Мессир барон 1-11

— Нет! — мысль о Ханубисе заставила его содрогнуться. Не сейчас!.. слишком много чувств, и все закручены в узел, не разобраться... — Прошу тебя... не зови. И не рассказывай ему о сегодняшнем, ладно?

Флора поморщилась.

— Слишком много ты от меня хочешь... Ладно уж. Принести тебе вина или еще чего-нибудь?

— Нет, спасибо... Можешь просто посидеть со мной?.. Я... боюсь оставаться один.

— Ладно, — повторила Флора, отошла, села в кресло. — Давай сидеть вместе.

— Спасибо.

Свеча на столе горела ровным, неярким светом. Марвин посидел, прислушиваясь к тишине, к далекому рокоту лавины. Потом развернул лист пергамента, раскрыл чернильницу, обмакнул перо.

Орна.

Рука опустилась строчкой ниже, сама пустилась в разбег, незнакомым подчерком вычерчивая угловатые руны старшей речи.

Я здесь. Я здесь.

* * *

В зале еще оставались самые стойкие гости. Солдаты поймали кошку и обсуждали, как нацепить ей чепчик. Остальные, сонно и без недавнего куража, перемывали косточки хозяину праздника. За верхним столом ор-Литовенн дрожащим голосом тянул сагу, героев которой не помнили уже при Эрике Огненном, рядом, высунув от усердия язык, записывал текст ор-Пенмакер. К сожалению, писал он прямо на скатерти, и без того перепачканной вином. Ханубис искренне посочувствовал завтрашнему горю барона, но от советов воздержался. До рассвета оставалось не так много времени, а у него были планы.

Йо, увидев его, выскочил из-за стола.

— Простите, мэтр, а вы Митю не видели? Делся куда-то...

— Митю?..

— Ну, лютнист. Товарищ мой. Практически братишка... — Йо пьяно улыбнулся.

— Не видел, — вздохнул Ханубис. — Но надеюсь увидеть в ближайшее время. Знаете, милсдарь менестрель, у вас просто феноменальные способности выбирать неподходящих спутников. Откуда вы его взяли?

— Этта... По дороге встретил! А что?!.. Я... Я горжусь знакомством!..

— Совершенно оправданно. Но приводить его в дом к другу — вы ведь считаете Марвина другом, я правильно понимаю? — я бы, на вашем месте, поостерегся.

— Но... вы о чем?.. — Йо захлопал ресницами, не дать не взять эльфийская дева, если забыть про запах перегара, грязные лохмы и столь же грязную щетину.

— Спросите завтра у Марвина. Если сами еще не догадались. А теперь — исчезните с глаз моих долой.

Менестрель понятливо кивнул и растворился в пространстве.

Ханубис вышел во двор. Небо уже начинало светлеть, пока что едва уловимо, разве только для глаз художника или некроманта. Не стоило говорить менестрелю так много. Волнуешься, Пес?.. Ах, как это интересно...

В новом дворе возились на насестах исполинские орлы ор-Люсилера. Ханубис замедлил шаг, разглядывая их. Они были красивы, как любое совершенное орудие убийства. Песочно-бурые птицы размером с лошадь тихо, но раздраженно клекотали, сверкая желтыми зрачками. Причину их волнения Ханубис увидел лишь мигом позже. В обстановке менее благоприятной эта задержка могла стоить жизни. Но обстановка благоприятствовала: лютнист пялился на птиц, нелепо наклонив набок голову, и мало что замечал вокруг себя. А орлы нервничали все явственней. Если бы не цепи, пристегнутые к ноге каждого из них, ночь завершилась бы крайне эффектно, но увы...

— Доброй ночи, — кивнул Ханубис, проходя мимо.

— Доброй ночи, мэтр, — дернулся Митя, сразу забыв о прежнем предмете интереса. — Спешите?

— В некоторой степени.

— Я с вами, идет? — интонация до боли напомнила Кловиса. В лице же — ни малейшего сходства. Пока что, по крайней мере.

— Идите, кто же вам мешает, — пожал плечами Ханубис. Повернулся к лютнисту спиной. Это было рискованно, но не опасней, чем показать тому истинную меру своего волнения.

Задержавшись у сарайчика, Ханубис достал ведро и удочку. Своим ключом открыл калитку и пропустил Митю. Затем запер дверь и зашагал по тропинке, озаренной светом Родхрин. Поздно она поднялась сегодня.

Митя первым не выдержал молчания.

— Там у одной из птичек цепь еле держится, — заговорил он. — Вот будет потеха, если сорвется!..

— Уже не будет, — равнодушно ответил Ханубис. — Они отлично дрессированы, и без приказа заклевали бы разве что вас.

— Это еще почему?.. — неподдельно заинтересовался лютнист.

— Не знаю точно. Может быть потому, что запомнили вас с Арсолира. Или потому, что чувствуют вашу суть. Животные часто ощущают такие вещи. Не замечали?

Лютнист сбился с шага. Потом заржал.

— Давно вы поняли?

— Что именно?

— Кто я такой.

И кто же ты такой, во имя Бездны?

— Голубчик, ну как бы я мог не заметить фигуру такого масштаба?

Димитрий гыкнул, явно польщенный. Так и запишем...

— А куда мы идем?— спросил он.

— На рыбалку, — отозвался Ханубис.

Укромный уголок в ивняке был таким же, как прежде, только вот теперь вместо Лориен на валуне сидел Димитрий, раскинув ноги под странными углами и идиотски лыбясь. Различие было поразительное.

Ханубис достал из ведра мешочек с прикормкой, бросил в воду горсть пшена. Резко запахло анисом.

— Смешной вы дядька, — сказал Димитрий. — Кого поймать надеетесь?

Некромант отряхнул руки, и неторопливо обернулся.

— Карасиков, — улыбнулся он. — Это наиболее вероятно. Мне, правда, рассказывали о местной форели, но я склонен считать ее художественным вымыслом.

В воде что-то плеснуло. Рыба уже приплывает сюда завтракать, отлично. Сегодня рыбалку, скорее всего, испортит Димитрий, но можно будет вернуться и потом.

В синем предрассветном сумраке незваный гость выглядел жутковато. Его лицо постоянно, исподволь, менялось, то обретая неясное сходство с кем-то знакомым, то становясь совсем уж чуждым. В мире можно найти любые сочетания черт, но выдает выражение; такие лица не носят в Геронте.

— Карасиков?.. — пренебрежительно выпалил Димитрий. — Я думал, вы если кого и ловите, так левиафанов, не меньше.

— Боюсь, что левиафана довольно трудно поймать на удочку, — развел руками Ханубис. — Даже вам, не говоря уже обо мне. Кроме того, что с ним потом делать? Тогда как карасей охотно берут на кухне. Они особенно хороши в сметанном соусе, не правда ли?

Пока Димитрий опять хохотал, Ханубис зачерпнул воды в ведро, проверил удочку и занялся мешочком с наживкой.

— В том месте, где я родился, — сказал чужак, — в середине зимы ходит такой волшебный дедушка. Он дарит детям подарки. Набор солдатиков, или карету, или еще что-то. Что захочешь. Но всегда игрушечное, не настоящее. Может, ему и хотелось бы подарить что-то настоящее, большое, да кто ему даст? Дети и сами знают, что просить можно, а что нет; — куклу, слоника... Поэтому никаких чудес не случается, только игрушки. Так вот, здесь, у вас, я себя чувствую этим самым волшебным дедушкой.

Ханубис, скосив глаза, полюбовался на раскинувшегося, будто в кресле, "дедушку", и насадил на крючок опарыша.

— И что же вы подарили моему ученику?

— Не люблю таких, — сказал Димитрий. Соскочив с камня, прошелся взад-вперед. — С гнильцой он. И скучный. Но да, подарил. Что он там хотел, союз с прочими аристократами-дегенератами?

— "Алые дни", — кивнул Ханубис. Подойдя к берегу, закинул удочку, встал боком, чтобы не выпускать из виду собеседника. Димитрий ходил, размахивая руками. — А еще?

— Какого лешего вы не вмешались, а? — бледное лицо отразило маску благородного страдания. Вылитый Марвин. — Я ведь и убить его мог.

— Я испугался.

— Врете! Я — как тот орел, много чувствую, — ухмыльнулся Димитрий, и лицо его поплыло радужным маревом, предупреждением, возможно? — Ну так почему?

— Я предпочитаю изучить стиль врага, прежде чем лезть в драку. Этот ответ устроит вас больше?

— Вы считаете меня врагом? — с восторгом спросил Димитрий. В воде что-то плеснуло.

— У нас нет причин враждовать. Ведь моего ученика вы всего-навсего одарили, не так ли? Но и считать вас другом, — как показал Арсолир, — довольно опасно. Прошу прощения, у меня клюет.

На крючке извивалась крошечная рыбка, и Ханубис вернул ее в воду.

— Передайте червей, пожалуйста, — сказал он. — Итак, вернемся к прежней теме обсуждения. Вы ведь простите мой интерес? Что именно вы сделали с моим учеником, Митя?

Димитрий подошел к некроманту и с широкой улыбкой протянул ему полную горсть опарышей. Ханубис взял одного.

— Благодарю.

— Теперь он может узнать, чего же хочет на самом деле. Без этих ... загородок, — прилагательного, которое употребил чужак, Ханубис не знал. — Жить свою жизнь, а не чужую.

— Думаете, его истинная жизнь продлится достаточно, чтобы он успел насладиться ею? — неторопливо спросил Ханубис, снова забросив удочку. — Я вижу два варианта: либо он сломается и наложит на себя руки, или же сделает что-то, что приведет к смерти с той же вероятностью. Либо поторопится возвести барьеры заново. Возможно, в несколько измененном виде. В конце концов, какую-то функцию они ведь выполняли? Щедрый дар, не спорю. Чудо, а не игрушка. Жаль только, что он столь же жесток, сколь и бесполезен.

Радуга вспыхнула и померкла.

— А это уже не мое дело! Если он слишком слаб, чтобы жить свободным, зачем ему вообще жить?!

— Да, — сказал Ханубис после паузы. — Эльфов на Арсолире вы тоже — облагодетельствовали?

Димитрий разглядывал копошащихся в его ладони опарышей, лицом до крайности напоминая эльфа. Это зрелище вызывало в Ханубисе противоречивые чувства.

— Постарайтесь понять меня, — голос тоже изменился, стал напевным, звонким. — Неужели вы не видите, в каком мире живете? Великие культуры разлагаются в собственном говне, бароны затевают войнушки, а народ живет и мрет в нищете и невежестве. Вы согласны, чтобы так продолжалось? Магия — для избранных, знание — для единиц, лечение — и то для тех, кому повезет! Войны из-за религии, из-за расы, из-за прихоти, — к чему это все?!

За тонкими и одухотворенными чертами Ханубис явственно увидел седую бороду и располагающее лицо ханжи и интригана Ринальдини. Вместе с тем, едва ли чужак пародировал его осознанно. Как ни парадоксально, Димитрий казался искренним — если понятие искренности вообще можно отнести к твари хаоса. Внимание некроманта привлекла блестящая сережка. За всю череду перемен она не изменилась ни разу.

Рыбка сорвалась, и Ханубис взял с ладони Димитрия еще одного червяка.

— Все это так, — сказал он. — А причем тут эльфы?

— Притом, что для того, чтобы революция принесла плоды, должна пролиться кровь. Много крови. Чаша гнева должна переполниться, иначе народ так и не встанет, — чужак перевернул руку, стряхнув опарышей на землю. Ударом каблука раздавил тех, что так и упали клубком. — Иначе это поколение тоже сгниет, как сгнили и предыдущие.

— Путь наш над Бездною, и пусты небеса над нами, — тихонько процитировал Ханубис. Димитрий поднял взгляд — темный, яростный, — молча кивнул. — Если здесь так плохо, почему бы вам не оставить нас в покое?

— Сердце мое полно жалости, — сказал Димитрий. — Я не могу сделать этого.

Облака, еще недавно лиловые, медленно, одно за другим, выцветали в розовый. По воде плыли пузыри.

— Не можете, — согласился Ханубис. — Потому что не знаете выхода. А еще потому, что при всех ваших способностях, вы всего лишь глупый мальчишка. Кровь есть Сила, а где и как она прольется — несущественно, не так ли? Культуры разлагаются — ну так давайте же их прихлопнем! Геронтские крестьяне плохо живут — давайте положим их на бойне!

Положив удочку на землю, Ханубис выпрямился. От радужных бликов рябило в глазах, лица менялись одно за одним, словно Димитрий не в силах был справиться с наплывом образов.

— Эльфы избавились от мракобесов, желавших вернуть прошлое, — начал он, но Ханубис перебил:

— Эльфы избавились от всех, кто был способен держать оружие. Вернее, от них избавились вы, — не будем забывать и о вашей ответственности. От эльфов остались лишь старики и дети, и теперь они обречены... хмм, на разложение. Перейдем к угнетенным крестьянам? Извольте. Арсолир к духовым псам уничтожил все, что было достигнуто четвертью века мира. Помимо сугубо материального отката, распались также былые союзы. Возможно, молодой король и желал бы столь чаемого вами прогресса, но лучшее, чего он может добиться при таком старте, — это удержать страну от полного краха. Впрочем, я не уверен, что он на это способен. А если династия рухнет — страну разорвут на части, а крестьяне со слезами будут вспоминать золотое прошлое, — прозябая в нищете и невежестве, как вы подметили. Я не надеюсь, что вы способны меня понять, Митя. Но хотя бы предупредить вас — должен.

— Вы можете вмешаться, — сказал Димитрий. — Еще можете. Вмешаться и переиграть все по-своему. Если захотите. Я ведь и вам принес подарок.

Ханубис засмеялся. Чужак все-таки застал его врасплох. В самом деле, забавно — тварь хаоса предлагает восстановить порядок... тогда как дарлиенцы играют в пользу хаоса. Гудвин бы здорово возмутился, скажи ему кто об этом. А что до Димитрия... удар попал в цель. Принять вызов или отказаться, — но выбор уже не сделать несущественным. Этот момент останется в памяти и ляжет на общие весы.

— Мне бы хотелось расспросить вас, как именно вы себе это представляете, — сказал Ханубис. — Но не будем тратить время. Я не собираюсь расхлебывать последствия ваших деяний, и уже примерно понял, что вы подразумеваете под словом 'подарок'. Благодарю вас, нет.

Димитрий опустил глаза, как-то странно развел руками. Носком ноги подбросил удочку. Та взвилась в воздух, вырвался из воды шнурок конского волоса. На крючке было... что-то.

— В этой луже живет форель! — радостно завопил Димитрий.

Ханубис поймал удочку, отвернулся от воды и перехватил шнурок у самого крючка. Коснуться рыбы руками он не посмел.

Форель слабо трепыхалась, не пытаясь сорваться. Она была с локоть длиной, бело-алая и фосфоресцирующая. Чешуя топорщилась шипами, плавники развевались, как крылья, а по бокам узкой головы не мигая пялились два человеческих глаза, обведенных красной каймой.

Димитрий веселился, тыкая в Ханубиса и форель пальцем и громко хохоча.

Да, разумеется, разговоры в пользу бедных во все времена оставались лишь разговорами в пользу бедных, а ждать человечности от существа, едва ли являющегося человеком, так же бессмысленно, как ждать от него последовательности, но Ханубис разозлился.

Он помнил, что по возможности должен уберечь сон гостей замка от потрясений, а потому резко развернулся, взмахнув удочкой. Форель описала дугу и смачно треснула Димитрия по широкому и добродушному лицу. Тот изумился, а Ханубис уже схватил его за руку, приводя в действие чары.

Чужак вскрикнул и забулькал, рожа искривилась, как если бы его поили чем-то невероятно кислым. Некромант наклонился к нему ближе.

— Вы покинете сейчас это место. И навсегда оставите в покое людей Геронта. Иначе я вас уничтожу. Понятно?

Дождался, пока беспрестанно кривящиеся губы выдохнут согласие. В глазах плясали тысячи радуг.

— Слова прозвучали и были услышаны, — сказал Ханубис и разжал пальцы. Димитрий взглянул на него ошалевшими круглыми глазами. И исчез.