— И это вся твоя сила! — расхохотался Шадар-гхор, поведя рукой на молодых воинов, что стояли за спиной Уран-гхора. — Жалок ты, слабый вождь слабого племени!
Молчал Уран-гхор, смотрел в глаза врагу, опьянившему себя грибами и потому неосторожному, рвавшемуся в бой. Уверен был взгляд его, но на сердце камень лежал. Сдержатся ли его воины, выполнят ли приказ? Выдержит ли проверку молодой вождь? Молчало и племя Гра-ориг. Зато Дер-ориг веселились, глядя на малочисленных противников.
— Почему место для боя выбрали поближе к нашему селению? — выкрикивали они. — Боялись, что до ваших орок доберемся? Мы их и так в полон заберем!
— А вас здесь гнить оставим, под холмами!
— Что за щиты у вас? Для трусов придуманы?
— Загородились, спрятались, как бабы!
У самих-то обычные щиты были, орочьи. Круглые, небольшие, кожей обтянутые. С такими в бою удобно, двигаться не мешают. Горячили себя Дер-ориг, радовались предстоящей драке. Много их, сильны они, кровь бурлит от дурманных грибов. Вот сейчас кинутся всем войском, втопчут в пыль глупых щенков. А потом пойдут в селение Гра-ориг, все им достанется: каранги, вулкорки, женщины, дети... Только вот не отвечал Уран-гхор на их выкрики, скучно становилось безумным воинам. Вынул Шадар-гхор из седельной сумки окровавленную отрубленную голову Акхана, швырнул под ноги Уран-гхора:
— Крысу за крысу, слабак!
А тот даже глаз не опустил, просто презрительно плюнул в сторону. Взревел Шадар-гхор, спрыгнул с вулкорка, ринулся на ненавистного противника. Грозный зверь у ноги его шел, рычал, клыки показывал. Следом за вождем посыпались воины его. Лучники дождем стрел поливали беззащитных Гра-ориг. Казалось, бой закончится в то же мгновение, как начался. Но Уран-гхор сделал шаг назад, сомкнули молодые воины свои большие щиты, и стрелы бессильно попадали на землю. Взвыли от ярости Дер-ориг, наступая на противника. А Гра-ориг сделали то, что позором считалось для орков: они не кидались навстречу врагу, а начали назад пятиться, отступать. А потом и прочь побежали.
— Крысы! — вскричал Шадар-гхор, а войско его подхватило.
Хохотали опьяненные своей силой Дер-ориг, преследуя отступавших воинов, называли их последними словами, от которых кровь вскипала у каждого орка. Но те на ругань не отвечали, не кидались с обнаженными клинками на обидчиков, а продолжали убегать. Чем быстрее бежали Дер-ориг, тем быстрее отступали их враги.
— Куда же вы, жалкие бабы? — кричали безумные воины. — Или сил у вас нет, чтобы драться, как полагается мужчинам? Покажите нам свои клинки, покажите нам цвет своей крови!
Не выдержал хх'раис Варх такого глумления. Где это слыхано, чтобы орк от врага бежал? Зачем молодой вождь так приказал? Почему запретил грибы есть перед боем? Не бывать этому, не привыкли Гра-ориг спины показывать! Лучше в бою погибнуть, чем жить крысой-жихой! Повернулся он, меч выхватил и на Дер-ориг пошел. Свистнула стрела, вонзилась в левое плечо. Отмахнулся Варх. Ничего, он еще повоюет!
— Назад! — кричал Уран-гхор.
Но поздно: скрестились клинки, запела сталь. Кинулись жаждавшие драки Дер-ориг на одинокого воина, недолго он продержался. Покатилась его голова по траве. Хохотали враги:
— Один у вас мужчина был, и того уже нет!
Скрипели зубами Гра-ориг, рвались за Варха отомстить, но крикнул вождь:
— Не сметь!
И не посмели орки вождя ослушаться, бежали от Дер-ориг.
Так оказались оба войска между холмов-близнецов.
— Теперь вам деться некуда, крысы Гра-ориг! — выкрикнул Шадар-гхор.
Уран-гхор рукой махнул:
— Давай!
И покатились с холмов огромные тяжелые валуны, передавили много воинов Дер-ориг. Раздались крики боли, стоны умирающих. Смешался отряд, сбился с разбегу. А Гра-ориг остановились, к врагу лицом повернулись.
Тогда не выдержал вулкорк Шадар-гхора, завыл в охотничьем азарте, взвился в воздух, прыгнул на врага. И тут же упал со стрелой в боку. А на Дер-ориг с двух сторон стрелы посыпались. Встали на холмах лучники Гра-ориг, лучшие охотники племени. Метко они стреляли. Сначала один за другим попадали лучники противника. А потом настал черед остальных воинов и их верных вулкорков. В два раза уменьшился отряд Дер-ориг.
— Вот теперь мы покажем вам наши клинки! — раздался громовой голос Уран-гхора, и бросился молодой вождь к Шадар-гхору.
— Не трогать его! — кричал. — Он мой!
Сошлись в битве два сильнейших воина, два вождя. Летели искры от клинков, гудела сама земля от их тяжелых шагов. Смеялся Шадар-гхор, выкрикивал глумливые слова. А Уран-гхор спокоен был, следил он за каждым движением врага, за каждым вдохом, как лисица за мышиной норой. Понимал: нельзя ему сейчас яриться, бешенство — плохой советчик. За его спиной — селение, женщины, дети. Айка. Решающей была эта схватка. Если упадет Уран-гхор, конец придет его племени. А вокруг бой кипел, кровь щедро лилась. Смялись отряды, перемешались, тяжкая битва шла. Падали на землю орки Дер-ориг, а рядом с ними — орки Гра-ориг. Становилась трава вокруг красной. Никто и не думал отступать, да и некуда было. Как дикие звери, бились они. И многие уже полегли, и много женщин вдовами осталось, много детей — сиротами. А на вождях еще ни раны, ни царапины. Скрещивали они свои клинки, и удар следовал за ударом, словно молнии в грозу. Вот прянул вперед Шадар-гхор, целя в грудь врагу, а Уран-гхор в сторону вильнул и вышел из-под удара. И опять закружились они друг вокруг друга, и опять вперед ринулся безумный воин, сверху вниз ударил, в голову метил. Взметнулся меч Уран-гхора, зазвенели клинки друг о друга. Как вихрь развернулся молодой вождь, но и враг его не мешкал, в живот попытался ударить. Отбил и этот удар Уран-гхор, и еще один, и еще. Силен был Шадар-гхор и опытен, дурманное безумие его вело в бой. Теснил он молодого орка. Поскользнулся Уран-гхор на мокрой от крови траве, и достал его клинок врага, глубоко вонзился в правое плечо. Завыл Шадар-гхор от радости, победу праздновал: не продержаться противнику долго с такой раной. Но отпрянул Уран-гхор, увернулся от последнего, смертельного удара. Дайте мне силы, великие предки! Помоги, отец! Во имя племени! Услышал ли отец призыв своего потомка, или вождю Морриган помогла — неизвестно. А может, просто сам он последние силы собрал. Только вновь стала твердой его рука, отступила боль. Атаковал Уран-гхор врага — в ногу целил. Отскочил Шадар-гхор, успел, и, закричав от злобы, прыгнул вперед, как вулкорк, хотел еще раз по плечу рубануть, а противник его встретил удар, развернулся и локтем ударил из всех сил по кадыку. Задохнулся Шадар-гхор, раскрыл рот, как рыба, воздух хватал. А Уран-гхор полоснул клинком по его горлу, и хлынула на землю вражья кровь. Упал на колени хх'раис, пытаясь зажать разверстую рану. Да только не сумел: рухнул на землю уже мертвый орк. Тем временем по одну сторону от него Гра-ориг в кольцо врагов взяли, и те, как загнанные в угол хищники, не за жизнь дрались, а за смерть ненавистных противников. По другую сторону — бой кипел, но уже сила была на стороне Гра-ориг. Шапка из черного волка с головы Шадар-гхора свалилась, покатилась под ноги дерущимся воинам. Уран-гхор подхватил ее, зажал в руке, над дерущимися поднял, крикнул так громко, что все воины его услыхали:
— Стойте, Дер-ориг! Остановитесь! Мертв ваш вождь!
И так выкрикивал он снова и снова, голосом своим пытаясь усмирить жаркую схватку.
— За что бьетесь, Дер-ориг? Против своих братьев-орков бьетесь! Остановитесь! Кто сдастся, того не тронут мои воины!
Не сразу, но стал бой стихать. Самые ярые хх'раисы в бою не береглись, потому уже мертвы были. А те, кто еще думать мог, опустили свои мечи.
— Гра-ориг, сдавшихся не трогать! — грозно кричал Уран-гхор. А потом сказал такие слова. — Слушайте меня, Дер-ориг! Слушайте все! Вождь ваш был великий воин, но пал он в бою. Вот его шапка, у меня! Хотите битвы — будет вам битва! Только сила на нашей стороне. Всех вас перебьем, а потом пойдем в селение, заберем женщин, детей, каранги ваши разграбим и сожжем. И не останется даже памяти о вашем племени, и тела ваши будут гнить непогребенными, и будут расклевывать их вороны, и духи ваши не отправятся к Морриган. Так чего ради умирать вам между холмами-близнецами? Зачем орку бить орка? Другие враги есть, против них сражаться надо! Тому, кто согласится пойти под мою руку и признает меня вождем, сохраню жизнь и подарю свободу. И будет тот, как прежде, кочевать, охотиться, набеги совершать и детей растить.
— Позор это! — крикнул один из Дер-ориг, и тут же голова его покатилась по земле.
— Нет, не позор! Разве не честно я победил вашего вождя в поединке? Разве не могу я теперь зваться вождем вашего племени? Спросите у шаманов, они мудрые, они с духами предков беседу ведут.
С двух сторон шаманов привели, прятались они за кустами, в драку не лезли.
— Скажите, мудрые старики, — почтительно спросил их Уран-гхор. — Правильно ли по закону Морриган, чтобы Дер-ориг под мою руку шли? Не позор ли это для них?
Шаман Гра-ориг прищурился, как сытая рысь, глаза хитро заблестели, голос был ласков и певуч, когда сказал он:
— Правильно это, орки! По закону Морриган!
Вскинулся шаман Дер-ориг, злоба в его горле клокотала. Если племя под руку Уран-гхора пойдет, то он кем будет? У Гра-ориг свой шаман есть, он своего не упустит! Хотел было старик выкрикнуть: "Позор это, духи предков вас не простят!" — да слова в глотке застряли от взгляда молодого вождя. Уран-гхор смотрел так, что сразу понял хитрый старик: не страшно воину проклятье духов, не побоится он за неправильный ответ покарать шамана смертью. Ничто для него древние законы и обычаи. И сдержал свой гнев шаман Дер-ориг, проглотил брань и злобу. Горе злобным коршуном когтило сердце, но сладка была его улыбка, когда проговорил он:
— Это верно. По закону Морриган...
— Да будет так. А теперь настало время наших братьев провожать. Великих воинов.
Много в тот день река Орени приняла скорбных даров. Плыли рядом орки Дер-ориг и Гра-ориг под прощальные песни своих женщин. Факелами пылали погребальные плоты. Победил Уран-гхор, но тяжкой была его победа.
Так объединились два племени. Так в Гра-ориг стало на сотню воинов больше. Теперь велики были охотничьи угодья, и сытой была жизнь. А сразу после сражения у холмов-близнецов собрал Уран-гхор совет племени. Плечо к плечу сидели воины, не вспоминая о былой вражде. И слушали своего предводителя, который огласил новые законы. Законы Урана. Вот они.
Слово вождя свято. Тому, кто не выполнит волю вождя — смерть.
Племя — едино. Тому, кто поднимет руку на соплеменника — смерть.
Безумный воин — враг своему племени. Тому, кто станет опьянять себя грибами, или травами — смерть.
* * *
Несчастный, встрепанный, какой-то маленький и замученный, как обычный кот, которого обидели уличные мальчишки, Артфаал сидел перед нами на земле и не делал попытки вспрыгнуть мне на плечо. Желтые глаза были горестно опущены. В горле встал ком. Я мысленно обратился к демону, спрашивая, как это было... Ответа не последовало, но в моем сознании вдруг вспыхнула яркая картинка.
Каменная громада, вздымающаяся в темноте. Посередине — два человека, такие маленькие по сравнению с величественным строением древних. Мягкий рассеянный свет, падающий на воинов сверху, с бортика, на котором сидит одинокий черный кот. Толпа дикарей, подступающая к мосту. Они не сомневаются и не боятся, их больше, а за их спинами — джунгли Зеленого сердца, дающие силу, подпитывающие магией. За спинами капралов — те же джунгли, но враждебные, стремящиеся уничтожить чужеродных существ. И еще — товарищи, уходящие все дальше. Маленький отряд, к которому нельзя допустить врагов. Ястребы не сдаются.
Первый поток дротиков замедляется в ставшем густым воздухе — Вязкие чары работают, демон выполняет обещание. Дротики ударяются о щиты и падают. Дикари разражаются угрожающими выкриками. Несколько человек ступают на мост и подходят ближе, затем снова выстреливают из своих трубок. И опять ни один из смертоносных зарядов не достигает своей цели. Еще выстрелы, еще и еще. Вперед выходят лучники. Но их стрелы просто застревают в Вязких чарах, не пролетев и половины пути. Медленно, медленно подходят дикари, останавливаясь на каждом шагу и испытывая действие отравленных дротиков. Наконец, поняв, что на расстоянии одолеть людей не получится, могучие начинают приближаться. В их руках — копья-пальмы. Теперь они шагают быстро и уверенно, не воспринимая двоих — всего двоих — как серьезное препятствие на пути к цели. Два меча против тридцати копей. И лишь одно преимущество: одновременно на мосту могут встать только четверо человек. А драться — и того меньше. Дикари выстраиваются в две шеренги и движутся к середине моста.
Рука Сайма крепче перехватывает рукоять меча, он кивает Флиннелу:
— Повоюем, капрал?
— Повоюем...
Ждать нельзя, обороны не выдержать. Слишком много наступающих. Слишком сильны могучие в своей родной стихии. Сейчас главное — скорость, стремительный натиск. Не дать опомниться противнику, ожидающему, что воины будут защищаться. Атаковать самим, выторговать лишние секунды у бездушного времени. Прожить еще немного, не для себя, для товарищей. И летит над древней каменной громадой боевой клич:
— В атаку, ястребы!
Капралы бросаются вперед. Ястребы не сдаются.
Вязкие чары не в силах остановить жителей волшебных джунглей, и на воинов обрушиваются первые удары. Гигант Флиннел подставляет щит под удар копья, затем, уклонившись, мощным ударом перерубает древко. Следом его клинок вспарывает живот врага. Первый труп падает на серый камень, окропляя его кровью. На его место тут же встает новый враг. Рядом с Флиннелом разделывается со своим противником Сайм. Он резко приседает, пропуская над собой копье, и вонзает меч в бедро дикаря. Кровь фонтаном брызжет из поврежденной артерии, и враг падает, корчась от боли. Еще, еще, достать как можно больше противников, вывести их из строя. Капралы даже не смотрят друг на друга, каждый из них и так знает, что сделает в следующее мгновение его товарищ. Этот бой — последний, но далеко не первый. Они привыкли драться в связке. Одновременно — шаг вперед, через трупы, по окровавленному камню. Атаковать, пока не пришли в себя. Еще двое — больше не бойцы, один зажимает обеими руками рассеченный пах, у другого, которому Флиннел нанес мощный удар по шее сверху вниз, отрубленная голова болтается на тоненьком лоскутке кожи. Шаг вперед, камень становится скользким от крови. Удержаться, не упасть, иначе затопчут. Сайм отрубает могучему руку, сжимающую копье, Флиннел одним ударом рассекает своему противнику горло. Еще. Вперед. Количество трупов растет, несколько раненых дикарей пятятся назад, мешая своим соплеменникам наступать на двоих солдат. Они скользят на крови и требухе из вспоротых животов, строй сминается. В образовавшейся давке могучие не могут замахнуться, удары копей становятся слабыми, и лишь бессильно царапают кольчуги. Капралы, продолжая по шагу продвигаться вперед, собирают смертельную жатву. Ястребы не сдаются.
