— Ну не знаю... Куролесить с этими твоими воинами где-нибудь, это я всегда пожалуйста. А управлять провинциями... Мне всегда казалось папино увлечение игрой в человеческую экономику безумно скучным.
Аудское восстание
27 декабря 1798, Бенарес
Британский резидент Черри явился в особняк, который занимал Вазир Али в Бенаресе в тот момент, когда тот завтракал со своей молодой женой.
С порога, не здороваясь он заявил, что британское правительство в Калькутте полагает, что проживание бывшего набоба в Бенаресе провоцирует народные волнения и недовольство, поэтому требует от него перебраться в Бихар под угрозой лишения пенсиона.
Фирюза, за словом в карман не лезшая даже в присутствии Ясмины, тут же высказалась по поводу манер резидента. Европейскому этикету Фирюзу, как и прочих придворных дам при дворе Аздахак-шаха, учила Нур, когда ещё не была Элен, поэтому поведение резидента было раскритиковано в мельчайших подробностях и исключительно по делу. Если бы Черри сам не сознавал в глубине души правоту своей прекрасной собеседницы, может быть бы ему удалось пережить этот день. А так он взорвался:
— Вот ещё, всякая делийская шлюха будет меня тут манерам учить!
Есть вещи, которые никогда нельзя говорить в присутствии мусульманского аристократа. И это одна из них. Вазир Али был очень миролюбивым юношей. Он стерпел своё отстранение от престола, он терпел домашний арест в Бенаресе, он терпел, видя как англичане потихоньку отбирают власть и доходы у его дяди, которого сами же посадили на принадлежащий ему по праву трон. Но когда этот британский выскочка, а Вазир Али прекрасно знал, что Черри даже не дворянин, позволяет себе такое, да ещё в присутствии слуг... Проглотить это оскорбление значило окончательно потерять лицо. Он вскочил из-за стола и сделал два решительных шага к англичанину. Остановился он рядом с охранником, всё это время как статуя стоявшим сбоку от двери.
— Держите, набоб, — прошептал охранник, протягивая Вазиру эфес своей сабли.
— Ты не в том сейчас положении, чтобы предъявлять мне какие-то претензии. — тем временем ледяным тоном говорил Черри. — Сядь на место и успокойся, пока я ещё про твою матушку чего-нибудь не сказал.
Сабля птицей вылетела из ножен, которые охранник протягивал своему господину, и голова резидента покатилась по полу.
Фирюза вскочила, подбежала к окну, распахнула его и выпустила в утреннее небо две, непонятно откуда взявшиеся красные ракеты.
В Бенаресе не было сипаев Ясмины. Но личная охрана Вазира Али была хорошо подготовлена и проинструктирована. Поэтому через два часа, когда подошли укрывавшиеся по окрестным деревням части с артиллерией, делать им в городе уже было нечего. Лейтенант Дункан, пытавший отбиваться саблей на лестнице своего дома был убит, двое спутников Черри так и не покинули дом опального набоба, и кто-то ещё, неплохой наездник сумел ускакать вниз по течению Ганга. Теперь оставалось дождаться вечера, когда все наблюдатели из созданной по всему Ауду сети будут внимательно смотреть в нужные участки неба, и дать ракетами условный сигнал.
* * *
20 декабря 1798, Лакхнау
Роберт Джэкоб Бэнкс, медик прикомандированный к британскому отряду в Лакхнау, относился к индийцам без предубеждения. Он не стеснялся в одиночестве прогуливаться по городу, вступать в разговоры с горожанами, конечно теми, которые поприличнее, и, если требовались его профессиональные услуги, не особенно интересовался платежеспособностью пациента.
Поэтому, если офицеры сипайской роты, размещенной в городе, уже давно ловили косые взгляды местных жителей, и опасались выходить в город поодиночке, доктор Бэнкс спокойно гулял по городу.
Однажды он обратил внимание что на закате некий почтенный купец стоит на площади перед мечетью, внимательно наблюдая за небом на юго-востоке, и заметив там что-то вроде далекого фейерверка, сам запустил пару ракет. Бэнкс был немного знаком с этим купцом, как-то он помог ему с пустячным нарывом на щеке. Купец был не из тех, кому лишний шрам бы существенно помешал, но то что искусство английского доктора позволило обойтись без шрама, заставило купца уважать "хаким-сахиба".
— Почтенный Ахмет, что вы тут делаете, — поинтересовался англичанин.
— Да вот, запускаю ракету во славу калифа Хасана, мир ему.
— А те ракеты, которые только что были на горизонте?
— А это в храме Лакшми индусы запускают в честь какого-то своего языческого праздника.
На следующий день на закате Бэнкс опять проходил мимо мечети. И опять Ахмет наблюдал за запущенными в храме Лакшми ракетами, и запускал свои. Только цвета ракет поменялись. Ахмет опять назвал имя какого-то мусульманского святого, память которого он чтит таким образом.
На следующий день доктор специально проложил маршрут своей прогулки так, чтобы в это время пройти мимо мечети. И опять там был небольшой фейерверк. Бэнкс наблюдал за ракетами неделю, но так и не смог найти какую-то закономерность в их цветах.
* * *
28 декабря 1798, Лакхнау
Наконец, на восьмой день ракеты вдруг оказались такого же цвета, что и вчера. И Ахмет запустил две своих ракеты тех же цветов, что и вчера.
— А это что значит? — спросил врач.
— А это значит что у правоверных жителей Лакхнау есть два часа, чтобы резать инглезов, — с недоброй усмешкой сказал Ахмет.
Бэнкс поёжился, и на всякий случай опустил руку в карман сюртука, где он носил небольшой пистолет, заряженный картечью:
— А что будет через два часа?
— А через два часа придут сипаи падишах-ханум Ясмины, и прекратят беспорядки. А тех англичан, которых мы не вырежем, они будут, как это по-английски, "интернировать".
— Что, вот прямо сейчас ты возьмёшь и будешь меня резать? — спросил Бэнкс удивляясь грубости нравов туземцев.
— Не, не буду. Лучше ты меня будешь резать, если у меня опять чирей вскочит. Иди, не мешкая, в ваши казармы, тут недалеко, не успеет толпа собраться. Заприте ворота и ждите когда придут солдаты падишах-ханум.
Он окликнул какого-то мальчишку:
— Али, беги в дом Аман-сахиба, найди там Урмана-сердара и скажи ему "зеленый-синий-красный". Не перепутаешь?
— А это что значит? — продолжил расспросты Бэнкс, немного успокоенный тем, что его резать пока не собираются.
— А это про то, что произошло в Бенаресе. Ведь когда Урман-сердар придёт со своими солдатами вас интернировать, ему надо будет сказать, почему это вдруг набоб Ауда перестал быть вассалом вашей Компании и стал опять вассалом падишах-ханум. Ну не опять её вассалом, Ясмина на троне всего-то три месяца, а опять вассалом падишахов Дели. Вообще, негодное это дело быть вассалом Компании. Вот если бы он был вассалом короля Георга, или даже вассалом лорда генерал-губернатора, а лучше — его брата Артур-сахиба, тогда может быть и не стоило бы под Дели уходить. Настоящий сюзерен не стал бы смещать Вазира Али. Он был хороший набоб, ничего плохого не делал. А у вас в Компании какие-то интриги вечно. Взяли, посадили на трон старика Саадата Али вместо молодого Вазира Али.
— Интересно, почти год вы Саадата Али терпели, а теперь вот перестали.
— Ну, так получилось. Тогда, второго бхамана8, вы хорошо подготовились к тому, чтобы набоба менять. Теперь мы хорошо подготовились.
Тем временем на площадь стали потихоньку стекаться люди. Сплошные мужчины, молодежи не так много, в основном почтенные отцы семейств. Оружия почти ни у кого не было, но всё равно эта толпа как-то не вызывала у Бэнкса ощущения спокойствия. Он счёл за благо ретироваться и быстрым шагом направился в казармы.
В Лакхнау была размещена только рота Бенгальской Армии. Почти всё, что могли выставить Бенгалия и Мадрас сейчас маршировало в сторону Майсура. Похоже что в Дели действительно хорошо выбрали момент.
Не успели ворота захлопнуться за доктором, как на улице перед казармами появилась вереница носильщиков, согнувшихся под тяжестью каких-то мешков. Они сбрасывали мешки на землю и на другие мешки, подчиняясь командам какого-то муллы, и в считанные минуты напротив казарм выросло сложенное из мешков с песком укрепление.
По идущей к воротам улице застучали копыта и загремели колёса и на площадь выкатились две полевые 8-фунтовки, запряжённые четвёркой лошадей каждая. Расчеты быстро сняли орудия с передков, на руках закатили их в построенный из мешков редут, отвели лошадей куда-то за угол.
Все офицеры и больше половины нижних чинов собрались у ворот, глазея на происходящее. Вот на площадь, чеканя шаг, с двух сторон вышли колонны пехоты.
— Как идут, как идут, выдохнул сержант Гастингс. Вы, обормоты, — он оскалился на сипаев своего взвода, — когда-нибудь научитесь так ходить?
— Теперь — научатся. — как бы себе под нос пробормотал Бэнкс. — Если сегодня мы уйдем отсюда живыми. Они будут носом землю рыть, но не допустят, чтобы славные солдаты Бенгальской Армии держали строй хуже, чем солдаты какой-то туземной царицы.
На площадь тем временем выехал на белом коне офицер. Он подъехал к воротам, и не слезая с седла объявил:
— Господа, сегодня утром британский резидент Черри в Бенаресе нанес жестокое оскорбление жене Вазира Али. Такое, которое в приличных семьях смываются только кровью. В ходе состоявшейся после этого драки Черри и ещё несколько европейцев убито. Наваб Вазир Али обратился к падишах-ханум Ясмине с просьбой восстановить справедливость и отменить насильственное свержение его с трона, выполненное губернатором Джором Шором в январе. Он изъявил готовность признать статус вассала от Империи Моголов, как при Аурангзебе.
Поэтому Империя вводит войска в Ауд с целью обеспечения законности и порядка. Всем прочим вооруженным формированиям потребуется либо принять присягу на верность падишах-ханум Ясмине, либо разоружиться, либо покинуть пределы Ауда.
Насколько я понимаю, для англичан и бенгальских сипаев присяга на верность Ясмине будет нарушением уже данных ими присяг, а разоружение несовместимо с честью, поэтому полагаем, что вы согласитесь покинуть пределы Ауда со своим оружием и знаменами.
— Выставили против роты батальон с пушками, и теперь предлагают "Уходите с оружием и знаменами" прошипел сквозь зубы лейтенант Трейси.
Но сопротивление действительно бесполезно. Одна пушка первым же ядром вышибет ворота, вторая — сметёт картечью тех, кто за ними. На таком расстоянии промахнуться невозможно.
Похожие события произошли в тот же вечер в Аллахабаде, Фатехгархе, Горакхпуре и везде, где англичане разместили свои гарнизоны.
Кровь пролилась только в Бенаресе. А в остальных городах повторялось всё то же самое. Чётко действующие артиллеристы, пехота с безупречной выправкой, вежливый офицер, зачитывающий уважительный по тону, но издевательский по содержанию ультиматум...
Яшвант Рао Холкар
5 января 1799, окрестности Индура
Яшвант Рао Холкар, молодой принц Индура, скакал во главе пышной процессии охотников по правому берегу бурной Нармады. В голове его крутились мысли о ближайшем будущем.
Махешвар взят, и теперь ничто не мешает ему короноваться раджой Индура. Для этого надо бы добиться отречения братца Каши. А тот засел в Удджайне у Даулата Схиндии. Но никуда не денется.
За этими мыслями Яшвант Рао не заметил, как оторвался от своих спутников ярдов на сто. Вдруг на кавалькаду с неба спикировал огромный серебряный дракон. Послышалось испуганное ржание лошадей, брань охотников, пытавшихся их успокоить. Тем временем дракон низко-низко, буквально в паре десятков футов над землей полетел в сторону принца. Яшвант считал себя неплохим наездником, но тут он ничего не мог сделать с обезумевшей лошадью, почуявшей непосредственно за спиной страшного хищника. Лошадь унесла его от спутников, которых дракон, наоборот атаковал спереди, заставив смешать ряды и отступить назад, на добрую милю, и наконец забилась в лесную глушь, где ветви деревьев надёжно защищали её от летающего монстра.
Там её наконец удалось успокоить.
Принц, взмыленный не меньше, чем лошадь, спешился, чтобы немного передохнуть и подумать, как выбираться из чащи и где искать своих спутников.
В этот момент из-за деревьев вышла юная девушка в легком сари невиданного насыщенно-фиолетового цвета, поблескивающем золотыми нитями.
— Ты кто? — спросил он.
— Если я скажу тебе, что я Императрица Дели Ясмина Аздахак, ты мне поверишь?
Яшвант Рао задумался. Вообще-то он портреты Ясмины видел неоднократно. Похожа. Появление императрицы без свиты, без охраны в этом лесу, конечно удивительно. Но расцветка этого сари не менее удивительна.
— И поэтому ты носишь пурпурное сари?
— Да. Я бы могла и другой какой-нибудь необычный цвет подобрать, например жёлтый, но мне показалось что для знакомства с маратхским принцем пурпур подойдет больше всего.
— А где же твоя свита? Императрицам, тем более таким прекрасным, надо путешествовать с подобающей охраной. А то ведь найдется кто-то, кто похитит лучшую жемчужину Дели.
— Зачем мне охрана, если я нахожусь в обществе величайшего воителя Махараштры?
Яшвант подумал, что он бы и сам не отказался похитить лучшую жемчужину Дели. А вот остальные, кто бы мог здесь оказаться, пожалуй не рискнули бы. Разве что тот монстр в серебристой чешуе...
— Я может быть и удачливый полководец, но я вряд ли смогу в одиночку справиться с пятидесятифутовым серебряным драконом.
— Не пятидесяти, а пятидесятичетырёхфутовым, — поправила девушка. И продолжила. — Ну так тем более, зачем мне какая-то охрана, если даже ты не рискуешь...
— Так это твой дракон? — Яшвант подумал, что в таком случае некоторые загадочные для него перемещения Ясмины и её отца получили бы объяснение.
— Ну я же тебе сказала, — тоном матери, объясняющей что-то непонятливому ребёнку, произнесла императрица, — я, Ясмина-Дракон. Это не мой дракон, это просто я в истинном облике.
— И зачем же ты распугала мою свиту и загнала меня в этот лес, где я запросто мог напороться на какой-нибудь сук.
— Прости, немного неудачно получилось. Но мне надо поговорить с тобой наедине.
— И что ты хочешь мне предложить?
— Стать моим вассалом и полководцем.
— С чего бы вдруг? Сейчас я сам себе хозяин, вот через недельку коронуюсь, буду раджа. Зачем мне лишаться независимости и идти под Империю?
— Ну, во-первых, совсем независимым раджой ты не будешь. Сейчас Индур — часть конфедерации маратхов, и пешва Пуны имеют над тобой власть. Вот скажи, зачем тебе подчиняться этому Баджи Рао, когда есть я, которую ты уже пять минут непрерывно пожираешь глазами.
Во-вторых, у тебя есть враги. Например Даулат Схиндия. Вряд ли тебе будет много помощи от пешвы против него. Скорее они сговорятся между собой против тебя. А мне Схиндия тоже враг, он интриговал против моего отца, он стоял за спиной мятежников, которые в хордаде9 пытались свергнуть меня с трона.
В-третьих, ты хочешь независимости от англичан. У одного тебя на это сил не хватит. Ты очень хороший полководец, но, чтобы вести серьёзную войну, нужна экономика. Если за твоей спиной будут стоять тучные поля Пенджаба, рубиновые копи Кашмира и императорские мастерские Дели, у тебя есть шансы.
