— Во многом это зависит от тебя, — он отстранил ее, взглянул серьезно. — Если твое обучение пойдет хорошо — кому, как не тебе, собирать вновь Круг Девяти? А это может дать шанс вернуть его без страха, что нас заметит Валинор.
Она закивала.
-Учиться — чему?
— Ты должна будешь разобраться со своей памятью — а в ней память нескольких предыдущих воплощений. Именно это сводило тебя с ума. Узнать все, что знаем мы, и научиться с этими знаниями управляться. Овладеть навыками магии и физического боя. И, наконец, обрести новое хроа... похожее на то, что носят улаири. Это даст тебе возможность пребывать по своему желанию и в обычном мире, и в Незримом. Перемещаться бесплотно на огромные расстояния. Наконец, тебе станет не страшно обычное оружие... И — бессмертие. Вернее, Мандос будет не властен над тобою: ты получишь возможность уйти, только если сама этого захочешь.
Она вздохнула, — как будто с весь мир внезапно открылся перед нею, как будто впереди забрезжил свет, манящий, родной, сулящий избавление от бед и... свободу.
-Ортхэннер... а остальные из Круга? Где они, как?
— Разбросаны по разным уголкам Арды, живут среди разных народов... Не было — тебя, понимаешь? Тебя, девятой! Мы знали, что ты возвращалась однажды, в конце Первой Эпохи — но слишком поздно тебя обнаружили.
-Слишком поздно... Я была с ним тогда! — голос её срывался. — Была, рядом, и говорила с ним...
— Я знаю.
Вокруг них уже было открытое море — от горизонта до горизонта.
— Вот что, Нариэль... Давай ты выслушаешь меня — и постараешься понять. Хорошо?
Он щелкнул пальцами — и на палубе маленького суденышка вдруг появилось несколько пышных подушек, шитых золотом — на таких часто любила сидеть знать во время пиров. Майа вынул из воздуха хрустальный кубок с вином.
— Садись. И пей. Тебя всю колотит.
Она опустилась на подушки, — почти упала. Только сейчас, взяв кубок, заметила, что дрожат руки.
-Не уходи...
— Я и не собираюсь, — Горт, дождавшись, пока она отопьет, сам взял у нее кубок и тоже сделал глоток. — Так вот, Нариэль. Эленхел. Ты видела, что было, когда меня привезли в Нуменор?
-Видела, — тихо сказала она. — Как ты... как ты это выдержал?
— Так вот. Уметь управлять своими чувствами и не позволять им исказить путь, ведущий к цели — едва ли не главное, чему тебе предстоит научиться. Это в твоем исконном характере: поступки, рожденные всплесками чувств. Я все понимаю прекрасно, Элхе, но это позволительно лишь тем, от кого ничего не зависит. Когда я увидел в твоей памяти, что ты могла избежать и ареста, и приговора — я сам был готов тебя убить за преступную глупость. Достаточно было повежливее обойтись с Атанамиром, хоть он тебе и отвратителен, или принести покаяние — и ты не подвергала бы свою жизнь риску.
-Покаяние! — она даже отшатнулась от возмущения. — И это говоришь мне ты?!
Она остановилась, но до него волной донеслось: он тогда каялся, на суде, и всё равно это ничего не изменило, и это бесполезно...
— Смотри, — он заставил ее выпить еще пару глотков. — Я вышел к нуменорскому войску. Сдался им. Унижение? Да, но этим я сохранил жизни всем, кто иначе погиб бы в бессмысленной бойне: и нашим людям, и людям Эндоре, которые были бы вовлечены в войну, и нуменорцам — они тоже люди, Нариэль. Кроме того, я получил возможность убить Ар-Фаразона и этим в корне изменить все положение дел с Нуменором. И — разузнать об этой стране многое, что раньше было недоступным. А клетка с гнилыми овощами... — он усмехнулся. — Не такая уж большая плата за возможность изменить ход войны. Как и собственное фана. Слова мало что значат, Нариэль. Силу имеют только дела.
-Ты совсем как Мелькор, — Нариэль печально улыбнулась. — Сдаться, чтобы спасти других... Я хотела подняться до вас, хотела... стать достойной вас. Но... Я до сих пор ничего не сделала — с той встречи с Элвиром.
— Не сравнивай, — глаза Горта сверкнули. — Я не жертвовал ничем. Мне ничто не угрожало... и я это знал. Мелькор же...
Он не договорил; прикрыл глаза.
— Ладно. Не стоит об этом. А ты — что сделать ты хотела? Ты лечила людей, ты помогала им, как могла... Ты сделала многое. Очень многое. Хотя, конечно, носить это платье с браслетами... Впрочем, позже сама поймешь.
Она опустила голову... и медленно сняла со своих рук браслеты.
-Прости.
Он взял браслеты — и те исчезли.
— Пусть будут в Тай-арн Орэ.
Он помолчал.
— Нам понадобятся свои люди в Нуменоре. Чем больше, тем лучше. Сейчас, в течение нескольких дней, я буду там — нам нужно выйти на тех, кто еще жив, среди последователей Мелькора. Уберечь хотя бы их, когда у нас наконец появилась возможность это сделать. Нуменор должен становиться нашим — изнутри.
Нариэль передёрнула плечами.
-Это чужая земля, там душно, там никто не хочет понимать, только смотрят свысока! Я не представляю, как можно их изменить.
— Люди, Нариэль. Просто люди. Не бывает плохих стран и народов. Что в людей вкладывают с детства — то и получают. В каждом есть и зло, и добро. Вопрос в том, понимает ли человек, что зло — это жестокость, равнодушие, насилие, неумение видеть небо... понимает ли, что его нужно изживать. В этом подлинная суть того, что вы называете Учением. А уж во что оно одето — в черные одежды, в белые, в зеленые — не так уж важно. И среди Светлых было множество достойнейших людей и эльдар. И среди Темных попадались выродки.
-Нет! — Нариэль вскинулась. — Кто — достойный? Эти зажравшиеся снобы, которые рады, что их богатство и беспечность стоят на крови? Да если бы Нуменор был разрушен, как тогда Белерианд, я была бы только рада! Назови мне хоть одного достойного нуменорца — из тех, кто не наш!
Майа улыбнулся.
— Лорд Эйранель, к примеру. Жаль, ты вряд ли увидишься с ним — он покинул Мордор.
-Лорд Эйранель? — Нариэль слегка смутилась. — Я не знаю его. И как он может быть не из наших, если, ты говоришь, он побывал в Мордоре?
— В плену, — коротко ответил Горт. — Я отпустил его.
Нариэль непонимающе смотрела на Гортхауэра.
-Но... как? Если он достойный человек, — разве у него не открылись глаза, когда он увидел истину?
— Истину, — Горт вздохнул. — Я ведь не давал ему знание нового. Он любит свою землю, любит Нуменор — как родину. Я и хочу добиться того, чтобы люди прозрели — и поняли, что вовсе не обязательно выбирать или — или. Не в Свете зло, Нариэль. Келебримбор, Артанис, Финрод, Берен, Маглор — все они были достойными существами. Впрочем, почему "были"? Маглор и Артанис и сейчас живут и здравствуют...
-Пожалуйста, — её голос был совсем тихим. — Не называй меня Нариэль. Это не моё имя... оно чужое мне, оно... как приклеенное, как чужая одежда.
— Хорошо, Элхе, — он засмеялся. — Я полагал, чужое тебе — все же имя Алмиэль, а Нариэль — "дочь огня"; достаточно взглянуть на тебя, чтобы убедиться — имя правдиво.
...Эйранель сошёл по трапу на берег. Остановился, — невольно вздохнул. Сколько он тут не был? сорок лет? Больше...
Его никто не встречал, — просто они с сестрой тихо добрались до дома.
Своего дома.
Дом... Забытое ощущение, забытый — и не забытый вид, запах цветов, которые до сих пор росли в саду... Тогда, давно, дом не продали, он так и стоял пустым: за ним приглядывали слуги, а родственники жили в других местах. Может, кто-то и надеялся когда-нибудь получить с материка весть о том, что Эйранель погиб на войне, и нужно вступать в права наследования...
Слуги встретили его, — стояли, не веря своим глазам, узнавая...
Эйранель понимал, что город мгновенно узнает о его возвращении, и понимал, что за этим последует приглашение во дворец.
Должно последовать.
Не может быть иначе.
Так положено — с теми, кто в милости у Короля. Или Королевы. Кто не в опале.
И он — ждал.
Ждать пришлось не слишком долго — видимо, ровно столько, сколько необходимо, чтобы слухи доползли до дворца — притом, что сам он ни с кем не общался.
Несколько дней прошли в полном спокойствии. А потом, однажды вечером, ему принесли письмо — письмо от самой королевы, написанное ее рукой, даже не рукой ее помощников.
Письмо с предписанием явиться завтра утром во дворец.
Эйранель устало улыбнулся сестре и потёр лоб.
-Всё хорошо, Айлинни, — негромко сказал он. — Вот видишь, — даже сама королева пишет. Всё хорошо...
...На следующее утро, отправляясь во дворец, он всё же должен был признаться самому себе, что совсем в это не верит.
Он оставил лагерь. Да, боя в это время не было.
Он не добрался до Лоринанда: попал в плен.
Он побывал в Мордоре и говорил с Врагом.
Теперь — он не знал, что ждёт его там, за золотыми коридорами и беломраморными лестницами.
Он просто шёл и старался ни о чём не думать. Будущее всё равно ведь станет настоящим, рано или поздно, хочешь ты того или нет...
Ждать ему не пришлось. Его провели в покои королевы — ее личные покои, он это знал.
Тар-Мириэль сидела за столом и писала — какой-то документ на гербовой бумаге. Увидев вошедшего, она кивнула — и коротко сказала:
— Садитесь, лорд Эйранель. До меня дошли слухи, что вам удалось побывать в самом Мордоре и выбраться оттуда живым. Я жду рассказа об этом. Подробного рассказа.
Эйранель по-военному чётко поклонился и опустился в кресло.
У него был редкий дар живописать словом, — в его речи словно ожил и эльф из Перворождённых, которого чуть не убили возле лагеря нуменорцев, и ночные видения неупокоенных с Войны Гнева душ, и жуткий призрак — назгул, коротким движением обрушивавший на него боль в переломанной спине... Последний — стройная высокая фигура в чёрном, гордое красивое лицо жесткого, решительного человека... не-человека. Зелёные глубокие глаза, в которые словно заглянула Вечность, глаза того, кто прошёл не одну войну.
-Вот так.
Тар-Мириэль молчала некоторое время, откинувшись на спинку кресла.
— Он очевидно пытался склонить тебя к измене, но ты не поддался... если, конечно, ты не лжешь, — она усмехнулась. — И все же он отпустил тебя. Почему, как ты считаешь?
-Он пытался уверить меня в том, что я ему симпатичен, — Эйранель пожал плечами. — И что такие люди, как я, нужны ему в нуменорских верхах. Прошу прощения, что высказываю это, но, по-моему, это освобождение проклятых душ, которое мог совершить только потомок рода Беора — потомок королей Нуменора — навело его на одну мысль. Возможно, он хотел бы видеть меня на троне. Рядом с вами — или вместо вас. По ситуации.
— Такое будущее тебя не прельстило? — с едва заметным оттенком усмешки спросила Королева.
Эйранель внимательно взглянул на королеву.
-Ваше Величество, о том, что я имею право на престол, я знаю с детства, и это право не принесло мне в жизни ничего хорошего. Преследование со стороны Ар-Фаразона, от которого мне пришлось бежать, теперь — внимание Тёмного, которое мне, право слово, совершенно ни к чему. И — в довершение всего — ваше недоверие сейчас. Если бы я мог выбирать, то предпочёл бы родиться простолюдином.
— Я вижу, что ты честный человек, Эйранель. Думаю, недоверие не встанет между нами стеной... Скажи мне: какое впечатление Враг произвел на тебя? Можно ли с ним договориться — или надежды на это пусты?
Эйранель задумался.
-Прошу прощения, но прежде чем ответить на ваш вопрос, я хотел бы услышать от вас ответ на свой. Вы позволите?
— Конечно, — кивнула она.
-Ваше Величество, скажите, что с ним было здесь, в Нуменоре — до сожжения?
Королева помолчала.
— Каземат. У меня не было возможности повлиять на происходящее, да я и вовсе не знала всего. Узнала лишь после смерти супруга. Враг... Словом, у меня создалось ощущение, что ему-то все это особых неудобств не причинило. Но те, кто с ним... скажем так, работали... приходят в тихую ярость при упоминании о нем.
-Он показал мне то, что с ним было, — сказал Эйранель. — Открыл свою память. Говорят, что память не лжёт. В общем... он очень старался произвести на меня впечатление порядочного человека, и если бы он был человеком, если бы я не знал, кто он... думаю, на ваш вопрос я ответил бы — да, с ним можно вести переговоры и получить выполнение условий. Но он не человек.
Она кивнула.
— Что ты можешь сказать о Мордоре как стране, о ее военной мощи?
-Это страна, которая каждое мгновение своей жизни ждёт, что на неё нападут. Барад-Дур внутри — это непроглядный мрак и лабиринт, в котором нельзя пройти без провожатого. Я изучал то немногое, что досталось нам о Войне Гнева, и могу сказать: эта крепость, как и Ангамандо, построена с расчётом на то, что на неё пойдёт воинство Валар, которое не может хорошо ориентироваться в темноте и не станет обыскивать подземные лабиринты. У них есть крылатая конница и волчьи отряды. У них на службе не только орки, но и люди, — это известно... Собственно, орков я не видел: не довелось.
— Как же они сами ориентируются в полной темноте? — с интересом спросила Тар-Мириэль. — Ведь, по твоим словам получается, основа гарнизона этой крепости — именно люди.
-Это "тёмные", — коротко ответил Эйранель. — Я общался с ними: они не скрывали от меня, что они Изменённые, что им Саурон дал умение видеть в темноте и общаться мыслями. Насколько я понял, он продолжил то дело, которое было начато в Первую эпоху: _изменять_ людей.
— Эти изменения нужно совершать над каждым рожденным заново, или они передаются по наследству?
-Они передаются. По правде сказать, именно это и поставило меня в тупик: ведь, к примеру, когда мы выращиваем породы собак, то можем отбирать по признаку наилучшего зрения, или выносливости, или быстроты, но, допустим, если укорачивать хвост, то щенки всё равно будут рождаться с длинным. Я пока не могу найти ответа на этот вопрос.
Королева опустила взгляд: Эйранель видел, что все это вселяет в нее тревогу.
— Говорят, что равнины близ Барад-Дура, Литлад и Горгорот, напрочь выжжены и изуродованы, бесплодны, как и вообще все, что находится в пределах горных хребтов, — сказала она. — Это действительно так?
-Мне трудно сказать: я видел эту землю только издали и, мягко говоря, при плохом освещении: над Мордором висит Завеса Тьмы.
— Те немногие, кому посчастливилось вернуться оттуда, утверждают именно так, — задумчиво проговорила Королева, — кроме того, никому даже не приходит в голову усомниться в этом. Но чем тогда Черный Владыка кормит всю свою армию? Не землю же едят его люди, не друг друга же едят его орки? У них должны быть плодородные земли, свободные от Завесы. Еще один вопрос: зачем она ему. Ты знаешь, считается, что он и его твари боятся солнца, но по здравому размышлению видно, что это не так. Все его воины прекрасно себя чувствуют в боях даже под палящим солнцем дальнего юга. Зачем же тогда?..
-Их земли простираются далеко на восток, куда никогда не добирался никто из наших. У них, как ни удивительно, всё как у людей, — Эйранель невесело усмехнулся. — Кроме некоторых особенностей. Что же касается Завесы... После того, как я увидел, как он, даже при всей своей силе и готовности к тому, что будет с ним в Храме, реагировал на свет Ариен, я понял, зачем нужна Завеса. Это защита. От майар Валинора.
