Обретенная Эквестрия. Часть 2. Поиск

— Я тебя сейчас убью! — рявкнула жертва моих косметических экспериментов. — Чёртов хуман, во что ты меня превратил?!

Услышав грозный рык, мирно спавший жеребёнок, в панике вскочил и в ужасе закрутил головой — "Где, кого убивают?!".

— Перестань пугать детей, мистер Страшила, — фыркнул я, торопливо обнимая Хвостика за тонкую шею. — Успокойся малыш, ничего страшного не произошло.

— Не произошло?! Да как я теперь на улицу выйду? Корешки меня за чудика считать станут!

— С каких это пор тебя начало интересовать чужое мнение?

Череп насупился и негодующе топнул передним копытом. Искорка, прекратив смеяться, поспешила взять ситуацию под контроль. Она подбежала к разгневанному жеребцу и легонько куснула его за ухо.

— Хватит ныть, сэр рыцарь! Ты не побоялся ворваться в узилище, наполненное злобными понихейтерами, чтобы спасти прекрасную даму, а теперь беспокоишься о том, что скажут соседи? Не будь таким занудой!

Как всегда при звуках её голоса, Череп впал в лёгкий транс и безропотно позволил увести себя на кухню.

Двадцать минут спустя, после плотного завтрака мы разделились. Хозяин квартиры и единорожка остались дома, чтоб сообща решить неожиданную проблему, а наша троица, выкатившись на улицу, поспешила в сторону детской площадки.

Загон для малышни оказался обнесён крепким забором и охранялся не субтильным старичками-пенсионерами, а двумя мрачными амбалами в боевой броне — здешние обыватели ценили жизнь своего потомства и не экономили на страже.

Сдав Хвостика под присмотр улыбчивой воспитательницы, и немного полюбовавшись на потешную возню жеребят, кобылок и человеческих детей, мы направились к мастерской.

— Послушай, а как ты попала к понихейтерам, и вообще, почему перешла на нашу сторону? — поинтересовался я.

Аля слабо улыбнулась и машинально поправила короткую чёлку.

— На самом деле я никогда не была с ними.

— Хочешь сказать, что просто там работала?

— Нет. Не просто. Тебе очень хочется знать?

— Да, — твёрдо ответил я, — Раз уж ты вошла в компанию, и мы доверили тебе наши планы, то и ты должна доверится нам.

— Звучит разумно, — кивнула она. — На самом деле я трудилась на другую организацию...

— Республиканскую службу безопасности?

— Что? Конечно, нет, к РСБ я не имею никакого отношения. Мои работодатели — правительство Нового-Понивиля.

— Что? Ты серьёзно? У свободных пони имеется своя агентурная сеть?

— Ну, сетью это назвать нельзя, скорее есть несколько честных и неравнодушных людей, которые снабжают их полезной информацией.

— И как тебя угораздило влезть во всё это?..

Девушка вздохнула и нехотя принялась рассказывать.

История Алевтины была интересна и по-своему печальна. Она родилась в Волхове — областном промышленном центре. Её отец был хозяином небольшой мастерской по ремонту бытовых электронных изделий — телевизоров, радиоприёмников, кухонных приборов. С ранних лет девочка помогала ему в работе, и очень скоро лихо навострилась управляться с паяльником. Отец был рад усердию дочери и всячески поддерживал её увлечение. Он нашёл опытных учителей, а когда ей исполнилось семнадцать, отправил в столицу на курсы при Политехническом университете...

К сожалению, человеческая жадность и жестокость неистребима. Семья Алевтины входила в небольшую, дружную свободную коммуну, обитатели которой жили обособленно, поддерживали друг друга и не платили дань ни местному криминалу ни коррумпированным чиновникам. В конце-концов, кто-то нанял бандитов из шайки "Чёрных клинков" и те совершили кровавый, показательный налёт. Было сожжено несколько домов, убито много людей. Родители Алевтины погибли, а она вместе с несколькими другими симпатичными девушками оказалась в руках у мерзавцев. Главарь банды — Перстень, соблазнившись красотой пленницы, решил сделать из неё свою личную рабыню, но встретил неожиданный, яростный отпор. Вне себя от гнева он избил девушку до полусмерти, затем приказал посадить на цепь, для острастки других непокорных.

Бандиты неплохо устроились на территории небольшого лесопильного заводика, километрах в двадцати от Волхова. Захваченных во время налётов пленников они превращали в своих рабов, которые валили лес и трудились на заводе, обеспечивая хозяевам устойчивый источник дохода. Несчастную девушку избивали почти каждый день, на глазах остальных невольников — для устрашения. Так продолжалось достаточно долго, но однажды ночью на логово напали. Жители окрестных деревень, потерявшие всякое терпение, наняли группу понивильских бойцов и объединенными силами атаковали завод. Во главе вооружённого до зубов отряда пони стоял сам Ен-Дрогос — суровый воин-пегас, некогда вместе со Странницей основавший в приладожских болотах поселение свободных эквестрийцев.

Привыкшие к полной безнаказанности бандиты не сумели оказать достойного сопротивления, и к рассвету всё было кончено. Пока освободители снимали с рабов оковы и искали среди них своих родных и близких, Ен внимательно осматривал закоулки в поисках раненных. Тогда то он и наткнулся на Алевтину, лежавшую без сознания на дне ямы. Полумёртвую от побоев и голода девушку сразу отправили в Новый-Понивиль, где Странница со своими помощниками-лекарями немедленно приступила к работе по её спасению.

Три недели спустя, Аля смогла встать на ноги, но для полного выздоровления ей понадобилось почти четыре месяца. За время выздоровления она очень привязалась к новым друзьям и, желая хоть как-то отплатить добром за добро, предложила свои услуги — для специалиста её профессии в городе всегда нашлась бы работёнка. Но у Ен-Дрогоса имелось иное задание — опасное и в тоже время интересное. Роясь в записях оставшихся после гибели Перстня, пегас выяснил, что главарь банды и Идол Семург в своё время были близкими друзьями. Потом их пути разошлись, но они продолжали поддерживать деловые отношения. Семург частенько нанимал "Чёрных клинков", а Перстень в свою очередь делился с хейтерами пленными пони.

Ен предложил Алевтине сделать попытку вступить в Церковь сектантов и начать шпионить для Нового-Понивиля. Она должна была представиться чудом уцелевшей участницей банды и попросить покровительства. Девушка легко могла пройти проверку, так как знала всех участников шайки поимённо. Конечно, шансов на то, что Семург решит взять её на службу, была невелика, но всё же стоило попробовать.

План удался. После долгого допроса, глава понихейтеров поверил Алевтине и зачислил в штат. Конечно, в первую очередь им двигали меркантильные интересы — опытный мастер-электронщик был очень нужен Церкви. Уже на следующий день у девушки появилась своя койка в общежитии и рабочее место.

Немного освоившись, молодая шпионка собрала парочку подслушивающих устройств, которые разместила в покоях Семурга и Кабинете Стратегического Планирования, благодаря чему она всегда была в курсе событий, щедро делясь полученными знаниями с понивильским связным. По крайней мере, трижды, собранная ею информация спасала город свободных пони от уничтожения.

Отношение местных властей к Новому-Понивилю было спокойным. Областные чиновники отлично знали, где он находится, но не предпринимали никаких карательных мер. На то имелось несколько причин. Во-первых, город был укрыт посреди огромного болота, пересечь которое можно было только по редким, пристрелянным до последней кочки тропинкам. Никакая техника там пройти не могла, наступать пришлось бы в пешем строю под непрерывным огнём. Конечно, тяжёлая артиллерия и авиация могли легко подавить огневые точки защитников, но ни того, ни другого в распоряжении властей не было, а привлекать армейское командование никто естественно не собирался — слишком хлопотное дело. Кроме того, пони исправно платили дань деньгами и продуктами питания: грибами, ягодами, рыбой, дичью и прочим, которую продажные "слуги народа" с охотой принимали.

Иначе дело обстояло с Единой Церковью Понихейтеров. Для сектантов, существование Нового-Понивиля было, что кость в горле. Своих четвероногих противников они были готовы видеть исключительно распятыми на жертвенных столах и никак иначе. Поэтому на уничтожение независимого поселения тратились огромные средства. Впрочем, пони не собирались сдаваться и покорно подставлять горло под нож. Все попытки штурма отбивались с редким хладнокровием, кастеляны Церкви, роняя слезы, подсчитывали убытки, а стратегам понихейтеров всё труднее удавалось найти наёмников готовых сложить головы в коварных торфяных болотах.

Но чем дольше Аля работала среди сектантов, тем сильнее она испытывала отвращение к самой себе. На её глазах мерзавцы совершали гнусные злодеяния, а она должна была молчать и делать вид, что всё в порядке. Её тошнило всякий раз, когда взгляд падал на ограду украшенную отрубленными головами, а крики убиваемых жеребят и кобылок бередили совесть, не давая спать по ночам. Вот почему девушка чуть ли не с радостью согласилась помочь нам, хотя понимала, что, лишившись такого ценного сотрудника, город окажется в тяжёлом положении...

Возня с квадроциклом продолжалась целый день. У меня имелся большой опыт в наладке ЭТП-двигателей, Алевтина работала за двоих, ребята из мастерской воодушевлённые обещанной премией пахали как черти, но сделать было нужно много. Ближе к вечеру к нам на огонёк заглянули Искорка, Череп и Хвостик. Морда жеребца приобрела свой естественный цвет, что, похоже, совершенно примерило его с действительностью. Искорка завила гриву, сделала хувскюр и накрасила глаза. Жеребёнок обзавёлся парой симпатичных перемётных сумок, до краев, наполненных яркими игрушками. Похоже, что в отличие от нас, усталых, раздражённых, перепачканных смазкой с ног до головы, эта троица провела время гораздо веселее.

— Ну, вы прямо как семейка во время воскресного шопинга, — ядовито заметил я, разгибая задеревеневшую спину. — Чем занимались? Вижу тебе парень удалось избавиться от последствий моего дурачества.

— Мы сходили в салон красоты, — цедя сквозь зубы каждое слово, ответил Череп. — Я! В салон красоты! Словно какой-то извращенец! Слава Луне, что никто из корешков не видел моего позора, иначе пришлось бы уехать в Австралию!

— Зато, там всё быстро поправили, — защебетала единорожка. — И меня заодно в порядок привели. Как, нравится?

— Сойдёт. Что поделаешь, столица! Это тебе не в деревне кузбасслаком копыта красить!

Искорка гневно фыркнула и хотела достойно ответить, но тут к нам подбежал жеребёнок и принялся хвастаться игрушками. Выросший в лесу малыш просто лучился от счастья, заполучив в собственность такую кучу сокровищ. Постепенно стало ясно, что работать нам сегодня больше не дадут, потому пришлось закругляться.

На следующий день мы закончили монтаж и испытали машину на ходу. Череп был в полном восторге. Мощность нового двигателя оказалась на двадцать процентов выше, работал он почти бесшумно, но главное, теперь не нужно было, беспокоится о топливе, благо чистой воды вокруг имелось сколько угодно. Осталось только проверить обновку в полевых условиях. Поездка в Новый-Понивиль отлично подходила на роль окончательного теста.

Квадроцикл и мотоцикл с коляской неслись на север, по Мурманскому шоссе. Искорка сидела за спиной у Черепа и нежно обнимала его передними ногами. Было видно, что жеребец очень доволен таким соседством. Впрочем, и я не оказался обделён вниманием противоположного пола — тёплые Алины руки сомкнулись на моей груди. Восторженный Хвостик восседал в коляске, во всю наслаждаясь высокой скоростью и ветром, бьющим в мордочку.

Дорога находилась в относительном порядке, хотя нас и предупредили, что в районе Лодейного Поля могут начаться проблемы с покрытием. Впрочем, мы не собирались ехать так далеко — Новый-Понивиль находился примерно в ста двадцати километрах от Питера.

Машин было мало — в основном небольшие грузовики и легковушки мелких торговцев. Дальнобойщики, катающиеся в Петрозаводск или Мурманск, по одиночке не ездили. Они собирались в крупные конвои и шли под охраной наёмников — два-три обшитых бронёй автобуса со стрелками и парочка бронетранспортёров. Что поделаешь, Карелия славилась своими "Робин Гудами", потрошащими любого зазевавшегося путешественника.

Свернув с шоссе у небольшого посёлка Кисельня, мы покатили по изрытой просёлочной дороге, всё дальше и дальше уходя в глубь приладожских лесов. Постепенно дорога становилась всё хуже и хуже — местность заметно понижалась, под колёсами хлюпала жижа, несколько раз приходилось останавливаться и выталкивать машины на сухие участки, попадавшиеся всё реже и реже.

— Во времена Советской Империи, здесь велись активные торфоразработки, — сказала Алевтина, когда мы, перепачканные грязью с ног до головы, остановились на короткий прекус. — Тогда мелиораторы осушили большинство болот.

— Оно и видно, — пробормотал я, сбивая ладонью крупного комара удобно устроившегося на моём правом запястье. — Сухо как в Сахаре.

— Не смейся. С тех пор прошло почти сто лет. За это время дренажная система разрушилась, и всё постепенно вернулось на круги своя. Теперь здесь вновь непроходимые топи, которые тянутся вплоть до Ладожского озера.

— И как тут выживают пони? — скептически поинтересовался Череп. — Отрастили ласты вместо ног и научились плавать в грязи?

— Нет. Среди болот торчит невысокий песчаный холм, примерно три километра в диаметре. Город стоит на нём.

— Всё хорошо, но нам туда надо ещё как-то добраться.

— Доберёмся, не переживай, скоро будет нечто вроде пограничной заставы, а от неё до Нового-Понивиля рукой подать.

Спустя примерно полчаса, убитая дорога вывела нас к заимке, укрывшейся среди кривых, невысоких берёз с мохнатыми от лишайника стволами. Обнесённый невысоким забором бревенчатый дом, из кирпичной трубы которого поднимается тонкая струйка сизого дыма, несколько стоящих вразнобой сараев со щелястыми стенами, вросший в землю древний бульдозер без гусениц... как-то совсем не похоже на пограничный пост.

Из будки во дворе вырвалась огромная лохматая собака и залилась низким, кашляющим лаем. Мы остановились метрах в десяти от забора, и Алевтина отправилась на переговоры.

Хлопнула дверь, из дома вышел невысокий старик, который, прихрамывая, двинулся в нашу сторону. Шёл он медленно, с трудом, опираясь на суковатую палку, с подозрением разглядывая нас маленькими глазками почти скрытыми за густыми бровями. Несколько минут шли переговоры, после чего Аля повернулась и замахала рукой.

— Подъезжайте к воротам, только медленно! — крикнула она. — Главное не доставайте оружие и не делайте резких движений!

Мы с Черепом переглянулись, но спорить не стали. Покосившиеся ворота, которые на первый взгляд были такими ветхими, что плюнь — развалятся, легко отворились под тихое гудение электромоторов.

— Ого, — протянула Искорка, — да они здесь неплохо замаскировались.

Собака продолжала лаять, старик, потерявший всякий интерес к происходящему, побрёл к дому, а наша проводница вернулась назад.

— Теперь медленно поехали по дороге, — сказала она. — Сворачивать не советую, обочины заминированы.