Степень превосходства

С противоположной стороны корабля тоже доносились выстрелы, а уж в небе пальба шла как в тире — Крейг с Малышом развлекались вовсю. Десятка три птерозавров, неловко и часто махая пробитыми крыльями, потянулись в сторону гор, остальные взмыли высоко вверх. Некоторые опустились на землю поедать тела сородичей — тех, что упали далеко от корабля. Диана сообщила, что число жертв достигло десяти, и я решил, что хватит. До заката оставалось часов пять, вряд ли кто еще за это время рискнет сунуться, даже если мы здесь ляжем и уснем на солнышке. Кэт вывела из грузового шлюза транспортную платформу, роботы обслуги закинули на нее все оказавшиеся поблизости трупы, и Кэт, отбуксировав дохлых птерозавров примерно на километр, вывалила их на съеденье оставшимся в живых дружкам. Больше они ни на что не годились — ни один из дневных видов давно не пользовался на рынке спросом даже в качестве трофеев. Поймать их не составляет труда — большую часть ночи они проводят в своих убежищах в скалах, в состоянии легкого окоченения, а под утро уже и крыльями не шевелят. Просто подлетаешь к ним на катере и упаковываешь как надо прямо на месте, потом цепляешь тросом и втягиваешь лебедкой в трюм. Все, кто хотел иметь живые экземпляры, уже их имеют, то же самое и с чучелами. Охотники давно потеряли надежду заполучить хоть один заказ на их поимку — ящеры чудесно размножаются в неволе, только кормить успевай, и всякий желающий может приобрести нужное число особей в любом зоопарке.

Восемь наших 'сторожей' выдвинулись на защиту периметра; еще двое, бросив ходовые платформы, вскарабкались на громоздкий сундук грузового отсека. У нас оставалось полно времени до начала охоты, поэтому мы решили воспользоваться случаем и устроили пикник на свежем воздухе. То есть все организовала Диана, а нам оставалось только наблюдать, как трудятся корабельные 'жучки'. После двух недель в закрытом пространстве появляются первые признаки аллергии на корабельную столовую, а обедать на природе нам не придется до высадки на Тихой. На Соломонии состав атмосферы не позволяет дышать без маски, а на Инферне будет не до пикников. Я подумал о космонавтах первых межзвездных экспедиций, обреченных целые десятилетия странствовать в космосе, и мне стало жутко. А ведь были еще и корабли поколений, рассчитанные на то, что к месту назначения прибудут не те, кто стартовал с Земли, а лишь их потомки... Минут пять я пытался решить, что хуже, — лететь всю жизнь туда, куда тебе заведомо не светит добраться, или быть рожденным с единственной целью продолжить путешествие родителей с планеты, которую ты никогда не видел, на планету, куда тебе лично, в общем-то, не было нужно. В конце концов я пришел к выводу, что любой из вариантов достаточно скверный. Все эти ребята — герои, конечно, и открыли человечеству дорогу в космос, но я не хотел бы оказаться на их месте, поскольку хорошо чувствовал себя на своем собственном.

— О чем задумался? — поинтересовался Крейг.

Я сел на раскладной стул и пристроил винтовку рядом. Только что я попытался вспомнить, как звали командира Первой межзвездной, и не смог. Да и вряд ли кто-то кроме историков вспомнит. Вот и становись после этого героем.

Малыш сложил руки рупором у рта, повернулся ко мне и заорал:

— Крейг спрашивает тебя: 'О чем задумался'? Базовый лагерь вызывает Пита Дугласа, отвечайте!

— Ну тебя к черту, и Крейга твоего тоже, — ласково отозвался я, принимаясь за еду.

Диана потрудилась на славу. Правда, стейки из замороженного мяса не идут ни в какое сравнение с шашлыком, который ты сам себе готовишь над костром из собственноручно подстреленной дичи, но я не такой уж любитель этих дел. А некоторые охотники, привыкнув пробовать мясо убитых ими экзотических животных, превращаются в настоящих наркоманов. После соответствующей обработки есть можно практически все, даже в полевых условиях. А на Земле и других планетах существует целая индустрия производства деликатесов буквально из чего угодно. В некоторых ресторанах вам предложат блюда из животных, доставленных со всех концов Галактики, причем заведение гарантирует, что зверь будет умерщвлен непосредственно перед приготовлением обеда. На Безымянной, у того же Дагена, можно сделать заказ с утра и получить желаемое к полудню.

Я размышлял обо всем этом, расправляясь с бифштексом из самой что ни на есть простецкой говядины, а Малыш как будто подслушал мои мысли:

— Когда я познакомился с папашей Лори... ну, мистером Паркинсоном, нашим заказчиком на перламутровых питонов, мне довелось попробовать знаменитую 'Принцессу Соломонии'. Ломтики этих питонов под майонезным соусом. Потом мы ели их в грибном соусе. Потом — под пряным соусом с настоящими соломонийскими травами. И еще под соусом...

— Не поняла, — перебила его Кэт. — Эта семейка что — питается одними питонами?

— Может, мы зря с ними связались, — сказал я. — Если они не в силах позволить себе никакую другую пищу, кроме продукции собственной фермы... Ты уверен, что хорошо проверил их платежеспособность, Крейг?

— Это была презентация, — прервал нас Малыш ничуть не смутившись. — Были приглашены гурманы со всего света и профессиональные дегустаторы экзотических блюд. Мистер Паркинсон хотел доказать, что мясо питонов, выращенных по специальной технологии, ничуть не хуже, чем у диких. Он не только фермер, но и сторонник защиты природы.

— Не слишком распространенное сочетание, — заметил я. — Можно назвать десяток планет, где кроме животных в загонах не осталось никаких других. Именно стараниями фермеров.

— Ну а этот не такой, — сказал Малыш. — Он хочет сделать рекламу своему хозяйству, расширить дело и одновременно сохранить перламутровых питонов на Соломонии.

— Напрасные потуги, он не первый, — сказала Кэт, помахав в воздухе вилкой. — Настоящие лакомки никогда не променяют мясо диких животных на мясо домашних, в каких бы условиях их ни выращивали. Для них большая часть кайфа в том и заключается, чтоб есть мясо зверей добытых, понимаешь? А другие и этим не довольствуются, сами выезжают на место, чтоб охотиться на то, что потом съедят. О сафари для гурманов слыхал?

— Да, — ответил Малыш. — И даже участвовал — как запасной стрелок. О-о, это было большое дело! Фирма 'Галактическое сафари' заключило договор с 'Клубом любителей путешествий и активного отдыха' с Кадикса. Насмотрелся я там этих 'любителей'. Разные люди — промышленники, политики, богатые лодыри, и даже ученые. Богема еще — художники, режиссеры, актеры... Многие просто помешаны на первобытном образе жизни, им нравится ощущать себя дикарями и вести себя как дикари. Туши животных, не требующих обработки, сами разделывают, обязательно вручную. Кое-кто при этом ест сырое мясо, лишь слегка его присолив. Ну и все прочее в том же роде.

— Это ерунда, — сказал я. — А ты слыхал про ребят вроде Живоглота Хадсона?

— Про Живоглота слышал, конечно. Но его самого не встречал.

— Ну а мы с Кэт знали его лично. Работал у Джонни Берка, отличный охотник, кстати. Он не просто сырое мясо любил — ему было надо живое. Поймав животное, связывал его, разделывал и ел по кусочкам. И если ты думаешь, что Хадсон — это исключение какое-то печальное, так ты ошибаешься, я таких знал до черта.

— Ничего удивительного, — ввязался в разговор Крейг. — Это лишь развитие до крайних пределов некоторых человеческих пристрастий. Испокон веков отдельные виды употребляются в пищу живыми.

Кэт постучала костяшками пальцев по столу:

— Может, хватит? Вы мне весь аппетит испортили!

— Это мы специально, — поспешил я ее порадовать. — Надеялись, что ты встанешь и уйдешь — нам бы больше досталось.

— Почему ты всегда стараешься выглядеть обжорой и лакомкой? — поинтересовалась она. — Все же знают, что ты не такой. Тоже хочешь заработать какое-нибудь прозвище?

— 'Обжора Дуглас' — это звучит, — одобрил Малыш.

— А ты вообще молчи, — сказала Кэт. — Уж если кто из нас четверых обжора, так ты.

Крейг молча уткнулся в тарелку, делая вид, что его здесь нет. На деле-то самым большим любителем вкусно покушать среди нас был он.

— Конечно, я не обжора, — сказал я Кэт. — Просто люблю обедать плотно и с удовольствием. А сырое мясо — это чтобы тебя добить — я тоже пробовал. Еще в детстве. У моего отца была ферма на Хапи... И сейчас есть, как ты знаешь. В лесу, недалеко от дома, мы с братьями охотились на всякую мелкую дичь с луками и мелкокалиберками. Потом жарили мясо над костром, воображая себя то индейцами, то трапперами времен Дикого Запада, то первопроходцами космоса, потерпевшими крушение на неисследованной планете. Заводилой у нас был Фрэнк, но и остальные старались как могли. Однажды мы играли в первобытных людей, и Билли, который уже тогда увлекался историей и археологией, сказал, что неплохо бы попробовать съесть добычу сырой, ведь у самых древних людей огня еще не было. Мы попробовали, но никому не понравилось. Потом, в армии, на занятиях по выживанию, нас тоже заставляли есть и сырое мясо, и много еще такого, от чего и стервятника стошнило бы. Клянусь, ни одному самому рьяному фанатику экстрим-туризма даже и в голову не пришло бы есть то, чем приходилось питаться нам. И с тех пор я больше всего на свете люблю самые обычные, хорошо прожаренные бифштексы.

Кэт отодвинулась от стола вместе со стулом и задумчиво посмотрела на меня.

— Чем ты займешься, когда придется уйти на покой? — неожиданно спросила она.

— Если удастся скопить достаточно денег, куплю большой участок на какой-нибудь тихой, спокойной планете с хорошей природой и ровным климатом... Не на Земле. Но и не в пограничных мирах. Лучше там, куда уже добралась цивилизация, но еще не успела все испортить.

— И что ты там будешь делать? Устроишь ферму?

— Нет, — решительно сказал я. — На моем куске земли все останется как было. Я только построю дом. Одна половина будет обычная, современная, а вторая... Там будет так, как было веке в двадцатом — двадцать первом. Или еще раньше — как у первых американских поселенцев. Как у тех русских, что осваивали когда-то просторы Сибири. И те и другие — мои далекие предки. Ну, иногда я буду охотиться на своей земле... Так, как это делали они, для пропитания. Ночевать возле костра в лесу, жарить над огнем мясо. Иногда, может, буду уезжать, странствовать по другим планетам, как сейчас. А потом возвращаться домой. И мой дом будет местом, куда стоит возвращаться.

Глава 14

— Двадцать минут до захода солнца, — сообщила Диана по громкой связи. — Около двух часов до наступления полной темноты. Через два часа десять минут взойдет первая луна. Две другие — за ней следом. Четвертая появится через шесть с половиной часов. Пятую этой ночью вы не увидите вообще, но все равно будет очень светло.

— Что с температурой? — спросил Крейг.

— Восемнадцать градусов по Цельсию на закате, потом будет падать, но медленно. Часть дневных птерозавров останется активна, насколько долго — уточню позднее. Вампиры, естественно, будут активны всю ночь, будьте внимательны.

Из всех местных летающих ящеров только черные вампиры приспособились к ночному образу жизни — словно специально, чтобы ночная охота на планете никому развлечением не казалась. Они плохо переносили жару и вылетали из гнезд только когда становилось достаточно прохладно. Мы еще ни одного не видели; зонды, запущенные Дианой над районом лагеря, тоже не фиксировали никого, кроме дневных обитателей. Среди всех птерозавров черные вампиры считались наиболее опасными. К счастью, встречались они редко — что одновременно снижало риск встречи с ними и создавало определенный спрос на их чучела.

'Жучки' уже успели прибрать со стола остатки нашей трапезы, сам стол разобрали и утащили в недра корабля. Солнце Айхамара налилось тяжелым багровым свечением и коснулось линии горизонта. Мы сидели, лениво развалившись на стульях, перебрасывались ничего не значащими фразами, наблюдая, как последние птерозавры, пировавшие на телах своих убитых соплеменников, нехотя поднимаются в воздух и, сделав 'круг почета' над нашим лагерем, улетают к месту ночного отдыха. Двигаться никому не хотелось, торопиться было некуда, и так приятно было видеть над собой настоящее небо. Диана лапочка, конечно, но все ее попытки превратить твою каюту во что-нибудь более уютное и просторное, чем коробка из-под обуви, в конечном счете обречены на провал. Достаточно протянуть руку в сторону, чтобы убедиться — стена каюты по-прежнему на месте, а березовая роща, бесконечная степь за рекой и прочее в таком духе — чистая фикция.

Предвкушение предстоящей охоты на всех нас действовало по-разному. Крейг нервно позевывал и время от времени потягивался; его длинный и тонкий нос еще больше заострился и вытянулся, ноздри раздувались, втягивая посвежевший вечерний воздух. Глаза Малыша блестели от плохо скрываемого возбуждения. Через каждые пять минут он сцеплял пальцы, пытаясь похрустеть суставами — уже после второго раза у него перестало получаться. Кэт ничем не выдавала внутреннего состояния, оставаясь холодной и сосредоточенной, а у меня по телу время от времени пробегал легкий озноб — верный признак готовности номер один.

Солнце зашло и стало быстро темнеть. Диана включила прожектора, освещая территорию в радиусе пятисот метров от корабля. Я поднялся и надел на голову коммуникатор. Остальные сделали то же самое, и мы направились к скутерам. Кэт села с Крейгом; мне ничего не оставалось, как пристроиться сзади Малыша, хотя и я предпочел бы другого пилота. Он рванул скутер с места, не дожидаясь команды Дианы. Проклятый экстремал! Но удержать его вдали от пилотского кресла при первой высадке сезона нереально. Мы были уже на границе периметра, когда Диана сообщила, что 'сторожа' отключены, то есть можно не бояться, что они по ошибке нас собьют. Только после этого поднял в воздух свою машину Крейг.

До намеченного для охоты места, облюбованного нами еще с орбиты, было восемь километров — не успели взлететь, как уже пора садиться. Здесь, между низкими холмами раскинулась обширная, местами заболоченная долина. Ребята высадили меня и Кэт на бугорке, покрытом низкорослым густым кустарником. Полчаса мы потратили на устройство засидки, расчистив место для самих себя и проделав проходы в зарослях во всех возможных для стрельбы направлениях. Включили 'хамелеоны'. Судя по картинкам с зондов, получилось неплохо, и Суслик не преминул меня с этим поздравить. Малыш и Крейг, врубив все доступные системы обнаружения, облетели нашу позицию вокруг и остались довольны. Диана, которая видела все через камеры их комбезов и скутеров, воздержалась от каких-либо рекомендаций.

— Вряд ли можно сделать лучше, — сказала она. — Но все равно, будьте осторожны. Избегайте лишних движений.

— Диана, солнышко, не беспокойся, мы не собираемся подпускать мегарапторов на расстояние поцелуя, — сказала Кэт. — А шевелиться так и так придется, я не хочу прирасти к этому бугру.

Мы с ней лежали почти рядом, но головами в разные стороны, наблюдая каждый за своим сектором. Малыш сделал еще один круг, над самой землей, иногда останавливаясь, — выпускал из багажника скутера роботов-имитаторов. Миниатюрные машины тут же разворачивались в конструкции, похожие на двухметровых тонконогих пауков, посылали короткий, слышимый только нами и Дианой сигнал готовности, и скрывались внутри заданных бортовыми инфорами фантомов. И вот уже по долине неторопливо ползут четыре огромные черепахи в ребристых панцирях, с несоразмерно большими рогатыми головами на толстых шеях — миражи фалимарий, местных безобидных, неповоротливых травоядных, достигающих в зрелом возрасте массы пятнадцать-восемнадцать тонн. Каждый робот нес в себе изрядный запас расходных модулей, которые программировались по мере надобности и могли имитировать следы, обычные или с запахом крови, помет или пищу, которую животное якобы срыгнуло. Перед рейсом мы полностью обновили свой комплект роботов, и в деле их еще не видели; Диана направила одного прямо на засидку, давая нам возможность оценить эффект. Скромная машинка внутри миража топала так, что земля дрожала; не дойдя до нас шагов десяти, мнимая фалимария остановилась и шумно вздохнула, обдав нас запахом пережеванной айхамарской растительности.