Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И не ошибся, конечно.
— Куксон?!
В голосе арестанта слышалось удивление и еще что-то такое, отчего гоблин мигом почувствовал себя не в своей тарелке. Он стащил с головы колпак и вытер лоб. Вроде морозец на улице, а что-то испариной пробило.
— Э... гм... это я, да. Приветствую, как говорится. Заходил вот к начальнику тюрьмы по делам, — Куксон замялся: приготовленные слова вылетели из головы.
— Решил и меня заодно навестить? С первым снегом поздравить, что ли?
— Нет, я... я не то чтобы навестить, — стараясь не обращать внимания на явственную издевку в голосе арестанта, пробормотал гоблин. — Я... поговорить бы надо.
— Поговорить? Тебе — со мной?
Куксон пожал плечами. Арестант хмыкнул.
— Что ж, давай поговорим. Только взгляни-ка сначала на знак над дверью камеры.
Куксон и смотреть не стал, знал, что там было выжжено: изображение змеи.
— Видишь?
— Вижу, вижу. Я...гм... послушай, Синджей...
— Знаешь, что означает? Пожизненный срок. Не помнишь, кто постарался, чтобы я его получил?
Хоть и клялся гоблин Куксон сам себе, что будет спокоен и сдержан, но не вышло.
— Я тут не при чем! — выпалил он. — Ты здесь за дело оказался и не хуже меня это знаешь!
— За дело?
Куксон с размаху нахлобучил колпак на голову.
— Да, да! И нечего на меня так смотреть! Я к тебе по крайней необходимости пришел! Кабы не это, ноги моей тут бы не было!
— И какая же у тебя необходимость? — с издевкой поинтересовался арестант.
Гоблин оглянулся по сторонам: надзирателей поблизости не видно.
— Посоветоваться хочу, — сквозь зубы пробормотал он. — А кроме тебя не с кем.
— Посоветоваться? Никак решил еще кого-то за решетку отправить?
Гоблин стиснул зубы.
— Да ты дослушай, — процедил он, сердитыми глазами уставившись на арестанта. — Дело-то серьезное, как раз по твоей части!
Синджей смерил гоблина холодным взглядом.
— Я, Куксон, серьезных дел больше не веду. Спасибо тебе за это.
Гоблин сделал глубокий вздох, пытаясь успокоиться.
Так и подмывало ответить, как следует, но вспомнил он про неумирающих Лангедака, про друзей, про Грогера, про угрозу Хронофела сжечь "Омелу" — и сдержался.
Начал рассказывать: быстро, вполголоса, то и дело оглядываясь, чтобы никто не услышал.
— В Лангедаке кто-то убивает неумирающих. Мы думали, что это тульпа: уж очень похоже. Но потом сомнения у нас возникли: а вдруг не тульпа это? Вдруг скраг пожаловал, а то и багбур объявился? А вдруг это... — Куксон впился взглядом в человека напротив. — Беглый призрак? Но как узнать?
Он сделал многозначительную паузу и продолжил.
— Расспросить бы кого-нибудь знающего, да вот незадача какая: магов-охотников сейчас в Лангедаке нет...
Синджей чуть прищурил глаза, Куксон запнулся и поправился:
— Кроме тебя, конечно, но ты же... — гоблин покосился на знак змеи, что красовался над дверью камеры. — Вроде, как э-э-э... немного занят... отошел от дел...
— Благодаря тебе, Куксон, — снова напомнил арестант.
— Я послал письмо Бриссу, но он далеко, пока доберется, много неумирающих погибнет. Вот я и надумал: расскажу тебе подробно, а ты и определишь, кто это. А главное...
Он потоптался возле решетки.
— Главное, подскажешь, как неумирающим защититься, пока Брисс не приедет. Что сделать можно? От городских-то магов толку нет, сам знаешь. Только ты и можешь дельный совет дать...
Синджей отошел вглубь камеры.
— Ну, что молчишь? — с досадой воскликнул гоблин, не дождавшись ответа. — Это же по твоей части!
Куксон с досадой потеребил кисточку колпака: вот ведь чувствовал, что никакого толку от разговора не будет!
— Что ты за человек такой, — сердито буркнул гоблин. — Даже и слушать не желаешь!
Куксон и глазом моргнуть не успел, как Синджей оказался возле решетки. Взялся обеими руками за ржавые прутья и сказал так спокойно, что у гоблина мурашки по спине поползли: столько ярости было в этом тихом голосе:
— Куксон.
— Ну что, что?
— Это ведь по твоей милости я оказался за решеткой. На совете Судейской Гильдии твой голос был решающим, я это хорошо помню. Ты подписал приказ о моем пожизненном заключении, а потом...
Куксон задохнулся от возмущения.
— Молчать я не собирался, высказал то, что думал! А о твоем пожизненном заключении мне ничего известно не было, я и приказ-то совсем другой подписывал! А потом его милость маг Хронофел лично распорядился приказ переписать и срок другой проставить! И этот новый документ я и в глаза не видел!
Чистую правду сказал, между прочим, да только Синджей ему не поверил, это по глазам видно было.
— Может, ты и на заседании Судейской Гильдии не выступал? Не расписывал судейским, какие злодеяния я совершил?
Терпение Куксона лопнуло.
Он топнул ногой, подскочил к решетке и выпалил:
— Ты убил семь человек, Синджей! У нас тут, знаешь ли, не Пустынные земли, где можно мирных людей убивать безнаказанно!
— Они все уже были хогленами! — зашипел в ответ Синджей. — Ты это не хуже меня знал!
— Это не доказано! Даже если так, тебе следовало вызвать дознавателей, они с этим разбираться должны! Не было у тебя полномочий самосуд устраивать!
— За то время, пока дознаватели добрались бы до деревни, хоглены обратили бы всех остальных жителей!
— Глупости, это были простые крестьяне! — сверкая желтыми глазами, кипятился Куксон. — А женщина? Ты пытался убить ни в чем не повинную женщину! Мало ей было того, что на нее напали хоглены и она чудом уцелела, так еще и ты!
— Она уже была заражена, — рявкнул Синджей. — Она перерождалась в людоеда! Пойми же, Куксон, она вас обманула! Ее рассказы о том, как она сбежала из логова хогленов — это все ложь!
— С чего ты взял?!
— С того, что никто, никто не может вырваться из лап хогленов! Уцелеть может только тот, кого они отпустят сами! И если хоглены отпустили ее, то лишь потому, что она уже была их крови!
— Чушь! — во весь голос воскликнул гоблин. — Я ее видел своими собственными глазами! Я разговаривал с ней! Она не хоглен, а обычный человек! И она правильно сделала, что подала на тебя жалобу его милости магу Хронофелу! А он эту жалобу рассмотрел и вынес тебе приговор! А ты чего ждал?! Да за такие дела...
— Из-за тебя и твоего болвана Хронофела хоглен до сих пор разгуливает на свободе!
— Не смей так выражаться о главе Гильдии! — позеленев от злости, выкрикнул Куксон.
Расшумелись оба не на шутку, на всю галерею слышно было.
Ну, кое-кто и услышал.
Синджей вдруг осекся, глядя за спину Куксона, умолк и стиснул решетку так, что костяшки пальцев побелели.
Куксон обернулся: так и есть!
Один из колдунов бурубуру, прохаживающийся по двору, остановился, взглянул в сторону галереи Южного крыла и направился к входу. Приближался неторопливо, пристально глядя на человека за решеткой, на ходу стягивая перчатку с руки.
Куксон, хоть и знал, что не к нему идет одноглазый колдун, но все равно похолодел.
— Нет, — остановил он бурубуру, когда тот подошел. — Этот человек больше шуметь не будет, и впредь беседовать со мной станет только шепотом. Ступай прочь!
Бурубуру остановился, не сводя единственного глаза с арестанта, и в какой-то момент мелькнула у Куксона паническая мысль, что колдун ослушается приказа и все-таки коснется человека. Но бурубуру, помедлив, надел перчатку, поклонился Куксону и отошел, не проронив ни слова.
Синджей выдохнул сквозь зубы и разжал пальцы, стискивающие решетку.
Куксон стянул колпак и вытер вспотевший лоб.
Умеют проклятые колдуны нагнать страху!
— Ладно, забудем о прошлом, — примирительно начал гоблин. — Что было, то было! А сегодня я к тебе пришел, чтобы ты мне помог. И ты должен...
Синджей перебил его.
— Проваливай отсюда, Куксон, — бросил он шепотом. — Я тебе ничего не должен. Убирайся, чтобы духу твоего не было! Мозгов у тебя, видно, как у лягушки, если ты решил, что я тебе помогать буду!
Куксон сравнение с лягушкой мимо ушей пропустил, а ведь оно для гоблинов самое обидное. Попытался снова разговор повернуть в нужное русло.
— Да не мне помогать, а другим! Выслушай меня и посоветуй, как неумирающим защититься? Фирр Даррик, Граганьяра... ты же их знаешь! Как им до приезда Брисса протянуть?! Хоть два слова скажи! Неужели это действительно беглый призрак? Ты о призраках-то все знаешь, они ведь с тобой разговаривают!
Он с досадой фыркнул.
— Хотя о чем ты с ними говорить-то? Призраки, они и есть призраки...
Синджей прошелся из угла в угол: два шага туда, два шага обратно.
— Есть о чем. Спрашиваю, почему они не могут уйти, — бросил он, размышляя о чем-то. — Почти всегда их держит на земле какое-то незаконченное дело, что-то очень важное...какая-то большая несправедливость или обида. И пока справедливость не восстановлена, беглый призрак не может обрести покой.
— Да тебе-то какое дело до их покоя? — раздраженно буркнул Куксон. — Ты же все равно их убиваешь!
— Нельзя без этого: сами они остановиться не в силах, будут и дальше убивать. Но я всегда даю им обещание закончить их дела на земле.
Гоблин Куксон даже ногой топнул.
— Зачем давать клятвы призракам?!
— Затем, что они когда-то были людьми, — просто ответил Синджей.
Куксон задумался, потирая лоб. Все-таки трудно гоблину человека понять! Ну, были призраки людьми — и что?! Приносить клятвы, завершать их земные дела — зачем? Можно ведь и без этого обойтись...
— Глупости... — проворчал он. — Столько хлопот — и ради чего?
— Последнюю клятву я дал тому, — продолжал Синджей, останавливаясь напротив гоблина. — Чью семью убили и съели хоглены. Я говорил тебе об этом, помнишь?
— Помню, помню, — отмахнулся Куксон. — Он был деревенским лавочником, кажется?
— Да. Хоглены и его убили, но он был так одержим местью, что сделался беглым призраком. Я долго его выслеживал. А когда отыскал...
Сиджей умолк. Куксон ждал.
— Он рассказал все: и о хогленах и том, что произошло.
Гоблин почесал за ухом.
— Да, да, очень интересная история, — сварливым голосом бросил он. — А тебе не приходило в голову, что он мог...
— Брось, Куксон, духи врать не могут. Хоглены съели его жену и маленьких детей, было от чего делаться беглым призраком!
Куксон с досадой вздохнул.
— И ты поклялся отомстить? Уничтожить хоглена, восстановить справедливость?
— Поклялся, но из-за тебя и Хронофела не сдержал клятву. Призрак все еще не обрел покой, а хоглен-людоед все еще жив!
— Та женщина — не хоглен!
Снджей покачал головой и отошел от решетки.
— Бесполезно с тобой говорить. Ты дальше своего носа ничего видеть не желаешь!
Гоблин Куксон даже задохнулся от возмущения.
— Почему это я дальше своего носа ничего не вижу?! Да я...
— Заткнись. Скажи лучше: не знаешь, где она сейчас, та женщина?
Куксон раздраженно передернул плечами.
— Слышал, что уехала куда-то, — нехотя ответил он. — Да тролль с ней! Ты скажи, что с беглым призраком делать? А если это не он, то кто? Тульпа? Багбур? Ох, только бы не он! Ну, что молчишь? Есть какие-то предположения, мысли?
— Уехала? — Синджей впился взглядом в гоблина. — Значит, живет в другом месте, где ее никто не знает. Охотится на людей, конечно же... а я сижу за решеткой и не могу до нее дотянуться!
— Опять ты за свое!
— Хоглен не будет жить в одиночку, так что она, наверное, уже обратила еще кого-то, — не слушая Куксона, сосредоточенно рассуждал Синджей. — Может, и не одного...
— Хватит про хоглена! — в сердцах воскликнул гоблин. — Ты меня послушай! Ты должен нам помочь, обязан!
Синджей бросил на него хмурый взгляд.
— Тебе, Куксон, я ничем не обязан. Нужна помощь — посоветуйся с Хронофелом. Не ты ли утверждал как-то, что глава Гильдии самый искусный маг из ныне живущих? Вот и иди к нему. Проваливай!
Этого Куксон снести не мог. Кипя от злости, натянул он колпак, плюнул и помчался в сторону ворот.
Глава 7
На следующий день Куксон явился в Ведомство рано, гораздо раньше обычного.
Ночью не до сна было. Мало того, что тяжелые думы одолевали, так еще после разговора с Синджеем, поселился в гоблинской душе крохотный червячок сомнения и тут же принялся за работу: начал эту самую душу грызть и подтачивать, да так рьяно, что не сомкнувший глаз Куксон не выдержал: поднялся до рассвета и отправился на службу. Был погружен в свои мысли, ничего кругом не замечал, даже на приветствие феи Скарабары не ответил, чем сильно обидел крылатую фонарщицу, питавшую к почтенному гоблину самое искреннее уважение.
В Ведомстве Куксон поднялся по широкой лестнице, прошел пустыми гулкими коридорами, отпер кабинет, сел за стол и задумался.
Снурри, как обычно, толпившиеся на карнизе, заглядывали в окно, намекая о завтраке, но гоблину было не до них.
Он то бесцельно двигал по столу чернильницу, то задумчиво почесывал за ухом, то принимался раздраженно бормотать:
— Клятву он, видите ли, дал! Я к нему со всей душой, а он и говорить со мной не пожелал! Вбил себе в голову, что несчастная женщина — хоглен, и все тут! Не переспоришь! Все, видите ли, насчет нее ошибаются, а он — нет! Гм... гм...
Куксон сердито фыркнул.
— Всегда таким был: упрям, как... как...
Вообще-то, поговорка была: "упрям, как гоблин", но Куксон говорить так не стал, потому что считал поговорку глупой. Гоблины вовсе не упрямы, а, наоборот, разумны и рассудительны.
— И ведь как уверен, как убежден в своей правоте! Кажется, было время разобраться, что к чему, осознать... так ведь нет! До сих пор на своем стоит! А подумал бы: с чего ей становиться хогленом? Я ее видел, говорил с ней... обычная женщина. А он — "хоглен"! Почему он так думает? Глупости, глупости!
Он побарабанил пальцами по папке, пытаясь успокоиться, но червячок сомнения ни с того ни с сего встрепенулся и принялся терзать гоблинскую душу с удвоенной энергией, сбивая Куксона с толку настойчивостью.
— Ерунда, сущая ерунда, — упрямо бормотал гоблин. — Хоглен, хоглен, гм... гм... но почему его милость распорядился переписать приказ? Почему передумал? Гм... гм... странно, странно! Хоглен, хоглен... с кем бы посоветоваться?
Зазвенели часы на главной башне, пробили девять раз — пора и день начинать. Куксон вздохнул, выложил на стол папки и попытался лишние мысли из головы изгнать, да не тут-то было: не получилось.
Позвонил в колокольчик, появился на пороге помощник Граббс с пачкой писем, ночной почтой доставленных.
Куксон так думами своими был озабочен, что на наряд помощника и внимания особого не обратил, меж тем, Граббс по поводу скорого праздника зимы разрядился в пух и прах: курточка золотой парчи, алыми шелками да хрустальными бусинами расшитая, воротник нетающие снежинки украшают, ну и ну!
Взял почту, помощнику велел немедленно удалиться с глаз долой.
Просмотрел конверты, один сразу же отложил в сторону. Знал Куксон (по особой отметке, в углу конверта поставленной), что хороших новостей в послании этом ждать не приходится. Посидел, подумал, на конверт глядя, гадая, чью папку придется сегодня в архив кобольдам на вечное хранение передать, потом специальным костяным ножичком вскрыл письмо.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |