— Не сила, Буревой, не сила. Люди меня сюда забросили. Они в лаборатории...ну, большой кузнице сложной, эксперимент проводили, по типу того, как мы сегодня первый раз станок запускали. Тоже дело новое делали, но ошиблись они, случайно так получилось, и я здесь оказался. Без умысла злого, а по незнанию. От этого времени до моего рождения, считай, тысяча лет прошла, да ещё сто, и ещё немного. Потому я точно знаю, как у вас тут все происходить будет. Мы это по записям старым изучаем, их, правда, в замятнях ваших мало до нас дошло, да и письмо словенское почитай никто не знает. Я про того же Рюрика прочёл, да ещё и в пересказе многократном, от одного писца к другому, поэтому тебя спрашивал про него. У меня в записях одно было, а ты совсем другое рассказал. Но что дальше будет — это точно знаю, по всему свету так происходило.
— Ишь, ты, — только и смог выдавить дед, ошеломленно смотря на меня расширившимися глазами, — люди? В прошлое!? На тысячу лет!!? А раньше чего не рассказывал?
— А раньше ты бы мне поверил? — я горько усмехнулся, — Я ж к тебе пришёл, как незнакомец странный. Ничего не знаю, одет странно, что ждать от меня, ты не знал. Поверил бы, про тысячу лет-то?
— Не-а, не поверил бы... Твоя правда, — дед почесал бороду и выдал — а роды да племена наши, словенские, значит совсем в записях не сохранились?
— Нет, Буревой, не сохранились. Обидно, только название считай про вас и знают там, в будущем. Потомки ваши, очень далёкие, по черепкам от горшков да по брёвнам в земле лежащим узнают, как вы тут жили. Люди специальные те бревна копают — историки да археологи их зовут. Ты зарубку топором поставил — а они её через тысячу лет нашли и гадают, зачем, к чему ты это делал? Да много ли узнаешь, — я вздохнул, — по брёвнам да черепкам...
— Значит, забыли потомки предков своих, забыли, требы не кладут... А раз не помнят, значит, помочь мы им ничем не можем в делах да заботах, — дед загрустил.
Про предков — это он о здешних представлениях о мире загробном. По факту, тут не столько с богами это связано, сколько с умершими родичами. Боги сами по себе, а предки — отдельно. Если помощь какая нужна, совет там в деле сложном, или урожай побольше, сначала всегда родичей вспоминают, потом уже к высшим силам на поклон идут. Потому дед помнит всех своих родичей чуть не до десятого колена, он мне как-то продемонстрировал. Забавный такой речитатив, похожий на "Авраам родил Исаака...". И смысл в таком вот запоминании вполне прикладной — больше народу помнишь, больше "ништяков" попросить можно, советы мудрее будут (консилиум там, наверно, собирают). Правда, и требы больше класть придётся. А если ты только маму-папу знаешь, у кого вспоможения просить? Вот и получается, что корни свои народ крепко помнит, а те кто не помнит, вроде как никчёмные получаются, без поддержки "сверху". Деде меж тем чуть воспрял и продолжил:
— Но знать предков хотят! Раз брёвна старые из земли только для этого копают! И главное это! Вот что, Сергей, надо своим потомкам тоже записи оставить, но только наши, правдивые. Чтобы знали они, как предки их в поте лица своего хлеб добывали, да за добычу кровь проливали! Да так сделать, чтобы не перетолмачивал записи те никто!
— Оставим, Буревой, оставим, — я даже обрадовался, не думал, что таким вот задену деда за живое, — и записи правильные, и черепки получше тех, что они там раскапывают. Но для этого надо нам с тобой сделать так, чтобы род наш выжил и силу большую взял. Будем богатыми да обеспеченными, время на записи найдётся, да и перетолмачивать их запретить сможем. А для этого надо порядок поменять — по-старинке, как в моем прошлом было, такое не получилось. Продумать хорошо надо, как сделать так, чтобы род наш своим потомкам записи оставил, да память о себе добрую в них. Надо род с самого низа, почитай, поднять, да на высоту ныне невиданную! — я ткнул пальцем в крышу кузницы, — Цели определить, что сперва делать будем, а что на потом оставим. Ну а в этом я тебе первый помощник.
Дед переварил с трудом мою пафосную речь, но вроде что-то понял:
— Ты про цели говорил, Сергей. Вот тебе и самая главная цель, потомкам о предках рассказать, мудрость свою передать. Да так, чтобы знали и через тысячу лет потомки наши нас, знали, да память о нас хранили, и своим потомкам передали. И нет главнее цели, ибо чем больше предков род свой знает и чтит, тем больше сила в роду том, — дед тоже назидательно поднял палец.
— То правильно, Буревой, правильно. Памятью о предках род сильней становится, племя, что из тех родов состоит — тоже. Но это цель, так сказать, стратегическая, то есть далёкая. А нам с тобой сейчас тактические, то бишь близкие к нам цели поставить, не забывая о главной. С голодным брюхом не до записей для потомков будет нам, а с копьём в животе — и того хуже. Не о ком рассказывать будет, как считаешь?
— Хм, тоже верно. Давай про цели эти твои, близкие, "тахические", подумаем, да и о потомках не забудем. А в делах будет тебе моя поддержка, если будет это на пользу роду. Что ты там все рисуешь?
— Смотри, — я развернул записную книжку к деду, — это пирамида, был такой человек, или будет, не знаю как правильно сказать, Маслоу звали. Так вот он сказал, если человеку жрать нечего, то не до песен ему будет...
И мы склонились над моими записями...
12.Деревня на Ладожском озере. Расчетный время — апрель-май месяц 860 года (28.04 -05.05)
Долго мы с Буревоем в тот день беседовали, далеко за полночь спать легли. Но договорились. И предварительный план накидали, хотя, скорее, перечень проблем, которые нам предстоит решить. Буревой при этом выторговал себе одно условие — крупные изменения проводить будем только после того, как я ему силу Перунову приручу. Пока — только косметические. Мол, без божественного благословения такие вещи не делаются. И на том спасибо, прогрессивный всё-таки дед попался.
Утром Буревой собрал всех после завтрака, кратко описал международное положение, по типу "Советская Россия в огненном кольце врагов!". Постращал народ холопством да гражданской войной, типа, помещики да попы придут, царя поставят, а он за наш счёт жировать станет. Ибо род у нас пока слабый, и противостоять такому развитию событий возможности не имеет. Но прогрессивный пролетариат, в лице меня и деда, обрубит щупальца империалистической гадины, и её передового отряда, гоповарваров, которые пытаются на нашем горбу в рай въехать. Ну или попробует вместе со всеми от это гадины убежать и скрыться. Дед образно говорил, нараспев, тут такое любят.
Общественность, и недостаточно подкованная в марксистско-ленинской идеологии прослойка буржуазной интеллигенции, в виде меня, малость окосела от таких речей. Знаю, что сам деда напугал, но такого от Буревоя не ожидал. Аж самому страшно стало. Налетят вороги, всех в кандалы упакуют и в урановые шахты отправят. А тех кто не сможет работать в рудниках, например, детей, пошлют тонкими ручками отбирать плохие куски урана от хороших. Ужас. Дед реально страху нагнал.
После предварительной накачки, Буревой перешёл к теории революционной борьбы, то есть, стал излагать наши идеи. Концепция была следующей: сидим тихо, ни на какой торг не суёмся, активно развиваемся в части материального благополучия, а если опасность придёт — руки в ноги и бежать в лес. И так будет, пока силу в себе не почувствуем, чтобы противостоять происходящему в Большом мире. Ну или пока не сможем гарантированно убежать от его опасностей. А чтобы силу почувствовать, надо поднять хозяйство, да подождать, года четыре-пять, пока дети чуть не подрастут.
А детей у нас много. У Зоряны трое, включая Кукшу. У того брат и сестра, Смеяна и Влас, 5 и 7 лет соответственно. У Леды, вдовы Вторуши, четверо — Веселина, Добруш, Растимир и Предвой, возраст — 10, 8, 5 и 4 года. Агна, ее мужем Всебуд был, растит трёх мелких — Обеслава, Олеся и Новожею, им 11, 8 и 7 лет.
Через пять лет запланирован наш выход в свет — моя с дедом поездка на Ладожский торг. За это время мы должны сделать так, чтобы в случае развития событий по самому плохому сценарию, который предполагал пленение или смерть меня и Буревоя, род мог выживать без нашей помощи. На торге же нам надо Кукше невесту искать (пацан оживился), животину взять (бабы загомонили), зерна на сев ещё приобрести (я застонал, вспоминая местный хай-тек с сфере агрономии в части посадки на своём горбу).
Но чтобы наш план сработал, нужно слушать меня и Буревоя, как откровение свыше, не перечить и давать рацпредложения. То есть, делиться своими проблемами со мной. Я пытаюсь придумать, как их решить, и привлекаю Буревоя, если сам справиться не могу. И только так мы отныне ведём наше хозяйство. Такой своеобразный фильтр был организован по одной простой причине — у меня нестандартный взгляд на вещи, умение видеть то, на что местные не обращают внимание, ну и наличие багажа знаний из моего мира. Так всем прямо и объяснили, не забыв привести в качестве примера металлическое ведро (что б ему пусто было!) и станок для бурения камней. Бабы сразу было потянулись жаловаться, но дед их осадил, сказал, для начала уже ясно что делать — надо повышать обороноспособность села.
По вопросу безопасности Буревоем, не без моего участия, была принята сигнально-беглая стратегия. То есть мы оборудуем для мелких на берегу скрытую со стороны озера наблюдательную площадку. Они там должны сидеть парами, периодически чередуясь, и докладывать о плавательных средствах, которые увидят. По докладу кто-то из взрослых уточняет масштаб угрозы, и при необходимости даёт команду: "Все в сад!". После неё вся деревня бежит в лес, в специально оборудованную землянку (которую ещё надо сделать). При этом поднимается специальный знак (который тоже надо изготовить), и все, кто не эвакуировался, например, по лесу шатался, как Кукша обычно, перед появлением в населённом пункте аккуратно смотрят на сигнал тревоги. Если он в положении "опасность", то "потеряшки" тоже тикают до схрона. Планируемая землянка в лесу становиться временным пунктом сбора. После того, как все жители деревни накопятся там, мы выдвигаемся на "плато", и укрываемся в подвале БКТП, куда надо оттащить часть семян и запасов. Ну и маскировку чуть лучше сделать надо для электроустановки, и ход запасной соорудить. Одним словом, надо оборудовать наше убежище.
Туда же, к вопросу военной подготовки, отнесли обучение стрельбе из моего арбалета всего взрослого населения и детей постарше. Не для того, чтобы принять бой и героически погибнуть, нет. Скорее, чтобы перестраховаться. Мы хотели вооружить самодельными арбалетами нашу деревню. Если родичи мои со "стрелялкой" из будущего совладают, буду пытаться сделать подобное вооружение, но уже из местных ресурсов. Вдруг очередные гоповарвары не удовлетворятся покинутой деревней, а станут нас искать по лесу? Вот тут-то и планировали мы охладить пыл нападающих. Авось, потеряв с одного залпа человек пять раненых (про убийство пока речи не шло, не факт, что мои планируемые арбалетные самоделки смогут кого-нибудь упокоить), грабители не станут преследовать такую "кусающуюся" добычу и свалят подобру-поздорову.
Арбалет выбрали в качестве потенциального вооружения населения по нескольким причинам. Тактика лесных засад предполагала скрытность применения оружия, возможность совершить несколько выстрелов из разных точек, а малое количество населения деревни подразумевало высокую скорость ведения огня и перемещения стрелков между позициями. Не стоит забывать также о качестве наших бойцов — спецназовцев из баб, детей и деда за короткое время не подготовишь, да и я на Рэмбо похож слабо. По этой причине отпало холодное оружие, всякие копья, мечи и дубины, не сдюжим мы боя лицом к лицу. Оставалось только использовать метательное вооружение.
Лук требовал долгой подготовки стрелка и демаскирующей позы при ведении огня. Метательные дротики и копья были тяжелы и неудобны. Сила же выстрела, как и его меткость, при применении такого рода оружия, напрямую зависела от мускулов воина, и абсолютно не предполагала возможности запасать выстрелы "про запас". Работаешь луком — натягивай тетиву и стреляй, дротиком — бери и бросай. Ни высокой скорострельности, ни необходимой точности наш коллектив таким оружием не обеспечит. Ну, разве что Кукша сможет, но он один. А арбалетом можно бить лежа, из засады, для натяжения ноги использовать или ворот какой придумать. Да и просто можно зарядить сразу по три арбалета на человека, и пользоваться ими в одно лицо по очереди. Причём заряжать и вести огонь могут разные люди и в разное время, а для нас это — обеспечить тот самый "выстрел про запас" — очень важно. Три подготовленных для стрельбы арбалета на стрелка, по нашим расчётам, должно хватить за глаза.
Ведь корабли, по типу тех, которые тут уже были, вмещали человек 25-35. Вшестером (я, дед, Кукша, три барышни), при достаточной удаче да на оборудованных позициях, мы сможем подранить 12-18 человек. Даже две ватаги воинов, в полсотни или чуть более бойцов, отступят, получив такой урон, хотя бы на перегруппировку. Дед так сказал, он у нас эксперт по местной тактике и стратегии. Ну а нам больше не надо, только время выиграть да охоту у грабителей отбить. Если же кораблей будет больше, чем два, то никакого "геройства" из засад не предполагалось, только бегство. Таким вот образом, мы с Буревоем стали изобретателями всеобщей воинской повинности. Хотя тут и так народ отчаянный, причём независимо от пола и возраста, иначе не выжить. Мне тут порассказали кучу историй о встречах моих новоявленных родичей со зверьём в лесу — так я на наших барышень теперь смотрю со смесью страха и уважения. Они на тот свет уже кучу животины подручными средствами отправили. А что будет если их вооружить? Геноцид лесного населения?
После описания нашего с дедом видения в части вопросов безопасности, оживились дети. Троица подрастающих, Добруш, Обеслав, Олесь заявили, что, мол, и они не лыком шиты, белку в глаз камнем сшибают, зайца на бегу ловят, лося ногами запинают. Подавай им тоже военную подготовку! Короче, пацанам тоже хотелось пострелять. Обещали рассмотреть и такое требование трудящихся. Веселина, старшая Леды, ей 10 лет, тоже слабо пискнула что-то вроде "и я хочу!", но как-то несмело, она вообще стеснительная, тихая и спокойная. Про неё решили даже не думать, и так бабий батальон получается, не хватало ещё малолеток в бой отправлять.
С маленькими детьми — Растимиром, Предвоем, Новожеей, Власом, Смеяной и Веселиной — отдельный вопрос. В силу того, что наши с дедом планы по их вовлечению в процесс повышения благосостояния рода были несколько непривычны для местных, слово взял я. На данный момент дети участвуют в хозяйственной деятельности в качестве помощников своих мам и собирателей в лесу. После сегодняшнего совещания, добавится ещё дозор на озере. А по нашему плану сделать за пять лет предстояло очень много. Сил взрослых на такое не хватит, придётся во всю привлекать детей к работе, причём абсолютно всех. Но ребята, в силу возраста и недостаточности питания, слабые, и перечень направлений, где их можно использовать, очень ограничен. Вот и брал я на себя обязанность по расширению детских возможностей. Будем с малых лет растить пролетариат — ребята пойдут на подмогу в кузницу.
