| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Эдуардо? Мне нужна твоя помощь!
* * *
Спустя час сеньор Торре сидел дома у Ершовой с чашкой чая в руках.
— Ольга, ты понимаешь, что после твоего заявления, я вынужден порекомендовать тебе вместо психолога обратиться к психиатру. Ты ведь несерьезно? Какое лекарство? Какое будущее?
Его собеседница обреченно вздохнула.
— Ладно, я и не ожидала, что это будет легко... — пробормотала она.
Ершова взяла один из шариков силовых полей. Нашла на карте небольшое ущелье в безлюдных местах. Спустя три часа была на месте. Бросила шарик вниз.
— Это силовое поле. С защитными функциями. К сожалению, я не могу его использовать для подзарядки искина. Но для того, чтобы переубедить тебя, его хватит.
Затем Ершова разбежалась и прыгнула вниз. Психолог даже испугаться толком не успел, как Ольга уже махала ему рукой снизу.
— Чуть инфаркт из-за тебя не получил! Я все-таки пожилой мужчина. Предупредила бы хоть!
— Я предупреждала.
— Надо было предупредить так, чтобы я поверил...
Спрыгнуть следом Эдуардо не пожелал. Но нашел пологий склон, спустился, пощупал ногой невидимую пружинистую основу.
— М-да... — только и сказал он. — Пожалуй, мне надо прийти в себя... И как там... в будущем? Психологи еще остались?
Глава 15
Калея. Давно
Пока Райдеры — старший и младший — вместе с Мартином Аскером мотались по материку, Валентина с Джессикой оставались в Вилее. Занятие им нашлось. В городе был всего один врач на шесть тысяч населения. И его было недостаточно. Здесь, в отсутствие силовых полей, нередки были травмы. Погода располагала к простудам. Надо было принимать пациентов, готовить лекарства, писать по памяти справочники и учебники, одновременно держать помощников и учить их. Но не это было основной работой. Здесь больше половины женщин были беременными, здесь постоянно рожали. Немолодой врач мотался по всему поселку, спал и ел, где придется, и был похож на привидение. Поэтому две лишние пары рук оказалась кстати.
Валентина и Джессика взяли на себя часть работы. Валентина помогала с больными. Джессика часть времени тоже проводила в клинике, а в остальное — устроила ускоренные курсы акушерок, поскольку их не хватало больше всего. А по вечерам они собирали молодых людей с приличным почерком и диктовали справочники, что хранились в искине. Так записывали сразу несколько экземпляров, чтобы запасные можно было отправить в другие поселки.
— С одной стороны, я мечтаю выбраться отсюда, — поделился доктор Ланде — местный врач, выделивший минутку, чтобы попить чаю. — Устал как собака. И в то же время... Если я уеду, Вилея останется без врача! Там, на Земле, врач — существо не самое нужное. Серьезных болезней нет, а мелкие диагностирует и устраняет медицинский модуль в искине. А здесь я действительно спасаю жизни. Я, наконец, чувствую, как это — быть врачом. Чувствую призвание врача! Понимаете?
Женщины синхронно кивнули. Ничего добавить их коллега не успел, потому что прибежал деревенский мальчишка и сообщил, что кто-то снова рожает.
Доктор Ланде обреченно вздохнул.
— Отдохните, я схожу, — произнесла Джессика, повернулась к своим ученицам-акушеркам. — Девушки, за мной.
* * *
На сколько придется задержаться Райдеру в этом времени, никто не мог сказать. Надо было собрать землян, узнать, кто хочет вернуться, переорганизовать работу. Мартин хватался за голову, представляя себе, как самая образованная часть населения вдруг испарится. Что делать остальным? Руководства нет, учителей нет, врачей нет... Несмотря на то, что Аскер ждал, что за ними придут, к отъезду оказался не готов. А ответственность перед людьми чувствовал.
Плюс у Райдера был портативный генератор силового поля. Земляне зарядили искины, зарядили силовые ножи, что входили в состав офицерской формы. Нож легко можно было удлинить и использовать как топор, или мачете. Его можно было использовать для чего угодно. Но корчевал деревья, резал дерево и камень, срезал пласты земли. Теперь, с силовой защитой, с инструментами, они за считанные недели могли сделать больше, чем за предыдущие несколько лет. И не только могли, а собирались это сделать, прежде чем отправятся домой.
Кроме того, Райдер хотел еще раз облететь на флакаре весь материк, поскольку там могли быть еще люди — из тех, кто переместился далеко от других.
В общем, дел было много. В Централе, как назывался их основной поселок, жители которого занимались сельским хозяйством, Рикар встретил старых знакомых. Людей, которых помнил с детства, что работали когда-то на станции с его отцом, в том числе старпома Ларсена и навигатора Гордона Даля. Ларсен, и раньше тяготевший к природе, наотрез отказался возвращаться, заявив, что его место здесь. Это было даже хорошо. Будет на кого оставить калейцев. Даль, наоборот, рвался обратно. Как навигатор, он не представлял себе жизни без космоса. А услышав об исследованиях Таис, сразу же захотел принять участие.
— М-да... столько лет у меня не было ни одного навигатора, а теперь будет целых трое! — засмеялся Рикар.
Нашлись и родители Волошина. Рикар познакомился с родителями друга, отметив, что если его собственный отец сейчас примерно его возраста, то Ярик явно старше своих родителей. Если для Волошина прошли десятки лет, включая дополнительные тринадцать на Калее, то его родители пробыли в прошлом совсем недолго — меньше двух лет. Ярика они помнили мальчишкой и скучали по нему. Постоянно распрашивали Рика о его нынешней жизни. И волновались, опасаясь встречи — каким стал их сын? Каково это, когда маленький мальчик, для которого ты был старшим, вдруг становится старше тебя?
У Рикара был список всех пропавших землян. Он скрупулезно отмечал всех, кто проживал в поселках. А также тех, кто появлялся здесь, но погиб ранее. Получалось чуть больше шестидесяти процентов от общего числа.
— Здесь не все, — резюмировал Рикар. — Впрочем, мы и не рассчитывали найти сразу всех.
Тогда же пришло и понимание, что в прошлое придется наведаться снова. Поскольку Дрейк однозначно приказал свести количество прыжков к минимуму, то, скорее всего, они появятся здесь еще один раз. Всего один. Допустим, лет через десять. Чтобы забрать тех землян, кто появится позже. Тогда же у Мартина Аскера появилась мысль, что часть землян могла бы остаться здесь на эти десять лет — помочь поднять поселки, выучить молодежь. И только тогда отправиться домой. Мысль пока осталась невысказанной, но прочно заняла в голове свое место.
* * *
Земля. Рио. 21 век
— Нет, я не могу зайти к девочке, — который раз повторялЭдуардо. — У нее завтра утром операция! Даже ее мать туда сейчас не пускают. И одну ее сейчас не оставляют. Возле нее сиделка. Ты не сможешь туда незаметно проникнуть. Разве что после операции.
— А если будет поздно?
Эдуардо вздохнул. Полчаса назад звонила Мария и плакала в трубку. Алинке стало хуже.
— Хорошо. Едем в больницу. На месте сориентируемся.
Вечерело. Ольга обошла здание больницы, нашла окно палаты, где сейчас находилась девочка. Всего лишь третий этаж. Без труда поднялась по стене, чувствуя непривычное волнение. Бурлил адреналин. Желание победить, желание помочь, приправленные остринкой страха, что ее поймают... Ольга заглянула в окно. Рядом с девочкой пристроилась медсестра. Сейчас она листает книжку, однако выглядит уставшей. Если ее не сменят в ближайшее время, она запросто может задремать.
— Надо подождать, — прошипела Ольга Эдуардо, увлекая того к ближайшим кустам. — Спрячемся пока здесь.
Немолодой мужчина сокрушенно покачал головой.
— Мне тоже надо к психиатору. Вместе с тобой. И за то, что поверил в эти сказки. И за то, что как дурак, сейчас по кустам прячусь.
— Не дрейфь, — бодро ответила Ольга, чувствуя себя непривычно живой и деятельной.
Спустя час окончательно стемнело. Ольга снова поднялась к окну, заглянула — так и есть, медсестра задремала. Окно было заперто. Ершова передвинулась на два пролета левее — там окно было открыто. Место дежурного врача. Заглянула — никого. Забралась внутрь. Со стороны коридора послышались шаги. Ольга юркнула за штору. Вошел врач. Ершова мысленно взмолилась, чтобы он не задержался здесь надолго. Ей повезло. Мужчина пошуршал минуту в шкафчике, нашел нужную ему папку и вышел. Ольга выглянула в коридор. Пока никого, но и спрятаться будет негде в случае чего. Из-за соседней двери послышались голоса. Вечерний обход! Значит, в любой момент доктор покинет эту палату и пройдет к Алинке. Ольга рванула к нужной двери. Уже не боясь разбудить медсестру, она подбежала к девочке, прижала к ее плечу пластинку с лекарством. Раздался звук шагов, Ольга метнулась к окну, потянула за ручку. Черт! Заело.
— Что здесь происходит? Почему в палате посторонние? — это дежурный доктор.
— Я не посторонняя. Я... эм... ангел. Пришла спасти девочку. Можете не благодарить, — быстро тротараторила Ольга, не поворачиваясь лицом к доктору. Еще раз дернула за ручку — та поддалась. Ольга перемахнула через подоконник.
Спустя три секунды из окна выглянул молодой врач — никого и ничего.
— Вызовите охрану, — крикнул он медсестре и захлопнул окно.
Медсестра достала телефон, чтобы связаться с охранником... но так и не донесла трубку до рта.
— Добрый вечер. А где мама?
Алинка, в выздоровление которой уже никто не верил, пришла в себя.
* * *
Часы пробили полночь. Эдуард снова был у Ольги. Руки тряслись. К счастью, в доме нашлось виски. Он налил себе полный стакан и залпом выпил. Затем с облегчением вытянулся в кресле.
— Ты сумашедшая, — в сотый раз повторил он. — И я тоже. Стар я для таких приключений.
От охраны убегать все же пришлось.
— Зато теперь все будет хорошо. Вакцину надо будет вколоть еще несколько раз, но теперь к Алинке будет легче подобраться.
Эдуардо грустно покачал головой. Он хотел надеяться. Он и верил, и не верил одновременно. Рациональная часть его существа твердила, что он идиот. И он все больше склонялся к мысли, что это так. От мыслей его отвлек звонок. Мария!
— Эдуардо! Она все еще в сознании! Ей лучше! Поверить не могу, — принялась кричать в трубку она, временами всхлипывая. Эдуардо включил громкую связь. — Ей лучше... Ей намного лучше... Наверное, даже операцию отменят. Меня к ней ненадолго пускали. Она такая бодрая, такая веселая. Сейчас делают анализы, но... Господи! Святая Мария, спасибо. Спасибо, Господи!
— А я тебе говорила, — одними губами произнесла Ольга и приподняла бокал, который держала в руке. В груди разливалось чувство облегчения. Она успела, она смогла. Радость от победы. Понимание ценности жизни. Любой. Альсинды, ее мамы, Эдуардо и даже ее собственной. Она улыбнулась. В этот момент жизнь была по-настоящему прекрасной.
Ольга встала, посмотрела на вечерние огни города. Где-то вдали там чернота ночного океана. Где-то в домах спят люди. Другие, наоборот, веселятся. Алинка тоже сможет все это видеть. И океан, и пальмы, и огни. Впервые Ольга отметила их красоту не машинально, но почувствовала ее. Посмотрела на окружающие ее вещи глазами другого человека.
— Какое счастье, — пробормотала она. На глаза навернулись глезы. И не только у нее. Эдуардо, всегда подтянутый, сгорбился в кресле, уронив голову в ладони. Ольга подошла к нему, похлопала по плечу.
— Тебя что-то беспокоит? Хочешь, теперь я побуду твоим психологом? По стандартным расценкам?
Они дружно рассмеялись.
— Поезжай в больницу. Там Мария. Ей нужна поддержка. Я бы тоже поехала, но, думаю... одного "ангельского явления" на сегодня достаточно.
Сеньор Торре крепко обнял Ольгу.
— Я в долгу перед тобой.
— Не стоит. Я тоже в долгу. Ты был прав. Сквозь пепел начали расти цветы, — сквозь слезы пробормотала она и вдруг хихикнула. — Странные цветы. Я сама себя не узнаю.
* * *
Калея. Давно
Прошло три недели. К этому времени стало ясно, что им придется задержаться здесь месяца на два-три как минимум. К жизни в поселке Джессика так и не привыкла. Нет, ее не пугали трудности — холод, простая еда, работа... Она по-прежнему была подавлена. Не хотела разговаривать с Мартином, когда он заезжал в Вилею. Сторонилась людей.
Валентину в поселке сразу приняли и полюбили. Всегда приветливая, доброжелательная, да еще и врач! А Джессика... странная, нелюдимая. Она замечала косые взгляды людей, чувствовала их неприязнь. То ли они сочувствовали Луше, которую лучше знали. То ли переживали за своего президента, которой столько ждал жену, а та приехала и нос воротит. Джессика не знала. Но чувствовала себя так, словно то ли всем что-то должна, то ли перед всеми виновата. В чем? Не из ее дома по утрам любовники разбегаются. Впрочем, о связи Луши и Мартина не шептались. Как бы ни хотелось назвать соперницу злобной сплетницей и преложить на нее часть вины, но нет — та тоже тихо молчала и, кажется, была совсем не рада, что стала причиной размолвки между супругами. В общем, расслабиться не получалось. Спокойно обо всем подумать тоже. Джессика целыми днями работала, и по вечерам измотанная валилась в кровать, чтобы мгновенно уснуть. В те дни, когда она помогала в клинике, заметила, что люди охотнее шли к Вале. К ней только в случае крайней необходимости. Джессику это задевало еще сильнее. Она все чаще ругала себя за то, что приехала сюда. Мечтала оказаться дома, в универском поселке, на своей маленькой уютной кухне...
Если бы жители поселка отнеслись к ней чуть-чуть душевнее, она была бы не против. Вспоминались книги и кино, где отношение к героине меняется после того, как она совершает героический поступок. Спасает тонущего ребенка, лечит безнадежный случай, принимает особо сложные роды... И спасать обязательно ребенка! Со взрослыми эмоций меньше. И все — тебе гарантирована всеобщая любовь и почет. Ерунда это. Если тебя не любят, то и героизм не поможет. Скорее уж люди будут бороться сами с собой — с одной стороны надо быть благодарным, с другой не хочется признавать собственные ошибки. Появляется чувство вины и недовольство. А в итоге, тех, перед кем мы чувствуем вину, мы все равно не любим. Что бы ни говорили книги.
Ситуация начала меняться через три недели после их прибытия в прошлое. И никаких детей Джессике спасать не пришлось. К ней на прием пришла пациентка. Женщина средних лет, беременная — куда ж без этого — уставшая, с синяками под глазами, впалыми щеками и потухшим взглядом. Долго расписывала, что у нее болит то ли вот здесь, то ли вон там, ну в общем, где-то внутри. Джессика почти сразу поняла, что ничего серьезного у пациентки нет, однако визит к врачу — это возможность ненадолго оторваться от постылой работы. А уж если пропишут посидеть дома...
— Вы будете меня лечить? — спросила, наконец, она.
— Конечно. Посидите полчаса в кресле и отдохните.
— И все?
— Да, все. Это мой вам рецепт.
Женщина посмотрела на Джессику, прочла ее глазах "Я знаю, что у тебя ничего не болит" и вдруг расплакалась.
— Я не могу больше. Я так не могу! Стирка, готовка, уборка. Стирка, готовка, уборка. Стирка, готовка, уборка. Работа, работа, работа. Единственная радость — вечером доползти до постели и уснуть. И почти сразу надо вставать. И работать! Иногда мне хочется уснуть и никогда не просыпаться!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
