Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Лепила


Опубликован:
26.11.2010 — 22.06.2011
Читателей:
5
Аннотация:
Эта книга - о работе врача анестезиолога-реаниматолога, реальной работе. Ну и немного детектива, сдобренного юмором для вкуса.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

... Однако это случилось потом, а пока что Олег уехал, белозубо улыбаясь нам, немного смущенный оттого, что его, здорового парня, повезут на кресле, как какого — нибудь дедушку — героя Сталинградской битвы.

Так. Пять. Надо еще кого-то перекинуть. Делать нечего, придется идти к Семенычу. В принципе, и так можно перевести, однако же, надо и заведующему хирургией дать себя проявить милостивцем.

— Семеныч, пожалей ты нас — тоном мужика, у которого нехристь — староста записал единственного сына в рекруты, — начал я. — Возьми ожог, а?

— Некого мне у вас брать! — отрезал старикан, покусывая седой ус. У меня вон и так — куча народу, да еще вон, терапия, свои метастазы пустила — цирроз к нам засунули, за каким макаром, спрашивается?

— Во-во, Семеныч, на кой он тебе? — обрадовано согласился я. — Лучше у меня ожог возьми. Я же к тебе, как к старшему товарищу пришел — без твоего согласия не переведу, — сейчас была моя очередь подлизываться. У меня получилось неплохо — выслушав мои панегирики, Семеныч посопел немного, и великодушно согласился.

— Ладно, давай свой ожог, в 54-ю.

— Сей момент, Семеныч — радостно откликнулся я и (эх, сгубила жадность фраера), сразу же спросил: — А девчонку?

— Палец вам дай — руку по плечо отхряпаете! — возмущенно вскинулся Семеныч. Девчонку полечите, ей рожать еще.

— Да это я так, на всякий случай — дал я задний ход.

Похоже, мы наладили с Семенычем мирные добрососедские отношения, еще бы с Гошей поговорить, однако тот и носа не казал в ординаторскую, по-видимому, оскорбившись на весь мир.

Расходившись за утро, первую половину дня я провел относительно неплохо, однако, пообедав, я снова почувствовал, как меня неудержимо клонит в сон. Почти собравшись прилечь на диван, я вдруг увидел стоявшую на подоконнике банку и вспомнил о подарке растениевода.

Пах кофе обалденно, и, легкомысленно позабыв наказы Лукича, я сыпанул в турку полную чайную ложку, еще и с горкой. Дождавшись появления шапки коричневой пены, я перелил напиток в чашку, и с наслаждением вдохнул его аромат. Цветом напиток напоминал свежесваренный гудрон, ну а действие доморощенного кофе было совершенно убойным: уже к концу чашки сердце начало постукивать сильнее, по прошествии же часа бухало, как паровой молот. Сна, правда, тоже, как не бывало, однако сосредоточиться на какой-нибудь деятельности было совершенно невозможно: едва начав, например, заполнять очередной отчет, через пару минут я бросал ручку, и шел проверять запасы антибиотиков, а там, едва открыв шкаф, разворачивался и шел в палату к больным, вновь возвращался к отчету, и так без конца — кофеин требовал реализовывать свой возбуждающий потенциал в мышечной деятельности. Мне бы сейчас что-нибудь вроде переезда на новую квартиру, где все время надо что-то носить — перетаскивать, крутить — вертеть — упаковывать, — разнообразных физических нагрузок, одним словом. На работе же таковых не было, а потому Николаевна перед уходом домой опасливо посмотрела на мою нервную беготню, и, как потом говорила санитарка, наказала смотреть за мной, дабы я ничего не сотворил с выходящей на ночь Светкой — изменщицей.

Светлана появилась ровно в 1800, спокойно приняла дежурство и села что-то записывать в свои сестринские талмуды, но по напряженной позе и бледности лица было видно, что вся она, как согнутая, и стянутая тонкой ниткой стальная полоса — тронь — и нитка лопнет, а полоса с тугим, непередаваемым звуком развернется, вполне возможно, в лоб тому, кто тронул. Где-то, после 10-ти вечера, закончив вечерние уколы, Светка ненадолго заскочила в комнату отдыха сестер, после чего вернулась в отделение и тихим голосом позвала:

— Маша, Дмитрий Олегович, пойдемте, чаю попьем.

Маша, молодая девочка, лишь недавно принятая на работу, вопросительно глянула на меня. Мы, довольно часто ужинали вместе, а бывает, и горячительного принимали, по случаю дня рождения, например, однако, учитывая произошедшее, я немного помедлил с ответом:

— Спасибо, Света, я уже пил недавно, да и не хочется что-то.

— Пойдемте, Дмитрий Олегович — она умоляюще посмотрела на меня, а в голосе ее появилась какая-то звонкость — мне это очень важно.

Я почувствовал, что нитка, сдерживающая стальную полосу, превратилась в тонкий волосок. Не знаю, что последовало бы за моим повторным отказом — слезы, истерика — проверять я не стал, поэтому, сгорбившись и покряхтывая, будто больной радикулитом, медленно потащился в сестринскую. Машка, с какой-то глумливой ухмылочкой (будет что порассказать!) отправилась вслед за мной. Я ожидал чего-нибудь вроде бутылки шампанского, может чего и покрепче, а потом — не знаю: признания в любви мне, просьб о посредничестве в разговоре с Гошей, наконец, известия о том, что она бросает все к едрене-фене и уезжает с Денисом на край света. Однако на столе стоял наш обычный чайный сервиз, купленный вскладчину, пакет с печеньем, вазочка с конфетами, Светка хрустела ножом в утробе вафельного тортика — короче, все как обычно.

Мы с Машкой уселись и вопросительно уставились на Светку, которая, казалось, о чем-то задумалась, но вдруг вздрогнула, поднялась и, взяв со стола заварной чайник, разлила по чашкам чай.

— Кому сколько сахара? — вновь таким же тихим, и, я бы даже сказал, пустым голосом произнесла она. Я внимательно посмотрел на свою медсестру: может, каких таблеток с расстройства обдолбалась — нет, непохоже, вроде, мимика достаточно живая, у тех, кто на реланиуме, мышцы лица будто обвисают, и речь сильно замедляется, смазывается. Светка же все произносила четко.

— Мне две — подала голос Маша.

— Мне тоже — отозвался я.

Подав нам чашки с чаем, Светлана вновь уселась за стол, глядя прямо перед собой, — я глянул на ее пальцы — кончики мелко подрагивали.

— Света, что такое? — решился я прервать молчание. — У нас что: кто-то помер, и мы его поминаем? Маша фыркнула, но ее хохоток прозвучал неестественно и сразу оборвался.

Светка медленно повернула голову ко мне и посмотрела отрешенным взглядом, а потом, так и не сказав ни слова, отхлебнула из чашки. Разговор оборвался, не начавшись, я про себя ругнулся, быстро допил чай, даже не притронувшись к печенью и торту, сухо поблагодарил и отправился к себе. Маша тоже долго не задержалась, вскоре я услышал, как она зашуровала тряпкой в палате.

Время близилось к полуночи, и, по идее, давно было пора ложиться спать, тем более учитывая прошлое беспокойное дежурство. Однако период полураспада того термоядерного заряда, что содержался в порошке Лукича, составлял, по-видимому, несколько суток — сна не было ни в одном глазу, так, наступило какое-то отупение — и все. Повертевшись и так, и этак, я решил прибегнуть к совету, прочитанному когда-то: если не можешь заснуть, то надо все равно, лежать не шевелясь, с закрытыми глазами — организм в таком состоянии отдыхает все же лучше, нежели в режиме активного бодрствования. Слонов, что ли, посчитать.

Я лежал, посапывал, минуты текли за минутами. Прошло уже часа полтора, как все улеглись, и вроде сон, действительно начал подкрадываться ко мне, когда я услышал, как к двери, ведущей в нашу комнатенку, кто-то подошел. Надо сказать, на дежурстве вырабатывается совершенно особый тип сна, схожий со сном матери грудного младенца — все, что не касается ребенка, будь то грохот канонады, или шум бури за окном — проходит мимо мозга, мать реагирует лишь на плач малыша. Так и у нас — ухо настроено на "свои" звуки — пищание монитора, голос больного, звук падения опрокинутого стакана. Шаги за дверью — это тоже "свои" звуки, это значит, кто-то пришел просить о помощи — может сестры из своего, или чужого отделения, а может тот же Семеныч, к примеру, решил продолжить серию ночных операций.

Поэтому я моментально "вынырнул" из липкой дремоты и был готов к тому, что, сейчас меня куда-то призовут, но продолжал лежать по-прежнему тихо. Однако за дверью явно не спешили, кто-то стоял и прислушивался, затем дверь начала тихонько приотворяться. Затем, так же медленно и осторожно в дверь просунулась голова: по смутно белевшим в темноте волосам я понял, что ночной гость — не кто иной, как Светка. Да она что, в конце концов — нимфоманией от кого-то заразилась? Мало ей Гоши и Дениса, она и со мной решила поразвлечься? Не будь вчерашнего разговора с Семенычем, кто знает, как бы я себя повел, однако сейчас я сопел, будто видел третий сон, про себя же решив, что если сестрица ко мне сунется — дать отказ в наирешительнейшей форме — чтобы впредь неповадно было. Тем не менее, к моему удивлению, никто и не думал меня "домагиваться", голова немного помедлила в щели, затем дверь снова тихонько закрылась. Эт-то уже интересно. Похоже, никто на мою честь и не думал покушаться, а заходили ко мне с единственной целью: удостовериться, что я крепко сплю. Ну-ну. Был еще вариантик — заставляющий задумываться о тростях, съемных зубных протезах и валенках Рахимбаева — я (а может, на пару с Гошей), слишком стар уже, чтобы удовлетворить потребности молодого растущего организма, и Светке требовался кто-то помоложе: вроде фельдшера со "Скорой", например — парень метр девяносто, кровь с молоком и гормонами, или того же Дениса. Стало быть, удостоверилась, что начальник спит — и на сторону? "Ну и ладно" — вяло подумал я, — нехорошо, конечно, однако чья бы корова мычала, тем более, именно Светка дежурила на День медика, когда мы с Инной... или ...

Звук, донесшийся с коридора, сразу порывом ветра выдул всякие посторонние мысли из моей, пропитанной кофеином башки и заставил распрямиться на кровати, будто мертвеца с китовым усом внутри из жутковатого рассказа Эдгара По, — на коридоре с лязгом сработал замок и отворилась дверь, ведущая в процедурную, а заодно и к сейфу с наркотиками. Вскочив, я торопливо нашарил туфли, стоящие возле кровати, застегнул "липучки" и, стараясь не шуметь, выскочил из комнаты. На коридоре царил полумрак, однако в процедурной горел свет, дверь в нее была открыта и стояла перпендикулярно к стене, удерживаясь в таком положении своим немалым весом.

Становилась понятной, на мой взгляд, странность поведения Светланы — не иначе, подкололась, а сейчас организм добавки требует. И когда, интересно, она начала? — соображал я. Вроде, нормальная же девчонка была.

Я ожидал, что сейчас из комнаты раздастся скрип открываемого сейфа; однако к моему удивлению, Светка вышла из процедурной, держа в каждой руке по клеенчатой сумке, в каждой из которой, судя по напряженным мышцам, было что-то тяжелое. Я едва успел отступить под прикрытие дверного полотнища, но она, даже не посмотрев в мою сторону, быстро пошла к выходу из отделения. Толкнув локтем приоткрытую дверь, она боком проскочила в образовавшуюся щель, а через пару секунд я услышал, как она спускается по лестнице черного хода. Немного помедлив, я бесшумно двинулся за ней. Проходя мимо освещенной комнаты, я бросил туда взгляд — сейф стоял закрытый, похоже, к нему и не подходили. Что же она вниз понесла? Я спустился по темной лестнице, немного задержался внизу и вышел в коридорчик, освещенный люминесцентной лампой, горевшей едва ли не в десятую часть накала. Дверь в конце коридора, которая должна было служить запасным выходом на случай экстренной эвакуации, была открыта, и оттуда тянуло ночной свежестью, из-за двери доносились негромкие голоса. Я подошел поближе.

— ... Много там еще?

— На один раз — послышался голос Светланы.

— Давай тогда обратно, положишь эти на место тех, и не перепутай, смотри.

Я уже почти подошел за это время к выходу, но, услышав эти слова, остановился, сообразив, что сейчас моя подчиненная явно пойдет назад и надо бы где-то спрятаться. Хотя, чего собственно прятаться? У меня из под носа чего-то выносят, из комнаты, между прочим, находящейся под охраной, а я прятаться должен? Я скрестил руки на груди и приготовился к встречи с нерадивой медсестрой. Однако в дверном проеме возник силуэт вовсе не Бояриновой, а кого-то мужчины. Он сделал шаг на освещенное место, и лицо его стало различимым в мерцающем бледно-лиловом свете — это был мой давний знакомец — рыжий с площадки возле мусорных баков. И он почти не удивился, увидев меня. Медленно расстегивая молнию черной кожаной куртки, он весело произнес:

— О-па — и доктор на месте. Чего ж ты, сучка, говорила, что он спит? — Последнюю фразу он адресовал появившейся за его спиной Светке. Та отчаянно взвизгнула.

— Уходите, Дми ... — она не закончила фразу, потому что в руке рыжего мелькнула блестящая полоса и Светлана, со стоном охватившись за живот, сползла на пол, а рыжий, молниеносно крутнув нож в ладони хватом "к себе", пружинящим шагом двинулся в мою сторону. Я едва успел пожалеть, что сегодня со мной нет Валерки, так что придется мне лечь рядом со Светкой, как на улице грохнул выстрел, и кто-то крикнул:

— Бросай оружие! Раздался еще выстрел, короткий шум схватки, и уже другой голос сдавленно просипел:

— Миха, менты!

Рыжий, всем телом, как волк, моментально развернулся в сторону двери — там выросла черная фигура, загородившая выход, и наотмашь полоснул вновь крутнувшимся у него в руке ножом на уровне горла возникшего силуэта, и тот, так же внезапно вновь исчез — через секунду раздался звон металла и шум падения тела с невысокого крыльца. Сразу же загрохотала автоматная очередь, рыжий "Миха" отпрыгнул в коридор, а снаружи кто-то снова неразборчиво отдавал команды. Ощерившись — во рту тускло блеснула желтая коронка, рыжий выхватил что-то из кармана куртки, а затем второй рукой сделал рвущее движение из сжатого кулака.

Все разворачивалось настолько быстро, что я лишь стоял и только переводил взгляд то на отметины от пуль на штукатурке, то на Свету, скорчившуюся на полу у самого выхода, то на Миху, замершего в напряженной позе у косяка. Любой чеченский, или там иракский мальчишка, да что там: любой московский беспризорник в первую же секунду метнулся бы назад, ужом проскользнул за ближайший угол, трезво оценил бы опасность, а потом бы уж принял решение: бежать еще дальше, или (расценив убежище, как достаточно надежное) остаться наблюдать за происходящим. Наверное, и мой батя, переживший оккупацию в семилетнем возрасте, поступил бы более правильно. Я же принадлежал к поколению, для которого пальба, ножи в живот были не более чем атрибутами боевика, который так здорово смотреть, сидя в удобном кресле, лениво отправляя в рот щепотку сухариков после доброго глотка пива. И в то же время меня нельзя назвать абсолютным тормозом: я вожу машину, и пару раз выходил из ситуаций, которые запросто могли закончиться грудой покореженного железа и изуродованной человеческой плоти. Я не говорю уже про свою работу, где порой тоже счет идет на секунды. Это, как говорит Семеныч, "кто на что учился". Вот Миха, ясное дело, учился на человека, который любит и умеет воевать. Я, если бы и хотел, в жизни бы не сыграл той позы, которая навсегда осталась отпечатанной в моем тупо шевелящемся мозгу — напряженной во всем теле, и — расслабленной в руке, вновь напряженной в кисти, твердо, и в то же время как-то ласково обнимающей округлый предмет с торчащим из него штырем. "Какой округлый предмет, какой штырь — обругал я себя. Это лимонка, чтоб ты знал, с уже выдернутой чекой!" Мой мозг разделился на несколько частей — одна оценивала поступающую информацию, и, насколько я понимал, довольно правильно. Еще один участок настойчиво сигнализировал, что надо бы бежать, хорониться, сжиматься в клубок, и чем быстрее, тем лучше. Какие-то отделы параллельно вспоминали о кредите, взятом на покупку стиральной машины, об Ирине и Инессе, — но как-то вяло, как не очень-то важных предметах. А еще один сегмент коры, контролируя каждый участок в отдельности и — ничего в целом, тщетно пытался собрать разрозненные куски мышления в единую систему, которая отдаст хоть какой-то сигнал к действию — кричать, бежать, в конце концов. Однако ничего подобного у него не получалось, и мышцы тщетно бездействовали в напрасном ожидании команды. С удивлением я осознал, что в мозгу у меня возник еще один "файл" — память услужливо выдала информацию (которая — вот чудо! — опять таки шла отдельным потоком), а именно: воспоминания о давно виденном новостном сюжете. То ли американские, то ли австрийские туристы на экскурсии в Альпах попадают под каменный обвал. Картинка шла с видеокамеры, установленной на дирижабле, висевшем над местом происшествия. Последний медленно перемещался в потоке воздуха, так что у репортера было время нацеливать объектив то на летящие валуны, то на самих туристов, оцепенело глядящих на падение громадных каменюк. Я еще тогда удивлялся — вот, дескать, дурни заграничные, чего стоят — бежать надо! Только сейчас я понял, как это непросто. Помню, на лице одного мужика, крупно взятого камерой, было выражение, которое, наверное, сейчас было написано и у меня — надо что-то делать, а — не делается! Через пару секунд его смело каменной осыпью.

123 ... 171819202122
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх