Другая женщина - Закончен!

— А может ну эту пиццу? Перед завтраком обычно идёт разминка. Не хочешь принять в ней участие?

Я невольно вскрикнула, когда Марк усадил меня на кухонный стол, раздвинул ноги и тут же пристроился между них. Всего за секунду мы вспыхнули как спички и теперь уже оба изнывали от дикой потребности друг в друге. Но я не успела, даже провести ладонями по его груди, как раздался дверной звонок. Марк его словно и не услышал. Он продолжал покрывать моё тело жаркими поцелуями, сотрясаясь от страсти.

— Там, похоже, твоя пицца...иди, открой.

— Пошли они к чёрту!

Я рассмеялась и всё же оттолкнула от себя мужчину.

— Ну, уж нет, ты их вызвал, ты и разбирайся.

Марк зло чертыхнулся, снял фартук и рассерженно кинул им в меня. Пока он разбирался с курьерами, я решила немного прибраться на кухне. Правда, я даже не успела убрать со стола, как Марк уже вернулся обратно. Почему-то без пиццы и какой-то озадаченный, я бы даже сказала смущённый.

— Крис, там это...там...

— Что 'там'? Марк, ты меня пугаешь. Ума не приложу, кто мог заставить смутиться Марка Туманова?

Я оплела руками его шею, поцеловав мужчину в небритую щёку.

— Кристин, там твоя мама пришла...

До меня даже не сразу дошёл смысл его слов. Сначала мне показалось, что я просто ослышалась или что-то не так поняла. Слишком безумна была эта фраза.

— Что ты сказал?

Марк замялся, неловко оглянувшись на дверь.

— Там твоя мама пришла...чёрт, так неудобно поучилось. Мне лучше уйти да?

Я несколько секунд прибывала в полном оцепенении, всё ещё не веря в то, что это происходит со мной, на самом деле. Она пришла? Заявилась на порог моего дома? Неужели даже в душе ничего не дрогнуло? Да нет, быть такого не может! С чего бы это я ей понадобилась?

— Нет, подожди меня здесь, я на пару минут.

Выйдя в коридор, я накинула на себя лёгкую куртку и, переступив порог квартиры, прикрыла за собой входную дверь. Честно, я до последнего не верила, что ОНА действительно пришла. Я думала, что Марк ошибся, что-то не так понял, но когда я увидела ЕЁ, стоящую у дверей моей квартиры, я чуть сознания не потеряла. Первый раз в жизни я испытывала такой шок. У меня словно почву из-под ног выбили, лишили возможности дышать, разговаривать, даже шевелить губами...Мне невыносимо сильно захотелось зажмуриться. В голове пульсировала мысль, что это какое-то видение, сон, абсолютный бред...Она здесь. Возле моей квартиры. Она стоит в шаге от меня, как будто ничего и не было. Никакой аварии, никакого развода, выкидыша, предательства...ЕЁ предательства. Когда-то я думала, что больнее, чем Лёша...Алина, мне никто уже не сделает. Потом, когда я встретила Марка, я поняла, что развод с бывшим мужем и предательство лучшей подруги — всего лишь пшик. Если бы всё это произошло при других обстоятельствах и не пять лет назад, а, к примеру, сейчас, когда из моей головы выветрились все наивные мечты, мне не было бы так больно. Разве что скверно, неприятно, но я бы точно не стала пытаться сводить счёты с жизнью. А вот то, что сделала ОНА,...причинить мне большую боль уже никто не сможет. Даже Марк. Потому что это просто исключено. Любовь многогранна. Она бывает страстной, когда сносит все планки, кровь бурлит в венах огненным водопадом, с глаз сыплются искры; бывает нежной ласковой, как например, к детям, друзьям, близким; и есть любовь к родителям, я бы вывела её как отдельный аспект. Эта любовь вечна, страшна и безумна сама мысль, что она может когда-то закончится, иссякнуть. Чтобы кто не говорил, но только любовь к родителям, никогда не утрачивает свою силу. Спустя многие годы чувства не остывают, наоборот, всё больше хочется приехать, обнять, просто увидеть....А потому нет большей боли, чем потерять её. Когда её вырывают из твоего сердца и безжалостно сжигают, остаётся только пустота, которую никто и никогда не сможет заполнить.

— Здравствуй, Кристина.

Мне пробрало от этого голоса. Одно дело слышать его по телефону раз в полгода и всего несколько минут, а совсем другое — вот так, вживую.

— Здравствуй. Зачем ты здесь?

Она поправила волосы, на несколько секунд отведя взгляд в сторону. Этого хватило, чтобы я подметила, что она ничуть не изменилась. Всё такая же красивая ухоженная, в дорогой одежде. Я бы ни за что не дала бы ей её возраст, даже, несмотря на пару появившихся морщинок.

— Может, пройдём в квартиру?

— Это ни к чему. Говори здесь.

Ей было неловко, это очень сильно чувствовалось. Она явно не знала как себя вести, что говорить. Столько времени мы уже не виделись....Только помогать я ей не собиралась. Я её в гости не звала и особого удовольствия видеть её, у меня тоже не было.

— У тебя появился друг да?

Она неловко улыбнулась, стиснув в ладонях свою сумочку. Нервничает. Наверняка, уже жалеет, что пришла. Так пусть уходит. У меня нет никакого интереса, знать, что заставило её пойти на такой шаг. Может, опять какие-то проблемы с её депутатом? Так ведь вроде развелись уже давно. Тогда что? Деньги? Аня говорила, что в последнее время у неё туго с финансами. Узнала, что я собираюсь обменивать квартиру и поэтому решила вспомнить о дочке?

— Не хочу показаться грубой, но никого кроме меня это не касается. Зачем ты пришла?

— Мне нужно с тобой поговорить...

Она замолчала, потупив взгляд в пол. Меня эта ситуация начала уже порядком раздражать. Хорошо же утро началось.

— О чём?

— Это очень важно...может, всё-таки зайдём в квартиру? Это не пятиминутный разговор...

— Нет, мы никуда заходить не будем. Меня совсем не интересует, о чём ты там хочешь поговорить, а тратить на тебя больше пяти минут я не собираюсь.

Я развернулась, открыла входную дверь и уже собиралась уйти, как вдруг моё тело резко парализовало. Всего одного слово. Слово, в котором плескалась столько скрытой мольбы и отчаяния. Слово, которое я давно в себе похоронила.

— Дочка!

Медленно обернувшись, я встретилась взглядом с нежно голубыми глазами, излучающими так много боли, раскаяния....В эту секунду внутри меня что-то дрогнуло. Надломилось. Мне вдруг так невыносимо сильно захотелось послать гордость к чёрту, забыть все обиды, простить....Но словно сам дьявол вдолбил в моё сознание, разъедающую, переполненную ядом фразу: 'мама...она сказала, что ты умерла'.

— Здесь женщина, вашей дочери нет. Жила, когда-то, вот в этой самой квартире, но вы похоронили ее, пять лет назад.

Захлопнув за собой дверь, я сжала челюсти с такой силой, что меж них проступили желваки. Меня трясло как в лихорадке. Я не понимала, жарко ли мне сейчас или наоборот дико холодно. Это был тот самый край. Выигранная разумом война над чувствами. Всё так и должно быть. Я правильно поступила. Только сердце всё равно кровоточит от боли. Ему невозможно ничего объяснить, доказать...Оно наполнено любовью и выдрать её из него нет никаких сил...Легче себя убить.

— Кристин, всё в порядке?

Марк вышел в коридор, и я заставила себя спрятать чувства за фальшивой улыбкой.

— Всё в порядке. Когда там твоя пицца приедет, я ужасно голодна!

— Я отменил заказ. Мне кажется, сейчас не лучшее время для завтрака,...Что с тобой?

Марк обхватил моё лицо ладонями, пленив меня испытывающим, въедающимся под кожу взглядом. В эту минуту мне так всё надоело. Так осточертело сдерживать себя, пытаться быть сильной, не показывать своих слабостей. Мне так захотелось прижаться к нему, разрыдаться у него на груди, свалить всю эту ношу со своих плеч. Но я переборола себя. Душа кровоточила, сердце рвало на части, а на губах улыбка. Радостная нежная счастливая, с изысканным привкусом фальши.

— Всё в порядке. Так чуть-чуть поссорились...с мамой.

Последнее слово мне пришлось буквально выдирать из себя. Но я смогла. Ни один мускул на лице не дрогнул. Только улыбка стала ещё шире, ещё радостней.

— Обманываешь, — Марк притянул меня к своей груди, зарывшись лицом в мои волосы. Именно в эту секунду мне вдруг стало как-то невероятно легко. Его объятия как отдушина, как огромная крепкая стена защищающая меня от всякой опасности. В эти мгновения я первый раз за долгие годы почувствовала себя такой слабой и вместе с тем такой защищённой. Наверное, только сейчас я всё же призналась себе, что люблю его. Нежно страстно, местами даже ненавистно...Я люблю вот таким, какой он есть. Со всеми его недостатками. Он мой. И это не эгоистичный порыв злобной любовницы. Я просто знаю, чувствую, что какая-то часть его, пускай даже самая маленькая, всегда будет принадлежать мне. Только мне. — Почему ты не хочешь рассказать мне о них?

— О ком 'о них'?

Я подняла на него удивлённый взгляд.

— О родителях. Ты как-то всегда обходишь эту тему. Почему?

Я осторожно высвободилась из его объятий, всеми силами постаравшись, сохранит улыбку на лице.

— Да нечего особо рассказывать. Папа умер уже давно, с мамой мы редко общаемся, времени почти нет. Ты мне, кстати, тоже о своих ничего не рассказывал.

Я быстро свернула разговор на другую тему. Называть эту женщину МАМОЙ с улыбкой на лице...да я лучше ещё три раза попаду в ту чёртову аварию.

— Да, мне как-то тоже особо нечего, — Марк почесал затылок, улыбнувшись как-то юношески, совсем по-мальчишески. — Родители развелись несколько лет назад. Мама сейчас живёт в Барселоне, мы с ней, конечно, поддерживаем связь, но видимся не больше нескольких раз в год. С папой у нас как-то с самого детства сложились более тёплые отношения. Он живёт в другом городе, видимся, конечно, не очень часто, но бывает, что мы даже становимся партнёрами по бизнесу. Недавно только провернули одну небольшую сделку.

Я улыбнулась, проведя ладонью по его щеке. Первый раз он заговорил со мной о своей жизни, о своей семье....Раньше мы как-то старались обходить стороной частную жизнь друг друга. Эти темы негласно были под запретом. А сейчас мы словно перешагнули какой-то невидимый рубеж и...это очень страшно. Становится всё труднее и труднее подпитывать себя утешающими мыслями, что это всего лишь ничего не значащая интрижка, которая никак не может повредить ни мне, ни ему. Хотя мне, наверно, и вправду не может, а вот ему...

— Иди, время уже много. Я взяла отгул на три дня, а ты давай чеши на работу.

— Неа, — с легкостью поборов моё сопротивление, Марк притянул меня к себе, зарывшись лицом в мои волосы. — Я сам себе начальник. Во сколько хочу во столько и прихожу.

— Помимо работы у тебя ещё есть семья, где тебя наверняка ждут.

Может, не стоило этого говорить, но я не хотела, чтобы у него из-за меня были проблемы. И хотя больше всего на свете я желала завалиться в кровать и поудобней устроиться в его объятиях, одна только мысль, что его может ждать скандал дома, портила всё настроение.

Марк обхватил моё лицо ладонями, заставив меня посмотреть прямо ему в глаза.

— Гонишь?

Голос спокойный, кажется, что даже равнодушный, но как бы Марк не старался, ему всё равно не удалось скрыть от меня нотки тревоги, отчаяния, ужасной тоски. У меня внутри всё разорвалось. Я изнывала от желания прижаться к нему и никуда не отпускать,...но я не могла этого сделать. Наше время вышло. Уже утро, он не ночевал дома и ему наверняка предстоит нелёгкий разговор с женой. С женщиной, которая имеет на него все права. Это тупик, в который мы оба себя сознательно загоняем.

— Нет, но тебе действительно нужно идти. Пожалуйста...

Мы несколько минут неотрывно смотрели друг другу в глаза. Я не знаю, какими силами мне удавалось сдерживать слёзы. Душу рвало на части. Меня убивала сама мысль, что он сейчас уйдёт, что я должна отпустить его в другой дом, к другой женщине...Мне хотелось кричать, вопить, скулить от боли,...но я понимала, что сама во всём виновата. Я это начала, мне одной за всё и отвечать. Марк не виноват. Он всего лишь запутался в себе, в своих чувствах. Настоящую подлость совершаю я. Я ведь люблю его, понимаю, что лучше будет отпустить, разорвать всё сейчас, потом будет только больнее,...но я не останавливаюсь и не пытаюсь остановить его. А это уже не просто подлость. Это гнусное лицемерие, эгоизм.

Марк оделся молчаливо. Натянул на себя рубашку, пиджак, пальто. Всё это время я старалась не смотреть на него. Я только молилась, чтобы он не передумал. Марк изменился. Стал каким-то более резким, грубым. Если бы он сейчас настоял на том, чтобы остаться, я бы не смогла его прогнать. Это за гранью моих сил. Мне легче из груди вырвать сердце, чем вырезать из него Марка.

Он остановился уже на самом пороге, когда я хотела закрывать за ним дверь. Обернулся и пригвоздил ко мне какой-то совершенно безумный взгляд.

— А если я разведусь?

Можно сказать, что эта фраза окончательно развеяла все иллюзии, которыми я себя окружила. Меня пробрало до самых костей. Дыхание перехватило. В горле начало драть. Только сейчас я начала понимать, что происходит на самом деле. Что я творю. Ведь он...он сейчас не шутил, не блефовал. Он был серьёзен и абсолютно решителен. Мне стало ужасно страшно. Одна мысль, что я действительно могу разрушить семью, а по-сути уже разрушаю, убила какую-то частичку моей души. Никогда я ещё не чувствовала себя так мерзко, так отвратительно.

— А если ты разведёшься, ты больше никогда меня не увидишь.

Я захлопнула дверь, тут же заперла её на все замки и съехала на пол, обессилено закрыв лицо руками. Это тупик. Нет никакого выхода. Я должна бежать...бежать как можно скорее, без оглядки...но куда? И от кого? От Марка...или от самой себя?

Практически весь день я провела на кухне, не отводя взгляда от окна. На улице лил дождь. Крупные капли барабанили по стеклу, а я всё думала о своей жизни. Что я делаю не так? Почему всё идёт наперекосяк? В чём и перед кем я провинилась? Все говорят, что любовь это что-то светлое, возвышенное. Чувство, которое даёт нам силы преодолеть все трудности, несчастья. Бред. Обман. Ложь. Может и существует такая любовь, но я с ней не сталкивалась. У меня всё по-другому. Отношения с Марком походят на затяжную хроническую болезнь. Она убивает меня, медленно, мучительно, высасывает все силы, но мне хочется ещё и ещё. Люблю ли я его? Может, и нет. По крайне мере не так как об этом пишут в красивых книгах. Но я дышу этим мужчиной. Я живу, чтобы видеть его, чтобы слышать его голос, вдыхать в себя его запах, который впитался в каждую клеточку моего тела. Каждый день без него — серость, одиночество, тоска. Каждый день с ним — страсть, огонь, борьба, продирающая душу боль. И не понятно, что лучше. Как справится...как найти в себе силы отказаться?

На часах было уже восемь вечера, когда в дверь позвонили. Я нисколько не удивилась, увидев на пороге сестру. Аня всегда могла заявиться в любое время дня и ночи, причём совершенно без предупреждения.

Как только мы прошли на кухню, сестра тут же достала из сумочки бутылку коньяка.

— Ну, что подруга, порезвимся?

— Резвись. У меня как-то нет настроения, да я своё уже вчера отыграла.

— Кстати о вчерашнем, — Аня открыла бутылку, плеснув янтарную жидкость себе в бокал. — Что это за сумасшедший за мной увивается?