Братство Трилистника

— Правда, здорово. А с кем едем? С Полуниной? Она, конечно, немного зануда, но лучше уж с ней, чем с директором.

— Куда как лучше!

— Блин, Хорхе! Я не пойму твоей радости. Да, экскурсия, я рад, конечно, но с чего у тебя такой восторг?

— Ах да, так ты же не знаешь!

— Я много чего не знаю, — я уже начал закипать. — Говори же быстрее и понятнее!

— Мы едем через Шпанберг!

Я опять похлопал глазами как дурак.

— В Шпанберге дом Олли. Она сможет забрать свою часть записей!

Но, конечно, на практике всё обстояло не так, как ожидал радостный Эрнандес.

У первого курса нашей школы очень жёсткий режим нахождения за пределами учебными заведения. Только в сопровождении родственников, учителей и так далее по списку. Причина банальна: возраст. Всем, кто здесь учится здесь, по пятнадцать лет. На втором курсе будет шестнадцать, а значит, отвечают они за себя сами. Если хорошо учишься, то вообще никого не волнует, что ты делаешь в свободное от учёбы время. С другой стороны, непонятно, что будут делать с такой аномалией, как Эва Чжу, которой шестнадцать исполнится только после окончания Озёрной Школы. Впрочем, то не моя забота.

Когда мы собрались на тренировку в спортзале, то стали решать важную проблему. Поезд Камаевск — Новая Вологда на вокзале города Шпанберга стоит сорок минут. До дома Оливии от вокзала тридцать минут. Плюс десять минут там и тридцать обратно. То есть нам нужно больше часа, и это только чистого времени. Если добавить время на всякие непредвиденные случаи, то выходит все полтора, а то и два часа.

Мы спорили и ругались, но в конце концов договорились до единственного осуществимого, хоть и рискованного, плана.

Пойти погулять во время стоянки поезда и, возвращаясь, опоздать на него. Потом минут через семь-десять Олли, у которой есть мобильный телефон, позвонит Ростиславу и передаст, что мы взяли билет на следующий поезд, который отправляется через четыре часа. Билеты, разумеется, берём заранее. Тут мне подумалось, что средства позволяют мне обзавестись мобильным телефоном, но вот куда звонить? Домой я и так звоню раз в три дня. Хотя бывают же непредвиденные случаи... Впрочем, не так часто.

Однако тут пришёл Ростислав Булатов и предложил другой вариант. Причём такой план, от которого мы закачались и опешили, а Оливия покрутила пальцем у виска. Нам он вообще показался слишком нереальным и фантастическим.

Смысл хитрого плана состоял вот в чём. Во время стоянки на вокзале Ростислав идёт в переговорный зал и там через телефон подключает свой ноутбук напрямую к Сети вокзала. Влезает в информационный сектор и запускает небольшую дезинформацию, что на участке рядом со Шпанбергом размыло железнодорожные пути.

— Всё-таки зря он три года назад "Хакеров" посмотрел, — задумчиво резюмировал Тим. — Полбеды, когда он с ноутбуком носится, — беда, когда он пытается ломать какую-то сеть.

Рост очень сильно обиделся. Попытался доказать, что он подобное уже проделывал в прошлом году, а также ломал внутреннюю сеть компании "Северная Сеть", а "Хакеры" это вообще сказка на компьютерную тематику.

Мы не поверили тому, что он говорил про свои хакерские похождения, а про кино не стали спорить, тем более что, кроме Тима и Роста, его никто не смотрел.

— Рискнём! — Наконец решил я, выслушав его предложение. — Мы просто отстанем от поезда. Да и Полунина пугливая — не будет сообщать начальству.

— Раз всё решили, может быть, тогда потренируемся? — спросил Хорхе, помахивая саблей.

— Я вообще футбол люблю и регби, — отмазался я. — И скажи мне, Хорхе, да и ты, Стёп, раз вы такие фанаты. Какой толк в размахивании саблей? Что оно нам даст?

— Я тебе говорил про активные шахматы? — Спросил выходец из мексиканских кварталов Нижней Калифорнии. — Говорил.

— А регби — это, к твоему сведенью, — уел я его, — это коллективные активные шахматы. И к тому же, у нас чемпионат школы на носу, а мы даже команду не собрали пока ещё. Надо торопиться, а то эти выпендрёжники из Беты заберут в команду всех толковых ребят.

* * *

Несмотря на мои мрачные прогнозы, у нас была приличная команда. Мы даже выиграли первый тур. Правда, с небольшим перевесом и в основном у команд своего курса.

Наступил декабрь, и мы готовились к поездке в Новую Вологду. При этом совмещая официальную часть подготовки с неофициальной. Как-то само собой получилось, что с Оливией шёл я. Это даже и не обсуждалось. Смысл нашей подготовки заключался в том, что мы будем отмазываться, если что-то пойдёт не так.

— Можно выдать себя за пару и сказать, что решили устроить романтическую прогулку, — я хитро посмотрел на Олли.

— Не в этом поколении, солнце, — задумчиво сказала она. — Ой! Извини, это я свои мысли думаю.

Я вопросительно посмотрел на неё.

— Потом объясню, — отмахнулась она. — Правда, обещаю. Когда всю книгу прочтём.

После такого ответа спрашивать что-либо было явно бесполезно. Так и пришлось уйти в полном недоумении.

Была пятница, 19 декабря, когда поезд Камаевск — Новая Вологда остановился на станции Шпанберг.

— Готовы? — Спросил нас Тим.

Мы кивнули.

— Вперёд. Я пока отвлеку учительницу.

О! Отвлекать — это наш Тим мастер. Особенно преподавателей истории. Наверняка сейчас остановил молодую, только что закончившую университет в Анхелесе Юлию Полунину каким-нибудь заковыристым вопросом вроде: "А как вы считаете, насколько внешняя политика Республики в конце XIX века соответствовала реальному весу страны на международной арене?" И, не дожидаясь ответа, начать сыпать цифрами, фактами и именами.

Мы шагнули на платформу. В Шпанберге шёл снег.

— Сейчас на трамвайную остановку, — шепнула мне Олли. — От вокзала и до моего дома можно доехать без пересадок.

— А билеты?

— На обратном пути купим. В декабре всегда найдётся в продаже пара лишних билетов.

Мы заскочили в трамвай. Я с любопытством осматривал Шпанберг. Город был не таким, как его описывал Влад Ясенев. Впрочем, в его время это был просто укреплённый от набегов индейцев посёлок. Таким он и оставался весь XIX век, лениво дожидаясь следующего столетия. Рост Шпанберга начался после Первой мировой войны, когда Богдан Аврелиевич Ошанин открыл здесь автомобильный завод. Не прошло и десяти лет, как на рынке легковых машин появились "Тройка", "Рысак" и элитная "Славянка". В Шпанберге начали селиться уезжавшие от беспросветной нищеты Веймарской республики немцы. По этой причине город принял облик типичного северогерманского городка. Мне нравилась такая архитектура, тёмные камни, бульвары, выложенные булыжником. Впрочем, это осталось только в исторической части города, по которой я ехал вместе с Хэдли в трамвае.

Оливия достала чёрный кирпич мобильного телефона "Гелиос" и набрала номер Ростислава. Начала, как и договаривались.

— Привет, Рост, позови, пожалуйста, Юлию Валерьевну... Что? Погоди, но как так? Она сейчас занята другими делами, так? Рост если я узнаю, что это ты... Ладно не буду об этом по телефону.

Поскольку разговор пошёл по другому сценарию, я подался вперёд к Олли и спросил:

— Что случилось?

— Рост сказал, что поезд до Новой Вологды задерживают на три часа по неизвестной причине. И, говоря "по неизвестной причине", он как-то глумливо хохотнул.

— Уж не хочешь ли ты сказать...? — Обмирая от ужаса, спросил я.

— Я не знаю. Но это лишь добавит нам неприятностей. Представь, что будет, если поезд отправят через час, а не через три? Наша отмазка со случайным опозданием не сработает...

— Я об этом не подумал, но получается действительно так...

— Убью его, если узнаю, что он причастен. Он нас реально подставил, засранец...

Оливия бушевала до тех пор, пока не приехали. Мы вышли из трамвая и покинув остановку пошли к стоявшему рядом двухэтажному дому.

— Маме нравится жить в квартире, в центре города, — улыбнулась она. — А вот я бы на её месте выбрала бы домик в пригороде.

Я лишь развёл руками. Квартира в такой части города, со старыми домами и засаженными деревьями улицами ничем не уступала домику в пригороде.

Учитывая, что ворота во двор нам открыл швейцар, а на входе в подъезд встречала консьержка, которая строго поинтересовалась у девушки, почему она не в школе, квартал был местом где селились богатые и знаменитые люди. Оливия ответила, что забыла дома какие-то важные учебные пособия, но смогла выкроить время, чтобы приехать только сейчас. Отвечала она уверенно, немного со скукой, как будто это самая обычная вещь. В будущем я это у неё позаимствую. Меня она представила как друга и одноклассника, который сопровождает её на всякий случай, что было абсолютной правдой.

— Проходи, — сказала она, открыв квартиру.

Я вошёл внутрь. Вряд ли я смогу описать вам ее, так как уже не помню, как и что там было расположено. Но вот гостиная, где я ждал Оливию, была обставлена в стиле XVIII века.

Олли шустро скрылась в своей комнате и провозилась там минут десять. Потом вышла с полной сумкой, набитой её личными вещами. В руках были записки.

— Положи к себе, — сказала она, протянув мне записки. И, когда я взял дневник Ясенева, она быстро прильнула ко мне и поцеловала меня. Я просто окаменел от внезапности случившегося.

— Ну что встал, — как-то странно и немного с придыханием сказала Олли. — Пошли быстрее. Если бы не этот болван Рост, то можно было бы...

Чего было бы можно, она не сказала, но я прекрасно понял. Плавали, знаем.

Оливия, как ни странно, оказалась права. Поезд до Новой Вологды задержали не на три часа, а на два. Так что мы еле-еле успели втиснуться в вагон.

Почти вся группа Эпсилон, кроме одной персоны нон грата, набилась в наше купе. Записи взяла Олли, сказав, что они их неоднократно читала, так что у неё получится прочесть и правильно, и с выражением.

За окном вагона таял в тумане вечерний Шпанберг, и перед нами раскрывалась продолжение истории Влада Ясенева. Странного человека, волей судьбы оказавшегося на Побережье в момент рождения Республики.

Часть 3

Тень над Побережьем

Я бы предпочёл, чтобы нам давали врагов не как извергов, а как людей, враждебных нашему обществу, но не лишённых некоторых человеческих черт. У самого последнего подлеца есть человеческие черты, он кого-то любит, кого-то уважает, ради кого-то хочет жертвовать.

И.В. Сталин

Глава 1 (XIX век)

Охота на крысу

Чинукск 1821 год

В Чинукск мы с Жаном прибыли в канун православного рождества. В то время это был город охотников и дровосеков. Его окружали буквально непролазные леса, набитые высококачественной древесиной и разнообразным зверьём. Также обитало немало индейцев, чинуков, по имени которых и назвали этот город. После того, как замёрз тёплый проход в Северном Ледовитом Океане, и до путешествий Беринга и Белуги индейцев пытались ассимилировать, но не очень в этом преуспели, хотя по многим жителям города было видно, что свой род они ведут от индейцев.

— Дом Мины ближе к центру, — сказал мне одетый не по погоде и потому замерзающий Жан.

— Понять бы, где здесь центр, а где окраина, — усмехнулся я и окликнул проходящего мимо горожанина, кутающегося в шубу. — Эй, любезный, не подскажете ли мне, как мне найти дом пани Златковской?

— Не знаю, — буркнул тот, и что-то насторожило меня в его ответе.

— Одну минуту, — с этими словами я спрыгнул с Ганнибала, подошёл к неприветливому прохожему и дёрнул его за рукав шубы. В ответ я получил отличный апперкот и, отлетев в сторону, рухнул на укрытую снегом улицу.

Как-то краем сознания я уловил раздавшийся выстрел, но кто стрелял, — наши или не наши, — я не понял. Нет, сознание я не потерял, череп у меня крепкий, просто на какое-то время пропало линейное восприятие окружающей реальности. Зачерпнув горсть снега я им буквально умылся. Стало легче.

— Кто стрелял, Жан?

— Я. Увы, промахнулся, но этого негодяя спугнул.

— Кто это был, разглядел?

— Да, это тот мерзавец, который чуть не убил нас в Новом Орлеане.

Крыса Роджерс. Так вот, что меня насторожило. Английский акцент. Вопрос, что он сделает здесь, в Чинукске? Неужели в город потихоньку просачиваются британцы, а комендант не в курсе? Ладно, разберёмся.

Тем временем на звук выстрела стал собираться народ.

— Жан? Что ты здесь делаешь и как оказался? — голос имел ярко выраженный польский акцент.

— Здравствуй, Мина! Вы просили же подмогу — и вот мы тут!

В доме пани Златковской я первым делом попал в крепкие объятия Ани, а потом в руки Эммы, которая решила меня подлечить от лёгкого сотрясения. И поговорить. Разговор с Эммой Хэдли не предвещал ничего хорошего, судя по тому, что Тигрёнок была выставлена за дверь, то есть отправлена за какими-то особыми травами и порошками к местному аптекарю.

— Ты глаза закрой, — сказала мне англичанка, массируя виски. Я послушно выполнил её приказ. Что скрывать, я просто обожал, когда мне массируют виски.

— Теперь слушай внимательно. Я тебя сюда вызвала не для того, чтобы ты демонстрировал тут брачные танцы гомо сапиенс.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты понял.

Я открыл глаз, потом убрал руки Эммы от моей головы. Встал. И пристально посмотрел в её глаза.

— Теперь ты меня пойми. Я тебе не мальчик на побегушках и не монах монастыря Святого Франциска Ассизского. Я взрослый мужчина, и мои намерения насчёт Анны самые что ни на есть серьёзные. И я буду добиваться её внимания. Но не в ущерб делу.

— Не в ущерб? Как же, как же...

— Мне наплевать, что ты по этому поводу думаешь.

— Ты забываешь, что я её лучшая подруга. И могу ей много чего наговорить... например, что ты меня не очень впечатлил в постели...

— Значит так! — я развернулся и пошёл к двери. — Я немедленно отбываю в расположение войск генерала Лукасиньского. Или фон Керна. Куда меня направят. Но подчиняться чокнутой ведьме я не собираюсь!

Остановил меня тонкий свист вытаскиваемой из ножен сабли. Я резко обернулся — так и есть, Эмма приближалась ко мне, не скрывая своих агрессивных намерений. Я выругался и достал свою.

Сначала я удивлялся: Эмма как фехтовальщица была сильнее меня, но этот бой мы вели с ней на равных, потихоньку громя гостиную Доминики. Однако когда появилась Аня и с растерянностью уставилась на нас — а то, что бой был не учебным, было видно невооружённым глазом, — я всё понял.

Я отбросил саблю. Потом картинным жестом расстегнул свой мундир.

— Давай! Рази, злобная ведьма! Всё равно по-твоему не будет!

— Эмма! — Голос Тигрёнка был возмущён и обижен. — Зачем ты так? Я же тебе обещала, что до конца войны мы с Владом сохраним дружеские отношения.

Всё-таки Аня Камаева была на порядок умнее многих женщин, даже тех, кого я знал в будущем. Расстроенная Эмма опустила свою саблю. А ещё через несколько секунд появились Мина и Жан, немного встрёпанные.

— Эмми, знаешь, о чём я жалею? — Задумчиво произнесла полячка. — Что ни у тебя, ни у Влада нет дома, который можно точно также разнести.