Тайна Хермелирда (книга завершена и выложена полностью)

— Люди? Ты сказала люди? — По голосу старухи было слышно, что она стала выходить из себя.— Мало тебе было встреч с этими подлецами, так ты бесцеремонно тащишь их в наш лагерь?

— Инга, не спорь со мной и выполни, пожалуйста, мое поручение. Разбуди Сигурда, пусть он придет сюда. Человек не сможет скакать по деревьям, по крайней мере, пока не рассветет. Ах да, и состряпай нам что-нибудь поесть.

Веревочная лестница заканчивалась деревянным настилом, что был крепко привязан к наиболее толстым ветвям дерева. В центре этого настила, около ствола, располагалась крошечная хижина, сделанная из веток и шкур. Где-то, в темноте этого любопытного жилища, раздалось несколько ударов кресала о кремень, а вскоре из него показалась и та особа, кого называли бабушкой Ингой. Свеча озарила морщинистое лицо седовласой старухи, похожей на ведьму из тех историй, что рассказывают детям.

При виде Тима Инга скорчила гримасу, полную презрения, и, шепча себе под нос что-то невнятное, резко сунула в руки рыцаря свечу и решительно сделала шаг к краю настила.

— А она не упадет? — Негромко спросил Эгон стоящего рядом Дьярви.

— С чего бы это вдруг? Бабушка Инга хоть и в преклонном возрасте, но из ума не выжила. — Ответил альв.

— Просто я несколько испугался, все-таки мы на приличной высоте и... Осторожно!

Тим закричал от неожиданности. Только что на его глазах старуха провалилась в пустоту. Выставив вперед свечу, Эгон бросился к тому месту.

— Зачем так кричать, юноша? Имейте хоть немного приличия! — Ворчание Инги в этот раз рыцарь воспринял с радостью.

Как оказалось, все деревья, что находились здесь, были хитро соединены сетью дощато-веревочных мостиков. И на соседних деревьях, в точности, как и здесь, видны были обустроенные жилища альвов. Это был целый городок над землей, скрытый от посторонних глаз густой листвой! Восхищению Эгона не было предела. Он смотрел на удаляющуюся от него по бесконечным мостикам старуху и мечтал, чтобы ему тоже когда-нибудь разрешили походить по этому чудесному лагерю. Жаль, что сейчас не удается рассмотреть получше, как устроен быт этих загадочных существ, но при свете дня он обязательно узрит лагерь во всей красе!

Ожидание оказалось столь не томительным, как думал Тим. Уже вскоре неподалеку заскрипел какой-то из мостиков, и очертания приближающейся статной фигуры стали более четкими. Когда незнакомец в длинном плаще с капюшоном поднялся на настил, альвы почтительно поклонились. Эгон без труда определил, что перед ним стоит ни кто иной, как Сигурд. Лицо предводителя альвов хоть и было заспанным на вид, но не имело ни малейшей черты раздражительности от ночного пробуждения. Скорее даже напротив, Сигурд был спокоен и приветливо улыбался незваному гостю.

— Приветствую тебя! — Обратился он к Тиму. — Тебя прислал барон Дик? Что же, если он думает, что вид человека, обагренного кровью, сможет внушить мне страх, то он заблуждается. Так и передай ему. С какими ты вестями?

— Любезный брат, — вмешалась в разговор Эйдин, — тот, кто стоит перед тобой вовсе не человек барона. Это Тим, военачальник того отряда, что был разбит троллями. Помнишь, я раньше рассказывала эту историю?

— Так это и есть тот бесстрашный герой? — Сигурд в отличие от остальных собратьев старался говорить серьезно, но это ему удавалось с большим трудом. — Искренне рад знакомству! Но как он очутился здесь.

— Если позволишь, я поведаю тебе историю нашей второй встречи. — Сказала девушка.

Приняв важный вид, Сигурд внимательно слушал эмоциональный рассказ о недавних событиях и предыдущих злоключениях Тима. После того, как Эйдин закончила повествование, предводитель альвов еще раз оглядел рыцаря с головы до ног и изрек:

— Ты попал не в лучшую ситуацию, Тим. Также, как и мы. Вернуться домой не получится, а кровожадные люди барона будут рады изрубить тебя мечами в мелкие кусочки. Но позволить тебе остаться с нами я не могу. Если бы не нападение троллей, то вы бы присоединились к солдатам замка и несли бы смерть нашему народу. Даже имея добродушный нрав, мои соплеменники не смогут простить тебе подобного. Но я могу пообещать, что пока ты здесь, я никому не скажу о твоей истинной истории. Желаешь ли ты, в свою очередь, что-нибудь рассказать мне?

Тим обвел глазами присутствующих альвов. По его лицу было видно, что речь, которая была, по всей видимости, заготовлена по случаю прибытия Сигурда, никак не хотела им произноситься. Но в это мгновение Эгон ясно осознал, что любые другие слова сейчас будут некстати еще больше, а поэтому, собравшись с мыслями и сделав короткий кивок головы в сторону предводителя альвов, сказал:

— Я искренне благодарю тебя и твоих людей за гостеприимство, господин Сигурд. То, что народ альвов сделал для меня, уже не оставляет возможности на ответ им добром в таком количестве. Но все же заранее прошу меня извинить за сказанную дерзость. Можно ли мне взять с собой немного пыльцы тех замечательных цветов, что вы выращиваете? Я бы отнес их в замок Хермелирда, чтобы люди, живущие там, смогли оказать троллям достойное сопротивление!

Сигурд заметно напрягся, глаза его злобно сверкнули.

— Это ты рассказала ему про цветы? — Грубо спросил он Эйдин. Видя, что девушка опустила глаза, он продолжил диалог с рыцарем. — Это исключено! Чтобы альвы помогали этому барону! Убийце нашего короля! Этому не бывать никогда, пусть хоть их там в клочки разорвут!

Придя в себя от охвативших и столь нехарактерных эмоций, предводитель альвов снова принял радушный вид.

— Но все же скажи мне, Тим, неужели после того, что с тобой сделали люди барона, ты хочешь им помогать? Не будет ли это безрассудным поступком?

— Вовсе нет, господин Сигурд. — Уверенно сказал Тим. — В моей голове Хермелирд — это вовсе не Седрик и его приспешники, а, в первую очередь, Зак, Николаус и Зелда. И пусть вам ничего не скажут эти имена, но когда я произношу их вслух, на душе становится так тепло, словно от тысячи костров. И, более того, я очень устал от всех этих передряг и очень хочу домой, в родной Вейсшейт. Не мне вам рассказывать, что значит это чувство. Но без воли барона Дика, мы все здесь остаемся невольными пленниками Хермелирда. И если замок падет, то не будет ли это означать, что мы останемся в этом чертовом лесу до скончания века?

Воцарилась тишина. Сигурд медлил с ответом. Он смотрел на присутствующих. На Альмода и Дьярви, что стояли в оцепенении, прекратив ехидно перешептываться. На Эйдин, что после пламенной речи рыцари, с глазами, полными мольбы, взирала на предводителя альвов. На полного решимости Тима. Сейчас от принятого решения зависело очень многое.

— Вы достойный человек, господин Тим. — Наконец, в несвойственной альвам манере общения произнес Сигурд. — Я рад, что судьба допустила встречу в вами. Альмод! Дьярви! Передайте всем, что через день, на рассвете, мы выступаем в Хермелирд! Пусть готовят припасы и оружие! Я сделаю все, что в моих силах, дабы мы вернулись домой!

— Будет исполнено, Сигурд! — Радостно воскликнули альвы.

— Скажи, Тим, как мы сможем попасть в замок? — Спросил Сигурд.

— В лесу имеется подземный лаз, что ведет прямо туда. — Эгон широко улыбался, ведь в эту минуту он чувствовал свою возросшую значимость.

— А пока все идите отдыхать. Если господин Тим желает поесть, то мы с радостью разделим трапезу с ним. — Продолжил предводитель альвов.

— Безмерно благодарен.— Ответил рыцарь. — Я с удовольствием приму подобное предложение. Но сейчас у меня есть более желанная цель. Хочется увидеть чудесные цветы собственными глазами.

— Можно я покажу их Тиму, Сигурд? — Робко спросила Эйдин.

Дождавшись утвердительного кивка, девушка сделала знак Эгону следовать за ней.

Если бы нам, тем кто слышал эту историю, довелось в действительности побывать в том месте, где отдыхали Тим и Эйдин после ночных похождений, то я уверен, что мы бы признали это истинным чудом. И пусть ночной небосвод все больше уступал место утреннему светилу, что всходило над лесом, но то зеленоватое сияние, что исходило от чудесных цветов, поистине приковывало взгляд. Серая дымка облачила озеро, словно в одежды. Свежий ветер источал запах трав и хвои. Но все это было бы обыденным, не будь здесь этих маленьких белых бутонов, что росли ровными рядами и разгоняли сумрак до первых лучей рассвета, подобно свечам. Довольно обширная поляна, что находилась на берегу озера, противоположном от лагеря альвов, уподобилась дивной красоты изумрудному ковру из этих цветов!

Эгон сидел у кромки воды и бросал в нее мелкие камешки. Обрадовавшись тому, что невзгоды остались позади, а Сигурд быстро согласился на его предложение, он наконец-то позволил себе расслабиться по-настоящему. Как только все насущные проблемы разрешились, а волнение спало, рыцарь стал замечать за собой некую странность. По неведомой причине Тим стеснялся смотреть на Эйдин, даже во время беседы, и без конца отводил взгляд в сторону. Испытав разочарование, что она вовсе не человек, Эгон думал, что все чувства уйдут бесследно. Но что же тогда так щемит сердце и заставляет вглядываться в озерную гладь, боясь повернуть голову? Неужели он и взаправду испытывает к Эйдин то влечение, что испытывает мужчина, встретив женщину? А как же тогда Анна Отто? Может быть, те отношения, что складывались между ними в герцогстве Монд, не более чем ребячество? Тим с самого детства имел честь находиться в обществе белокурой надменной красавицы, что так любила древние легенды. Анна хотела, чтобы все было красиво: отважный рыцарь возвращается после удачного воинского похода и женится на прекрасной даме под восторженные вопли окружения. А сам Эгон разве не мечтал об ином? Как он хотел уподобиться Олафу, вернувшемуся из Святой Земли, хотя бы на день, чтобы поймать этот полный нежности взгляд!

А что есть эта самая любовь? Послать рыцаря в объятия смерти, вместе с верными ему людьми? В Писании что-то говорится о любви. Что это такое чувство, когда ждешь благ не для себя, скорее наоборот, отдаешься целиком. Заботишься о ближнем. И вовсе не окунаешься в легендарные образы, что так далеки от жестокой действительности. А вот Эйдин, к примеру, вообще не знает никакого Писания. Но с первого дня знакомства она проявляет заботу о неудачливом рыцаре, старается не обидеть его, поднимает его дух своей жизнерадостностью. И пусть идут к дьяволу все эти кодексы чести, моральные устои и этикеты с прекрасными дамами, когда отсутствует взаимопонимание и доброта! Но что, если Эйдин относится Тиму, только как к другу? Она так прекрасна, а ее запах сводит с ума...

— Как тебе наше цветочное поле, Тим? — Девушка присела рядом и легонько коснулась рукой спины рыцаря. — У тебя все хорошо? О чем ты думаешь? О завтрашнем походе?

Эгон почувствовал ее дыхание около своего лица и дернулся в сторону. Эйдин сидела так близко, что иногда их тела соприкасались, от чего рыцаря бросало в жар.

— Да, Эйдин... Все хорошо... И поле тоже... — Собственная речь показалась Тиму бессвязной. — Просто давно не спал. Да и поход...

— Ты и впрямь очень смел. Это даже Сигурд заметил. А уж он хорошо разбирается в людях. Да и в альвах с троллями тоже. — Не унималась девушка.

— Я польщен твоими речами — Произнес Тим.

В его голове вертелась лишь одна фраза, что стала девизом за последние дни: 'сейчас или никогда'. Словно пребывая в полусне, Эгон с шумом выдохнул, и его рука легла на талию Эйдин. Девушка не сопротивлялась, а даже пододвинулась поближе к рыцарю, смотря на него широко открытыми глазами. Тем самым взглядом... Снова дрожь и биение сердца...

— Моя принцесса, — с жаром проговаривал каждое слово Тим, — если я и стал таким, как ты говоришь, то только благодаря тебе. Я живу лишь тем, что не выпускаю из головы твой образ. И если ты думаешь, что я совершал злые поступки во имя тебя, то ты ошибаешься. Я готов положить свою жизнь за твое счастье! Позволь же мне заботиться о тебе! Ведь если ты исчезнешь из моей жизни, то существование не будет иметь своего смысла. Я люблю тебя! И когда мы войдем в замок Хермелирда, то смерть обойдет меня стороной, лишь только узнает о том, что ты ответила мне взаимностью! И даже это чудесное поле меркнет по сравнению с твоей красотой!

Девушка с нежным взглядом слушала речь рыцаря. Когда он окончил, Эйдин провела рукой по его волосам, и через мгновение ее лицо оказалось около лица Эгона.

— Может, слова здесь излишни, но я хочу, чтобы это мгновение не заканчивалось никогда. — Чуть слышно прошептала она.

Их уста слились в горячем поцелуе, а руки переплелись в объятиях. Для них более не существовало ничего: ни время, ни происхождение с титулами, ни события, виною которых они оказались здесь. Ведь счастье ощущать то, что кому-то нравишься, что кому-то нужен, непередаваемо, как для людей, так и для альвов. И уж, конечно, отдавать себя целиком, как и рассуждал до этого Тим Эгон, сын герцога Вейсшейтского.

Влюбленные не замечали, как сверху на ними неустанно наблюдал Сигурд, испытывающий вечное волнение за принцессу. Рядом с ним в ветвях сидели двое его лучших стражей, готовые броситься на расправу по первому зову предводителя альвов. Наконец самый нетерпеливый из стражей бросил вопросительный взгляд на Сигурда, но тот, лишь благосклонно улыбнувшись, добродушно махнул ладонью, дабы воины отправлялись на покой. Сам же он, еще немного постояв, растаял во тьме, словно и не был свидетелем той самой силы, что соединяет сердца.

Глава 12.

Наследие центуриона Леонтинуса.

С первыми лучами рассвета барон Дик в сопровождении Лотара и Мейнхарда поспешил в зал для приема гостей, чтобы наконец-то услышать повествование дядюшки Эбнера. Седрик в душе не раз признавался самому себе, что ему совсем не интересно забивать голову всяческими легендами, особенно в момент приближения угрозы предстоящего сражения. После ночного нападения на караульного неизвестными, барон стал все более ощущать нарастающую тревогу. Несмотря на заверения коменданта, который увещевал, что гарнизон замка находится в полной боевой готовности, переживания мешали Дику заснуть. Да еще и этот появившийся из ниоткуда наглец, что назвался Заком, вызвался на роль спасителя Хермелирда!

Седрик твердой поступью шагнул в зал и застал там склонившегося над разложенным на столе свитком Эбнера. Советник водил пальцем по древнему папирусу и загадочно хмыкал. Рядом с Эбнером стоял Зак. Увидев вошедшего барона, бродяга посмотрел на него каким-то одновременно торжественным и вызывающим взглядом, словно умудренный монах на беспечного послушника. Дик стиснул зубы, чтобы своей речью не выдать мрачного настроения, сопровождающего его сегодня.

— Приветствую вас, господин! — Эбнер отвлекся от разглядывания свитка и поклонился барону, за ним последовал и Зак. — Как вам спалось?

— Мое почтение, дядюшка! — Седрик слегка кивнул. — Да и откуда взяться доброму сну, когда Хермелирду грозит опасность. Но уверен, что пока мой верный советник ищет пути к нашей победе, то я могу быть спокоен. Чем же ты нас порадуешь сегодня?

— Хвала предкам, что наша библиотека вобрала в себя столь много информации. — Эбнер указал рукой на свиток. — Совершенно случайно я нашел этот папирус и был поражен прочитанному. Помните, господин, я рассказывал вам про центуриона Леонтинуса? Так вот, его записи были чудом сохранены. Мне думается, что он намеренно не послал их в Рим, чтобы его не сочли безумцем. А вел он их потому, что кроме этого папируса, вряд ли кто мог обсудить с ним увиденное.