Туман. Похититель душ.(общий файл)1 часть

* * *

Я бежал изо всех сил, зная, что все равно опоздал, но эта сволочная надежда... Добежав я спросил у выглядывающего Мурома:

— Ну что? Опоздал?

— Ты бы еще после обеда пришел, — проворчал он. — Конечно покупатели уже ушли. Или ты думаешь, что ты единственный работник в городе?

Я обессилено поник у входа. Все зря. Злоба до сих пор душила меня: "Этот сучий гном!".

— Arschloch! — не сдержавшись произнес я на старых дрожжах.

Услышав это, Муром на секунду задумался, а потом сказал:

— Подожди здесь минутку, — он вручил мне метлу, а сам ушел.

Стоять как дураку с метлой было стремно, и я начал потихоньку подметать двор. Именно поэтому не заметил подошедшего покупателя. Вернее я сначала услышал те же самые слова, которые говорили мне:

— Ты бы еще после обеда пришел. Всех уже разобрали, — потом недолгое молчание и фраза, — но тебе повезло. Есть у меня один работник, жилистый, крепкий — как раз такой, какой тебе и нужен.

— Да я задержался, один Gruenschnabel, не вовремя подвернулся.

Я медленно повернулся, немая сцена, нарушенная голосом трактирщика:

— Ну чё? По рукам?

— А никого другого нет? — одновременно спросили мы.

— Нет, — насупившись сказал трактирщик. — Вот, блин, стараешься для них, а они морды воротят.

Я с тоской посмотрел на небо, на хмурого гнома, с которым только что чуть не поубивали друг друга. Деньги были не просто нужны, а необходимы.

— Я согласен, — буркнул я.

— На что? — удивился гном, так же подозрительно оглядывающий меня.

— На работу, — буркнул я.

— А я вот может и не возьму тебя, — ответил тот.

Я развернулся, отдал метлу подошедшему Мурому, и направился к воротам. Если получиться, то можно и у Карло дрова поколоть, или еще чего.

— Жалко, что подраться не удалось, — жизнерадостно сказал гном, догоняя меня.

Я скривился, весь он был какой-то нарисованный, словно на картинке в энциклопедии с пояснительной стрелочкой и надписью: "именно таким должен быть гном", и знак восклицания в конце "!". Мол вот только так и никак иначе. А я вот такой недоверчивый, мне это как серпом по яй... эээ... по горлу.

Работа была несложной, до обеда мы вместе с ним ворочали ящики во дворе с телеги в подвал. Они были не очень тяжелые, но их было очень много. Немного после полудня мы уселись обедать. Мы — это я, гном и гномий самогон. Если после дня совместной работы трудно было сохранять и лелеять в себе обиду, то после совместной выпивки она испарилась совсем уж в неизвестном направлении.

* * *

— Klugscheisser, — проворчал я.

Гному это понравилось:

— Да, я умник, пусть и хренов, но умник.

— ...sie ist total verfickte, я иду, говорю, все равно эти голожопые непонимают...

Заметив мою ухмылку, гном решил поправиться:

— ... в смысле кто тут такой Windhund нарисовался, поворачиваюсь и въехать не могу. Ни одного приличного дечи нету, да даже неприличного нет! Одни мартышки, и тут ты!

Он смерил меня подозрительным взглядом, а потом придвинул свою лохматую башку поближе ко мне и спросил гулким шепотом:

— А ты точно уверен, что ты не Гном? А то эти голожопые...

Вот так я познакомился с Вертером, ненормальным гномом, живущим среди людей. Свой язык и себя они называют — дечи, очень похоже на наше дойче, и очень этим гордятся. Говорят, что этот язык им достался от первогномов, которых создали Боги, которые и дали этот язык.

— Saugut, — сказал я вставая из-за стола и чуть покачиваясь. — Извини Вертер, но мне надо идти домой. Меня дочка ждет, паимаешь. Kleine madchen.

* * *

Странно, но меня уже ждали, причем не дочка, а вернее не только она. Внизу прямо у дверей устроился за кувшином пива Сван. Я его и не заметил, расплачиваясь с Карло на неделю вперед и пытаясь подняться на второй этаж. Меня перехватили и усадили. Поначалу я искренне возмутился:

— Ты кто? — но потом признал. — Ааа, Сван, здоров.

Сван неодобрительно смотрел на меня:

— Да вот думаю, дай зайду, проведаю крестника. Насчет кормилицы подмогну, да и так, всяко разно...

Я с пьяной честностью ответил ему:

— Спасибо тебе, Сван. Хороший у вас город и люди хорошие... Вон даже того гнома взять, с которым утром поругался...

— Так ты с Вертером нажрался что ли? — недоумение звучавшее в его голосе наводило на размышления.

Я пьяно качнул головой, подтверждая его слова.

— Вертер не пьёт, — такая искренность звучала в голосе, что я обзавидовался.

— Знаю я, как он не пьёт, — пробурчал я. — Он не пьёт, как я пью, а как он пьёт, я б умер.

Неверие на его лице задело меня и я объяснил, как подружился с единственным приличным гномом во всем городе. Впрочем, вскоре я начал повторяться и свану удалось вставить свое слово:

— А ты когда умирать планируешь?

— Отличное начало диалога, — подумал я про себя, а вслух ответил:

— Может сегодня, если погода подходящая будет.

— То есть не скоро, — подытожил он. — А чего работу не ищешь?

— Как не ищу?! — пьяная обида взыграла во мне помноженная на гномий самопляс. — Да я за работу все исходил...

Сван, однако не дал мне продолжить:

— Ты же в городе собрался оставаться, ведь так?

Я мотнул головой, которая упорно не хотела оставаться на своем месте и норовила скатиться с плеч и закатиться куда-нибудь под лавку.

— Так чего ты вместе с пришлыми ошиваешься, позоришь всех, у Джонни — трактирщика толчешься?

Заметив мой тупой взгляд, он прервал свои нравоучения и сказал:

— Подойдешь завтра в стражу, поговорим... когда проспишься...

2

Крик или показалось? Я до боли в глазах напряг остатки зрения, пытаясь разглядеть в мертвой, серой, шелестящей тишине хоть что-нибудь. Сван, своей невозмутимостью похожий на статую, не обратил на меня никакого внимания. Лишь со стороны Суонга я удостоился укоризненного взгляда. Ну понятно, они тут супер рейнджеры, а я городская штафирка, приставленная "для усиления". Делать было совершенно нечего, и я опять погрузился в воспоминания. На этот раз мне, для разнообразия, почему то вспоминалась Непоседа.

* * *

— Щщит! — я схватился обожженными пальцами за мочку уха. Блин, молоко почти убежало, я вовремя утащил кастрюльку с плиты.

— Все таки прелестей в общении с маленьким ребенком гораздо меньше, чем с большим, — мрачно думал я, помешивая кашу.

Мелочь, которую я только что умудрился загнать в постель, мяукала, вызывая меня почитать сказку. Поставив кастрюльку на пол и укутав старым тулупом я поднимаюсь по скрипучей лестнице на второй этаж, под самую крышу. Во мне теплиться надежда что ребенок уснул и не собирается возникать. Ага, щас, как же.

— Папочка, расскажи мне сказку, — сонный голос и цеплючие ручки.

Я задерживаюсь в дверях, гляжу на часы и возвращаюсь к кровати. Мелочь лежит смирно, только молящими глазами смотрит на меня. Сердце не камень и я присаживаюсь рядышком , автоматически подтыкаю одеяло:

— А что ты хочешь услышать? На какую тему? Хочешь сказку про гнома, эльфа и прекрасную фею?

Хитрые глазки моментально открываются, словно и не терлись минут пять назад кулачками, словно и не было позевоты, с потенциальным вывихом челюсти и жалобами на усталость, нехотенье умыванья и так далее:

— А про свинку можно?

Я, стараясь выглядеть серьезным, переспрашиваю и продолжаю:

— Про свинку? Можно и про свинку... Жили-были Гном, Эльф и прекрасная фея...

Непоседа тут же вмешивается в процесс:

— А свинка?

Я улыбаюсь:

— А потом они заболели свинкой...

Выхожу на цыпочках из комнаты минут через пятнадцать, мелочь крепко спит, обнимая какую то страшную игрушку, которую я сшил сам, в момент отсутствия денег. Сейчас есть дороже и даже сделанные на заказ, а это чудо-юдо до сих пор любимое.

Вообще я только сейчас для себя определил, кем для меня оказалась эта девочка. Попав по чьему то недосмотру в это средневековье с элементами фэнтези, я потихоньку катился все ниже и ниже, устраиваясь все лучше и лучше. Дно было совсем недалеко, когда мы встретились и я не знаю кому из нас больше повезло: ей или мне. Наверное все-таки удача улыбнулась обоим. И если сейчас какой-то урод пытается её у меня отнять, то... пасть порву — моргалы выколю.

* * *

Следующий кадр, Непоседе четыре года, я тихонечко собираюсь на работу в такой же дождливый день, как сегодня. Тихо тихо подхожу и целую её.

— Папочка, не уходи! — и опять тонкие ручки обвивают мою шею.

Я аккуратно отцепляю их, стараясь засунуть всего ребенка под одеяло:

— Солнышко мое, мне же ведь на работу надо...

— Опять!? Ты же ведь вчера был!

Голосок возмущенный, но сонный. Я прощаюсь и ухожу. Мне все говорят, что я её балую, но они не правы. Просто у нас взгляды на воспитание — диаметрально противоположные. У них ребенок — это помощник и их должно быть много. А для меня — свет в оконце. Да! И еще я слишком много потратил денег на неё! Правда об этом вспоминается все реже и реже.

* * *

Следующий кадр — Непоседе семь лет и первое серьезное потрясение, причем для всех нас. Мы выбрались с Вертером из города, собираясь съездить к его свояку порыбачить. Его свояк — человек, правда основательный, невысокий и коренастый, владеет мельницей неподалеку от города, почти день на груженой телеге. Место выбиралось очень тщательно, отличные места, замечательная рыбалка. Непоседе очень нравится у него, а поскольку места тихие, то я отпускаю её гулять с мельниковыми ребятишками. Возвращаемся мы всегда с рыбой, а то, что попутно обделываем свои дела, исчезая с мельницы, так это никого не касается. Вот и сейчас невысокая лохмоногая лошадка, тащит шарабан с нами. Уже скоро вечер, и мы торопимся. Непоседа умаялась за день и спит, зарывшись в сено и завернувшись в рогожку, которой будем прикрывать груз, когда поедем обратно. Вдруг нашу беседу прерывает шум и кто-то быстро пересекает дорогу, хватая лошадку под уздцы и останавливая наш поезд. Тут же с другой стороны появляется двое человек с огромными и старыми арбалетами. Потертые жилы, козья нога, привязанная веревкой к поясу, довольно потрепанный вид — таков тот, который нарисовался с моей стороны.

— Быстро из телеги! Бегом! — это орет другой, тот который остановил лошадь, он наверное и главный.

Несмотря на легкую оборванность, ребята двигаются слаженно, не перекрывая друг другу сектора обстрела.

— Дезертиры, — говорит, как сплевывает Вертер, хватая ручку топора лежащего рядом с ним. Я с белым лицом вылезаю из повозки. Губы белые и трясутся, рука судорожно хватается за кошелек с парой монет.

— Они должны подойти и забрать, подойти и забрать, — как заклинание шепчу я себе.

И действительно, один из этих делает несколько неуверенных шагов вперед, но его останавливает громкий голос главаря:

— Ты чё? Сдурел? — и орет уже мне. — Чего там у тебя? Кидай вперед!

Пошедший, останавливается в смущении. Особо не подставляясь, я выкидываю кошель, в отчаянии оборвав завязки и рассыпав содержимое по дороге.

— Кулёма! — в голосе грабителя слышится досада.

Один из державших нас на прицеле приседает и начинает собирать монеты, не приближаясь к нам. Вертер глухо рычит, не делая резки движений.

Только бы Непоседа не выглянула, — пробежала встревоженной мышкой мысль, но я выбросил её и головы, стараясь даже не искушать судьбу.

Однако ей хватило и этого упоминания, тот который с той стороны телеги заглядывает внутрь и первое, что видит, поклажу, накрытую рогожкой. Естественно лезет посмотреть на добычу, которая им досталась. Истошный визг Непоседы сделает честь сирене ан большом маяке в Лилу. Я бросаюсь вперед, уже ничего не соображая. Среагировав на движение, оглушенный визгом, ближний к нам грабитель стреляет из арбалета, но болт пролетает мимо, не задев меня. Я краем глаза вижу, скользнувшего с топором к главарю Вертера, быстрого и опасного. Каким я его ни разу не видел. Больше я не смотрю в его сторону, меня больше интересует тот, который пытается выстрелить. С ужасом вижу, что не успеваю, я громко кричу, размахиваю руками, чтобы отвлечь его, но того видимо завораживает визжащий на ультразвуке комок в телеге. Подымая тяжелый арбалет, он готовится выстрелить, когда Непоседа делает нервное движение руками...

Дальше тишина, подбежав к телеге, я хватаю Непоседу на руки и прижимаю лицом к себе, не давая смотреть в ту сторону где стоял тот мужик с арбалетом. Рядышком нервный Вертер смотрит в ту же сторону, его красные щеки сейчас белее снега.

Догорающий мусор, только что бывший человеком, рассыпался на части выбросив огромный сноп искр.

— Xanthippe, — не то резюмировал, не то выматерился Вертер, держа в руках окровавленный топор. — Ведьма!

Непоседа стояла бледная с ничего не понимающим выражением лица. Я тупил, мысли неслись вскачь сразу по нескольким направлениям, чувства быстро проскакивали по моему лицу, пока ужас не затопил меня. Только сейчас я начал понимать, как мы попали. Магство и волшебство были доступны всем расам в одинаковой мере, но только человек сумел подвести под них идеологическую базу и начать активно бороться, причем выборочно. Так, например, мужчину мага ожидала хорошая работа, достойная зарплата, обеспеченная старость. Женщину — костер, поскольку её дар был от лукавого и ничего здесь не придумаешь. Чернокнижнику тоже мало не покажется, а уж чернокнижник ты или нет, решит суд, в лице представителей Святой Инквизиции. Я оценивающе глянул на гнома, Вертер, конечно, друг, но вдруг он соблазниться высокой наградой?

Впрочем его лицо не выражало ничего, кроме восторга.

— Здорово ты его заклинанием ветра отклонил!

— Ты про что? — вяло интересуюсь я и внезапно понимаю, что видел краем глаза, что первый стрелял в меня, дернувшегося на помощь. И я отмахнулся от болта, изменив его траекторию, а попутно... — я медленно поворачиваюсь лицом к проблеме, сейчас валяющейся в стороне и нанизанной на сучки старого дерева.

Поникшая голова, кровь идущая изо рта. Сейчас этот тип не производит впечатление опасного, а скорей напоминает бабочку пришпиленную на булавку.

— Ну как же! — радуется Гном, тоже успешно отмахнувший от главаря руку и бросившийся к нам на помощь, — я ведь подозревал, что не простой ты человечек, Tratschmaul. И язык настоящий знаешь и маг, оказывается, что verflucht кстати оказалось. Любого verarschen можешь, но только не меня...

— Я? — я аж похолодел, внезапно вспомнив, что читал верхние мысли, скорей всего еще в Лилу, при разговоре со старым хреном, по крайней мере, он утверждал, что не говорил мне тогда ничего, а я отчетливо слышал голос, размышляющий о подкинутой мной задачке.

— Der Apfel fДllt nicht weit vom Stamm, — это опять Вертер, — и дочка, красавица твоя, вся в тебя, лицом да ниже пояса только в мамку, — и он приятельски подмигивает мне. — Да и хорошо, что не в тебя лицом, а то сколько горя девке бы это доставило...

Он громко ржет, радостный, как будто золотую жилу нашел.

На душе теплеет. Я указываю Вертеру на кроваво красный след, по сырой траве, уводящий в кусты, но тот отмахивается.