— Не принуждай меня озвучивать свои подозрения, Люк, — не унимается гость, по-прежнему гарцуя у черты. — Просто ответь, есть ли основания чего-то бояться? Пойми меня, на моих руках лежит ответственность за несколько сотен чужих детей, я должен быть максимально предупредительным.

Старший Малфой отводит взгляд в направлении двери и задает встречный вопрос:

— А стоит ли тебе чего-то остерегаться, после того нового имиджа? Тебя освободили от рабского клейма, Игорь, не забывай об этом!

— Как могу забыть, Люк? Но забудут ли наши ... друзья, скажем так, обо мне?

— Не морочь голову, приятель, стоит показать им свое чистое предплечье и все они заползают у твоих ног, как миленькие, прося криками помочь им тоже освободиться от метки. Будь оптимистом и помни, ты обязан двоим детям, так что, не угадывай, не утруждай себя вопросами, которые тебя не касаются. В следующем году к тебе придет учиться племянник моей прекрасной жены, Гарольд Регулус, лорд Блэк, и никто другой.

— Но его глаза ...

— А что глаза? У маглов уже продаются великолепные цветные линзы, которые вставляются поверх глаз, надо только подходяще заколдовать их, и никто не узнает какой у пацана истинный цвет.

Каркаров прихлебывает ароматный кофе из красивой фарфоровой чашки и с облегчением вздыхает. В кабинете устанавливается удобная обеим тишина. У двоих мужчин, вроде все расставлено по полочкам, но какая-то мысль гложет сознания гостя и он, стараясь не звучать слишком заинтересованно, спрашивает:

— Я заметил, у твоих племянников непростые отношения, мне кажется.

— Почему спрашиваешь?

— Потому что я не слепой, — продолжает излагать свою идею гость. — Заметил, как они пребывают в коконе очень близкой связи. Люк, ты их уже поженил?

Малфой упирается взглядом в Каркарова и думает стоит ли обсуждать с ним характер отношений детей. Потом решает, что директор Дурмстранга нужен ему в союзники и отвечает:

— Они помолвлены. У них объявилась душевная связь, ты должен принимать правильные решения, связанные с ними, отчитывая эту подробность.

— Но почему отправляешь ко мне только девочку? — наконец, вопрос Каркарова ставит точку над i.

Люциус медлит с ответом, пока обдумывает что из вещей озвучить перед гостем, а что умолчать. Наконец, он вздыхает и говорит:

— Гарольд младше необходимого возраста, он на год младше ее и рос в неблагоприятных условиях, среди маглов. Его нужно подлечить, дать ему соответствующее его статуса воспитание, потренировать, дать ему свободное время поиграть, если надо быть точным. Он должен подрасти, чтобы отправить его учиться в магическую школу.

Снова тишина спускается в ярко освещенном утренним солнцем кабинете. Двое мужчин молча отпивают свой кофе и каждый думает о своем. Через несколько минут Каркаров поднимается с удобного кресла и cтряхнув крошки сахара, которым он обильно подсластил напиток, говорит:

— Люк, спасибо тебе за щедрость ко мне, я не ожидал, что избавлюсь когда-то от чертово надоевшей метки. Передай мои благодарности за гостеприимство твоей красивой жене, детям — тоже. Меня зовет долг, надо возвращаться в Дурмстранг, дела ждут.

Протянув руку для прощального рукопожатия, он внезапно спрашивает:

— А почему не Хогвартс, Люк?

— Ты шутишь?

Моргнув несколько раз, Каркаров поглаживает ухоженную черную бороду и коротко соглашается.

— Ммдааа, понимаю.

* * *

1993 год.

Появление в стенах замка без предупреждения для Председателя Попечительского совета Хогвартса, мистера Малфоя, было обычным делом, поэтому никому из живущих в замке не могло прийти в голову, во что обернется сегодняшний его визит. Кружащие вокруг защитного купола дементоры, прибавляли к настроению отца Драко искрящую радость, что ни его чадо, ни племянники не учатся и не исполняют в этой обители Дамблдоровских экспериментов роли лабораторных крыс. Какое облегчение, что в жизни семьи Малфой появилась ранее неизвестная, но так любимая уже племянница Гермиона. И Гарольд вместе с ней.

Отправить единственного сына далеко за пределы Британских островов одним, как ему, Люциусу, хотелось раньше, даже под защиту старого "друга", было невозможно из-за горьких слез и переживаний Нарциссы. Но, отправить его в сопровождении кузины, которая только внешне выглядела сверстницей Драко, но в действительности была сверстницей его, Люциуса, было совершенно другое дело.

Для бедных родителей уверенность, что сын будет расти под зорким взглядом умной "девочки", которая будет помогать и оберегать его, принесло чете Малфой огромное спокойствие и семейное счастье.

Когда на следующий год к отбывающим в Дурмстранг детям присоединился изрядно подросший, натасканный знаниями о магическом обществе и повеселевший Гарри, у Драко появился школьный друг, которого сам он стал оберегать и опекать, а это сильно изменило характер младшего Малфоя в лучшею сторону.

Драко уже учился на третьем курсе, а Гарри был на втором. Гермиону в Дурмстранге считали чудо-ребенком, потому что за два года обучения она успела закончить шестой курс и в этом году уже была выпускницей. Чету Малфой этот факт успеваемости племянницы не удивлял, потому что в первой жизни у их племянницы был диплом Магического университета и специальность "Чары и Трансфигурация", защищенный на "превосходно". Как, с такой выдающейся квалификацией, и тем незаурядным умом и замечающейся даже в сегодняшнем молодом возрасте красотой, она позволила себе упасть так низко, чтобы жениться на последнем отпрыске Уизли и подчиняться ему во всем, ни Нарциссе, ни Люциусу, ни даже удочерившему девочку Говарду Стоуну, понятно не было. Сколько не перечитывали записки взрослого Драко из прежнего мира, сколько не слушали рассказы самой Гермионы о ее бывшей жизни, все равно, они не то что не верили — верили ей, но сравнение с сегодняшней молодой ведьмой не прибавляло достоверности этим фактам. Хоть эти факты и были правдивы, но им они казались небылицами.

Драко и Гарри относились к Гермионе каждый по-своему — первый, как к старшей сестре, а второй, о нем нечего было и говорить. Он был околдован ею. Смотрел на нее, как на снизошедшее к нему небесное создание, которое появилось по повелению богов, чтобы спасти его и принимал ее слова, как вердикт последней инстанции. Надо было признаться, что и обратное имело силу. Девочка тоже любила мальчиков, но по-разному — Драко был ее любимый брат, а Гарри — он был ее любимым.

Хорошо, что их сокурсники в болгарской школе быстро сориентировались в характере взаимоотношений иностранцев и приняли их такими, какими они есть, не создавая проблем, не комментируя их.

Дурмстранг оказался лучшим выбором школы для детей Малфоев.

* * *

Как обычно в таких случаях, Люциус Малфой появился в Большом зале раньше появления толп голодных детей и юношей, в то время, когда за преподавательским столом уже сидели в ожидании сервировки обеда только некоторые из профессоров. Среди рано проголодавшихся были только двое из троих ветеранш-преподавательниц.

Гризельда Марчбэнкс, наклонив голову к преподавательницы Истории магии, Батилде Бэгшот, что-то ей говорила, а она просто кивала головой. Увидев красивого мужчину, обе расцвели в улыбках и Люциус, зная, что женщина до конца жизни остается женщиной и хочет мужского внимания, приступил к ним и галантно поцеловал обеим ручки, говоря им комплементы.

После светского расшаркивания, трое приняли уже более серьёзное выражение, мадам Марчбэнкс спросила напрямую:

— Мистер Малфой, по каким вопросом пожаловали сегодня в Хогвартсе?

— Ледис, только смотрите! Подготовьтесь, заранее приняв Успокоительное! — игриво ответил волшебник, поигрывая бровями.

— О! Обещайте, что будет забавно, — играючи, тоже двинула брови бабушка Бэгшот, как называли полюбившие ее студенты.

— А то! — воскликнул Малфой и уселся за столом в пустом кресле до ней.

Входная дверь Большого зала открылась и внутри стали прибывать кучами студенты из всех факультетов и курсов и быстро присаживались за своими столами.

Люциус следил за заполнением зала уголком глаза, пока орава шумных гриффиндорцев-третьекурсников, во главе с младшим сыном Артура Уизли — рыжий, как и все его дети, не ворвалась внутрь, шумно обсуждая занятие по Уходу за магическими тварями. Увидев их, мужчина сразу подтянулся и слегка наклонился вперед, чтобы проследить за действиями ребят. Сидящие до него профессорши заметили это его пристальное внимание и даже перестали есть, чтобы не пропустить шоу.

Серые глаза гостя школы неуклонно следили, как рыжик, присев за столом, вытащил из кармана испачканной мантии облезлую крысу, которую оглядел со всех сторон, погладил по голове, поцеловал в мордочку и осторожно поставил на поверхность стола, между тарелками и посудой с пищей.

Старушки-преподавательницы заразились интересом мистера Малфоя к происходящему за гриффиндорским столом и с повышенным вниманием стали наблюдать, что там происходит. Пока ничего нового не случилось, но это было только их мнение. Посмотрев на белобрысого соседа, они остолбенели — он стал похож на натянутую пружину, на охотничьего пса. Его глаза вцепились в манипуляций Рональда с его любимой крысой и он был готов вскочить в любой момент.

Этот момент наступил, когда директор Дамблдор прошествовал между факультетскими столами и поровнялся с тем местом, где принимали пищу соседи Рональда. Люциус прыгнул с места с направленной в сторону рыжика палочкой, которую он одним движением вытащил из трости и крикнул:

— Ступефай! Ревелио верум*!

Крыса, до этого момента грызущая кусок сыра, внезапно замерла и стала меняться. Несколько секунд она просто увеличивалась в размере, а затем превратилась в толстого мужчину, низкого роста и совершенно голого.

Тишину нарушили громкие крики девушек, маты парней и вопли учителей.

Дамблдор стоял, как истукан, застигнутый врасплох, с таким растерянным выражением, что Люциус даже поверил на секунду, что к присутствию в школе незаконного волшебника-анимага в роли любимца ученика, директор отношении не имел.

Вошедшая сразу после Дамблдора в Большой зал Августа Лонгботтом на выявление анимага среагировала, как действующий, а не в отставке, аврор, рявкнув:

— Инканцерро, Петрификус Тоталус!

Глядя на спеленатого с головы до ног волшебника на поверхности стола, Люциус внутренне усмехнулся. Дело сделано, но зачем? Зачем, черт возьми, они с Августой орали заклятия, а не колдовали их невербально?

— Потому что крик пугает врагов, молодой человек, — скрипучим старческим голосом ответила сидящая справа старушка Бэгшот и Люциус опешил. Что, разве он вслух сам себя спрашивал или она была не просто бабушкой, а реально незаурядной и опасной ведьмой?

* * *

К Рождеству Сириус Блэк был освобожден Визенгамотом и с пополненным в несколько сот тысяч галеонов, изъятых из сейфов виновных в его неправомерном осуждении, бюджетом. Вместе с детьми, к праздникам, в Малфой-мэнор должен был приехать, и директор Дурмстранга, Игорь Каркаров. Люциус намеревался показать обоим взрослым волшебникам, которые в прошлом были — врагами друг другу, а в настоящем — его гости, содержание одного из подвальных помещений в своем замке.

Каменная статуя, в которую превратился Темный Лорд при помощи эльфийской магии домовика Добби, который после этого одолжения своим хозяевам разгуливал в шелковой с вязаньем наволочке, все еще оставалась каменной и уже изрядно похолодела. Недавно, старший Малфой, напоив своего бывалого дружка, Яксли, в ходе разговора попросил его показать ему свою метку и удивился насколько бледной и слившейся с чистой кожей на предплечье бывшего пожирателя выглядела она. И Люциус поверил уверениям своего домовика, что Волдеморт, хоть и этим извращенным способом, добился в конце концов бессмертия.

Малфой хотел посмотреть на реакции Сириуса с Каркаровым, показывая им двоим каменную фигуру Лорда Волдеморта. Но, сначала, надо заставить их дать Непреложный обет молчания, чтобы нечаянно не проболтались об увиденном.

*Ревелио верум — раскрой свою природу.

Глава 8.

Несколько раз за то время, после поселения племянников в мэноре, там приглашали детей из круга семей, с которыми общались старшие Малфои. Иногда они ходили к ним в гости. Сначала, Гермиона и Гарри сторонились Винса, Грега, Панси, Дафну и Астории, но, постепенно, совместные игры, прогулки на воздухе, непринуденные разговоры растопили лед и отношение к будущими слизеринцам стало заметно более теплым.

В Малфой-мэноре детям можно было колдовать из-за защитного купола, накрывающего обширную територию, окружающую замок. Поэтому, Гермиона многому научила мальчиков. К концу августа был выучен весь материал первого курса обеими мальчиками.

Малфои следили за ребятами, но, зная кто Гермиона в действительности, в их занятия не вмешивались, только боялись, что что-то можно пойти не так и разрушит всю красивую конструкцию, созданную и расписанную их же сыном в его взрослой жизни в другой реальности. Той, из которой прибыла сюда племянница Гермиона, глава рода Малфой, факт, которым она не кичилась и им не парадировала.

Хорошая девчонка и родственница.

Так прошел месяц август.

"Мерлин, пусть все пойдет так, как надо! Пусть никто больше не умрет, чтобы стать платой за новую жизнь детей!" — думала леди Нарцисса, провожая Драко с кузиной в Дурмстранг и тайно от мужа скрещивала пальцы, чтобы не призвать зло домой.

* * *

Рождество, 1993 год. Малфой-мэнор

— Куда идем, Малфой? — наконец, не выдержав молчания спросил, у хозяина дома Каркаров, после двадцатиминутной ходьбы по коридорам мэнора, преимущественно вниз.

За двоими, покачиваясь из-за большого количества выпитого вина, шатался и третий участник похода в подвалах, Сириус Блэк.

Сириус чувствовал себя не в себе, а как-то отстраненно, после взбучки, устроенной ему невестой Гарри, когда он попробовался прилюдно оповестить, что сей темноволосый парень, которого представили ему, как сына родного брата и главой рода Блэк, по совместительству, никак сыном Регулуса быть не может. Конечно, всё это он выплюнул после того, как, на него наложили невербальное Силенцио, вытащили из столовой и затащили в кабинет белобрысой моли, Люциуса, где ему и упомянатую взбучку устроили. Тем временем, Гермиона ехидным голосом дала знать, что о смерти несчастного сынишки Регулуса известно и, тем не менее, пришлось разбудить ребенка, забрав его именя, чтобы спасти другого ребенка, о котором Сириус был должен, но не позаботился, — о своем крестнике, Гарри Поттере.

И немедленно заставила его дать ей Непреложный обет неразглашения, напугав его, что поставит СМИ в известность, что он, взрослый тридцати с лишним лет от рождения маг, находится под властью своего "племянника, лорда Гарольда Блэка".

Сириусу пришлось отпустить всю свою гордыню и сдаться на всех фронтах.

Теперь его вели туда, не, знаю, куда, чтобы показывать ему то, не знаю, что.

— Увидишь, как только доберемся, — не стал распространяться светловолосый хозяин поместья и продолжил уверенно шагать дальше.