Полицейская история

К 1960 м годам стали известны по крайней мере девять наборов, которые могли сочетаться между собой в тысячах различных комбинаций. Для врачебной практики это значения не имело. Пока не пришел Ссудный день и не начали массово рождаться фэйри.

Встала задача определять таких заранее. Всевозможные научные институты заработали на полные обороты. Деньги на них так и посыпались. Попутно было совершено масса медицинских открытий самого разного уровня. Даже с пяток нобелевских премий вручили по физиологии и биологии. Они и сейчас работают с нагрузкой.

У нас как минимум в городе две больницы с собственными лабораториями и семь филиалов институтов. Один Солка имеет сорок с чем-то исследовательских групп и пол тысячи ученых. Мэрия такие предприятия очень любит. Там масса рабочих мест от уборщиков и лаборантов, до подопытных 'кроликов'. За это, между прочим, неплохо платят. Всегда найдутся добровольцы кровь сдать или еще чего.

Для нас важнее другое. В крови обнаружили огромное количество факторов, вроде на сегодня свыше трехсот, наличие или отсутствие которых необходимо часто учитывать при переливании крови. Учение о группах крови значительно усложнилось. По современным данным кровь каждого человека по антигеному набору уникальна и неповторима. По большому счету, групп крови существует столько, сколько людей на Земле.

Их может быть так много, что кровь каждого человека индивидуальна, за исключением близнецов, как и отпечатки его пальцев. Одних транспортных белков, которые участвуют в переносе и выводе веществ из клетки за сорок. Тем не менее часть из них четко связали с изменениями. В механизме произошедшего все равно понимают немногие, но появилась возможность вычислить по крови вид фэйри. жд

Все основные определяются легко, но комбинаций много и существуют промежуточные типы. Кроме того, заранее до беременности знать кто родится нельзя. Конечно у двух фэйри одного вида чаще всего и ребенок такой же, хотя есть маленький шанс на другой вид в зависимости от индивидуальных особенностей факторов и генов. А вот в случае разных видов или человека вообще лотерея.

Нам все обещают объяснения и таблицы соответствующие. Много-много лет подряд. А ведь есть еще и такие как я. 'Невидимки'. Внешне мы неотличимы от нормалов полностью. Можно жить среди людей скрывая, но рано или поздно всплывет и тогда проблем не оберешься.

— Я же слышала, как тебя называли...

— Man of worth что ли? Да! Я такой!

— А...

— Да ладно, чего стесняться. Надо думать ты одна наивная. Остальные и так в курсе. На самом деле ничего особенного. Слух, зрение и обоняние, гораздо чувствительнее, чем у нормальных людей. Регенерация слегка повышенная и сила. Ну скажем все основные функции моего организма достигли своего максимально допустимого предела. Набор фэйри, но с поправкой в сторону обычности. То есть меньше любого здешнего прохожего, но больше стандартного человека.

Это ей уж должны были объяснить. Недаром столько наших подвизаются в роли следователей. Мы во всех спецслужбах зацепились. Фэйри можно не любить, однако пользу от их присутствия в иных обстоятельствах сотрудники правоохранительных организаций очень хорошо усвоили.

Реально эту специфику люди так и не понимают. Это крайне сложно объяснить даже с высшим образованием. Звери и люди тоже пахнут по разному. Один и тот же человек в разном возрасте и эмоциональном состоянии кардинально отличается. И при этом безошибочно определяешь — я его знаю. Гораздо лучше, чем в лицо.

Запах несет в своем составе огромную информацию о личности. Даже психическое состояние влияет. В гневе люди добавляют к своим выделениям адреналин, в страхе — другие химические и гормональные вещества. Болен ли, как он питается, какого цвета кожа, злоупотребляет ли определенными медикаментами, наркотиками — все может рассказать запах натасканному и с опытом. А если научиться играть в тепло-холодно, можно наводящими вопросами многое добыть.

Чаще всего запах в дело не подошьешь, но и расколоть много проще, когда чувствуешь реакцию. У нас показатели раскрываемости всегда существенно выше. И на десятки процентов бывает. Дайте детективу из отдела убийств подозреваемого и он его расколет наверняка. Никакой полиграф не требуется, мы сами себе детекторы. Правда ни один суд таких показаний не примет, но надо уметь допрашивать, чтобы прозвучали конкретные ответы.

— Поверь мне, — без особой приятности вспоминая кое-что из прошлого, говорю, — тебе и не снилась настоящая дискриминация. Я очень часто чужой для всех и мне давали понять это неоднократно и ясно. И переплюнуть человека в его лучших качествах или фэйри в его способностях совсем не просто.

Когда я пошел в КБР, я не представлял во что ввязываюсь. Собственно как и не догадывался уходя в армию и поступая в Академию. Не по наивности, давно был взрослый и не искал романтики. Просто наши представления и происходящее внутри коллектива, постоянно имеющего дело с самыми худшими представителями рода людского весьма различны. В иных отношениях ты и сам превращаешься в нечто напоминающее противника.

Полиция и воры две стороны одной медали и тесное общение невольно действует на мозги. Посвятив двадцать лет такой жизни ты уже не можешь вернуться в обычную. Чего-то не хватает. Именно поэтому я не хочу ничего менять в привычной жизни. Уйду на пенсию и снова на работу. Пусть рангом ниже, но здесь я все и всех знаю и меня все знают. Снова начинать с нуля не хочу. Хватит!

Нас в группе было пять человек. Сержант, два штурмовика, разведчик и боец, прикрывающий тыл. Я прошел за пять лет от нижней ступеньки до командира группы и никто не посмеет заявить, что не тянул. Я всех сделал. А потом ушел. Потому что почувствовал, что превращаюсь в адреналинового наркомана. Лезть под пули и ножи мне стало нравиться. Как и убивать.

В армии такого не чувствовал никогда. Там был риск — да, но и я лишь один из винтиков, не больше. Здесь приходилось постоянно решать кому жить и умереть. Задачи арестовать перед КБР ставили редко. Мне это не пришлось по вкусу. Выполнять работу — да. В прошлом году в городе застрелили девять человек. В те годы я лично в месяц столько в морг отправлял.

Мы всех научили полицию уважать. Времена мечтающей замочить полицейского гопоты канули в лету. Даже банды не смеют на улицах палить. Когда режут друг друга, никого особо не волнует. Но погибший в перестрелке ребенок или погибшая старушка моментально вызывают резкую реакцию. КБР выходит на улицы и предупреждениям они не работают. Правила перестают действовать и люди нас за редчайшим исключением всегда поддержат.

На правильном литературном языке это называется Stop the threat . На 'Глоке' нет предохранителя, а мы не обязаны делать предупреждающий выстрел. Достаточно цветов банды и отказа подчиниться.

— Но в целом, — я пожал плечами, — в детстве был страшно болезненным и маленьким. Все меня вечно лупили или пытались. А потом начался перелом. В считанные месяцы вырос до нынешних размеров. И сейчас я сам кого хочешь побью, — я усмехнулся, — а про болезнь хуже насморка я лет пятнадцать не вспоминал. Везде есть свои плюсы и минусы. Даже в факторе 'F'. Ладно, все это можно прочитать в соответствующей методичке. Колись Стефани, зачем в полицию пошла?

Я почувствовал запах и поспешно сказал:

— Только не свисти про сделать общество лучшим! Можно было и не к нам. Будто в нормальном городе нельзя по улицам ходить. Давай честно. Я никому не скажу.

— А ты именно что пытался принести всем счастье!

— Я всегда был реалистом. Ловя преступников прекрасно осознаю, что в целом это не сильно изменит положения вещей. По крайней мере я честно совершаю полезное дело.

— Я хотела идти в ФБР, — слегка краснея, созналась Стефани после паузы. — В отдел фэйри. Там такой конкурс, глупо было пытаться.

У нас точно не взопреешь. В ФБР под сотню на место, в Фэйри-сити два-три. Редко больше. Наши не слишком рвутся в полицию. В армии проще. Это кто ее в натуре не видел. После нее Академия конечно не рай, но место вполне терпимое и придирки кажется смешными.

— А через ваш департамент можно в совместный отдел по борьбе с вооружёнными ограблениями банков и совместный отдел по поиску особо опасных преступников.

— Есть такое дело. Идея правильная. Потом открыты двери во многие федеральные агентства. Только мест немного и все они престижные.

Опять взгляд искоса.

— Ну если доставать не будешь, — благодушно говорю, — через годик можно и напомнить о себе. Я в принципе хороший... гм... человек, если отзывы приличные — помогу, если сумею. Для другого хорошего человека не жалко.

Это в теории, подумал. Всякое случается. Обычно Академия — год работы — девять недель повышения квалификации. Опять год работы и только потом заявление на стол. А есть ли место свободное, тот еще вопрос. В престижные отделы всегда конкурс суровый. Да и пенсионер буду. Уходить не собираюсь, но кто его знает, как сложится.

— Ты ведь в курсе, что ваша работа оцениваемся сержантом и он непременно напишет отчет по первым месяцам? Как себя покажешь, так и дальше пойдет. Надо набрать определенное количество часов. Черт!

Я полез в карманчик за требовательно звонящим телефоном. Он играл одну мелодию, но слова всем прекрасно знакомы. Нечто вроде неофициального гимна департамента.

'Мы Офицеры Полиции. Нас всегда немного.

Мы способны делать то, что никто другой не способен делать. Потому что для нас это не работа, это наше призвание.

Мы видели наших погибших друзей и сами стреляли...'

Я нажал кнопку, прерывая музыку.

— Да, Арлет, я слушаю.

Не пытаясь вставить слово, внимательно выслушал. Когда она имеет желание, говорит очень четко и конкретно — юрист, блин. А перебить в любом случае не получится. Деловая стерва в идеальном виде. Молчи и слушайся. Закрыл телефон, гадая, с чего такая срочность. Отказывать глупо. Не часто она меня о чем-то просит. Время еще полно, а иногда от таких звонков серьезная польза бывает.

— Домой не едем, — сообщил вслух. — Давай в Central Park. К культурному входу.

— У меня приказ!

— Урок номер один или два? Ну не важно. Делюсь опытом. Шеф сказал сопровождать и проследить, так?

— Да. Домой.

— Этого не было, — твердо сказал. — Вернее прозвучало 'отвезешь домой и останешься'. Точные сроки отсутствуют. Еще прозвучало про личные дела. Никто не запрещал мне встречаться с хорошей знакомой.

— Это обман, — нерешительно сказала.

— Это опыт. Есть буква закона, а есть дух. Учись ничего не нарушая делать правильно. Пользуйся головой и не пропадешь.

— И почему у меня такое чувство, что я все равно нарушаю прямой приказ? — спрашивает задумчиво, сворачивая.

Молодец. Уж не знаю зубрила карту или с утра до вечера моталась, а куда ехать объяснять не требуется и что такое 'культурный вход' тоже. Чужаки редко сходу разбираются в наших туземных названиях и приметах. Они не имеют ничего общего с написанными на картах. Все это результат народного творчества и имеет причину. Перекресток верности, дорога смерти совсем не случайно так названы. Черная улица, ирландская или кубинская давно уже не вполне соответствуют своим кличкам, но прижилось намертво.

Правда большинство уже и не помнит, откуда все взялось, но вот почему один вход в парке именуется 'культурным', а второй 'одиночка' догадаться не сложно. Напротив первого находится библиотека, а прямо за ним наш единственный местный театр. А неподалеку от второго танцевальная площадка. Там уже не первое поколение находят себе пару. Иногда на вечерок, а иной раз и на всю жизнь.

А еще там всегда дежурят полицейские вечером. Массовые драки совсем не новость, хотя нечто серьезное бывает очень редко. Парк городской и вроде нейтральной зоны для банд. Здесь они встречаются при необходимости, но счеты обычно сводят в других кварталах. Парк общественное место и предназначен для гуляний. На моей памяти всего одного убили и то случайно, в пьяной драке.

Глава 9. Старый знакомый. Наши дни.

Я слегка опоздал. На ерундовые двадцать минут. И вины в том моей никакой нет. Сначала меня тормознул очередной мент на входе в метро. Надоели они своим назойливым вниманием. В момент вычисляют иностранца и начинают цепляться. Пришлось сунуть под нос ксиву.

Мой словарный запас в последние дни принялся стремительно пополняться. Погружение в чужое языковое окружение крайне способствует. Ну а что она несколько специфическая и слова соответствующие, ничего не поделаешь. С кем наберешься то и получишь. Демократизатор — дубинка, выбить чистуху — добиться чистосердечного признания, дать палку — раскрыть преступление, канарейка — патрульный автомобиль милиции, потому что желто-синий. И еще куча выражений. А то смотришь иной раз и не доходит, что рядом сказали.

Ничего так смотрится метрополитен. Куда там Нью-Йоркскому. В США все простенько и функционально. А здесь мраморная плитка, картины, мозаика, сплошная красота. Сканеры на входе, турникеты. Приобретай карту в автомате. Нигде по-английски не написано, даже про туалет и расписание поездов. Хорошо я умный и читать умею. Как обходятся туристы, не представляю. А они попадаются регулярно.

Ну неважно. Добрался. Причем в глубоком убеждении, что вся эта радость не может существовать на самоокупаемости. Каждую минуту поезд подходит к станции. Стоимость билета 2 рубля в любой конец. Даже огромное количество народа не спасет. Что-то здесь с ценами не в порядке.

Зато я наконец понял наглядно фразу из какого-то умного исследования: 'В СССР реализуется принципиально иная социальная модель. При низком частном доходе огромные средства инвестируются в социальную сферу и в публичные места. Вот почему такое впечатление производят новые бульвары, площади и набережные, заставляющие даже бедняка гордиться своей страной'.

Вот хорошо это или плохо другой вопрос. Я предпочитаю получить деньгами, а не путевкой от профсоюза по сниженной цене и куда он пошлет. И не унижаться перед очередным типом решающим, что для меня важнее и правильнее. Государство всегда найдет возможность у тебя из кармана извлечь и на что-то с его точки зрения важное потратить. Я худо-бедно 31% (одинокий, бездетный, налог штата и федеральный) плачу с зарплаты. А вот профсоюз должен защищать мои права, а не лезть в душу и тарелку.

— А ты ничуть не изменился! — заорал Джимми на всю улицу, кидаясь обниматься.

Преувеличивает, но в принципе я в хорошей форме. А уж он-то точно отрастил небольшой животик. Да и обниматься как-то раньше среди нас было не принято. Набрался здешних привычек. Хорошо еще не накинулся со смачными поцелуями. Эта привычка советских партийцев мне очень напоминала нравы банд. Тесно прижимаясь и похлопывая друг друга по разным местам, они определяли наличие спрятанного оружия.

Ну бывший морпех-пулеметчик сейчас большой бизнесмен и вряд ли такие мысли присутствуют в его полысевшей башке.

— Пойдем, — потребовал он, — надо отметить.

— Как ты меня нашел?

— Ха! Когда ты три недели не проявлялся в Интернете, я просто снял трубку и позвонил тебе на работу. В прошлый раз это было огнестрельное ранение. Вот и забеспокоился.