Том 3. Древо Иггдрасиль

— Доброму христианину — благословенный меч! — провозгласил первый Аяо.

Он выпрыгнул в окно, раскинув руки в сторону, и медленно опустился на землю.

Второй Аяо посмотрел на умирающую от кровопотери Мейду, поклонился ей — и последовал за первым.

— Аяо-кун, не делай этого! — кричала Михара Касуми. Он размазал ее по земле, а после помочился на останки: пусть растут цветочки!

— Что это за способность?! — кричала незнакомая девушка с жезлом. — Аяо-кун, это не разрушение потоков! Ты солгал мне!

— Не помню такого, — поморщился первый Аяо.

Он убил и девушку с жезлом, и странную женщину, похожую на Мейду. Это было довольно трудно, но он справился.

— С ума сошел? — кричал Кога-кун.

Первый Аяо согласился:

— Да, это так!

Кога-кун был силен; его это не спасло.

Мечом Аяо отрубил Коге голову. Тело упало и тут же обернулось грудой металлолома.

— Он прибыл из будущего! — поразился первый Аяо. — Прибыл, чтобы убить меня! Мерзкий посланец оживших компьютеров, ты получил по заслугам!

Аяо стал играть в баскетбол; вместо мяча была голова Коги-куна, вместо корзины — здание японского парламента.

Да! Счет 1:0 в пользу команды "Ацумори Аяо"! Попал, да еще как попал — угодил точно в японский флаг, и сбил его на землю.

"Перебор, — покачал головой второй Аяо. — Нельзя глумиться над символом государственности!"

Он поднял глаза к небу.

"Япония, прости другого Аяо!" — и отвесил небу глубокий поклон.

А первый Аяо смеялся и смеялся; казалось, радость его будет продолжаться вечно.

2.

"Не вечно, — подумал Аяо. — Отнюдь не вечно".

Он открыл глаза.

Было больно, было очень больно; голова буквально раскалывалась на части.

Танимура-сенсей нанес Аяо серьезные повреждения. В том месте, куда пришелся удар биты, череп промялся вовнутрь; мясо стерлось, а кожа нависла над глазами красным лоскутом. Кровь, разбавленная желтоватой сукровицей, стекала по лицу: Аяо слизнул ее с верхней губы и поморщился.

Тем временем Танимура-сенсей готовился навсегда покинуть директорский кабинет. Он уложил в компактный чемоданчик несколько папок, нож в расшитых золотом ножнах, матрешку и стеклянный шарик. Причесавшись немного перед зеркалом, Танимура-сенсей надел поверх спортивного костюма куртку — и взялся за ручку двери.

И ушел.

Аяо попытался подняться, но ноги не держали его.

"Сотрясение, что ли?" — подумал он. Судя по всему, так и есть.

— Я так любил тебя; почему же ты ушла? — слабо произнес Аяо. Странный сон виделся ему: кровь, дерьмо и сперма смешались в один клубок. Май-чан изнасилована. Мейда-чан беременна мечом. Голова Коги-куна влетает в полотнище японского флага. Всего лишь сон, не так ли? Не стоит волноваться по этому поводу. Он не второй Аяо, и уж тем более не первый. Он просто Ацумори Аяо.

"Я должен идти в класс", — решил он.

Прошло немало времени, прежде чем Аяо смог встать на ноги.

"Наверное, уроки уже закончились," — думал он, кое-как продвигаясь по коридору. Рукой Аяо опирался о стену. Перед глазами все расплывалось; и ужасно раздражал этот лоскут кожи, что болтался прямо перед глазами.

Дойдя до туалета, Аяо смыл с себя кровь. Холодная вода взбодрила его; головокружение прекратилось, хотя в ногах по-прежнему была слабость.

Аяо добрался до этажа, где находился его собственный класс; там еще раз сходил в туалет — повторно смыть кровь.

В дверях показался Кога-кун.

— Аяо-чан! — воскликнул он удивленно.

Аяо замер. "Отрезанная голова, о, японский флаг," — подумал он, и чуть было не расхохотался.

Кога подошел к нему и возложил руку на спину — подобно отцу или старшему брату. Заботлив, негодяй; Аяо не мог судить его за это.

— Ты как? — спросил Кога; вроде бы искренне.

— Со мной все в порядке, — ответил Аяо.

— Думаешь?

— Да.

Кога помолчал.

— Хочешь, я побью тех, кто это сделал? — вдруг произнес он. — В смысле, я помогу тебе, если нужно. Ты только скажи.

— Все нормально, — отозвался Аяо.

Кога нахмурился.

Аяо кротко посмотрел на него, и Кога сдался.

— Поступай как знаешь, — сказал он.

"Кога-кун, это правда, что ты пришелец из будущего?" — едва не ляпнул Аяо.

Может, он и спросил бы; но тут Кога повернулся к двери и произнес:

— Эй, Тецуна-чан! Заходи! Тут нечего стесняться.

Дверь, чтобы была чуть приоткрыта, с грохотом захлопнулась.

Аяо догадался, что происходит — и рассмеялся.

— Иди, Кога-кун. Со мной и вправду все в порядке, — произнес он сквозь смех.

Кога кивнул ему — и вышел.

"Пришелец из будущего," — подумал Аяо.

Он вспомнил другой фрагмент сна — тот, что был до кровавой бойни. Вспомнил, как стоял перед кроватью, где в обнимку лежали другой Аяо и изнасилованная Мейда. Вспомнил свой — довольно-таки немотивированный — гнев, и погрузился в раздумья.

— И что же значит это дерьмо?

Ответа не было, и быть не могло; поэтому Аяо выбросил все, связанное со сном, из головы. Пора домой. Наверное, нэ-сан и Мейда уже заждались его.

3.

То был 2005 год, начало лета. Эшли с Аяо стояли перед женской школой, точнее — перед христианской гимназией им св. Марии, принадлежавшей сектантам из "Детей Света". Школа производила мрачное впечатление: высокий забор, выкрашенные в розовый цвет стены и чахлые кустики, что росли прямо под окнами — превосходное место, чтобы познать христианские кротость и милосердие.

Эшли посмотрела наверх — солнце клонилось к горизонту. Через полчаса они с Аяо поднимутся в Канкешин.

— Этого Курумару должен одолеть я, — сказал тогда Аяо. — Это моя обязанность!

— Идиот, тебя никто больше ни к чему не принуждает, — Эшли щелкнула его по лбу.

В тот момент она была готова отпустить его. Но Аяо не уйдет. Эшли примет его выбор. И через полчаса — или через сорок минут, неважно — хладнокровно отправит его на смерть.

"Ты замечательный человек, Эшли Лавджой", — подумала Эшли.

Прошло два месяца, и вот она здесь, в Токио — снова; готовится ко встрече с Ацумори Аяо.

"Поиски Фредерики Ланге — второстепенная задача. Прикрытие, — сказал Его Высокопреосвященство. — Твоя настоящая цель — сблизиться с этим Ацумори Аяо. Узнай, что он представляет из себя — любыми средствами. Он может оказаться полезен для дела Господа; такую вероятность нельзя упускать из виду".

"Но он ненавидит меня! — воскликнула Эшли. — Наверное".

"И что? — удивился Джеремия Кавендиш. — Хорошие ласки в нужном месте, дитя мое, сделают свое дело. Работай в этом направлении — и добьешься результа".

"Да, Ваше Высокопресвященство", — склонила она голову, и подошла для благословения.

Стоит 2005 год, сентябрь, и Эшли Лавджой терзается сомнениями.

"О каких именно ласках говорил Его Высокопреосвященство?" — думала Эшли.

Она выскользнула из номера, который снимала вместе с Франческой, и двинулась по коридору.

"Хорошо, что Фран... та женщина ушла, — странно, звать ее по имени было довольно трудно. — Надеюсь, я успею увидеться с Ацумори Аяо до ее прихода. А если нет? А если с Ацумори не получится договориться?"

— Боже, помоги мне, — тихо попросила Эшли, и провела рукой по груди.

4.

Аяо брел по улице, погруженный в собственные мысли. Ему не удалось отомстить за Мейду-чан; Танимура Реджиро сбежал — и что теперь делать? Обратиться в полицию? Нет, конечно же; а вдруг выяснится, чем занимался в ту ночь сам Аяо. Искать самому? Но мало ли куда мог отправиться Танимура?

"Он обязательно вернется, — подумал Аяо. — Хотя бы для того, чтобы посмотреть на Мейду-чан".

Аяо вспомнился сон: живот Мейды раздулся — она беременна мечом; ужасно, отвратительно. И что самое отвратительное: Аяо не помог Мейде, нет — он убил ее, своими же руками.

"Это же сон," — успокоил он себя. Но чувство вины никуда не исчезло.

И Аяо продолжил:

"Как я мог? Как мог я убить ее столь равнодушно, словно бы походя? Это неправильно! Убить Мейду-чан — решение сложное, ответственное. Его нельзя принять просто так! Если уж и убивать — так нежно и ласково, чтобы навсегда запомнила, как я люблю ее!" — при мысли о мертвой, окровавленной Мейде его затрясло. Как же красива она будет в минуты агонии... Аяо почувствовал, как тяжелеет и утолщается член; возбуждение накатило внезапно.

"Нет, нет, — помотал он головой. — Сейчас не время. Я должен искать Танимуру. А еще должен заглянуть домой... Боже, как же болит голова!"

Пошатнувшись, он схватился за указатель: "Ресторан "Фушиги": самые лучшие блюда — у нас!" — и перевел дух.

"Домой, — решил он. — Домой, и все тут. О Танимуре лучше пока забыть. Все равно никуда не денется".

Аяо обвел взглядом улицу. Вот ресторан "Фушиги", вот — китайская забегаловка, два официанта курят на крыльце; вот — банк, вот — недостроенный небоскреб, окруженный лесами; а вот здесь, рядом с Аяо — витрина, и большая вывеска "Аптека". Какая удача. Нужно срочно купить лекарство от головой боли. Иначе он сойдет с ума.

"Ненавижу тупую боль, — подумал Аяо. — Острая боль — как вспышка наслаждения, а тупая, разливающаяся по всему телу — словно мастурбация при уретрите. Дерьмо".

— Дерьмо ~ десу, — произнес Аяо вслух.

Он взошел на ступени — и толкнул дверь. Аптека встретила Аяо успокаивающим медицинским запахом. Сразу вспомнилась нэ-сан, ее теплые и мягкие руки, аромат ее волос; вспомнился отец. "Отец, — мелькнула мысль. — Откуда я его помню?" Мысль ускользала; никак не получалось поймать ее.

Как вообще он может помнить что-то из прошлой жизни?

"Разложу тебя, няша," — сказал в ту ночь Аяо, имея в виду Накахару Рейко; словно намекая на некое обещание из прошлого.

Может, амнезия не абсолютна?

"Ну конечно же, нет, — подумал он раздраженно. — Я помню язык, всякие бытовые мелочи. Помню, как меня зовут. Теперь еще и воспоминания различные стали всплывать. Возможно, со временем память и восстановится — в полном объеме. Не знаю только, радует меня это, или нет".

— Вам помочь? — отвлекли его от размышлений.

Аяо встрепенулся. Заговорила с ним симпатичная девушка, работница аптеки; девушку явно встревожило его поведение. Действительно — вошел, и теперь стоит, молчит; будто умственно неполноценный.

— Так вам помочь? — повторила девушка.

— Нет, благодарю, — ответил Аяо рассеянно. — Я уж как-нибудь сам.

Через окно он заметил Мейду — та шла по тротуару, и волочила за собой тяжелый чемодан. Бледно-синие волосы трепетали на ветру.

— Извините, — сказал Аяо аптекарше, и вышел на улицу.

"Выходит, с ней все в порядке! И никаких мечей не было," — подумал он с облегчением.

Мейда выглядела вполне здоровой. Разве что чересчур... взрослой? Она была в двадцати метрах от Аяо — отсюда казалось, что лет ей по крайней мере восемнадцать. Обман зрения, несомненно; ну не может Мейда-чан быть такой взрослой!

— Мейда-чан! — позвал ее Аяо.

Она сделала вид, будто не слышит.

— Мейда-чан! — предпринял он еще попытку. — Мейда-чааан!

Никакой реакции. Неужели обиделась? Но почему, в чем причина?

Аяо понурился.

— Прости, Мейда-чан, я виноват, — произнес он тихо. — Зачем я вырвал меч из твоего живота, зачем?! Прости!

Девушка-аптекарь приникла к витрине; с жадным любопытством она наблюдала за Аяо.

А Мейда шла себе вперед, не обращая внимания на Аяо. Чемодан бился о землю. Зачем ей чемодан?

— Да подожди ты, черт возьми! — крикнул Аяо, и помчался вслед за Мейдой.

В этот раз она обернулась. Но реакция была довольно странной — Мейда испугалась. Она ускорила шаг, затем и вовсе перешла на бег; чемодан грохотал по плитам.

— Да стой же ты!

— Что вам от меня нужно?! — крикнула Мейда через плечо.

— Просто подожди! Остановись!

Аяо слышал ее дыхание — похоже, она подустала. "Быстро догоню," — подумал он с азартом.

Внезапно его схватили за плечо; не удержавшись, Аяо опрокинулся — и больно ударился копчиком о тротуар.

— Ксо, — произнес он.

Над ним высилась Рио Чиери. Аяо видел вблизи ее мощные, мускулистые ноги, видел длинные руки — и как-то опасался глядеть в лицо.

— Почему, Чиери-чан? — спросил он кротко.

Рио Чиери нахмурилась.

— Это ты мне скажи! — возмутилась она. — Что ты хотел с ней сделать?

— Да ничего, — Аяо смущенно взлохматил волосы. — Ничего неприличного, Чиери-чан.

— Я же просила: не лезь ты в дела Треугольника! — произнесла Чиери сердито. — А ты? Слушай, иди домой. Тебя это не касается.

— Какой еще Треугольник? — поразился Аяо. — Чиери-чан, не говори глупостей. Это ведь Мейда-чан! Она не имеет отношения к треугольнику, чем бы это ни было. Я заберу ее.

Чиери прижала ладонь к лицу.

— Аяо-кун. Не знаю, где Мейда-чан сейчас, но уж точно не здесь. Это, — и она махнула в сторону синеволосой, что наблюдала за ними издалека, — это представительница Ватикана. Мне приказано охранять ее. А тут ты — приходишь, пугаешь ее, погоню устраиваешь... Мне репутацию портишь. Пожалуйста, иди домой.

— Ты лжешь, ты подло лжешь! — вскричал Аяо. — Лгунья!

На самом деле, он поверил Чиери: в конце концов, синие волосы — это не показатель; Аяо мог и ошибиться. Но вдруг стало интересно — а что за особа-то, из Ватикана? На груди у Аяо выжжен крест; значит, дела христианства его касаются.

— Лгунья!

— Я не лгунья!..

Вскочив, Аяо ткнул Чиери под ребра; она согнулась и на некоторое время потеряла ориентацию в пространстве.

Не теряя ни секунды, Аяо бросился к девушке, похожей на Мейду. Та запаниковала; выронила чемодан и бросилась прочь.

— Мейда-чан!

Где-то позади орала Рио Чиери — выражала самое горячее возмущение.

— Мейда-чан! — страдал Аяо.

Она передохнула, и бежала теперь быстро — наверное, занималась раньше спортом или чем-то вроде. Каблук на одной из туфель сломался, и девушка потерялась равновесие; Аяо почти нагнал ее — но она запустила в него мобильником. Аяо притормозил, чтобы поймать телефон; нельзя же разбрасываться столь ценными вещами! Япония не стала бы богатой и развитой страной, если б жители ее не уделяли внимание каждой йене; Аяо был настоящим гражданином Японии, и потому поступил как должно — поймал телефон.

Девушка получила фору — но быстро ее потеряла; Аяо прибавил скорости.

Наконец удалось загнать ее в угол. Девушка заозиралась, прижала руки к груди, и заорала:

— Я не Мейда-чан, ты, придурок!

— Как? — ахнул Аяо. — Правда?

Девушка не ответила.

Ее сходство с Мейдой проявилось еще сильнее: глаза вблизи оказались гетерохромными, волосы лежали так же, как у Мейды, да и в чертах лица было нечто общее — и линия носа, и чуть припухлые губы, и ровный лоб. Фигура зрелая, и грудь явно не первого размера — но и у Мейды будет такая же, через пять или шесть лет. Не является ли синеволосая ее родственницей?

Может, мать? Слишком молода. Сестра? Кузина?

— Ты просто запуталась, — сказал Аяо. — Пойдем домой, Мейда-чан?

Девушка толкнула его в грудь. Аяо удержался на ногах — но мир вокруг обратился в желе. Небо, земля, серо-стальные небоскребы, желтоватое собачье дерьмо под ногами — все выцветало, теряло форму и объем. Казалось, мир покидала сама жизнь, и он обращался в груду жидкой материи, не имеющей ничего, за исключением массы. Аяо пошатнулся. Его мутило.