Дзи. Чужая судьба.

— Боюсь, что нет, — как-то слишком безразлично процедил Гьянь сквозь зубы. — Мы выдвинулись из расположения южной армии шесть недель назад, когда до нас дошли слухи, что в закатных провинциях срочно нужна любая возможная помощь. Мы вышли только со своими личными отрядами, приказ тайпэнто запрещал нам уводить вверенные полки и мы оставили их на попечение старших офицеров. Юнь все еще опасны намного более, чем карабакуру. Но, насколько мы заметили, бедственное положение этих мест явно преувеличено.

— Еще в начале зимы все было намного хуже, — ответил гостям дзито, когда все они вместе двинулись в сторону его дома.

Слуги и дзи, последовали за своими хозяевами, а воины направились к воротам гарнизона, где их уже поджидал офицер Сэн.

— Поддерживая осадное положение, мы кое-как сводим концы с концами, но лишь в пределах Тай-Вэй.

— Нам сказали, что недавно в городе был бунт.

Гьянь умудрялся говорить таким тоном и с таким выражением лица, будто бы его собеседника вообще не существует, и тайпэн разговаривает просто сам с собой. Тонгу такая манера была явно не по душе, но дзито предпочитал сохранять спокойствие. Ли тоже не спешил вмешиваться, ведь встреча с настоящими императорскими тайпэнами уже сама по себе оборачивалась очередным испытанием, к которому дзи еще не успел подготовиться даже в мыслях, за что и корил себя сейчас больше всего.

— Мы видели пять голов на городской площади, остальных, полагаю, вы развезли по поселениям в провинции. Умно.

— Эти пятеро единственные, кого мы казнили, не считая тех, кто погиб в стычках со стражей, — осторожно ответил дзито.

— Я же говорил, что использовать бунтовщиков на принудительных работах в такое время гораздо более выгодное решение, — хмыкнул Мао Фень, голос у тайпэна оказался низким и грубым, но в тоже время каким-то маслянистым.

— Конечно-конечно, — согласился Анто, — казнить их можно будет и после. Кстати, чем конкретно они сейчас занимаются?

— Восстанавливают систему дамб и каналов, разрушенных карликами. Если у нас все получится, то мы сможем начать весенний сев в обычный срок, и тогда не возникнет никаких проблем с продовольствием.

— У вас должно было быть достаточно запасов, — хищно прищурился Фень.

— Многое расходуется на беженцев, которых мы укрыли. Их число почти сравнялось с количеством городских жителей в мирное время.

— Расходовать запасы Ланьчжоу на крестьян? Спорное решение, но ваше право, — по-прежнему безразлично и как-то бесцветно ответил Гьянь. — На крайний случай у нас все равно останутся запасы с военных складов.

— Дело в том, что их мы тоже уже пустили в дело...

Анто вдруг резко замер на месте, так что остальные не сразу успели остановить свой следующий шаг.

— Вы пустили на крестьян армейское продовольствие, дзито О-шэй?

— Да. И это тоже мое право, как вы заметили чуть ранее, — судя по тому, что Ли узнал за время их знакомства о характере Тонга, тот начинал закипать от злости.

— Вы понимаете, что подобное самоуправство, особенно с учетом того, что как мы слышали, вы вооружаете отряды простолюдинов, может вылиться для вас...

— Поговорим об этом позже и не на улице, — неожиданно резко вмешался Фень, и Анто нехотя, но внял совету товарища.

— Хорошо.

Во дворе поместья поведение новоприбывших не понравилось Ли еще больше. Едва миновав ворота, они тут же по-хозяйски отправили своих дзи осмотреть дом и прилегающую территорию, а Гьянь безапелляционно заявил Тонгу, что жить тайпэны будут, разумеется, именно здесь.

— На такое количество гостей у меня может и не хватить места, — все еще сдерживая себя в руках, заметил дзито, исподлобья глядя на Анто.

Такая маленькая грубость, как попытка отказать в крыше над головой для важных гостей, была единственным, что мог позволить себе О-шэй в такой ситуации. Хотя в той же столице, да и вообще по общепринятым меркам высшего этикета, уже только это одно было просто неслыханной дерзостью и проявление неуважения.

— Особняк Гжень недавно освободился, — негромко напомнил Ли.

— И что же случилось с местным отделением этого известнейшего торгового дома? — поинтересовался Фень, стоявший, как казалось дзи, слишком далеко, чтобы их услышать, и смотревший совершенно в другую сторону.

— Их попечитель возглавлял то самое восстание.

— Вы же не хотите сказать, что отсекли голову троюродному брату Императрицы? — то ли испуганно, то ли зловеще спросил Гьянь.

— Нет, — Тонг широко улыбнулся. — Он погиб во время беспорядков.

— Как удобно, надо запомнить, — Ли готов был поклясться, что Мао с немалым трудом сдерживает смех.

— Как именно он погиб? — продолжал напирать потомок Нечхе-Орай.

— Прилюдно оскорбил супругу дзито, был вызван ею за это на поединок, согласился не сразу, но в итоге вышел и был убит первым же ударом, — отчеканил Ли, уже понявший кто перед ним, и как себя следует вести. — Я могу засвидетельствовать все случившееся.

— Овара, — размеренно протянул Фень, все также неприятно улыбаясь.

— Это... следует учитывать, — через силу выдавил Гьянь.

Тонг явно хотел добавить еще что-то, и беседа грозила в самом скором времени вылиться в куда более жесткую дискуссию, но задыхающийся посыльный, влетевший в ворота поместья, помешал этому.

— Дзито! Карабакуру!

— Где? Сколько? — Ли резко шагнул вперед, легко оттеснив Гьяня плечом в сторону.

— Идут по восточной обходной дороге к соленым приискам, не меньше трех сотен.

— Там только две неполных сотни ополченцев, — за мгновение Тонг потерял всю свою злую веселость, помрачнев и осунувшись.

— Я выйду с полусотней всадников, как раз успею к моменту их появления у поселка, — Ли оглянулся на других тайпэнов. — Не составите мне компанию, уважаемые?

— Боюсь, что наши лошади слишком устали с дороги, — пробормотал Анто, Мао же вообще не соизволил обернуться.

— Тогда продолжим наш разговор после моего возвращения.

Ли никогда не пытался списать свои неприятности на обстоятельства или кого-нибудь другого, а потому честно признался себе — во всем, что случилось, он виноват лишь сам. Что послужило тому причиной несложно сказать. Успехи дзи и явная слабость врага ослабили его бдительность, притупили чувство осторожности и даже придали какую-то беспечность в делах.

Все слишком привыкли к тому, что карабакуру давно не смеют атаковать при свете дня. Привыкли к тому, что карлики перестали устраивать серьезные засады. Привыкли, что коротышки стали бояться людей, как прежде, до того как хаос захлестнул закатные земли. Все слишком сильно расслабились...

В нападении явно чувствовался старый "подчерк", тот, что присутствовал в действиях карабакуру на первых этапах этой необъявленной войны. Отряд Ли застали на повороте в том месте, где так удобно было подстроить ловушку.

Еще несколько недель назад Ли непременно бы отправил дозор, разведать этот участок дороги, но сегодня он слишком торопился на выручку к соледобытчикам. С ним не было командира Ногая или других офицеров стражи, непременно бы указавших на эту оплошность. Даже Сулика-нойон и верный Удей в этот день не смогли присоединиться к дзи, как это обычно бывало. Эта ошибка была полностью только на совести самого Ли.

Карабакуру стреляли из луков, ведя перекрестный огонь и не сближаясь для ближнего боя. Придорожные кусты оказались усеяны рогатками и натянутыми веревками. Действия коротышек были хорошо продуманы и организованы.

Ядовитая стрела выбила глаз его коню, и дзи скатился в придорожную канаву, сильно ударившись головой и чуть не потеряв сознание. Бой еще продолжался, когда Ли, поднимаясь с земли, четко расслышал неподалеку зычную команду, брошенную на языке низкорослого народа.

— Пленных не брать! Всех перебить!

Глава 9.

Закатное солнце уже второй раз ослепляло Ли своими красными отблесками с тех самых пор, как началась эта жутковатая изматывающая гонка. Карабакуру шли буквально по пятам, беспрерывно "подхлестывая" свою жертву и не давая ей ни одной возможности, чтобы передохнуть. За все это время дзи сумел лишь одни раз утолить жестокую жажду, когда пытался оторваться от карликов, двигаясь по извилистому руслу мелкой речки, и чуть не упал, поскользнувшись на гладких камнях, устилавших неглубокое дно. Ледяная вода обожгла руку, на которую успел опереться беглец, но отказать себе в нескольких глотках в тот момент он попросту не смог. Впоследствии, Ли еще горько пожалел о своей слабости — холодная жидкость и разгоряченное долгим размеренным бегом тело оказались не лучшим сочетанием.

У коротышек, к счастью, не было при себе ни обычных собак, ни цепных волков, столь популярных у кочевых народов, но похоже они просто слишком хорошо знали эту местность. И поэтому каждый хитрый трюк Ли, пытавшегося сбросить преследователей "с хвоста", едва не оборачивался для него ядовитой стрелой, вонзающейся в затылок.

От большей части доспехов дзи решил избавиться еще первым вечером. Пользы от защитного облачения не было теперь практически никакой, а лишний вес и нагрузка ему были сейчас совсем ни к чем. Тогда же Ли в первый раз сделал попытку вырваться из полукруга загонщиков, умело гнавших свою добычу. Собственно, эта неудача и дала дзи понимание того, что преследователи двигаются не только строго позади него, но и на значительных расстояниях с обеих сторон. Небольшие группы карабакуру, рассыпавшись в "ловчую сеть", умело отрезали все другие пути, кроме того, что вел на закат.

Рассчитывать на случайную удачу или иное чудесное стечение обстоятельств Ли, по-хорошему, явно не стоило. Везение итак исчерпало свой запас до самого дна, позволив "тайпэну" вырваться из западни, расставленной на дороге к соленым приискам. Устрой карабакуру ловушку чуть южнее, и дзи пришлось бы убегать не по привычной холмистой степи, а пробираться обмелевшими солончаками, которые и служили источником ценной приправы, добывавшейся в этом районе. На болотах у Ли было бы еще меньше шансов, как и в том случае, если бы первый снег, выпавший на равнине в начале прошлой декады, не сошел практически на нет за несколько последних теплых дней.

Впрочем, пока ситуация тоже была совсем не радужной. Карлики были опытными охотниками, вымотать и нагнать "дичь" не представляло для них никакого особого труда, и дзи это прекрасно понимал. К сожалению, никакого особого выбора у него не было. "Остановиться" означало "умереть", и Ли упорно продолжал свой бег в неизвестность.

Все лучшие стрелки, что были в рядах воинов мудрейшего Шархэ, уважали своего непосредственного командира, преданно доверяя ему абсолютно во всем и в любой ситуации. И только этим объяснялось то, что они до сих пор еще не начали роптать.

Одержимость Гупте погоней за сбежавшим человеком была для многих вполне понятна, разговор между верховным вождем и предводителем лучников не был особой тайной. Тем не менее, продолжительная "загонная охота" после долгого перехода, в течение которого карабакуру в целях скрытности не пользовались не только удобными человеческими дорогами, но и большинством своих нахоженных троп, была не из числа того, о чем они могли бы мечтать. Из последних сил никто, конечно, пока не выбивался, но свои возможности низкорослые воины представляли себе достаточно трезво.

Направление погони позволяло сделать ставку на выматывающий жертву темп, но была у этого варианта и одна существенная трудность, которую Гупте, похоже, намеренно игнорировал. То место, которое вскоре должно было оказаться на пути у карабакуру и их жертвы, было известно многим из них еще из детских сказок. И это были отнюдь не те истории, что матери рассказывали им на ночь перед сном. Этими "красочными" сказками юные карабакуру пугали друг друга при свете костра, укрывшись от всех где-нибудь на окраине поселка, проверяя собственную храбрость и выдержку.

Но пока лишнего повода для сомнений у воинов не было, и Гупте все также неистово гнал их вслед за добычей, упускать которую во второй раз молодой командир народа холмов никак не желал.

Только на третью ночь с того момента, как Ли вынужден был принять на себя роль "убегающего зверя", ему, наконец-то, представился шанс на кратковременный отдых. К широкой низине, в летнее время буйно зараставшей ковылью и черняком, дзи вышел, уже едва не валясь с гудящих ног. Посередине небольшой долины возвышались развалины древней каменной постройки. Судя по обломкам рухнувших церемониальных столбов, прежде это место служило храмовым зданием, но было покинуто уже не меньше чем три сотни лет назад. В свете далеких звезд было ясно видно, что от постройки сохранился лишь фундамент да жалкие фрагменты стен. Возможно, под ней были погреба или какие-нибудь хранилища, но прятаться там не имело смысла. Тешить себя надеждой, что карабакуру не обыщут здесь каждый закуток, Ли не собирался. С другой стороны в этом и была определенная польза.

За сутки дзи несколько раз значительно прибавил в темпе, чередуя свой размеренной бег трусцой с короткими, но резкими рывками вперед. Вполне вероятно, что ему удалось получить хоть какой-то отрыв от загонщиков. Плюс как минимум одной группе карликов придется задержаться, чтобы осмотреть развалины. А это был шанс, причем не только выиграть драгоценные минуты на отдых, но и возможно даже просочиться сквозь ловчую цепь, если представится вдруг такой шанс.

Торопливо ковыляя, Ли пересек низину, обойдя на всякий случай остатки святилища стороной, и, взобравшись на склон закатного холма, улегся в тяжелую сырую траву, почти сожженную солнцем под конец осени, но уже вновь напитавшуюся "мертвой" влагой от прошедших недавно снегопадов.

"Тайпэн" собирался лишь ждать, давая отдых телу, а не разуму, но трое суток на ногах давали о себе знать. Голова дзи медленно склонялась вниз, зрение становилось все расплывчатее, и сон уверенно взял свое. Последнее ощущение, которой запомнил Ли, был холод, расползающийся по ладони от рукояти чужого фамильного меча.

В дзи-додзё будущих "верных мечей императорских слуг" учили, что пробуждение разума в самые первые мгновения зачастую важнее рефлексов и инстинктивных действий. Однако, хоть Ли и был хорошим учеником, но в этот раз он посрамил своих учителей. Хотя именно это, вероятнее всего, и спасло ему жизнь.

Чуткий слух подал сигнал об опасности на первый же шорох. Нервное напряжение придало измученному телу дополнительную силу, скорость и ловкость. Сталь столкнулась со сталью, высекая причудливые серебристые искры.

Ли шарахнулся назад и в сторону, уже вполне привычно превращая возврат клинка в еще один широкий рубящий удар, должный отпугнуть врага или заблокировать новую атаку. Этот прием дзи подсмотрел в бою у командира Ногая, который зачастую при его использовании мастерски разваливал пополам сразу несколько врагов. "Урок" пришелся кстати, удар второго короткого клинка едва не достиг левого бока дзи, распоров грубую ткань поддоспешной рубахи в опасной близости от печени.

Сморгнув, Ли попытался рассмотреть противника и быстро прикинуть, сколько еще вражеских бойцов находится поблизости. Звезды укутались в низкие перистые облака, но свет их был по-прежнему достаточно ярок.