Свалка

— Не-не, доходяга. Тут ты сам. Грохни какого наркошу в пещерах. Чтобы был готов к отбою. Все, бывай.

Уже на выходе из гаража Кир усмехнулся и выдал: "А ведь чуйка меня не подвела. Таки выведешь меня на Крафта. Лады, твою девицу не трону, хоть и стукнула она меня крепко. Я человек добрый...".

Дверь захлопнулась. Посмотрев на свои руки, еле сдержался, чтобы не выматериться: ладони ощутимо подрагивали. Мысли в башке напоминали сонных мух, но при этом хотелось метаться, делать хоть что-то, лишь бы не сидеть на месте. Даже алкоголь будто в мгновение выветрился. Сам того не заметив, я навернул несколько кругов по гаражу, пока не остановил самого себя. Это просто ломка. Просто ломка.

Кир был прав, без дозы соваться в логово сектантов — отвратная идея. А раз так, то вариант один: навестить кого из наркоманов, затаившихся в железных пещерах. Не самый приятный расклад, но выбора нет.

Задвинув засов гаража, быстро, будто боясь передумать, поспешил по пустым улочкам. Чтобы заглушить мысли в башке, достал диктофон и включил следующую не прослушанную запись. В конце концов, мне чертовски хотелось понять, как же сектанты смогли запудрить Ники мозги?

Нет, вбить какую-то мысль в башку подруги не такое уж сложное дело, но она не доверяла чужакам. Когда первый раз Ники услышала про Бога, то хохотала до слез и уж точно была готова поклясться, что не пойдет сносить голову в его честь.

И вновь запись началась со звука наливаемой воды. Буль-буль-буль. Голос Ники звучал взволнованно и искажался из-за сильного эха:

— Мне стыдно, но... я все еще с трудом верю. Просто ведь нет никаких доказательств, что Он есть! Почему Он не докажет, что существует, не даст знать? Не понимаю.

— Мы можем жить, потому что в воздухе есть кислород. Ты не видишь эти атомы, а люди долгое время не могли даже доказать их существование, — издалека начал собеседник. Но это был уже не тот парень, который вправлял мозги подруге в прошлый раз. Голос был низкий, хриплый и словно старческий.— Кем бы ты посчитала человека, который бы сел и стал требовать, чтобы атомы кислорода сами стали доказывать, что они не выдумка? Отвечали ему, приводили аргументы.

— Пф, сумасшедшим! — тут же бойко ответила Ники, на секунду напомнив себя прежнюю, а не девицу со стеклянными глазами и безразличным голосом.

— Именно. Человек разумный сам стал искать доказательства, но не требовал их от атомов. Зачем им что-то доказывать? Им нет дела верит ли в них человек или нет, ведь они спокойно проживут без людей. Это мы нуждаемся в них, чтобы жить. Так почему с Богом ты ведешь себя как сумасшедшая и требуешь предоставить доказательства, которые нужны тебе, не Ему?

Ники замолчала, только настороженно посапывала носом. После затянувшейся паузы, она нерешительно протянула:

— Но я пока не могу найти доказательств.

— Ищи, если это для тебя так важно. Потому что вера в Него нужна тебе, а не Ему. Тебе ведь плохо без Бога? Вспомни свою жизнь до того, как первый раз уверовала. Хорошенько вспомни, — с явно усмешкой заметил старик и закашлялся. Так утробно, что того и гляди чуть не выплюнул легкие.

— Жизнь не имела смысла, — вдруг очень тихо ответили Ники, так что мне пришлось приложить диктофон к самому уху. — Просто агония в ожидании смерти, которую я, кажется, хотела приблизить.

— Если Он не существует, то ты была права — жизнь не имеет ни ценности, ни смысла. Мы — ошибка или случайность. Мы рожденны просто для того, чтобы умереть, и не имеет значения что мы делаем в течение жизни, будь то хорошее или плохое. Такова жизнь без Бога. Сможешь ли ты провести хоть один день с таким осознанием? — явно манипулируя, выдал старик.

И Ники тут же с жаром воскликнула:

— Нет. Ни секунды. Не знаю, как я смогла прожить так долго с этим чувством безысходности, — запнувшись, она громко сглотнула воду. — Вы правы Наставник, мне не нужны доказательства. Если Его нет, то я просто не смогу дальше жить.

...Запись закончилась. Нахмурившись, я посмотрел на маленький экран: оставалась еще одна. Но перед самым носом уже маячили железные пещеры, так что диктофон пришлось запихнуть в карман и достать пистолет.

От записи стало только хуже, ведь мне совершенно не понравился фанатизм Ники в последней фразе. Будет чертовски сложно вытащить ее из секты, если она уже жить не хочет без вымышленного Бога. А еще мне все больше не нравились сектанты. Они заставили Ники признать то, что она скрывала даже от самой себя много лет. Мне же подруга так ни разу и не заикнулась, что депрессия ее скоро прикончит.

20 глава. Психопат

Семь лет назад

Тело папаши похоронил на окраине обжитых земель. Если телом можно было назвать прессованный кубик. Меня все еще мутило от отвратного вида и горького штына, впрочем, может, это было от голода.

Прощаться с ним никто не пришел, но оно и понятно: у собутыльников хватало других забот. Рядом только жалостливо посапывала носом Никс. Самое забавное, что у нее были глаза на мокром месте, у меня — нет. Папаша для меня сдох еще пару лет назад вместе с матерью. Так что в душе копошилось лишь раздражение, что пришлось тратить время и силы на поминки.

С утра во рту ни черта не было, и желудок сжимал спазм. А еще было больно в грудине, будто там пристроилась наковальня и мешала нормально дышать. Но это ведь тоже наверняка от голода. С чего бы еще?..

— Крис, ты как? — дернула меня за рукав Никс и уставилась своими небесно-голубыми глазенками. — Мне так жаль...

— Нечего жалеть, — раздраженно буркнул я и быстро направился прочь, мысленно представляя, где можно достать еду.

Никс засеменила следом, прямо как несколько лет назад у входа в Арену, и не спешила затыкаться.

— Но... Тебе, наверное, очень больно... Просто ты не хочешь показывать. Я понимаю. Но мы же друзья! Крис, он был твоим отцом.

— Я ничего не скрываю, — резко остановившись, я раздраженно уставился на оторопевшую подругу. — Никс, я и тело его закопал только потому, что ты над ухом выла. Все, мне плевать. Пле-вать, уяснила?

Никс обиженно поджала губы. Но, в целом, на мордашке проступило отнюдь не осуждение, а жалость. Жалость, чтоб ее! Похоже, талдычь ей не талдычь, а поверить до конца она не могла. Вновь ускорив шаг, я быстро оставил Никс позади. Брошенную в спину фразу: "Врешь ты. Я знаю, что ты хороший, Крис" — просто проигнорировал. Было совсем не до того. Да и жалость глупой пигалицы мне была не нужна. Не нужна и точка.

Вчера я закинул в рот всего один бумажный хлебец и весь день мотался по Свалке как бешеный, пытаясь найти отца. Тот уходил уже в запои, но этот слишком затянулся. Сам не знаю, с чего решил в кои-то веки проявить заботу. Видимо, нытье Никс, которая только и могла, что говорить о непонятных семейных ценностях, подействовало.

Нашел только ближе к вечеру, когда приперся к перерабатывающей машине, сгружавшей металлические кубики у закрытой зоны. Там, один из головорезов Суорэ — жирдяй с квадратной рожей, и ткнул пальцем. Опознать удалось только по сломанному крестику.

За сегодня тоже ничерта не съел. Как же дрожали руки! Да и железные развалины расплывались перед глазами. Несколько раз споткнувшись на ровном месте, я, не выдержав, устало плюхнулся на задницу. Раздражение заполонило все. Пнув валяющийся камешек, постарался собраться с мыслями и успокоиться.

Дома из еды точно ничего. Заначек мы с папашей не делали. Идти на переработку — уже поздно, скоро потухнут потолочные лампы, а в темноте много не насобираешь. Даже за несколько бумажных хлебцов придется батрачить, как минимум, пару часов. Но не ложиться же умирать от голода? Будет обидно уйти прямо вслед за горе-отцом, чтоб его!

С трудом поднявшись и поцарапав ладонь о кусок битого стекла, поспешил к удаленному контейнеру для переработки железа. Там никогда не было много народа, не то что на бумаге или стекле. Если повезет, то натолкнусь на одинокого и не особо проворного собирателя хлама. Будет еще и пьяным в стельку, то вообще замечательно! У такого весь паек можно украсть и быстро сбежать. Тот и рта не успеет открыть, как я доберусь до гаража.

Мне чертовски повезло.

У перерабатывающего бака замер неизвестный мальчишка на пару лет младше меня. Худой, как щепка, конопатый и грязный настолько, что цвет кожи не разберешь. На экране сменяли один друга друга иероглифы, и, судя по нарастающему гулу, из нижнего отсека вот-вот должна была вывалиться партия еды.

Присмотревшись к мальчишке повнимательнее, облегченно отметил — чужак. Похоже, кто-то из сирот. Были бы родные, то одного бы сюда не отправили, да и хоть немного, но отмыли бы. Значит, мне повезло вдвойне. Подхватив с земли булыжник поувесистее, чтобы в случае чего припугнуть, я медленно направился к нему. Слишком хотелось есть, чтобы думать. И слишком сильно бурлило раздражение внутри. Ох, как же хотелось на ком-то сорваться!

Мальчишка заметил и настороженно оглянулся. На мордашке уже отпечаталась пара шрамов: один на лбу от какой-то железки, а второй — на скуле. Похоже, парень был боевым и в потасовках участвовать ему было не впервой.

— Хэй, долго еще?

Булыжник спрятал за спину и постарался выдавать самую приветливую ухмылку. Но паренька было не обмануть: он весь нахохлился и угрюмо буркнул:

— Скоро. А где твой металл?

К счастью, отвечать не пришлось. С писком отъехала нижняя заслонка бака и показался увесистый паек, обмотанный пищевой бумагой. Мальчишка насобирал металла на славу, ничего не скажешь — килограммов тридцать железяк притащил.

Прежде, чем он успел просунуть руку и сцапать паек, я кинулся вперед. Голод придавал сил и выветривался из башки глупые мыслишки: как никак, но грабить мне приходилось всего пару раз. Наши руки одновременно вцепились в паек. Мальчишка не сдрейфил и тут же попытался двинуть меня в скулу, но я уклонился и пихнул его плечом. С ругательствами тот отлетел на землю, давая мне шанс выхватить еду и одним движением запихнуть под дутую куртку.

Мальчишка с рыком бросился на меня, сбивая с ног. Кувырком мы покатились по камням и битому стеклу. От удара башкой о землю у меня на секунду потемнело в глазах, но отмашка в нос быстро привела в чувства. Ощущая теплую струйку крови потекшую на губы, я размахнулся булыжником и вмазал по виску мальчишки. Еще раз. И еще. С трудом удалось подавить неожиданную вспышку ярости и остановиться. Пихнув мальчишку ногами, чтоб скинуть с себя, быстро отполз подальше. Булыжник полетел в сторону, и я дрожащей рукой вытер кровь с лица.

Мальчишка грудой тряпья валялся на земле, не спеша вставать. Кровь из расквашенной башки, залила грязную мордашку, так что нельзя было понять, жив ли он вообще или нет. Но подползать и проверять пульс желания не было. Меня начала бить крупная дрожь. Прямо как тогда, на Арене...

— Крис! Что ты наделал?! — резанул по ушам вскрик Никс, а в следующее мгновение подруга подскочила к мальчишке и рухнула перед ним на колени.

Глазенки Никс напоминали блюдца, а ладони от нервов подрагивали. С трудом совладав с собой, она наклонилась к телу и прислушалась.

— Дышит... кажется, дышит...

С трудом скрыв облегчение, я поспешно поднялся и, не отряхиваясь, поспешил прочь. Пакет с пайком приятно грел карман, но в груди нарастала тяжесть. Вес невидимой наковальни увеличился, как минимум, вдвое. А кинутые в догонку слова Ники, которая чуть ли не рыдала, заставили споткнуться:

— Ты психопат! Бесчувственный психопат, Крис! Я ошибалась!

Не оборачиваясь, я лишь ускорил шаг. Как же было погано. Чертовски погано. Черт возьми, мальчишка вряд ли жилец... Зачем только полез? Мог же просто отдать по-хорошему, но нет. Тьфу, я же просто хотел припугнуть...

Всхлипы Ники, которая, похоже, пыталась привести мальчишку в чувства, стояли в ушах до самого утра, хотя я и забился в самый темный уголок гаража. Хотелось не рыдать, а выть. То ли из-за мальчишки, то ли из-за отца. Но не мог. Кажется, разучился, когда умерла мать. Потому просто сидел в темноте, закрыв глаза и закусывая губы с такой силой, что они быстро стали напоминать месиво.

Бумажные хлебцы с трудом пропихивались в горло.

Наутро пришла успокоившаяся Никс и сказала, что парень умер. Сил что-то сказать не было, да и зачем? Только в голове барабанной дробью застучала фраза: "Нет, больше никогда. Никогда, чтобы не случилось, я не нападу на ребенка".

Наше время

Железные пещеры пустовали. Но только на первый взгляд — местные жители выползали тогда, когда потухали потолочные лампы. До отбоя же оставалось еще пару часов. Но опыт говорил, что никуда они делись, хотя бы потому, что идти им было некуда. Местные наркоши — те еще скатившееся людишки, которые уже давно плюнули на добычу еды и воды, все их мысли занимал лишь порошок. И раз за разом они его доставали, находя за что настучать на соседа.

Здесь когда-то жил и Рон. Так что территорию заброшенных заводов я знал на отлично.

Сжимая пистолет и прислушиваясь к каждому звуку, я обходил одно заброшенное помещение за другим. В одном из цехов застал вповалку валяющуюся парочку, но явно без дозы. На душе же с каждым шагом становилось все тяжелее и тяжелее. В одно мгновение навалилось осознание, что сам-то стал не лучше. Как последний наркоша искал кого бы ограбить ради чертовой дозы. Тьфу ты! Еще неделю назад, когда жизнь не полетела кувырком, даже представить себе не мог, что докачусь до подобного. Как только умудрился вляпаться...

Но руки подрагивали.

Из топливного цеха раздался шум. Отогнав мрачные мысли, осторожно выглянул из-за сломанной дверцы. На полу сидел мальчишка, совсем еще ребенок: низкий, щуплый замухрышка с взлохмаченными волосами. Да только зубы уже были черными и прогнившими, а в дрожащих ручонках был зажат полупрозрачный пакетик. Вытирая струящийся пот, он пытался разорвать полиэтилен. На бетонном полу рядом валялась трубка.

Под моей ногой хрустнуло битое стекло. Мальчишка, как дикий зверек, тут же вздрогнул и сжался, а заодно уставился на меня большими голубыми глазенками.

— Не двигайся, — резко скомандовал я и показательно снял пистолет с предохранителя. Только чтобы напугать. Даже у малолетнего наркомана должно хватить мозгов не бросаться на дуло. Медленно двигаясь к мальчику, следил за каждым его жестом. Но тот будто окаменел, только и пялился на пистолет. — Отдай. Просто отдай.

Замутненный взгляд ребенка остановился на протянутой ладони. Пялился всего пару секунд, но время будто замерло, чтобы затем резко рвануть вперед. Мальчишка по-звериному взвыл и кинулся прямо на меня. Маленький кулак врезался в живот, но слабо и едва ощутимо. Не обращая внимания на посыпавшийся град ударов и пыхтение, я быстро схватил ребенка за плечо, отодвигая подальше, а второй рукой выхватил зажатый пакетик.

Больше никогда я не нападу на ребенка...

— Ар-р-р! — взвыл мальчишка и забил руками пуще прежнего, чуть не попав по стволу. Палец на курке едва не дрогнул. — Ар-р! Мое!

Оттолкнув его, я поспешно отошел на пару шагов. Силу не рассчитал, так что мальчонка отлетел на пару метров и грохнулся на спину. Но не особо стукнулся и тут же подскочил. Во взгляде голубых глаз не осталось ничего осмысленного, только одно животное желание — отобрать дозу. Ему уже было насрать не пистолет.