Level Up

— И тебе здравствуй, Ричард! Идем гулять! — отвечаю собаке и любезно жму кнопку вызова. Ричи нетерпеливо скребет лапой по створкам кабины.

В кабине лифта он чуть не ползает по стенам, но терпит. Вот с кого бы пример брать некоторым жильцам нашего дома!

Выгул не занимает много времени. Через полчаса я сижу в такси и еду в 'Серебро'...

— Ну и погодка, да? — начинает разговор усатый таксист пятого уровня. — Сейчас бы дома за столом у телека посидеть, грамм сто опрокинуть, а потом борщеца со шкварками да со сметанкой навернуть, хлебушка черного с чесночком...

От нарисованной картины рот наполняется слюной. В салоне машины жарко, я зеваю, но поддерживаю беседу.

— Это да, я бы тоже не отказался. Весь день на ногах, и не ел ничего толком.

— А это ты зря, сынок, кушать надо по расписанию! Ты, небось, и в армии не служил, что о таких простых вещах понятия не имеешь? — он начинает немного злиться, вижу по индикатору. — Откосил, небось? Сейчас все косят, а долг Родине отдать — ищи ветра в поле!

Таксист внимательно смотрит на меня в зеркало заднего вида, ожидая ответа на свой вопрос о моей службе в армии. В армии я не служил, но его снисходительно-покровительственный обвиняющий тон мне не нравится.

Прикрываю глаза, не желая с ним общаться...

От ответа на неудобный вопрос меня спасает чей-то звонок. Водитель убавляет громкость радио — то ли из соображений тактичности, то ли, чтобы не пропустить, о чем буду говорить.

— Алло, Филипп, это ты? — узнаю голос Павла.

— Да, Павел Андреевич, слушаю.

— Ты далеко?

— Еду, скоро буду.

— А, ну так даже лучше. Короче, шеф просил передать, что мы не нуждаемся в твоих услугах, и ты можешь не приезжать. Удачи!

Удачи? Да они охренели!

— Паша, погоди! — я еле скрываю бешенство.

— Чего еще, Филя? — он передразнивает мой тон и смеется, после чего резко серьезнеет. — У меня нет времени с тобой лясы точить, нам горячее уже принесли.

— Да просто скажи, как мужик мужику, почему? Я ожидал чего угодно, вплоть до кидалова с бонусом, но чтобы так — вы в своем уме? Я за полдня принес вам контракт, который ранее вам мог только сниться — я что, плохой продажник?

Павел молчит. Я слышу, как он встает из-за стола и отходит от веселого шума застолья.

— Я не знаю, какой ты продажник! Сегодня тебе повезло, ты сам говорил, что встретил Виницкого случайно. Собственно, саму продажу сделали мы с шефом: договорились и подписали договор. В чем было твое участие? В молчаливом присутствии?

— Да ни хрена бы вы не продали, если бы я не убедил владельца!

— Да откуда нам знать, встречался ты с ним или нет? Может ты просто нашел визитку Германа? Короче, все, мне пора.

Связь обрывается. Сижу, уткнувшись взглядом в телефон, и он снова звонит. Это мама. Откашливаюсь, чтобы придать голосу невозмутимость.

— Мама, привет!

— Филипп, ты где? — мамин голос взволнован и напряжен.

— Еду по работе...

— Кира умерла!... — Мама перебивает, не дослушав, и начинает рыдать. — Сынок! Кирочку убили!

— Мам...

Я оглушен. У меня разрывается сердце и отнимается речь. Рыдания матери сотрясают трубку. Слышу глухой голос отца:

— Филипп, приезжай в третью городскую. Мы здесь.

Слышу, как отец успокаивает мать, забыв отключиться. Я слушаю мамин плач и неловкие утешения папы, и мне хочется выть.

— Шеф, мне надо в больницу, сестра умерла.

— Соболезную, — отвечает таксист.

Он везет меня какими-то окольными путями — через какие-то дворы, маленькие улочки. Я закрываю глаза, чтобы прочувствовать горе, остаться с ним один на один. Через какое-то время понимаю, что он не уточнил, в какую больницу мне нужно, а потом чувствую слабый укол в шею и отключаюсь...

Очнувшись, понимаю, что не могу ничем пошевелить. Сквозь полуоткрытые глаза где-то вдали вижу ярко освещенный потолок. Верхний край поля зрения забит иконками дебафов — интоксикация, паралич, обезвоженность, голод, бессилие, подавление силы воли. Слышу чей-то глухой безэмоциональный голос:

— Объект пришел в себя.

Силюсь посмотреть, но ничего не чувствую. Пытаюсь спросить, где я, но язык прилип к нёбу.

— Илинди, сними с него дот.

Голос мне знаком, но не могу вспомнить его обладателя.

Меня обволакивает туманная серебристая дымка, всем телом чувствую прикосновение чего-то невесомого, что на мгновение резко впитывается в меня и тут же выделяется из всех моих пор, уже окрашенное в красно-черное. Все тело бешено зудит, меня выворачивает, и хорошо, что я снова владею телом — перегибаюсь через бортик ложа и выполаскиваю на пол какую-то слизь.

— Дай ему воды, — слышу тот же знакомый голос.

В поле зрения появляется фляжка с открученной головой.

— Пей.

Алчно пью, даже не сполоснув рот — каждая пролившаяся капля кажется чудовищным расточительством.

— Оклемался?

— Еще... воды...

— Сотвори еще одну, Илинди.

Мне протягивают еще одну флягу. Напившись, чувствую облегчение.

Фокусирую взгляд — зрение пока недостаточно острое, я вижу какие-то размытые силуэты — человеческие и... нечеловеческий, ростом под три метра. Идентификация не срабатывает.

— Не старайся, бесполезно, у тебя восприятие сейчас под дебафом. И 'Познание сути' невысокого уровня для работы со старшими расами.

— Я хочу сесть.

— Садись.

Осторожно, преодолевая боль в мышцах, сажусь и вижу Виницкого. С ним рядом, видимо, та самая Илинди — высокая девушка в голубом вечернем платье. Ее платиновые волосы волнами спускаются ниже плеч. Виницкий, на полголовы ниже спутницы, в иссиня-черном бронекостюме. Его броня напоминает мне высокоуровневый сет доспехов разбойника из Игры, из-под наплечников которого клубится черный дым.

Мы находимся в большом просторном хорошо освещенном помещении. Я не вижу источники света — свет стелется повсюду, не создавая теней, он насыщенный, но не слепит глаза.

Нечеловек внимательно смотрит мне в глаза, считывая информацию. Чувствую, как что-то копошится в моей голове, перебирая пласты памяти. Быстро отвожу взгляд, и вторжение в мой разум прекращается.

— Николай Сергеевич? Виницкий?

— Он самый, Филипп. Прости за грубое вмешательство в твою жизнь, за дебафы — это требование старших рас при выеме любого кандидата.

— Выеме? Старших рас? Кандидата? Сколько я здесь? Где я?

— Ты получишь ответы на все вопросы, Фил...

— У меня сестра погибла! — я вскакиваю. — Мне надо к ней!

— Мы знаем и соболезнуем твоей утрате. Илинди, накинь на него умиротворение.

Меня снова обволакивает, на этот раз изумрудная дымка. Чувствую себя прекрасно. Беспокойство, тревога, паника — все исчезает.

— Филипп, — говорит Виницкий, убедившись, что я уже никуда не рвусь и спокойно сижу. — Хочу познакомить тебя с Хфором. Он представляет цивилизацию ваалфоров — таково их самоназвание в нашей речевой транскрипции. Ваалфоры — одна из трех влиятельнейших рас в Галактике.

Перевожу взгляд на Хфора. Срезанное восприятие не дает разглядеть инопланетное существо в деталях, но мне хватает и того, что я вижу — массивное гуманоидное тело, упакованное в бесшовный облегающий скафандр или броню с мерцающим энергетическим (?) полем. Две ноги, две руки, покрытая шлемом голова. А еще копыта и хвост. Демон во плоти.

— Приветствую, человек! — звучит в голове голос Хфора.

— Здравствуйте, Хфор. Не могу сказать, что рад знакомству, — отвечаю я и слышу сдержанный смешок Илинди.

Виницкий улыбается.

— Ладно, продолжим. Филипп, ты можешь не обращать внимания на Хфора, он будет только наблюдать. Наша беседа — необходимый этап твоей проверки, как кандидата.

— Кандидата на что? Куда?

— Позволь, я начну сначала. Три старейшие расы Галактики составляют Дро-Раг — Совет старших, придерживающийся принципов блага Сообщества разумных рас. Совет старших не вмешивается в развитие младших, но постоянно наблюдает за ними с момента, как обнаруживает во вселенском инфополе первые сигналы новых разумных. Как только младшая раса самостоятельно выходит во вселенское инфополе, Совет устанавливает с ней контакт.

— А мы уже вышли в это инфополе? — удивляюсь я. — Что-то в новостях об этом не говорили.

— Человечество обнаружит и начнет активно взаимодействовать с вселенским инфополем в конце этого века.

— Как?

— Что как? Как обнаружит?

— Нет! Каким образом все это касается меня, если этого еще не произошло?

— Илинди, обнови умиротворение... И сотвори попить. Спасибо.

Виницкий делает несколько глотков из фляжки, сотворенной девушкой, и продолжает.

— Филипп, я отвечу на твой вопрос, но прояви терпение. Итак, человечество открыло, прости, откроет вселенское инфополе. Люди смогут, используя интерфейс дополненной реальности, мгновенно получать информацию о чем угодно. Абсолютное знание сделает людей всемогущими в рамках Солнечной системы: начнется колонизация и терраформирование планет, крупных астероидов системы, между ними откроются телепорты. Люди вступят в наибольший расцвет в своей истории. Но, подключившись к вселенскому инфополю, человечество обнаружит себя для других цивилизаций. Мы не одни во вселенной — это знание шокирует и напугает человечество: ведь наша цивилизация самая молодая и неразвитая. В случае агрессии мы будем беззащитны против невообразимых инопланетных технологий. Но никакой агрессии не произойдет. Мы получим приветственное сообщение от Сообщества разумных рас и предложение пройти стандартную диагностику, которое определит роль человечества в иерархии разумных Галактики.

— Не просто роль, — снова слышу мысленную передачу Хфора. — Но возможность. Диагностика человечества определит саму возможность интеграции вашей расы в Сообщество.

— Диагностика — это, своего рода, испытание, — продолжает Виницкий. — И если мы не пройдем испытание...

— Мы обнулим вашу расу, — звучит это именно так, но картинка в голове показывает другое.

— ...мы исчезнем.

Пустые, постепенно разрушающиеся города, через тысячелетия слившиеся с природой, новая эволюция, меняющийся ландшафт, природные катаклизмы, движущиеся континенты, новые моря, горы, животные и новый разумный вид на планете. Мыслепередача намного эффективней в плане коммуникаций. Четыре слова и пронесшиеся в миг перед глазами миллионы лет возможной будущей истории Земли без людей.

— Продолжайте, — севшим голосом прошу Виницкого.

— Нам надо будет предоставить около тридцати тысяч наиболее достойных представителей человечества для участия в испытании...

— Двадцать восемь тысяч пятьсот шестьдесят один человек, — уточняет Хфор.

— ...И этих кандидатов мы отберем сами, из числа тех, что пройдут предварительный этап.

— И на каком этапе сейчас я? — Я больше не могу удивляться. Происходящее настолько нереально, что вопросы задаю машинально, просто поддерживая разговор. — И почему я?

— На предварительном. Кандидатов для него отбирал Совет.

— Хфор? — я обращаюсь к ваалфору.

— В испытании не могут принять участие пассионарии — выдающиеся экземпляры расы. У Сообщества был печальный опыт допуска к диагностике лучших представителей расы-кандидата. Произошла переоценка расы, и дальнейшее развитие событий показало, что это в корне неверный подход. Основная масса представителей любого вида не способна на то, что могут ярчайшие образцы расы.

— Для предварительного этапа совет отобрал кандидатов по своему разумению — обычных, ничем не примечательных людей без каких-либо достижений, — резюмирует Виницкий. — В том числе из нашего времени. Дальше шерстить в прошлое они не пошли — человеческий разум до создания интернета не был готов к адаптации к интерфейсу дополненной реальности. Велик риск отторжения и нарушения психики.

— Но как они это сделали? Из будущего?

Мне мысленно отвечает Хфор:

— Операции с временными потоками — важное достижение Совета.

Виницкий, не услышав этого, отвечает сам.

— Филипп, это пока вне нашего понимания и познания сути. Тем более, я такой же кандидат, как ты, за тем исключением, что уже вышел в следующий раунд.

— Так вы тоже... — понимающе шепчу я.

То-то взлет Виницкого показался мне таким стремительным, когда я изучал его биографию. Обычный инженер, потерявший работу в девяностые, развод, затишье и внезапный взлет!

— Я уложился в год, — он подтверждает мои мысли.

— Как это сделать? И что будет, если я не пройду испытание?

— Здесь мне тебя нечем порадовать. Вернешься в свою серую никчемную жизнь без интерфейса. Память о нем, естественно, сотрут.

— Хотя бы не аннигилируют.... И в чем заключается отбор?

— Тебе надо...

— Достаточно! — раздается властный шелестящий голос Хфора.

Мы с Виницким удивленно смотрим на нечеловека.

— У меня достаточно данных, — говорит он магнату и обращается ко мне. — Человек, ты можешь идти.

— Куда? — я оглядываюсь и не вижу никаких выходов.

— Но у него ещё вагон... — пробует возразить Виницкий, но затыкается, похоже, получив мысленный ответ Хфора.

Илинди указывает мне в сторону дальней стены за моей спиной.

— Смелее, человек, — говорит она.

Я осторожно встаю с ложа. Мне хочется разглядеть девушку поближе. Делаю шаг вперед, другой, но вдруг натыкаюсь на невидимую преграду.

Она назвала меня человеком, значит ли это, что она — тоже нечеловек?

Сужаю глаза, чтобы разглядеть в ее облике хоть что-то нечеловеческое и ахаю. Ее большие радужные глаза смотрят с легким презрением, а сквозь копну сияющих волос пробиваются кончики ушей.

— Филипп, лучше иди. Илинди легко вывести из себя.

И я иду. Эффект умиротворения уже спал, и мне хочется поскорее выбраться отсюда и ехать к родителям. Меня снова наполняет горечь потери Киры.

Когда я подхожу к стене, которая больше похожа на чешуйчатый бок крокодила-альбиноса, в ней раскрывается проем, за которым я вижу плавно изгибающийся в сторону узкий коридор.

Стоит мне переступить порог, как проход закрывается, меня плавно подталкивает, и мне ничего не остается, кроме как идти вперед.

Прохожу по причудливо меняющему направление туннелю метров сто, когда замечаю впереди какое-то движение. Сливаясь с полом и стенами, в мою сторону быстро ползет какая-то полупрозрачная масса. Идентифицирую и вижу красный текст:

Кислотный студень

7 уровень.

Просто 'уровень'? Без всякой социальной значимости?

Студень высотой мне по пояс и занимает всю ширину прохода, мне его не обойти. Перепрыгнуть тоже вряд ли удастся — надо было качать ловкость.

И он опасен.

Делаю несколько шагов назад, рыщу взглядом — ищу хоть что-то, что может сойти в качестве оружия — пусто. Отрывая пуговицы, снимаю рубашку, обматываю ею кулак. Жду приближения твари.

Она не заставляет себя ждать. Подобравшись, кислотный студень каким-то образом делает прыжок в мою сторону. Изо всех сил я, непроизвольно закрыв глаза, бью тварь обмотанным кулаком.

Вы нанесли урон кислотному студню: 1 (удар кулаком).

Шкала здоровья твари даже не шелохнулась. А вот мое резко поползло вниз — студень поглотил меня всей своей массой, и все, что я дальше чувствую — адская непереносимая боль разъедающей меня заживо кислоты.