— И на кого, если не секрет? А кем затеял поживиться?
— Людоедами! Будешь, если принесу?
Зуб так и покатился со смеху, там, где находился — на полу, толкая в бок Варвара. Тот также не сдержался и ржал, аки лошадь.
Даже ручной зверь, расположившийся по заведённой традиции с иной стороны барака у окна, подал голос.
— Ы... ы... — казалось: понимает, о чём говорят чужаки.
— Я серьёзно, Мих! — возмутился Вежновец.
Тот покосился на него аналогично, нахмурив брови.
— И о чём с тобой можно говорить, а всеми, кто выжил в лагере!
— Вот... об этом я как раз и явился повести разговор. У нас продукты закончились... Ещё вчера...
— Почему раньше не упредил?! — подскочил Зуб.
Улыбка ехидства исчезла с его лица безвозвратно, и Варвар насторожился. В этот миг с улицы донёсся вопль, принадлежащий сокурсникам. Что-то или кто-то испугал их. Даже ручная зверюга завыла. А это что-то да значило — и немало.
Мих подорвался на выход в полном боевом облачении. Зуб, не сговариваясь с Варваром, выскочили следом, прикрывая его со спины. Сокурсники мешали, разбегаясь по баракам, так что часть из них путалась у них под ногами.
— Ах...уё... ре... неть... — выдал по слогам Зуб.
Он впервые увидел то, похоже, с чем уже заочно во тьме ночи дикого края сталкивались его напарники.
Мих с Ясюлюнцем переглянулись. И оба побледнели как простыня. Ещё бы. Какое-то непонятное порождение неведомого мира, больше подобное на ожившую корягу размерами с дерево, состоящее из камня, атаковало лагерь геодезистов-студентов. Пожрало одного, о чём кричал...
— Лабух! — осадил его Мих.
— Молдова! Он в нём!..
— Ясен пень... — выдал Ясюлюнец.
На Варваре побагровели следы в виде пятен, оставленные ожившим истуканом. Он предложил развалить корягу. Бросился, и полетел назад, получив удар коряво-сучковатой конечностью подобной на массивную ветвь. Благо не щупальцу. И тут же выкинуло их в его сторону.
Зуб с Михом подсуетились, выручая подельника, отступив в лагерь за ограждение. Но поняли: не отобьют Молдову, как тогда Мих Варвара — грош цена их нынешней победы над дикарями. Они мгновенно будут принижены и пристыжены в глазах сокурсников до уровня плинтуса, если не земли.
— Да тут без пол-литры, а и ведра спирта — не разобраться! — озадаченно выдохнул на одном дыхании Зубченко.
— Точно! — согласился Мих.
— Не понял — поясни, дружище?
— Горючее — напиток Молотова!
— Ага... — кинулся Зуб в барак.
Дверь пришлось вышибать, поскольку её подпёрли изнутри — и Маковец.
— О, на ловца и зверь бежит! Где пойло — спирт?
— Нет... больше...
— Как — нет? Выжрал?
— Не я один — сам! Забыл? — напомнил Мак.
— Но что-то же осталось — хоть сколько-то?
— Я поищу, но ничего обещать не стану...
— Быстрее... — придал Зуб ускорение ногой Маковцу. Время поджимало. Его и старались выиграть для Молдовы Мих с Варваром, отвлекая чудо-юдо с ручным зверем на себя, дабы оно не думало ретироваться в дебри. Тогда ищи аки иголку в стогу сена.
— Твою-у-у... — услышал Зуб. — Ты где там, засранец?..
Досталось Михею. И если бы не панцирь, а затрещал тогда под навалом лапы-ветви истукана, не сосчитать костей, отправился бы точно следом за Молдовой туда, где уже раз побывал, да застрял.
Повторять подвиг не хотелось, но чем больше тянул время Зуб, тем меньше оставалось шансов на спасение Молдовы, а и победу над чудовищным порождением.
И Ясюлюнец отлетел и не второй, а уже третий раз подряд, наотрез отказался подниматься без посторонней помощи с земли, удачно свалившись в одну из ям-могил. Окопался.
— А-а-а... — вскочил Мих.
Вот тут и выскочил Зуб с бутылкой заполненной наполовину спиртом.
— Мой выход, дружище...
Тот споткнулся и упал, напарник вырос за ним перед истуканом и... Фитиль уже пылал, а в следующее мгновение при звоне битого стекла сосуда с горючим вспыхнуло основание ходячей коряги.
— Да! Я попал! — угодил Зуб под удар ветвью, также скатился в ров.
Истукан заскрежетал так, что казалось: ураганом шатает верхушки лесного массива вокруг лагеря — неожиданно замер.
— Э... — послышался голос Лабуха. — А где Молдова? Я не понял! Вы чё, кремировали его в этой ходячей печи? Пирог людоедам испекли-и-и...
Он получил удар костяным плавником ящера по голове от Варвара, заставившего заткнуться его.
— Терпение! — проявил Ясюлюнец его сам. — Ща выйдет...
— Откуда? Оттуда! Из этого...
— Ага...
— Ого! А каким образом?
— Сюрприз будет...
И точно — истукан рухнул на ствол корнями вверх, и оттуда фонтаном брызг выбило...
— Ха-ха... — оскалился Зуб. — Молдова!
Все позабыли про истукана, и то, что практикантропы покончили с ним, а сами в это до сих пор не могли поверить: оказались способны — и на многое.
Данный эпизод придал им сил, а адреналин в крови заставил забыть, что не спали ночь напролёт, и вроде бы ранее им требовался отдых.
Настало время построения — утренней поверки.
— Я займусь ей? — ещё поинтересовался Вежновец у Миха.
— Валяй — только быстро.
И также принял участие при раздаче нарядов на штрафные работы. Паштет стал оглашать имена.
— Сак...
— Саковец я...
— Ишак... — выдал Зуб.
— И так отныне тебя зовут, аки скотину... — ввернул Варвар.
С практикантропами не поспоришь — пришлось согласиться под всеобщий хохот группы. Параллель они не трогали — у них свой староста, и там вдобавок верховодили преподы.
Почему так вышло — практикантропам оставалось строить догадки, но Вежновцу от них достались злобные взгляды — Зуба и Варвара.
— Мы после поверки с тобой поговорим — штрафник!
Вежновец совсем поник. И право голоса перешло к Михею.
— Даже и не сомневайся... — утвердительно качнул головой Зуб, подавая ему список.
— Ты как челобитную подаёшь, вождю? — прыснул Варвар.
— Ну, так и не царь пока, ха-ха... — спустили всё на шутку прибауткой подельники Михея.
Тот сам едва заметно улыбнулся. На душе сразу отлегло — и у сокурсников по группе. А зря.
— Микола и Змей... Чё за аспид, а гад, у нас объявился?
— Я... — пробасил Шлейко.
Зуб пояснил подоплёку с его кличкой.
— Шлей, он же большой Змей...
— Сам ты, а тот ещё скалозуб!
— Не, слишком длинное погоняло — Зуб проще и короче! И клык — не для меня!
— Короче! Песчаный карьер — два человека! — озадачил уже в свою очередь Мих. То ли это шутка была в его исполнении то ли правда. Но парни-то стояли с лопатами.
— Это чё — типа копать? Да!..
— Ага, Сахар! И здесь жизнь — не сахар! А рафинад!
— И долго копать? — пробасил Змей.
— От рассвета и до заката!
— А чё сразу мы?
— Типа на ликёроводочный собрались? Так спешу огорчить — нарядов от завсклада не поступало...
Маковец оживился. Последовал намёк на него и Шавеля. Тот сразу скис, соответствуя собственной кличке.
— Пойдете...
— Куда?
— В лес — по дрова...
— А чё мы там не видели?
— Партизан! — вставился Зуб. — Они же дикари! Будете пугать их! Справитесь?
— И чё сразу мы?
— Не одни, к вам примкнёт Ишак и... Ворона с Баки! Их лесом не испугаешь, а сами они — кого хочешь, — заключил Мих.
— Вот ведь медведь... — разошлась Ворона, но про себя. Обиделась.
— К вам присоединится Варвар и возглавит отряд!
— Бригаду... — поправил тот напарника.
— Вали... с ними... и деревья на частокол, а стволы — не колья! И чтоб метра четыре! Понял? Сдюжишь?
— При наличии топора... — ещё усмехнулся он. — А нужно как минимум два, но лучше больше — рубить сучки!
— Или сучек валить? — съехидничал Зуб, намекая: двух баб им придали.
— Баки — не она! Не женщина!
— Му-у-у... — замычала та в виду того, что Ворона своевременно зажала ей рот рукой.
— Чё-чё там мычит она?
— Дак... так... ничего. Типа — рога у тебя — чудака...
Зуб первым уловил подоплёку намёка — заржал.
— А тебя я пошлю...
— Могу сам... — не растерялся напарник на заявление Михея.
— Я сам себя...
— Тогда я с тобой! А куда ты без меня! Мы ж с тобой повязаны! И я бы предложил смотаться на остров. Кого возьмём, а прихватим с собой? Предлагаю баб!
— Не на прогулку собрались! И купание с пляжным валянием отменяется!
— Кто бы сомневался...
— Тогда Мак и Змей — оставить лес рубить и землю рыть...
— Берегите природу — мать вашу... — залепил Зуб.
— Двинете с нами... — заявил Мих, а вместо них на штрафные работы отправил Борца-второгодника приданного им в последний день перед отъездом на практику — во парень попал, уж лучше бы в армию, чем так косить... от смерти. И Рафинад. Рыть землю оставили Вежновцу в одиночку, понимая: тот найдёт, кого привлечь и сокурсников из параллели, поскольку был на короткой ноге с преподами.
— Остальные девушки займутся сбором съедобных припасов под присмотром... Соска...
— Ха-ха... — зашёлся Зуб. Но быстро осёкся. — Да это я так... Типа отходняк!
— И будете держаться подле Варвара с его дровосеками! — постановил Мих.
— Думаешь: вчетвером справимся? — поинтересовался Зуб у Михея.
— А мы прихватим парочку лбов из параллели...
— Давно пора уже, а было установить свою власть над ними и преподами! — выступил Зуб и не только на словах. Он далеко в карман за словом не лез, тем более здесь после всего, в чём принял непосредственное участие.
Тушёнка сама спешила к ним в родную группу да припозднилась.
— Одно слово — класука... — цыкнул Зуб. — Чёрт...
Чертёжник-топограф вырос вслед за ней. Всё это время они просидели практически безвылазно в бараке, подъедая съестные припасы, а Чёрт и вовсе заливал горе тем, что притащил с собой, да выпил — верблюд. На роже — опухшей — было всё написано, а видно за версту, впрочем, и разило от него перегаром также на всю округу.
— Слушаю! — осадил их Мих. — Но лучше сами послушайте...
— Умную мысль на словах... — хохотнул Зуб.
— Вы остаётесь тут за главных пока мы...
— Нет, я с вами, мальчики! — тут же выдала Тушёнка.
— Точно — уверена? — озадачил Зуб, стараясь избавиться от неё, чтобы у класуки и в мыслях больше не возникало подобной дурацкой затеи, а идеей с большой натяжкой и не обозвать. — Мы к дикарям — воевать? Кто ещё с нами...
Чёрт тут же завернул назад, не проронив ни слова.
— Нам нужны ещё мужики! А есть такие в лагере?
На зов Зуба откликнулась парочка любопытных лиц.
— О, Курица и Боров! — приметил Зуб — Куровского с Боровским.
— Думаешь? — смутился Мих.
— Мы ж не воевать идём, и потом лишние руки не помешают — работать заставим!
— А что я им скажу?
— Двинем на реку — обещай искупаться, ну и рыбалку...
Тем и подкупили их, а ещё Ходока. Итого получился настоящий разведывательно-диверсионный отряд в тылу врага — Мих, Зуб, Змей, Мак, Кура, Боров и Ходок.
Та ещё компашка, а подобралась. Да выбор среди сокурсников невелик. Лагерь также нельзя было оставлять без присмотра. Дикари следили за каждым шагом чужаков. Но после того, что те устроили, завалив чудовищного истукана, отбив Молдову, точно не сунутся до наступления сумерек, а и ночью побоятся. И своих иных дикарей о том предупредят — чем это всё чревато.
Новость ошеломила старика. Беккеру достался от него взгляд, преисполненный ненависти и злости, а в глубине душе он был повержен. Да умел не показывать вида истинных чувств. Годы практики палачом-жрецом. Требовал от ученика-мученика вразумительного ответа.
Беккер сам расспросил дикаря и выяснил, что да как обстояло дело в лагере с нападением Крона:
— Я ж говорил — огонь! Лагерь стоит сжечь — превратить в пепелище!
Заявление Няма льстило старику. Тот словно читал его мысли. Знать ему достался славный ученик, будет, кому передать свои знания с познаниями — и не только, а кое-что ещё, что не ведает никто из соплеменников, да и сородичей подавно — исключение старейшины иных племён единого рода людоедов.
Но прежде чужаки — практикантропы. Их выследили и выявили маршрут, коим они стали ходить к великому дому Духа Воды, получая от него дары в виде костяных доспех и оружия.
Старик сам затеял разжиться ими с подачи ученика, наказав тому избавиться от практикантропов раз и навсегда.
Беккер и сам понимал: устранит их — лагерь под напором дикарей не устоит. Тем более что Ойё объявил всеобщий призыв по всем племенам рода людоедов. К дубинке, а кольям должны были встать все, кто умел или научился ходить. Дополнительно дикарями стаскивались камни и складывались в кучи, прикрываемые сверху мхом с лишайниками близ лагеря чужаков.
По долине помчались новые посыльные, а вот сильные и великие воины примкнули к Беккеру.
Предстояло устроить новую западню. Следовало торопиться. Беккер всё время отставал. Никто больше не нёс его на своих плечах — отъявленные головорезы это не молодые охотники — гнуть спину не станут даже перед учеником жреца-палача. Тут своя субординация и правила, а табу. Воин вправе сам выбирать свою стезю и судьбу. И собирались охотиться на трёх практикантропов с ручной зверюгой, а их количество увеличилось, пусть и стало меньше на одного воина по меркам студентов-геодезистов.
На берегу реки Беккера ждал очередной сюрприз. Он думал: придётся податься вплавь на остров, да у дикарей в наличии оказались не такие уж и примитивные плавсредства — и не в качестве плота с палкой-шестом вместо весла, а катамараны. И на них можно было ходить в непогоду по вотчине Духа Воды.
Пришлось задержаться. Людоеды поднесли дары "водяному", больше подобные на святотатство — задрали шкуры, прикрывающие их гениталии, и сделали своё грязное дело прямо в воду реки или озера. Покосились в недоумении на новоявленного соплеменника. Тот вёл себя как чужак и не торопился мочиться на воду. Просто не хотелось и всё.
Уступил — иначе никак. И справился с тем, чем дикари как собаки, метя всё в округе на своей территории где-то по прошествии получаса, и то, напившись от пуза из реки там, где гадили людоеды, поскольку не позволяли ему отойти от себя ни на шаг.
Фыркая и бранясь, Беккер ступил на катамаран. Ему сунули весло, благо не им по противной роже. Всё-таки воины-дикари не оказывали ему должного почёта и уважения. То ли утратил, то ли не заслужил. Не в этом суть, а то, что едва они пристали к берегу острова, как на холме вблизи прибрежной топи, возникли иные фигуры двуногих существ — и людей — вне всякого сомнения. Да один зверь подле них.
— Чужаки... — засуетились дикари.
— Их слишком много! Не трое, как мы рассчитывали... — запаниковал Беккер. Да с острова вплавь не свалить — плавать не умел, разве что камнем на дно. Хотя такое как он... не тонет и в проруби зимой. Но он о том пока ни ухом, ни рылом.
Меж тем пока усиленный отряд практикантропов спускался к водоёму и только думал соорудить плавсредство сродни плота, дикари исследовали остров, выбрав наиболее пригодное место для засады — вооружились массивными костями скелета того самого ящера земноводного происхождения, из коего практикантропы наломали себе луки и мечи.
