— Замуж? Но вы говорили...
— Ее супруг — якобы дракон.
— Чушь. Драконов не существует. Откуда у вас такие сведения?!
— От одного из наших сотрудников.
— Нет, скорее всего, он ошибся. Последние драконы умерли еще порядка восьми веков назад.
— Пусть так. Для нас важнее то, что она вышла замуж.
— М-да. Это может помешать нашим планам.
— Предлагаю ускорить начало операции.
— а у вас все готово?
— Да. А у вас?
— И у нас тоже. Когда?
— Предлагаю завтра с утра.
— Хорошая идея. Ей как раз надо в институт...
— Вот там и работайте.
— Слушаюсь.
— С Богом.
— С Богом.
* * *
Я как раз рассекала бассейн, когда рядом со мной кто-то кашлянул.
— Юля?
Я обернулась. Ухнула. И ушла под воду.
Рядом со мной плыла та самая медведица. Шикарная блондинка по имени Даша. Она же протянула руку и помогла мне вынырнуть на поверхность.
— Здравствуйте, — она пыталась улыбнуться, но губы дрожали. А в голубых глазах я видела только од-но чувство.
Страх.
Но — почему?
— Добрый вечер, — поздоровалась я. — Что случилось?
— а почему вы думаете, что что-то случилось?
Я взмахнула рукой, отсекая попытки блефа.
— Даша... да?
— Да. Я рада, что вы меня помните.
— Такую красоту забыть невозможно, — произнесла я нарочито легким тоном — и продолжила уже более серьезно. — Что у вас случилось? Ведь не просто же так, нет?
Даша вздохнула. Попыталась собраться с силами, но...
— Юль, вылезь, пожалуйста, из бассейна, — Валентин протянул мне руку. — Нам надо с тобой серьезно поговорить.
До меня дошло только одно слово.
— НАМ!?
Я посмотрела на Дашу. На Валентина. На Дашу. На Валентина. Твою мать!!!
— ВАМ!?
— Да. НАМ. — подчеркнул это слово Валентин. И улыбнулся мне. — Я не хотел.
— Нет!? — взорвалась я. — Неужели!? А твоя подруга!?
— Даша не просто подруга.
— А это мы сейчас увидим.
Но медведица даже и не подумала бояться.
— Смотри. Я открыта перед тобой. Смотри!
И я вгляделась в ее ауру.
О, черт! Других слов я подобрать не могла. Ее аура по-прежнему была чистых тонов. Так же горел серебряный рисунок. Но если приглядеться...
Золотые тона любви мешались с бурыми пятнами обреченности и тоски. Сияющий голубой был рва-ным, как старый носок. И я уж молчу про изумрудную прозрачную чистоту здоровья. Кое-где были и алые пятна. Но — мало, очень мало — и те ближе к розовому...
А еще — серебристый рисунок оборотня был слегка искажен и деформирован. И — маленькое живое пятнышко на уровне живота.
— Ты — беременна!?
— Да.
— И кто счастливый отец?
Валентин молча повертел пальцем у виска. Я показала ему язык. Опсихели эти оборотни! Ленька влюбился, этот туда же... да что ж такое! От вас будет когда-нибудь жизнь на планете Земля!?
— Юля, мы сами не планировали...
Я смотрела на Дашу — и понимала, она мне сейчас не лжет. Аура была полностью прозрачна и чиста.
— Хорошо. Но говори ты. Валентин пусть молчит. Ему я верю. Тебе — нет.
Даша кивнула. И принялась рассказывать. Я смотрела. Слушала меньше. Больше изучала ее ауру. Но ни разу, ни на секунду она не дрогнула. Не замутилась. Не потеряла своей насыщенности.
Так — не обманывают. Так исповедуются. Недаром вокруг нее вспыхивали белые зарницы искренно-сти.
А исповедь была проста.
Отбросив все красивые слова и виньетки из извинений, Даша была шпионкой. Ей просто дали зада-ние соблазнить Валентина. Уложить его в постель и качать информацию. Почему бы и нет? Он же ло-пух! И все сожрет, что ни скорми! Вроде бы.
Не учли милые медведицы только одного.
Любви.
Валентин ведь не просто спал с медведицей. Он ее полюбил. А искренняя любовь не может остаться безответной.
Сначала Даша радовалась его чувству — оно облегчало работу.
Потом ее стали раздражать и злить безусловное доверие и любовь. Она понимала, что это — редкость, но не могла ответить взаимностью. А как часто мы злимся на себя и срываемся на других... Это и про-исходило. Но стоило ей взбеситься, стоило разозлиться — и взгляд натыкался на влюбленные глаза Ва-лентина. И ругаться становилось невозможно.
Разве можно ударить доверчиво трущегося об твои ноги котенка?
Кто-то может. Но не Даша. Нет.
И наконец, она поняла и для себя, что полюбила. Да, бывает и так. А может, она поняла, что любит Валентина в тот момент, когда пришла в гинекологию избавляться от крохотного кусочка жизни внутри себя — и не смогла. Не сумела. Рука не поднялась. У нее был шанс родить ребенка от любимого человека — и этот шанс могла дать я. И Даша решила броситься мне в ноги.
Я перевела взгляд на Валентина — и тот пожал плечами.
— Я догадывался, что все не так чисто. Не может такая невероятная женщина так увлечься самым обычным рохлей вроде меня. Я и прима-то слабый...
— Прекрати! — вспыхнула тонами возмущения Даша. — Ты — замечательный! Ты — самый лучший! Если бы таких людей, как ты, было больше, нам жилось бы намного лучше!!!
— Ну, у тебя есть шанс воспитать таким своего ребенка — вздохнула я.
— Ребенка? — Даша посмотрела мне прямо в глаза. Я не отвела взгляда.
— Ты любишь Валентина. Мечислав поговорит с вожаком твоей стаи. Женитесь. Через три месяца я помогу с ребенком. А может быть, мы с Питером закончим разработку амулетов. Тогда я буду просто заряжать их. И живите. Хотя... откровенность за откровенность... Зачем ты за нами шпионила?
Даша опустила глаза.
— Мария Ивановна приказала. Я... я не знаю точно, но мне кажется, ей кто-то приказывает.
— Не знаешь точно?
— У меня есть возможность узнать. Если хочешь...
— Когда узнаешь, — жестко сказала я, — я поговорю с Мечиславом. Это будет твоей оплатой. Я могу по-мочь просто так. Я добрая. Он — не станет наживать себе проблемы из-за вашего большого и трепетно-го чувства. Ясно?
Валентин кивнул. Даша тоже.
А я с грустью подумала, что мы с Мечиславом составим неплохую пару из злого и доброго полисме-на. Или рыжего и белого клоуна.
Но кто же копает под нас? И кому надо за нами шпионить? Я еще раз пообещала Даше свою под-держку на условиях откровенности — и отправилась домой. Надо было все это хорошо обдумать.
* * *
* * *
А вечером меня ждали. Сначала — мама. Потом — Мечислав.
Поэтому ровно в семь вечера я звонила в родную дверь.
Мама открыла мне — и тут же чмокнула в нос.
— Пошли на кухню, мелкая? Я тут решила сделать пирог с персиками...
— Класс! — взвизгнула я. Пироги с персиками я нежно обожала. А мама специально консервировала ба-нок сорок персиков на зиму, чтобы печь их до следующего лета.
— А дед далеко?
— Костя приедет позже. Задержится на работе.
Я кивнула.
— Мам, ты хотела, чтобы я все объяснила...
— можно не все. Костя мне многое рассказал. Я просто не понимаю, почему такая реакция на все цер-ковное...
— А дед не сказал?
— Нет. А должен был?
— да, вполне. Мам, там, где я лежала и восстанавливалась, в больнице, попы проводили что-то вро-де лекции? Семинара?
— проповеди?
— да, наверное. И там я познакомилась с этим типом. Он начал убеждать меня, что надо замаливать грехи, надо теперь каяться и просить прощения, надо идти служить богу...
Мама впечатала кулак в тесто.
— Какого черта!?
— Вот и я решила это узнать... короче, меня просто хотели в монастырь.
— Зачем?!
— Мам, я у вас — единственная наследница. А если я в монастыре, то деньги мне там не нужны. Но они вполне нужны монастырю.
— Юля, но...
— Да, мам. Так это и выглядит. Еще со времен средневековья...
— Но не в двадцать же первом веке...
— А есть разница? Человек надломлен и несчастен. И его вполне можно согнуть в нужную сторону. Что они и пытались сделать.
Мама так сверкнула глазами, что я посочувствовала отцу Павлу. Попадись он ей сейчас — убила бы. Точно.
— Козлы.
— Именно. И с чего мне их любить? И желание теть Томы пооткровенничать с этим паразитом, меня тоже не слишком порадовало.
— Знать бы раньше...
— Знать бы, где падать, солому бы всю раскупили.
— А ты мудреешь, ребенок?
— А я еще ребенок, мам?
— Для меня ты и в шестьдесят будешь ребенком. И ты это отлично знаешь. Открой банку с персиками.
— Без вопросов.
— а с вопросами?
— тогда без персиков. Слопаю — и не замечу.
— Лопай. Как у тебя с Алексом?
— Хорошо. Мам, он добрый и умный.
— и ты его любишь?
— Да.
Я не врала. Как брата, как друга — дважды и трижды да! А как мужа? А на роль мужа у меня есть Мечислав. И соперника он не потерпит.
— Я рада. Я боялась...
— Знаю, мам.
Я поставила открытую банку и ткнулась носом в ее плечо.
— Мама, я тебя ужасно люблю! И деда! Вы у меня самые-самые лучшие.
Мама обняла меня, не обращая внимания на муку.
— и я тебя, малыш. Мы тебя очень любим...
— а ужин в этом доме дают?
— Догоняют и добавляют, — от души рявкнула я, с омерзением глядя на Васисуалия. Вот гад! Понаехали тут!!!
* * *
Вечер определенно не задался! Я злилась на Васисуалия, злилась на Тамару, а досталось — Мечисла-ву.
Несправедливо?
Пусть жалуется в верховный суд!!!
Мечислава я опять нашла в кабинете. Он разговаривал с кем-то по телефону и явно был не в духе.
— Нет! И ничего не желаю слышать!
— ...
— И чем скорее, тем лучше. Хватит!
— ...
— Даю вам неделю! И ни часом больше! Потом сам приеду!
Мечислав, чертыхнувшись, бросил трубку — и повернулся ко мне. Улыбнулся. Искренне, чисто, ясно — и я улыбнулась в ответ. Как же приятно, когда он улыбается именно так! И сразу уходят куда-то все невзгоды и проблемы. Неужели это — и есть Печати? Тело, разум, душа — навеки. Я ведь даже пору-гаться с ним не смогу. И не хочется. Сразу охватывает такое умиление, что хочется потискать его, как здоровущего плюшевого мишку.
Вроде и знаешь, что сравнить вампира и игрушку просто смешно, что Мечислав дьявольски опасен, но такое тепло разливается в душе, такое тихое счастье, что об этом думаешь меньше всего.
— Ты на кого ругаешься, чудо природы?
— Сама ты чудо, — обиделся вампир, выходя из-за стола и притягивая меня к себе. — Природное. Как день прошел?
— Паршиво, — честно призналась я.
— И в чем паршивость? — вампир ненавязчиво утянул меня на диван. И рука как-то подозрительно за-лезла под свитер. Ой! Щекотно же!
Рассказ про сволочных ИПФовцев и гадов-родственников вампир выслушал молча. А потом как огло-ушил.
— Юля, тебе надо переехать ко мне.
— Что!? — взвилась я, чуть не оставив в руках вампира половину одежды. — Это куда? Сюда!?
— Хотя бы. Здесь безопасно. И я могу охранять тебя.
— Днем. Лежа в гробу.
— последнее время я сплю только четыре часа. И кстати, на очень удобной кровати.
— И что? Четыре часа я буду в кровати...
— А лучше восемь...
— Ага, а лучше вообще из нее не вылезать, чтобы кирпич на темечко не упал?
— а еще лучше не утрировать. Чем тебе будет здесь плохо?
— а чем может быть хорошо под землей с вампирами?
— Пушистик, ты вообще-то моя Княгиня. Мой фамилиар. И любого вампира можешь построить.
— Если он раньше мне шею не свернет! Слава, прекрати! Никуда я не поеду! Как я это объясню род-ным, друзьям, знакомым?
— Как бешеную любовь ко мне. Жалко?
— Да. Особенно после моего бракосочетания с Шарлем! И я не хочу провести сюда ИПФ.
— Сюда они и не сунутся.
— они тебе лично об этом сказали?
— Юля, не препирайся. Лучше я завтра отдам приказ перевести твои вещи.
— Не отдашь! — вконец разобиделась я. — Вот только попробуй — я от тебя в иммиграцию уйду! Мы еще нормально общаться не начали, а ты меня уже строишь?! Всегда знала, что тебе ни ногтя давать нель-зя — а то не заметишь, как челюсти руку по плечо отжевали!!!
Мечислав засверкал глазами не хуже дикого кота.
— Я тебе покажу иммиграцию, поганка! Мы здесь не в игрушки играем! Если я сказал — переедешь, значит поедешь! Как миленькая! Впереди машины побежишь! Ты что — не понимаешь, что тебя просто убьют?
— вот так просто? И не помучают для начала?
— Юля! Это не шуточки!
— а я и не шучу! Обсмеялась тут! До слез! Да пойми ты наконец! Я так не могу! Я живой нормальный человек! Мне всего-то двадцать лет! И я жить хочу среди людей! А не в твоем склепе!
Мечислав резко разжал руки.
— Разумеется. Я — нечисть. Нежить. И живу в могиле! Иди, доложи это в ИПФ.
— Они и сами знают! Прекрати на меня давить! Славка, ну как ты не можешь понять простых вещей?! Я не могу здесь жить!
— а временно?
— Твое временно мигом в постоянно перерастет! Не хочу! Отстань от меня! Не буду!
Мечислав закатил глаза.
— Юля, взрослей! Речь идет не о манной каше, а о твоей жизни! И о моей — тоже
— Вот и дай мне спокойно жить своей жизнью! Хватит! Я и так выполняю все, что ты просишь! Я де-люсь с тобой и кровью и силой по первому требованию! Мы полностью завершили наше слияние! Ты взвалил на меня идиотские обязанности якобы твоего фамилиара! И я не протестую! Я даже бегаю на все тренировки, которые ты для меня выбрал! И даже вышла замуж за Шарля! Довольно!!!
— Да, это для тебя огромная трагедия! — язвительно парировал Мечислав. — и кровь, и сила, и слия-ние — ты получила такое же удовольствие, как и я. И визжала ты вовсе не от отвращения! Меня ты не обманешь! Даже сейчас ты можешь ругаться со мной, но твое тело желает меня! И стоит мне только пальцем пошевелить...
Его голос вдруг изменился. А я как-то резко осознала, что сижу на диване рядом с вампиром, а сви-тер и майку с меня уже стянули. И когда только успел? Да и джинсы наполовину расстегнуты.
— пусти! Немедленно!!!
Глаза вампира полыхнули двумя огнями. Зелень расползалась, закрывая и зрачок, и белок...
— Даже не рассчитывай. Ты — моя. И я говорил, что никогда тебя не отпущу!
Я со всей силы пихнула его руками в плечо.
Ага, щас! С тем же успехом я могла пихать стену.
В следующий миг мои руки перехватили и вытянули над головой, а тело вампира навалилось свер-ху, прижимая меня к гладкой коже дивана.
— Я предупреждал тебя. Теперь — не жалуйся.
— Пусти, гад! Сволочь, подлец, мерзавец, ...!!!
Ругательства просто не подействовали, а большего у меня не было. Руки стиснуты словно клещами, ноги прижаты вампиром, а темноволосая голова все ниже наклоняется к моей шее.
— Спорить с женщиной — зря тратить время. Иди сюда, моя радость...
И теплые губы заскользили по моей шее вниз и вниз, к ключице, по груди, к чувствительному со-ску...
— Я тебя убью!!! — прошипела я.
— Глагол заменим, интонацию исправим, — отозвался Мечислав.
И свободной рукой рванул с меня джинсы. Ткань только хряснула — и расползлась по швам.
А потом наглые и умелые пальцы скользнули мне между ног, надавили, погладили, принялись опи-сывать круги... и у меня остались силы только на стоны.
Мое тело уже было неподвластно мне. Насилие?
