— Воевода местный, — негромко пояснил Телевар, ни к кому в особенности не обращаясь. — Сам я с ним не встречался, но слыхал, что человек он дельный. Но домище у него как бы не половину нашего Столеграда стоит. А коняка-то у него какой, а! — Он восхищенно прицокнул языком. — Эх, нам бы с десяток таких на племя...
— Кого десяток на племя? Воевод? — ехидно переспросил его Громобой. — Аль у нас своих не хватает, доморощенных, что со стороны на развод приглашать?
— Коней, дубина! — беззлобно отмахнулся от него Телевар. — Ты языком-то не больно работай. Сейчас на базаре доберемся, так голову сниму, если хоть одного коня у нас сведут. Народ здесь ушлый, жулья хватает, одно слово — торгаши...
Он сплюнул на землю, старательно растерев плевок носком сапога. Теомир озадаченно уставился на него. Торговцы, добиравшиеся до дальних кочевий, ему, скорее, нравились — веселые ребята, сыплющие прибаутками и предлагающие разные безделушки по баснословным ценам. Мужчины шуточкам посмеивались, но бубенцы на сбрую да изукрашенные маленькими разноцветными камешками кинжалы покупали мало. А вот баб часто и за волосы не удавалось оттащить от ярких разноцветных бус да зеркал. И нередко муж со вздохом вытаскивал из кармана медные, редко серебряные монеты, чтобы угодить дражайшей супруге. Здесь, правда, никого из знакомых торговцев парень не увидел. Но народу на улице оказалось не в пример больше, чем вчера, так что все еще оставалось впереди.
Чем ближе к рынку, тем гуще становилась толчея. Очень быстро Теомиру несколько раз наступили на ноги. Пару раз Громобой с Телеваром громко рявкали на каких-то невзрачного вида парней, и те мгновенно отлеплялись от лошадей и скрывались в толпе.
— Отец-Белоконь его знает, — пояснил тысячник Теомиру. — Может, просто любопытствуют, а может, прикидывают, как покрасть удобнее. Смотри внимательней, паря, да за карманами следи.
Теомир на всякий случай пощупал локтем маленький мешочек с мелочью, сунутый ему матерью накануне отъезда. Если бы он уже не вел в поводу сразу четырех лошадей, то зажал бы его в горсти. Он мимоходом пожалел, что Хлаш с Загратом не с ними: Хлаш второй день отсутствовал по каким-то своим делам, а Заграт, еще не отошедший от раны, остался на постоялом дворе отсыпаться и долечиваться. Узнав о ране, хозяин двора попытался рассказать о прекрасном враче, живущем неподалеку, но Заграт лишь что-то невнятно буркнул. На его лице прекрасно читалось, что ничего хорошего он от местных лекарей не ожидает.
Теомир вздохнул. Уж от здоровяка Хлаша-то воры бы точно шарахались быстрее ветра, да и зверская морда Заграта не предрасполагала к риску быть пойманным за руку.
В конце концов до рынка добрались без особых приключений. Не без труда пробившись через толпу у ворот и заплатив торговую пошлину подозрительному типу в худом грязном тулупе, они заняли свое место. Эту часть рынка специально отвели под торговлю конями, седлами, упряжью, телегами и прочим полезным в конном хозяйстве скарбом, однако вокруг стояла подозрительная тишина. Озабоченные покупатели пробегали мимо, бросая косые равнодушные взгляды на коней. Кроме Всадников, других торговцев лошадьми на рынке не оказалось. Зато неподалеку, где располагались оружейни и кузницы, клубилась большая толпа. Кузни отчаянно дымили, иногда дым порывом ветра относило в лошадиную часть рынка, и тогда кони недовольно фыркали, а у Теомира начинали слезиться глаза. Его приподнятое утреннее настроение быстро испарялось.
Ольга сидела на каком-то чурбане неподалеку, думая о своем. Одетая в верховую одежду, она очень походила на мальчишку. Лишь туго стянутые на затылке волосы выдавали в ней девушку. Теомир подошел к ней и плюхнулся рядом.
— Интересно, и долго нам тут торговать придется? — как бы невзначай поинтересовался он. — Что-то народу немного...
— Ох, Тёмка, какое там торговать! — улыбнулась ему Ольга, отвлекаясь от своих мыслей. — Говорили же вчера — город к осаде готовится. А какие лошади в осаде? Их кормить надо, а стены оборонять не пошлешь. Дядя Телевар сюда только из упрямства пришел, они вчера с Громобоем и Брошей крупно поругались. Ты спать ушел, не слышал. Громобой ворчал, что с утра домой уходить надо, пока не накрыли нас здесь, как крыс в мышеловке. А господин темник огрызался, что не для того мы длинный путь проделали, чтобы, заночевав, восвояси отправиться.
— И что решили? — живо поинтересовался Теомир. — Торговать остаться?
— Ну, — пожала плечами Ольга, — дядя Телевар настоял, что два дня поторгуем, а потом домой отправимся, если дело не пойдет. Он старший, так что остальные согласились. Но уж ругались-то как!..
Она тихо прыснула, видимо, вспомнив вчерашний вечер.
— Слушай, Тёмка, — внезапно оживилась она, — а давай по рынку погуляем? Кони все здоровы, я с утра еще раз посмотрела, а впятером десяток лошадей охранять незачем. Пошли, а?
— Давай, — с готовностью согласился Теомир, которому тоже донельзя наскучило сидеть в пустых торговых рядах. — Я пойду у темника отпрошусь.
Он вскочил на ноги и подбежал к Телевару, раздраженно прохаживающемуся взад и вперед.
— Господин темник! — сказал он просительно. — А можно мы с Онкой по рынку немного погуляем? А то скучно тут сидеть...
— По рынку? — подозрительно осведомился тысячник. — А я что стану делать, если вдруг понадобится что? Не тех же оглоедов посылать!
Он мотнул головой в сторону мирно дремлющих на ласковом утреннем солнцепеке Громобоя с Корешем.
— Ну пожалуйста! — Теомир состроил самую честную мину, на которую был способен. — Мы же далеко не пойдем, и ненадолго! Посмотрим — вернемся, посмотрим — вернемся... Чесслово!
— Засохни! — брюзгливо скомандовал темник. — До обеда не так долго осталось, а потом подменят вас — и гуляй куда хочешь. Поскучаете пока, не дети малые. Брысь, я сказал! — грозно зарычал он, увидев, что Теомир пытается что-то возразить. — Порядку не знаешь? Так я тебя дома плетьми-то поучу!
Понурившись, Теомир вернулся к Ольге и развел руками.
— Только когда подменят, говорит, — грустно сообщил он ей. — А не то плетьми...
— Да уж слышала, солнышко, — ободряюще улыбнулась Ольга. — Ладно, не бери в голову. После обеда так после обеда. Никуда от нас рынок не денется.
Время тянулось мучительно медленно. Покупатели так и не появились. Лишь однажды бедно одетый мужичонка, по виду из земледельцев, остановился, оценивающе глядя на лошадей, пообсуждал с Телеваром их стати и, с сожалением пожав плечами, ушел, часто оглядываясь.
— Хорошие, говорит, лошади! — раздраженно сообщил ребятам Телевар. — Да только пахать на таких несподручно, и вообще они сейчас нажитое добро в землю закапывают, а не новое покупают. Вот кабы шкурами мы торговали, шкуры бы он купил, из них его знакомый скорняк кожаные брони хорошие делает. Не всякий нож, говорит, пробьет! Тьфу, пакость!
Больше никаких развлечений не появилось. Тени медленно укорачивались, потом начали потихоньку удлиняться. Пообедали пресными лепешками с луком и яйцами, запивая водой из фляги. Лошади мерно похрустывали овсом из торбы. Наконец, явились Броша, Чеготар, Перевой и Любоконь, и тысячник отпустил первую смену обратно на постоялый двор.
— Господин темник, мы с Онкой прогуляемся по рынку, — напомнил ему Теомир перед уходом. Телевар лишь досадливо мотнул головой — мол, делайте что хотите, только на нервы не действуйте.
Рынок оказался куда больше, чем выглядел поначалу. После пустынных конных начинались чадные оружейные ряды. У Теомира при виде наваленных на прилавок груд железа разгорелись глаза. Тут имелись короткие прямые обоюдоострые мечи с обмотанными кожей рукоятями, больше похожие на чрезмерно широкие кинжалы; изогнутые черненые орочьи ятаганы, некоторые даже в пятнах плохо отчищенных крови и ржавчины; длинные прямые палаши с изукрашенными тусклыми камешками эфесами, какие любили в Приморской империи; странные конструкции с двойными клинками, выходящими из широкой двуручной рукояти в противоположные стороны... В одной лавке Теомир углядел даже метательные звезды наподобие припрятанных в потайных кармашках его пояса.
По стенам висели брони — неказистые кожаные куртки с деревянными, медными и бронзовыми бляхами, нагрудники из вареной в масле коже с медными заклепками, тускло поблескивающие железные кольчуги грубой вязки, часто небрежно залатанные. Шлемы — открытые, едва защищающие затылок; полуоткрытые, со стрелками, спускающимися вдоль переносицы; незнакомо выглядящие глухие шлемы с шишаками и без. Бесчисленные поножи, наручи, боевые рукавицы, кольчужные сапоги, шипастые запястные кастеты и прочая необходимая для защиты от стрелы и клинка утварь валялись большими неопрятными кучами.
Отдельно рядами стояли щиты. Преобладали почему-то тяжелые гиганты почти в человеческий рост, какие не каждый воин в бой волочь сможет. Но встречались между ними и средних размеров овальные и треугольные щиты пехотинцев. Легкие круглые щиты из дерева, обтянутого кожей, сподручные всадникам, небрежно валялись бесформенными грудами, народ даже и не глядел в их сторону. Несколько оружейников торговали исключительно луками — в основном длинными тяжелыми чудищами черного дерева, к которым прилагались охапки таких же длинных тяжелых стрел. Теомир долго пялился на небольшой посеребренный арбалет, проволочная тетива которого взводилась рычажком маленького сложного механизма. О цене он даже спрашивать не стал — как ни торгуйся, а все равно наверняка больше, чем выручка от продажи целого табуна. В конце концов откровенно скучающая Ольга чуть ли не силой утащила его за рукав в колдовские и травные ряды.
Толпа здесь клубилась поменьше и в основном состояла из тихих людей в плотных серых плащах, объясняющихся друг с другом и с торговцами шепотом и чуть ли не знаками. У Теомира по коже забегали мурашки, когда в глубине одной из лавок он углядел предмет, подозрительно напоминающий человеческий череп. Впрочем, по большей части содержимое прилавков оставалось вполне мирным: охапки каких-то трав, бутыли, пузырьки и склянки с порошками и разноцветными жидкостями, толстые пергаментные фолианты с загадочными письменами на кожаном переплете, разноцветные камешки, мелкие невзрачные жемчужины и тому подобная дребедень. Он не замедлил поделиться разочарованием с Ольгой.
— Глупый! — фыркнула она. — Не знаешь, а судишь. Вот, например, — она ткнула пальцем в серую невзрачную травку на ближайшем прилавке, — камнелом. Отвар хорош против поноса, а ежели его корни правильно обработать, размолоть да смешать с сушеными листьями голубянки, — она показала на другое неказистое растение, — то полученный порошок у тебя любой вор с руками оторвет.
— Почему? — непонимающе спросил Теомир, с любопытством глядя на груду лежащей перед ним травы. От странных запахов у него кружилась голова.
— А потому, молодой человек, — скрипуче ответил ему владелец прилавка, пожилой высохший чародей с седыми волосами под черным колпаком, до того молча сидевший в глубине своих владений, — что одной щепоти такой смеси в чарке вина хватит, чтобы человек всю ночь спал без просыпа. Подсел к купцу в трактире, выпил с ним за знакомство, а потом чисти ему карманы как вздумается. Однако, моя юная госпожа, — обратился он к Ольге, — таким вещам на улице не научишься, ибо по большей части тайное это знание. Немногие в нашем достославном городе им владеют. Тебя же я доселе не видел, и одета ты, как Всадница. Кто же ты? Назовись, уважь старика.
— Мать нарекла меня Ольгой, — слегка заалев, ответила девушка в том же высокопарном стиле. — Я дочь Курулая и Травины-знахарки, Всадница и сама лекарка. Мы здесь коней торгуем, а я за их здоровьем слежу, чтобы не заболели ненароком да порчу кто не навел...
— Травина? — поднял брови домиком чародей. — Нет, боюсь, не слышал про такую. Но, думается мне, она достойная женщина, если ее молодая дочь уже знает такие непростые составы. Я — Газамил, травник и целитель... Извините меня, о достопочтенные Всадники, я сейчас.
Он обменялся несколькими словами с подошедшим покупателем, тщательно отсчитал из тряпицы несколько сухих стебельков с острым пряным запахом, небрежно смахнул крупную серебряную монету в стол и снова повернулся к Ольге.
— Итак, чем могу помочь? Есть в наличии замечательный аконит, бутоны синей купальницы или даже настоящий корень мандрагоры...
— Спасибо, уважаемый Газамил, — быстро ответила ему Ольга. — Боюсь, мы просто смотрим. У нас нет денег на покупки...
— Нет денег? — улыбнулся ей травник. У него оказалась хорошая, располагающая улыбка, собиравшая тонкие добрые морщины в уголках глаз. — Ну, не беда. Возьми в подарок хотя бы несколько мятных шариков. Вообще-то я держу их для детей, но, признаться, и сам с удовольствием посасываю время от времени. Держи, держи, — не обращая внимания на протесты, он сунул ей в руку маленький тряпичный сверток. — Авось не обеднею. С ухажером своим поделись.
Он подмигнул Теомиру, и тот почувствовал, что краснеет.
— Э-э... спасибо, достопочтенный Газамил, — поклонилась ему Ольга. — Извини, нам пора дальше. Солнце уже клонится к закату, а нам еще так много надо осмотреть...
Она дернула Теомира за рукав и поспешила вдоль рядов дальше. Газамил, широко улыбаясь, смотрел им вслед.
— Эх, где моя юность?.. — пробормотал он про себя.
Больше в колдовских рядах не задерживались. Несколько раз Теомир останавливался с открытым ртом, наблюдая, как колдун в красном плаще жонглировал мячиками пламени, или как другой колдун, в голубом плаще и с изуродованным шрамом лицом, удерживал в воздухе огромную, с кулак, каплю воды, придавая ей разнообразные фантастические формы. Однако Ольга как зачарованная тащила его вперед, и остановилась, лишь когда они выбрались в продуктовую часть рынка.
— Держи... ухажер, — фыркнула она, сунув ему в руку несколько твердых белых комочков. — Не лопай все сразу, а то поплохеет с непривычки. Смотри, яблоки!
Молодые люди восхищенно уставились на лоток прилавок. Сложенные аккуратной пирамидкой, в мутном воздухе рынка круглые красно-желтые плоды чуть ли не сияли волшебным светом. Выращиваемые далеко на юге и с трудом переносящие дорогу, как уверяли добиравшиеся к Всадникам торговцы, они стоили немыслимых денег. Но в Столеграде смиренные купцы отдавали их всего лишь за треть цены из уважения к конязю и воеводам. Теомир слыхал, что на больших пирах конязь самолично жаловал ими особо отличившихся ратников. Рядом с яблоками лежали еще какие-то желто-зеленые шары и прочие неведомые фрукты (Теомир с Ольгой никогда не видели мандаринов и персиков, так что не уделили им ровно никакого внимания).
— Ну, чего пялитесь? — раздраженно буркнул торговец, исподлобья зыркнув на них. — Берите или проваливайте, чай, не на выставке.
— С... сколько стоит? Яблоко? — сглотнув слюну, спросил Теомир. — У нас... мало денег.
Мгновение торговец внимательно изучал их, потом махнул рукой.
— Эх, да что там... — вздохнул он. — Себе в убыток, ну да ладно, только ради вас. Два гроша за штуку, так и быть...
Если Теомир и колебался, то только мгновение. Ему вдруг страшно захотелось узнать, чем же конязь награждает отличившихся. Если бы яблоки стоили даже и по три гроша за штуку, он не поколебался бы. Осторожно вытащив из кармана заветную тряпицу, он аккуратно отобрал четыре медяка и нетвердой рукой протянул их купцу.
