Мыколка

— Хорошо, Джон, вот те бумаги и копии секретных договоров с Персией, которые я вам обещал. И еще мне нужна ваша помощь. У меня появился враг, и вы должны помочь мне от него избавиться.

Лошадиное лицо англичанина не выдавало никаких эмоций, пока Сидоров выкладывал свои требования. Лишь потом он хмыкнул и сказал

-Сэр, признаться, я не понял, зачем нам вмешиваться в это дело. Вы же сами сказали, что про вас, скорее всего, забыли.

-Джон, пока Шеховской жив, я буду думать, что он может поломать мою карьеру одним своим словом.

-Ну, так вызовите его сына на дуэль, вы же дворянин, в конце концов, неужели у вас совсем нет гордости? — удивился англичанин.

-Как я его вызову, конечно, если я его застрелю, мнение света будет на моей стороне, но карьера будет закончена. И поеду я в какую-нибудь Тьмутаракань. Вам это надо? А старый Шеховской, как говорят, близкий друг Бенкендорфа, и благосклонно принят государем, если он меня увидит, то карьере моей все равно придет конец,— со злостью произнес чиновник.

-Конечно,— думал англичанин,— ты бы так и сделал, судишь всех по себе. Ох, с какими гнидами приходится иметь дело, а ведь называет себя благородным человеком, вызовет он на дуэль, как же, поверил я в такое. Но, что же делать, придется предпринять меры, хоть и не хочется лишний раз светить людей.

-Хорошо, Аркадий Акакиевич, сказал он Сидорову,— я доложу по инстанциям и мы постараемся сделать так, чтобы вам ничто не мешало в работе. Но вот в таком случае оплата ваших услуг на некоторое время будет уменьшена, сами понимаете почему.

-Как же так! — попытался возмутиться Сидоров,— получается, вы будете меня защищать на мои же заработанные деньги?

Что же делать, — ухмыльнулся Джон и философски добавил,— за все приходится платить, это жизнь, мой друг. Ну, что же до скорого свидания. О следующей встрече извещайте, когда у вас появятся обговоренные материалы. А вопрос с Шеховскими мы постараемся решить в ближайшие дни.

Николка засиделся сегодня допоздна, хотя его день с утра до вечера был занят, усталости он не чувствовал. Это ощущение появилось совсем недавно, и началось оно незаметно, исподволь, а сейчас после целого дня физических упражнений, фехтования, стрельбы и вольтижировки, его голова оставалась ясной и он, читая учебник, чувствовал, как строчки текста остаются навсегда в его памяти. Вместе с ощущением свежести и телесного здоровья пришло чувство неудовлетворенности, сейчас, читая книги, он ясно ощущал, что они чего-то недосказывают, или их утверждения казались ему неправильными. А ведь всего месяц назад воспринималось написанное в них, как истина в последней инстанции.

Он отложил книгу, когда на часах было почти два часа ночи. Задув свечи, улегся в постель. Ему было все хорошо видно в темноте, для него ее теперь не существовало. Все вокруг было залито серым, идущим от окружающего излучением. И больше всего света шло от хорошо протопленной изразцовой голландки. Не сразу, но все же он сам дошел до того, что видит тепло, которое излучают предметы. Никому, в том числе и отцу, он о своем новом чувстве не рассказывал, не желая лишний раз волновать старого князя.

Положив голову на подушку, он сразу заснул. Проснулся Николка внезапно, как будто кто-то толкнул его в бок. Чувство тревоги просто переполняло его. Он прислушался, все было тихо. Он пошел к окну выходящему во двор и сразу увидел несколько черных теней, бесшумно подбирающихся к окну первого этажа по приставленной лестнице.

-Воры,— промелькнула мысль. Он быстро оделся и босиком выскочил в коридор. Если бы он сейчас посмотрел на себя со стороны обычным человеческим глазом, то увидел бы только темную размытую тень, бесшумно скользившую по коридору.

Он подошел к дверям помещения, куда залезали грабители, когда они уже все были там. Они топтались в комнате и тихо переговаривались, но для обостренных опасностью чувств Николки их движения и разговор были ясно слышны.

-Так, ты Мишка, давай наверх, там этот сынок князев спит. А ты Хват, давай старика прирежь, его спальня дальше по коридору. Ярема остаешься на стреме, там слуг двое, ежели проснутся, то тоже убей. А так, нечего лишнего греха на душу брать, нам за них не плочено.

-А ты сам то, чем займешься? — раздался пропитый голос.

-Ты чего Хват рамсы попутал, я, что фрайр дешевый, тебе объяснять, Бабки я буду искать, понял, а вы, когда дело закончите, ко мне на подхват, все ясно?

-все понятно атаман, — сконфужено сказал Хват. Открылась дверь, и в коридор вышел один из убийц, держа в руке маленький огарок свечи. Николка отошел за угол и молча ждал. Пятно света приближалось к нему, и вот он уже смотрел на человека, который уверенно шел по коридору. Тот, не замечая, стоявшего сбоку Николку, прошел к лестнице и тихо зашагал вверх по мраморным ступеням, за ним метрах в двух следовал второй бандит. Когда они почти поднялись на второй этаж, за ними метнулась темная тень.

Николка остановился за спиной грабителя, тот ничего не слышал, но интуиция предупредила его об опасности, и он резко обернулся. Для Николки это было очень медленно. Его организм, подстегнутый тревогой, действовал намного быстрей. Доля секунды и бандит со сломанной шеей, был тихо опущен на пол. Идущий первым со свечкой Мишка, все же что-то услышал. Когда он посмотрел назад, то увидел, что над телом его подельника наклонился молодой беловолосый парень. Тот поднял голову и посмотрел на бандита черными пустыми, без выражения, глазами. Мишка, выронив свечу, вздохнул, собираясь кричать, но горло было перехвачено стальными пальцами. И его тело, бьющееся в предсмертных судорогах, также тихо опустилось на пол. Затушив, продолжавший тлеть огарок, Николка метнулся на первый этаж. Атаман, проверявший ящики комода, не успел ничего почувствовать, когда дыхание внезапно прервалось, и наступила темнота.

Через десять минут особняк пришел к жизни.

Энгельбрект с причитаниями зажигал свечи, и с ужасом глядел, как Николка без особого напряжения стащил трупы трех бандитов в вестибюль. А связанного атамана, он принес в гостиную, куда уже пришел встревоженный отец и, прислонив к стене, опустил его на пол.

К Искину АР-345 от модуля ХХ02, сообщаю, достигнутое состояние гомеостаза, позволяет реципиенту, перейти к усвоению возможностей начального курса десантника Содружества. Прошу разрешение на начало учебного цикла.

Модулю ХХ02 от Искина АР-345, до окончательного определения морально-этических установок аборигена, проводить обучение запрещено.

-Николенька, как ты сынок? Эти злодеи тебя не поранили?— князь Андрей завалил сына вопросами, не обращая внимания на лежащего, как куль атамана.

-Нет, батюшка, бог миловал, справился я с ними, — отвечал Николка, пытаясь привести в чувство разбойника.

-Так, что теперь будет, ваше Сиятельство,— жалобно вопрошал Энгельбрект, — надо же квартального надзирателя кликнуть, негоже без него допрос проводить, да еще смертоубийство тут произошло.

-А ну. цыть!— крикнул ему старший Шеховской,— вначале мы с этим субъектом побеседуем. А уж потом пойдешь до Пахомыча.

В это время атаман открыл глаза и, поняв происходящее, начал площадно ругаться.

Андрей Григорьевич подошел к нему, с трудом присев на корточки, вытащил из ножен огромный горский кинжал и приставил к глазу грабителя.

-Ну, милок, давай рассказывай, кто послал, сколько обещал и зачем,— сказал он со зловещей ухмылкой,— а то сейчас глаза лишишься, я от басурман многому научился, они мастера языки развязывать.

Мужик побледнел и заговорил.

-Барин, вот те крест, все скажу, ничего не утаю, через Смирнова, трактирщика с Литейного, заказ взял. Пятнадцать рублев тот обещал, и задаток три рубля выдал. Что да как в особняке обрисовал, сказал, что в доме только старик, да малой, сын его имеется. Эх, встретить бы его мне опосля, на кусочки бы тварь порезал за подставу. Не сказал прохиндей, что сынок твой сам убивец первейший. А боле ничего не знаю.

При этих словах, князь бросил взгляд, на невозмутимо стоявшего рядом с ним, Николку.

Тот дотронулся до плеча князя.

-Батюшка, надобно быстро квартального кликать, да и жандармов известить не мешает. Думаю, что если этот лиходей не врет, надо быстро Смирнова задерживать, а то его, скорее всего тоже убьют, если уже не убили.

Князь с трудом поднялся с колен, с благодарностью приняв помощь сына.

-И точно Николенька, верно, говоришь, Энгельбрект, поспешай к квартальному, да пусть тот сразу весточку пошлет в жандармский корпус, чтобы оттуда кто появился.

Скажи, что я велел сразу, чтобы в трактир Смирнова наряд выслали, и пусть того сразу под стражу берут.

-Через полтора часа в помещение зашел пожилой, квартальный надзиратель Никифор Пахомыч Ласков, лицо его было еще заспанным, хотя он уже порядочно прошелся пешком по улице. Он уважительно приветствовал князя и затем внимательно посмотрел на связанного атамана.

-О, кого я вижу, Козодой, ты ли это, ха-ха, наконец, то ты сукин сын мне попался,— и с размаха заехал сапогом прямо под ребра грабителя.

-Но-но, — крикнул князь,— ты Пахомыч, тут не балуй, пришибешь еще молодца, а он многое должен рассказать.

Квартальный сразу стал меньше ростом и начал объясняться.

-Так тож, ваше Сиятельство есть Козодой, известный убивца, виселица по нему давно плачет. Сколько он народу загубил немыслимое дело. И кто его так в бараний рог свернул? Неужто сынок ваш энтот? Мне Энгельбрект, когда сказал, то грешным делом плохо поверилось.

-Хм, а что же это за прозвище у него странное такое?— спросил князь.

Ласков улыбнулся.

-Так оно дано ему, когда он еще молодой был, козье молоко любил, когда грабил тех, у кого козы были, так заставлял коз доить.

Сам атаман с презрительной усмешкой слушал квартального.

-Ни хрена ты Пахомыч не знаешь, и не узнаешь никогда, почему меня Козодоем кличут, а то, что сказал, так бабьи пересуды все,— морщась от боли, завершил он речь Пахомыча.

Квартальный подошел к трупам. Потрогал пальцем головы и, поняв, что у всех убийц сломаны шеи, с уважением посмотрел на Николку.

-Однако, ваше благородие, повезло вам. С Мишкой — хряком еще никто не мог справиться, а он в Фонтанке говорят, не один десяток мертвяков утопил. Да и Хват не из последних силачей был.

-Ну, что тут рассусоливать, ваше Сиятельство, — обратился он вновь к князю,— известные это все личности. Вскоре дрожки прибудут, и отвезем мы их в морг. А этого пока в участок, а потом жандармам передадим, надо же следствие провести.

-Никифор, а зачем его в участок везти, думаю, вскоре и жандармы явятся,— спросил Андрей Григорьевич. Квартальный при этих словах явно обрадовался. Было ясно видно, что он боится ехать даже со связанным разбойником. Дроги для перевозки покойников и четыре конных жандарма прибыли почти в одно время. Убитых погрузили на телегу и медленно повезли в их последнее пристанище.

Команду жандармов возглавлял пожилой ротмистр, что удивило князя.

-Простите ротмистр, признаться, я удивлен, что на рядовой случай выехал офицер в вашем звании,— высказал он свое недоумение после того, как жандармы представились.

-Не извольте беспокоиться, ваше Сиятельство, все делается, как положено. На особо дерзкие преступления мы всегда выезжаем в таком составе. А сейчас бы я хотел опросить всех свидетелей и в первую очередь вашего сына,— в ответ сообщил офицер. Его умные проницательные глаза в это время внимательно оглядывали окружающее.

Но князь задал ему следующий вопрос.

Вы, надеюсь, отправили людей в трактир Смирнова на Литейном проспекте? Мой человек говорил об этом квартальному надзирателю.

-Ваше Сиятельство, извините меня, но в этом деле советчики мне не нужны, жестко ответил ротмистр.

-Так, так,— нахмурил Андрей Григорьевич косматые брови, — следовательно, к трактирщику Смирнову вы никого не отправили?— с неудовольствием заключил он, — И совершенно зря. Ведь Козодой, главарь этой шайки, ясно сказал, что подговорил его заняться этим делом, трактирщик Смирнов.

Ротмистр, до которого сразу дошло, что он сделал промашку, несколько растерялся и, повернувшись к своим подчиненным, рявкнул:

-Нифонтов и Силантьев, живо на Литейный, в трактир Смирнова, хозяина взять и доставить в корпус.

Двое жандармов выскочили из дверей и побежали к лошадям.

Ротмистр вновь обратился к князю.

-Ваше Сиятельство, тут накладочка вышла, от квартального известие пришло, но дежурный видимо не понял, к чему тут Смирнов. Но не беспокойтесь, сейчас мы его изловим. От нас не уйдет.

Еще два часа ротмистр опрашивал немногих очевидцев, из которых только Николка мог сказать что-то конкретное.

Когда жандарм, опросив присутствующих, и записав их рассказы, собирался прощаться, в комнату ворвался один из отправленных за трактирщиком жандармов.

-Ваше Сиятельство, разрешите, к их Благородию обратится, — спросил он, задыхаясь, разрешения у князя.

Князь кивнул головой.

-Ваше Благородие, незадача получилась. Когда мы к трактиру подъехали, там народ собрался. В самом трактире крик стоит, плач. Мы зашли, а там, трактирщик за столом сидит и нож у него в спине финский. Ну, пока опрашивали всех, задержались немного.

Лицо ротмистра покраснело, он кинул смущенный взгляд на князя. Но тот был далек от мыслей говорить ему , все думает по этому поводу. Он просто винил себя, что не дал подробных инструкций своему слуге и тот, скорее всего чего-то напутал.

-Спасибо ротмистр за усердие, — сказал он на прощание, — надеюсь, нас известят о результатах расследования.

Жандарм в ответ попросил князя пока не покидать Петербург, потому, что у них могут возникнуть еще вопросы к его сыну.

Когда, наконец, все успокоилось, князь вместе с сыном прошел в свой кабинет и уселся в большое кресло, поближе к печке. Николка устроился на софе и ждал, что скажет отец.

-Да сынок, ты меня сегодня удивил, так удивил. Пойми правильно Николенька, мне сейчас не удивительно, что ты со злодеями справился, знаю уже хорошо твою силу безмерную и ловкость. Но ты людей без сомнения жизни лишил, вот, что меня тревожит. Скажи, разве нельзя было их не убивать, а просто повязать?

-Отец, понимаешь, когда я их речь услышал, что они тебя убить хотят, на меня, как затмение, какое нашло. Я вот сейчас ротмистру все излагал, как было, а ведь большую часть домысливал просто. Не помню некоторые моменты. Вот когда атамана сознания лишал, в голове прояснело слегка. А этот Ярема, он услышал шум, прибежал, и с ножом на меня бросился, тут я снова, как бы в не в сознании побывал.

Князь задумался.

-Слыхал я предание одно, что в роду нашем берсеркер был в старинные времена.

А берсеркеры это люди, которые, в сражении себя не помнят, но бьются хорошо.

Я, правда, у себя такого не припомню, всегда в битве хладнокровен был, ну если только по молодости, вот, как ты к примеру. Может, тебе эта ярость от предков наших пришла. Но мне кажется, не дело, так себя вести. Надо Николенька избавлялся от такого запала, думаю, что придется тебе научиться сдерживать себя.