Вдали от суеты

— Тогда почему бы тебе не поговорить с миссис Магрудер, доктором? Она в этой семье играет первую скрипку.

— Нет-нет, я поговорю с мистером Магрудером. Это сложно, но это должно быть сделано. К тому же, Макс, не нужно издеваться над миссис Магрудер. Она достойная женщина, а те вещи, которые рассказывает о ней доктор Джонс, просто завуалированная ложь. Прошу прощения, я собираюсь пойти и поговорить со стариком прямо сейчас. Мне бы не хотелось откладывать это дело в долгий ящик.

Тем же вечером, в ожидании чая, Боб рассказывал о своем визите. Старик Магрудер, как выяснилось, уже тщательно все обдумал и взвесил, а потому не был удивлен визитом мистера Паркера, по крайней мере, так, как тот ожидал. Боб был поражен, обнаружив, что старый джентльмен по-видимому никак не интересовался ухаживаниями молодых людей за его дочерью, но оказалось, он, что называется, "постоянно держал руку на пульсе".

— Я думал, он будет взволнован, возможно, проявит какие-то бурные эмоции, — рассказывал Боб, — но провалиться мне на этом самом месте, если он не сидел и не смотрел на меня так, будто подобные вещи случаются с ним каждый день. И вы знаете, когда я начал говорить о ему о своих чувствах к Бесси, он немного послушал меня, после чего вернул с небес на землю вопросом о моем доходе. Но все в порядке. Он сказал, что будет рад видеть меня членом их семьи, а потом позвал Бесси и в некотором роде благословил нас, посоветовав не торопиться со свадьбой.

— Что ж, прекрасный совет. Действительно, в спешке нет никакой необходимости. У вас должно быть достаточно времени, чтобы хорошо все обдумать.

— Подумать! — возмущенно воскликнул Боб. — Как будто я не думал! Неужели вы считаете меня таким дураком, что я позволил бы себе ухаживать за девушкой, не предполагая ничего серьезного?

— Конечно, нет; но брак — это очень серьезно, и к нему нельзя подходить легкомысленно. Я думаю, вы, вероятно, никогда и ни при каких обстоятельствах не женились бы на другой девушке?

— Никогда, нет, никогда!

— И не допускаете возможность второго брака?

— Конечно, нет.

— Но ведь подобные ситуации случаются очень часто. Я никогда не рассказывал вам о старом Спарксе, из Пенкадер Хандред?

— Нет, — сказал Боб.

— Видишь ли, старый Спаркс был женат четыре раза; несколько лет спустя после смерти его четвертой жены, в Пенкадер устроили новое кладбище. Спаркс приобрел на нем большое место и решил перенести на него священные останки со старого кладбища. Так или иначе, но когда он перевозил их на новое место в вагоне, эти останки так безнадежно перемешались, что невозможно было сказать, кому именно какие части принадлежат. Любой другой человек на месте Спаркса просто устроил бы вторичное захоронение, и этим ограничился. Но он был очень добросовестным человеком, и, когда погребение было закончено, он установил новые надгробия, содержавшие надписи, подобные таким: "Здесь покоится Джейн (и, вероятно, часть Сьюзен) Спаркс"; "Светлой памяти Марии (и еще, должно быть, Джейн и Ханны) Спаркс".

"Остановись, прохожий, и пролей слезу.

Здесь похоронена Сьюзен Спаркс;

Смешавшись непостижимым образом

С Джейн, Марией и немножко Ханной".

— Звучит очень грубо, — сказал Боб. — И к тому же, какое отношение она имеет ко мне? Мне она не нравится.

— Прошу прощения, Боб. Возможно, это безвкусица, довольно неприятная, но мне почему-то она взбрела на ум. Уверен, вы не будете возражать, если я расскажу другую историю по поводу многочисленных браков. Она приключилась с епископом Поттсом. Вы не против?

— В общем-то, нет, — угрюмо ответил Боб. — Хотя, сказать по правде, против; но поскольку, я полагаю, мне так или иначе все равно придется ее услышать, валяйте.

— Вы совершенно правы, я собираюсь поведать ее вам, хотите вы того, или нет. Человек, намеревающийся вступить в брак и делающий это поспешно, нуждается в нескольких примерах, способных заставить его задуматься и все тщательно взвесить. Вот моя история. Ее герой был священником мормонской церкви, а его страдания — результатом поспешного брака. Героя звали

ЕПИСКОП ПОТТС

Епископ Поттс, из Солт-Лейк-Сити, был мужем трех жен и отцом пятнадцати прелестных детишек. В начале зимы епископ решил, что его дети должны прекрасно провести время на Рождество, а потому задумал предпринять вылазку в Сан-Франциско, чтобы найти для них подходящие, забавные игрушки. Добрый епископ собрал саквояж, обнял миссис Поттс, одну за другой, каждую нежно поцеловал, после чего отправился в путь.

Отсутствовал он чуть больше недели, а когда вернулся, в саквояже у него лежали пятнадцать медных труб для своих любимцев. Он сошел с поезда в своем родном Солт-Лейк-Сити, думая, как хорошо оказаться у себя дома рождественским утром, когда пятнадцать труб сольются в одну прекрасную мелодию. Но как только он очутился в здании вокзала, то увидел группу женщин в дамской комнате, по всей видимости, ожидавших его приезда. Стоило ему приблизиться, как все они, в количестве двадцати, бросились к нему, обнимали его и целовали, восклицая:

— О, Теодор, мы так рады, так рады, что ты вернулся! Добро пожаловать домой! Добро пожаловать, дорогой Теодор, в лоно своей семьи! — И они снова и снова обнимали его, орошали слезами его манишку и привели в совершенный беспорядок его платье.

Епископ, казалось, был удивлен и смущен. Пытаясь высвободиться, он покраснел и сказал:

— Мне очень приятно, леди, что вы так встречаете меня, — мне очень лестно, — но случилось, — мне очень неудобно об этом говорить, — простите, леди, но мне кажется, произошло какое-то недоразумение, поскольку я — епископ Поттс.

— Мы знаем это, мы знаем это, дорогой, — хором восклицали дамы, — и мы рады видеть тебя, возвратившимся домой. Пока тебя не было, у нас все было хорошо, любимый!

— Я очень рад, — заметил епископ, — узнать, что никто из вас не заболел. Когда я думаю об этом, это несет мне утешение. Но, в самом деле, я не понимаю, почему вы явились на вокзал и обнимаете меня, если ваша печень работает хорошо, а пищеварение безупречно. Это опасно, это может плохо кончиться.

— То есть как это — почему? — воскликнули они хором. — Мы пришли сюда встретить тебя, потому что ты — наш муж.

— Простите меня, но тут, должно быть, какое-то недоразумение... То есть, я вынужден сказать вам, леди, что вы перепутали меня с другим мужчиной.

— Нет-нет, — опять хором вскричали они. — Мы вышли за тебя замуж, пока ты был в отъезде...

— Что? — воскликнул епископ. — Уж не хотите ли вы сказать...

— Да, дорогой. Наш муж, Уильям Браун, скончался в понедельник, а в четверг Бригаму было видение, чтобы он сочетал нас с тобой браком, поэтому он сразу же совершил обряд бракосочетания, в качестве доверенного лица.

— Силы небесные! — только и смог сказать епископ.

— Так что мы переехали на жительство к тебе, вместе с нашими прекрасными детками.

— Детьми! Детьми! — воскликнул епископ Поттс, побледнев. — Уж не хотите ли вы сказать, что у вас есть дети?

— Да, любимый, сто двадцать пять, не считая восьми близнецов и тройняшек.

— Ск-к-к-к-олько, вы сказали? — ахнул епископ, обливаясь холодным потом. "Сто двадцать пять! Сто двадцать пять детей и двадцать жен. Это слишком много, это ужасно!" Епископ сел и застонал, в то время как жены встали вокруг него полукругом и принялись обмахивать своими шляпками, кроме одной, рыжей, обмахивавшей его зонтиком.

Спустя некоторое время епископ примирился с ситуаций, в которую попал, хорошо зная, что все протесты были бы тщетными, и отправился домой, держа под руку двух новых жен, в то время как рыженькая, взяв зонтик на плечо, выступала впереди процессии, чтобы устранять преграды и отгонять мальчишек.

Добравшись до дома, епископ принялся ходить среди колыбелей, поставленных в задней комнате и еще в двух комнатах второго этажа, пытаясь познакомиться со своими новыми сыновьями и дочерями, которых насчитал сто двадцать пять, плюс близнецы и тройняшки, в то время как его собственные пятнадцать сопровождали его и громко орали. Затем он вышел, присел на верхнюю жердь садовой изгороди и принялся размышлять, в то время как миссис Поттс занимались детьми. Пока епископ сидел на изгороди и размышлял, ему пришло в голову, что в настоящий момент ему не хватает труб, поскольку семья его сильно увеличилась числом, а потому ему вновь следует отправиться в Сан-Франциско и докупить недостающие сто сорок четыре.

Приняв такое решение, епископ вновь упаковал свой саквояж и начал прощаться с семьей. Он нежно поцеловал всех миссис Поттс, находившихся в доме, и отправился на вокзал, в то время как его жены махали ему платочками из всех окон, — все, кроме рыжеволосой, которая, по рассеянности, ухватила за ногу одного из близнецов и махала им вместо платочка епископу, спешившему вниз по улице в направлении станции.

Епископ прибыл в Сан-Франциско, совершил покупку и уже собирался было сесть на поезд со своими ста сорока четырьмя трубами, когда ему передали телеграмму. В ней содержалось сообщение о том, что рыжеволосая миссис Поттс принесла ему дочь. Это побудило епископа вернуться в город и купить еще одну трубу.

В следующую субботу он вернулся домой. Когда он подходил, двери распахнулись, вылетела орава ребятишек и помчалась к нему с криками: "Это папа! Вон идет папа! Как мы рады, что ты вернулся, папа! Да здравствует папа!" и т.д. и т.п.

Епископ смотрел на детей, как они прыгают вокруг него, прижимаются к его ногам и пальто, и удивлялся, видя, что они ни его, ни Брауна. Он сказал: "Молодые люди, вы совершаете ошибку. Я не ваш отец", после чего добродушно улыбнулся.

— Да нет же, ты, конечно, ты! — кричали дети хором.

— Говорю вам, что нет, — сказал епископ строго и нахмурился. — Вам должно быть стыдно. Разве вы не знаете, какая судьба ожидает маленьких лгунишек? Очень плохо, что вы идете по этому пути. Меня зовут Поттс.

— Да-да, мы это знаем, — кричали дети. — Мы знаем, что это твое имя, а теперь оно и наше, после свадьбы.

— Свадьбы? — пролепетал епископ, бледнея.

— Ну да, свадьбы. Вчера наша мама вышла за вас замуж, вас обвенчал мистер Янг, и теперь мы живем в твоем доме, с нашими новыми братьями и сестрами.

Епископ уселся на нижнюю ступеньку крыльца и смахнул слезу. После чего спросил:

— А кто был ваш отец?

— Мистер Симпсон, — ответили дети, — он умер во вторник.

— И сколько же этих чертовых старых вдов — то есть, я хотел сказать, ваших матерей, вступили в новый брак?

— Всего лишь двадцать семь, — ответили дети, — а нас только шестьдесят четыре, и мы ужасно рады, что ты вернулся домой.

Епископ не выглядел чрезвычайно обрадованным; по тем или иным причинам, он не мог испытывать прилива восторга. То, что случается слишком часто, перестает быть сюрпризом; он сидел на крыльце, надвинув шляпу на глаза, рассматривая ситуацию с разных сторон, пока, наконец, не видя из нее никакого выхода, не вошел в дом, где ему навстречу бросились сорок восемь миссис Поттс с сообщением, что у пророка было еще одно видение, в котором он получил приказание обвенчать с ним вдов покойного мистера Симпсона.

Епископ, спотыкаясь о колыбели, проследовал к письменному столу. Нашарил среди пустышек, колец и погремушек почтовую бумагу и написал записку Бригему, прося, в качестве личной услуги, не предпринимать более ничего подобного, по крайней мере, до Рождества. "Этот человек, должно быть, принимает меня за содержателя богадельни", — пробормотал он. Он понимал, что если раздаст подарки всем детям, кроме детей Симпсона, то это будет не очень хорошим поступком. А потому снова собрался в Сан-Франциско, за недостающими шестьюдесятью трубами, в то время как миссис Поттс поочередно прощались с ним, за исключением рыжеволосой, которая не смогла спуститься вниз по лестнице и попрощалась с ним, пронзительно прокричав слова прощания с верхней площадки.

Возвращаясь домой после очередной поездки в Сан-Франциско, епископ сидел в вагоне возле человека, совсем недавно покинувшего Солт-Лейк-Сити. Незнакомец оказался очень общительным. В ходе беседы, он заметил, обращаясь к епископу:

— В понедельник в городе произошло незначительное, но весьма приятное событие.

— Что за событие? — поинтересовался Поттс.

— Свадьба; вдовы МакГрата, — вы должно быть, его знали, — вышли замуж.

— Вот как? — сказал епископ. — Я и не знал, что МакГрат умер.

— Да, он умер в воскресенье. И в ту же ночь Бригему было видение, чтобы он выдал вдов замуж за епископа.

— Епископа! — воскликнул Поттс. — Епископа! Какого епископа?

— Видите ли, теперь пятнадцать миссис МакГрат и их дети, в количестве восьмидесяти двух, переселились к старому Поттсу. Может быть, вы его знаете?

Епископ дико вскрикнул и свалился на пол, словно у него случился приступ. Придя в себя, он спрыгнул с поезда на всем ходу и вернулся в Сан-Франциско. Там он сел на первый же пароход, отправлявшийся в Перу, где заключил себя в монастырь, дав обет безбрачия.

Его багаж был отправлен семье. В нем содержалось необходимое количество труб. Рождественским утром они были розданы детям, а менее чем через час все двести восемь детей почувствовали тошноту, вызванную попаданием в организм меди. Был вызван врач, проявивший к семье такое участие, что Бригем тут же развел всех женщин со старым Поттсом и обвенчал их с ним; врач потерял рассудок и порубил бы всех топором, если бы рыжеволосая женщина и кто-то из старших сыновей не препроводили его в сумасшедший дом, где он и провел остаток своих дней, пытаясь определить число своих детей применяя самым причудливым образом алгебру и таблицу умножения.

— А теперь, когда ваш рассказ закончен, — сказал Боб, пока я складывал рукопись, — не могли бы вы объяснить, какое отношение имеют страдания старого Поттса к моей помолвке?

— Ну, сказать по правде, никакого. Однако, мне показалось, что вы, возможно, задумаетесь над такой внешне простой темой как супружество; кроме того, мне хотелось бы услышать ваше мнение о достоинствах этой истории.

— Мое мнение таково, что она выглядит просто убого. Юмор по поводу многоженства у мормонов давно себя исчерпал, во всяком случае, вышедший из-под вашего пера рассказ кажется довольно мрачным. Думается, я мог написать о мормонах гораздо интереснее, хотя и не претендую называться писателем.

Затем мистер Паркер удалился с видом человека, чье мнение по весу равносильно решению суда. Думаю, он значительно вырос в своих собственных глазах, нежели прежде. Просто удивительно, как молодой человек, едва преуспевший в любовных делах, сразу же начинает лелеять мысль, что это его преуспеяние объясняется фактом обладания им замечательными качествами некоторого рода. Неделю назад Боб был самым скромным человеком во всем штате Дэлавер; сегодня он ходит с таким видом, будто, по меньшей мере, выиграл битву при Ватерлоо.

Глава XVI. Старый форт Казимир два столетия назад. — Местные призраки. — Посягательство на корову судьи. — Судья и горькая настойка Биттера. — Как мистер Кули вернулся домой. — Попытка выключить газ. — Недоразумение с Аргусом; его страшные последствия. — Ужасная судьба Арчибальда Ватсона. — Как мистер Бергнер преподавал в воскресной школе.