННИ: Почему нет? Он добился чего хотел, потребовалось лишь немного времени. Ну и ты потребовался, конечно.

ГАРРИ улыбается. ГАРРИ и ДЖИННИ переводят взгляд на АЛЬБУСА.

Знаешь, после того как я открыла Потайную комнату... после того как Волан-де-Морт заколдовал меня этим ужасным дневником и я чуть не угробила всё что можно...

ГАРРИ: Я помню, помню.

ДЖИННИ: Когда я вышла из больницы, меня все старались не замечать, не подпускали к себе. Все, кроме одного мальчика, у которого было всё, чего лишилась я. Однажды он подошёл ко мне в общей комнате Гриффиндора и предложил перекинуться в исчезающие карты. Люди считают, что знают о тебе всё, но на самом деле лучшее в тебе — именно такой, тихий и незаметный героизм. И так было всегда. Я собственно, к чему веду: после того, как всё закончится, просто помни, что иногда окружающим тебя людям — и особенно детям! — нужно лишь с кем-то поиграть в исчезающие карты.

ГАРРИ: Думаешь, нам именно этого не хватает — исчезающих карт?

ДЖИННИ: Не в том дело. Твоя любовь, которую я ощутила в тот день, — это, как мне кажется, не та любовь, которая достаётся Альбусу.

ГАРРИ: Я для него сделал бы что угодно!

ДЖИННИ: Гарри, ты бы сделал что угодно для любого человека! Ты прямо счастлив пожертвовать собой ради всего мира. А Альбусу нужно, чтобы ты любил именно его. Только такая любовь делает его сильнее, да и тебя тоже.

ГАРРИ: Знаешь, я в полной мере осознал, на что была готова ради меня моя мать, лишь в тот день, когда мы подумали, что Альбус бесследно исчез. Мамино контрзаклинание было таким мощным, что смогло отразить смертельное заклятие.

ДЖИННИ: Единственное волшебство, которое Волан-де-Морт так и не смог понять, — это любовь...

ГАРРИ: Джинни, но я правда люблю именно его!

ДЖИННИ: Знаю, но ему надо это почувствовать.

ГАРРИ: Какое счастье, что у меня есть ты...

ДЖИННИ: И не говори. А мне было бы счастье, если бы мы сейчас отложили этот разговор о счастье до лучших времён и сосредоточились бы на том, как остановить Делфи.

ГАРРИ: Эх, времени уже маловато...

ДЖИННИ осеняет мысль.