12 городов. Тенеуст

Здесь же были стражи: Невер, Мераби, Михей, Арни и Фиалка. Отсутствовали только Анчутка и Орландо.

Кроме того, в зале находились король Теодор и канцлер Грэм. Первый скромно сидел на своем троне, положив пухлые руки на подлокотники. Второй же стоял в центре залы в нескольких шагах от дрожащего под его безжалостным взглядом Тремо.

Ребята вошли в зал, закрыв за собой двери и, не сговариваясь, подошли к стоящим рядом Арни и Фиалке.

— По-моему, все ясно как день, — резким голосом заявил канцлер, сверля взглядом Тремо. — Мальчишка виновен! Он сам во всем признался!

Тремо испуганно вжался в сиденье своего стула.

— И в чем же он виновен, канцлер? — спросил, подняв невозмутимый взгляд на королевского племянника, Мольфар. — В том, что ему приснился сон?

— Однако, уважаемый Мольфар! — пошел в наступление канцлер. — Вы, по-моему, в корне неверно оцениваете ситуацию. Не просто сон — сон-убийца! Как это у вас все просто выходит — сон! Да если всем станут сниться такие сны, то в городе ни одной живой души не останется! Нет-нет-нет, — вкрадчиво заговорил канцлер и тут же, переведя взгляд на Тремо, гневно воскликнул: — Этот мальчишка злоумышленник — он натравил свой сон на несчастную жертву! И она была бы уже мертва, если б не подоспела помощь! Мальчишку следует тотчас бросить в тюрьму!

— Но в таком случае нам бы следовало арестовать и королевского казначея, — взвешенно заметил Мольфар. — Его сон мог забрать десятки жизней, если бы несколько стражей ордена не оказались поблизости. Казначей, выходит, тоже злоумышленник.

Канцлер ничуть не смутился.

— Казначей? — вдруг заинтересовался он. — А как же! Отъявленный злоумышленник! Как еще назвать казначея, который должен пополнять королевскую казну, а казна при нем стоит пустая? Его всенепременно нужно бросить в тюрьму!

Ростик понимал, что канцлер перегибает палку насчет Тремо, но, кажется, по поводу казначея, он не ошибался. Угорь-казначей показался Ростику тем еще пройдохой.

— Это дело никак не касается ордена, канцлер, — заметил Мольфар. — Меня сейчас интересуют только сны Мардола, и прежде чем вы всех побросаете в тюрьму, я хотел бы успеть выяснить, почему сновидения оживают. Смею надеяться, что вы и сами понимаете одну простую вещь: даже если казначея и Тремо посадят в тюрьму, это не даст ни малейших гарантий, что сны больше не будут оживать и нападать на людей. А потому, с вашего позволения, я задам мальчику еще несколько вопросов.

Канцлер поджал губы и закатил глаза, что, по всей видимости, должно было означать, что он уступает против своей воли.

Мольфар повернулся к дрожащему Тремо.

— Ты говорил, что, проснувшись, был уверен, что все, увиденное в твоем сне, произошло на самом деле, — сказал Мольфар. — Почему ты так решил?

Тремо поднял на мага испуганный взгляд.

— Ну... Когда та женщина, служанка, закричала, я, сам не знаю как, понял, что она мне не снится. То есть... я ее видел, но она мне не снилась! Я не знаю, почему так решил, но я жутко испугался и проснулся. И сразу почувствовал, что все, что я видел во сне, случилось взаправду. — Он вдруг отчаянно покачал головой из стороны в сторону: — Но я этого не хотел! Клянусь! Честное слово! Я не хотел того, что произошло! Вы должны мне поверить! Это правда!

Тремо в порыве подскочил со стула.

— Успокойся, — негромко сказал Мольфар, возвращая Тремо на место. — Сядь, пожалуйста. У меня к тебе еще один вопрос.

Тремо заморгал, послушно опускаясь на стул.

— Какой вопрос? Я рассказал все и больше ничего не знаю.

Он выглядел настороженным, словно боялся, что скажет что-то не то.

— Это не сложный вопрос, не волнуйся, — заверил его Мольфар. — Я всего лишь хочу понять, как так получилось, что ты заснул в замке, да еще и под столом. Согласись, это довольно любопытно.

Тремо смущенно улыбнулся.

— А-а... это... — протянул он и глубоко вздохнул. — Ну... я хоть и расстроился из-за того, что шляпа Тита досталась этой девчонке, и из-за того, что, когда я играл, все надо мной смеялись...

Он поник и нахмурился.

— Я знаю, что плохо играл. Я ведь только учусь и... пока мало что получается. — Тремо снова вздохнул, но тут же просиял. — Но я все равно был счастлив, потому что мне повезло — я познакомился со своими кумирами! И взял автограф у Тита!

У паренька даже глаза загорелись, когда он об этом говорил. А Ростик заметил, как обменялись взглядами Тит и Иво: первый изобразил на лице наигранное самодовольство, а второй тихо посмеивался над ним. Тремо тем временем продолжал:

— В общем, это был самый счастливый вечер в моей жизни, и мне совсем не хотелось возвращаться домой. Но я не собирался засыпать в замке! Я только хотел еще немного послоняться по зале, где была вечеринка. Ну... побродил немного вдоль столов, леденцы попробовал... Снял со стакана металлический обруч... Их так сделали классно: ухмыляющийся череп, а под ним кости, как настоящие... Он здорово смотрелся на руке! Только спадал все время, потому что стакан толще моей руки... — Тремо вдруг встрепенулся. — Но я совсем не собирался его красть! Честное слово! Я хотел только посмотреть, как он на руке будет...

Мольфар снова уверенным жестом опустил подскочившего было Тремо обратно на стул.

— Я тебе верю. Рассказывай дальше, пожалуйста.

Тремо шмыгнул носом и с готовностью кивнул. Кажется, он уже готов был делать все, что скажет Мольфар.

— В общем, я вернул обруч обратно и уже хотел уходить, как вдруг услышал какой-то звук. — Тремо с надеждой вскинул глаза на старого мага. — Я испугался, меня ведь не должно было быть в замке, вы же знаете. И если бы меня там застали, начали бы расспрашивать и, в конце концов, выяснили бы, как я попал на вечеринку. А я не хотел, чтоб у моего брата были из-за меня неприятности.

— Я тебя прекрасно понимаю, Тремо, — заверил мальчишку Мольфар. — Продолжай. Что было потом?

— В общем, как я уже сказал, я испугался и... спрятался под стол. Это было первое, что пришло мне в голову. Потом я стал прислушиваться, но звук больше не повторялся. А потом послышалось карканье ворона за окном, и я понял, что это была всего лишь птица — это она меня напугала. Я перевел дух и собирался покинуть свое укрытие, как услышал шаги, но они были не в зале, а в коридоре — за дверью. И я вдруг подумал, что это, наверное, ночная стража, и если часовой пришел на свой пост и останется на всю ночь, то я теперь не смогу выйти из залы незамеченным.

Тремо устало покачал головой.

— Я долго там просидел, пытаясь придумать, как мне выбраться. Но придумать ничего не получалось. А стража за дверью все ходила и ходила... В конце концов я даже не заметил, как уснул прямо там где был — под столом. А потом... — Юный рокер поднял измученный взгляд на мага и закончил: — Дальше вы уже знаете.

Старейшина ордена кивнул.

— Спасибо, что честно все рассказал.

Тремо вздохнул, наверное, с тяжелым сердцем думая, какое наказание ему теперь грозит.

— Итак, господин Тит, — выпятив нижнюю губу, начал канцлер Грэм, когда стало ясно, что Мольфар закончил расспрашивать Тремо. — Я надеюсь, вы понимаете, что скрывали от властей человека, подозреваемого в преступлении?

Тит ничего не ответил, только палочка от леденца переместилась из левого угла рта в правый.

— И также надеюсь, — продолжал канцлер, — что вы не собираетесь ничего отрицать.

Палочка от леденца переместилась в левую сторону.

— Я полагаю, — прищуренным взглядом сверлил Тита канцлер, — ваши коллеги также были в курсе того, что вы прячете у себя этого мальчишку.

Дрю взволнованно вскинула голову, устремив взгляд на Ури. Санька, заметив это, насмешливо хмыкнул.

— Не-а, — категорично заявил Тит краем рта, поскольку по-прежнему удерживал во рту леденец. — Ничего они не знали. Они тут ни при чем.

Канцлер с сомнением постучал носком ботинка по полу, после чего развел руками, будто хотел сказать, что ему ничего не остается делать, как поверить Титу на слово. Он собирался что-то сказать, но вынужден был застыть с открытым ртом, поскольку его опередили.

— Глупости! — вдруг воскликнул Патрик. — Я знал.

Не успели все в зале повернуть головы в его сторону, как раздался голос Иво:

— И я знал.

Он пожал плечами и непринужденно улыбнулся.

Тут кашлянул Арий.

— Я тоже был в курсе, — заявил он с безучастным видом, как будто происходящее действовало на него как снотворное, а в подтверждение этого лениво зевнул.

Все взгляды обратились к Ури. Голос "Грёз Орфея" ничего не сказал, только пожал плечами, совсем как Иво, и улыбнулся одними губами. Это было равноценно признанию, похожему на то, которое сделали остальные музыканты.

Тит весело хмыкнул, перемещая палочку от леденца слева направо, и качнул головой, будто растрогавшись от такого единодушия своих друзей.

— Великолепно! — прогремел канцлер Грэм гневным голосом. — Да у нас тут целый заговор, оказывается! Заговор против королевской власти! Это вам не шутки!

Ростик с Санькой и Решкой переглянулись — похоже, дело могло принять неожиданный оборот, как для Тита, так и для всей группы. Музыканты тоже обменялись взглядами, но, судя по выражениям их лиц, в отличие от троих младших стражей ордена, даже и не подумали принимать канцлера всерьез.

— Да-да, господа музыканты! — метал гром и молнии наследник Грэм, а его голос сотрясал воздух под сводами потолка. — Никаких шуток! Заговор карается по всей строгости закона! Вам грозит, ни много ни мало...

— Ну, будет вам, канцлер, — вдруг раздался голос Мольфара.

Он встал со стула и обратился к королю Теодору:

— Я полагаю, его величество примет решение по существу. Вряд ли в сложившейся ситуации поспешные и опрометчивые действия могут принести хоть какую-нибудь пользу. Что вы скажете по этому поводу, государь?

Король Теодор в первый момент несколько растерялся, но после минутной паузы произнес миролюбивым голосом:

— Мой дорогой племянник, я не в силах поверить, что эти замечательные молодые люди могли замышлять против меня что-то плохое. Заговор? — Лицо короля растянулось в добродушной улыбке, и с детской непосредственностью он подивился: — Да зачем им это?

Однако заметив устремленный на него мрачный и хмурый взгляд канцлера, он перестал улыбаться, прокашлялся и с важным видом обратился к музыкантам:

— Но, тем не менее, до выяснения всех обстоятельств, связанных с укрывательством этого молодого человека, — король жестом указал на Тремо, — и его ролью в произошедших нападениях, я должен задержать вас в Мардоле, уважаемые господа музыканты. Вам воспрещается покидать город, но в остальном вы можете быть совершенно свободны.

Музыканты снова переглянулись между собой. Было не похоже, что решение короля их очень огорчило. По крайней мере, возражений с их стороны не последовало.

— Мудрое решение, — одобрил Мольфар, сопроводив свои слова уважительным кивком головы.

— Скорее очередная благотворительность моего дядюшки, — едко проскрипел зубами канцлер.

Он недовольно хмыкнул, одарив его величество презрительным взглядом и с яростью зыркнув на музыкантов. После чего, резко повернувшись, так что полы его серебряной мантии на мгновение взлетели в воздух, твердой, суровой походкой направился к выходу.

Когда двери за ним закрылись, Мольфар положил руку на плечо Тремо и успокаивающе улыбнулся мальчишке.

— Я думаю, тебе нужно поспешить домой. Твоя семья все это время очень переживала за тебя.

Тремо, глядя на старого мага взглядом, полным безмерной благодарности, с готовностью кивнул.

Старейшина обратил свой взор к королю.

— Вы не возражаете, ваше величество, если этот напуганный ребенок вернется к своей семье? На мой взгляд, совершенно очевидно, что его нельзя считать виновным в нападении на юную графиню Розетку.

Король Теодор важно покивал, сотрясая розовыми и круглыми, как у хомяка, щеками.

— Разумеется, любезный Мольфар. Мальчик совсем измучен последними событиями. Я целиком и полностью доверяю вашему мнению. Если вы считаете, что этот юноша не виновен, то и у меня нет причин думать иначе.

Король кивнул Тремо.

— Ступайте домой, молодой человек. Однако моим королевским повелением вам воспрещается снова скрываться и прятаться. Надеюсь, вы усвоили урок.

Тремо опять кивнул, одновременно вжав голову в плечи, когда к нему обратился сам король.

— На всякий случай тебя проводят, — сказал ему Мольфар.

Он посмотрел на стражей.

— Михей, поручаю этого юношу тебе. Проследи, чтобы по дороге домой с ним ничего не случилось.

— Будет сделано, Старейшина, — пробасил тот. — Доставлю в целости и сохранности.

— Постарайся в ближайшие дни не выходить из дома, — напоследок посоветовал Тремо Мольфар.

Наблюдая, как горе-рокер покидает тронный зал в сопровождении здоровяка Михея, Ростик подумал, что Мольфар, видимо, не зря соблюдает такие предосторожности. Канцлер явно остался недоволен тем, что музыканты, укрывавшие мальчишку, отделались так легко. Скорее всего, покидая собрание, он догадывался, что под влиянием Мольфара и Тремо тоже отпустят. Однако вряд ли он готов был смириться с этим. С него станется в сопровождении стражников подкараулить Тремо по пути домой, схватить и посадить под арест, как преступника. Все эти нападения оживших снов вызывали недовольство среди горожан. Людям нужно было предъявить виновника неприятностей, а Тремо лучше всего подходил на роль козла отпущения.

* * *

— Ури не сказал, что знал об этом! — упорствовала Дрю, когда ребята поднимались по лестнице наверх — в покои стражей ордена.

Она никак не могла смириться с тем, что обожаемые ею музыканты "Грёз Орфея" по собственной инициативе укрывали мальчишку, которого она с самого начала с такой горячностью обвиняла. Санька ехидно фыркнул.

— Ури улыбнулся, и вид у него при этом был довольный. А это все равно, как если бы он сказал на словах. Ты и сама знаешь, что я прав!

— О чем вы спорите? — вмешался в разговор Ростик, пожимая плечами. — Ясно, что Ури все знал! Они же все время вместе проводят — Тит, даже если захотел бы, не смог бы от них этого скрыть. Впрочем, я сомневаюсь, что он захотел бы. И правильно он все сделал, когда Тремо спрятал!

Ростик, решив сказать все, что думает по этому поводу, уже не мог остановиться.

— То есть, это, по-моему, было совсем не обязательно — Мольфар все равно не позволил бы посадить мальчишку в тюрьму. Но Тит этого не знал, а потому поступил так, как поступил. По-другому он поступить и не мог бы. Не представляю себе кого-нибудь из "Грёз Орфея", кто смирненько так сдал бы Тремо королевской страже. По-моему, они на такое не способны.

Дрю и Санька так опешили от речи Ростика, что даже остановились, хотя выражение лиц у них было разным.

Дрю смотрела на Ростика, округлив глаза, будто он раскрыл ей секрет, над которым она ломала голову не одну бессонную ночь. Санька же, напротив, пялился на приятеля с перекошенным лицом, словно увидел его впервые в жизни.

— Только не говори, что они тебе нравятся — эти музыкантишки размалеванные, — с непримиримой брезгливостью в голосе выдавил из себя он.