Получить статус Бога

— Потом катаклизм, похожий на конец света, и провал во времени. Шедший следом за "Клондайком" рейдер-база "Техас", до сих пор не может нас найти.

— Я в том еще беды не вижу, — попытался я развеселить друга поэтической строкой.

— Да скука, — вот беда, мой друг,* — мгновенно отозвался Федор и радостно захохотал.

— Нам скучать не приходилось, — радуюсь за вас.

— Радость ущербная, — Федор вновь наполнил бокалы и признался. — Джуди Нигер-скиллер оказалась стихийным бедствием: перессорила мужиков, прознала о нашем об-щении с аборигенами, и америкосы решили отправить щупальцеруких на Землю для лабораторных исследований.

— Для опытов? Акт, несовместимый с принципами гуманизма.

— Америкосам в очередной раз захотелось показать себя выше других и обозначить мас-сив, на который могут плюнуть сверху и ничего за это не будет.

— Чисто научный интерес отвергаешь изначально?

— Я решил снять экипаж с медборта и обменять на аборигенов, а ты влез, — Федор на-стойчиво "буровил" меня взглядом. — Где взять слов, чтоб выплеснуть досаду?

— Если начну оправдываться, запишешь во враги и перестанешь здороваться? Теряюсь от максимализма друзей. Командуй.

— Желание вернуть аборигенов семьям по прежнему актуально.

— Без проблем, но, не будь я экстрасенс,... вижу сверхзадачу.

— Умеешь между строк душевные терзания прочитывать, — Федор смущенно засопел. — Джуди исчезла на второй день, и сердце мое...

— Идешь с нами?

— Собираемся... И еще: Джуди знала о "Клондайке"... Допивай напиток Богов. Сами дела-ем, без пива же никак, хоть на Марс улети, хоть вокруг Плутона болтайся, — пиво нужно.

— Не успокаивай, ... значит, Галчонок, моя девушка, тоже знала?

— "Клондайк" должен был подобрать космокапсулу с астронавтками, после вашей кончи-ны.

— Грустно, Федор, но я тебе верю.

На улице грохнул мощный взрыв, и окна модуля осыпались мелким стеклом на пол. На месте первого вагончика чернела трехметровая воронка.

*А.С. Пушкин "Евгений Онегин"

Глава 28 Друзья и шпионы

Умение наблюдать, смотреть и

видеть — созерцать — корень мудрости

Мимоходом

Шпионы — обычные люди,

но платят им за вранье

Аксиома

— Едва упомянул о шпионах и, как с куста, диверсия. Черт! — Федор нетерпеливо переби-рал ногами на крыльце модуля, готовясь мчаться и выяснять.

Народонаселение фактории торопливо-суетливо подтягивалось к месту взрыва. Я при-держал Федора за рукав комбеза:

— Смотри отсюда, обращая внимание на отсутствие наличия контингента. Своих вижу, тарелконавты — здесь. Вычисляя шпиена, думай вслух, Федя.

— Раз, два,... десять — шахтеры здесь, — Федор попросту пересчитывал подчиненных "по головам", благо, толпа у воронки хорошо просматривалась с двухметровой высоты. — Химика нет. Порву гада!

Федор через перила прыгнул вниз и по-спринтерски припустил к лаборатории, с раз-маха выбил телом дверь. Я обежал модуль с тыла и, прихватив за руку, впечатал лицом в пыль выскочившего из окна химика Николая. Модуль дрожал и трясся от ударов и воплей разгневанного Федора.

— Я б в шпионы пошел, пусть меня научат, — я придавил большим пальцем болевую точку под носом химика, удерживая парня от ненужного вранья. — Джуди где?

— Утром сбежала, — всхлипнул химик и злорадно оглянулся на Федора. — Ни мне, ни тебе.

— Взрослые люди вроде бы, — я с сомнением перевел взгляд с одного на другого. — Здо-рово вас девушка высветила, как на ладошке показала. К тридцати не стал циничным, значит, не был и умным.

— Мне ближе глупая молодость, чем мудрость на грани маразма, — шмыгнув помятым но-сом, осторожно надерзил Николай.

— К тебе мудрость пришла, ко мне маразм крадется..., жизнь не остановить, — поддержал Федор; выбрался через окно и, горестно отмахнув рукой, рассмеялся. — Умные и цинич-ные у вас на Земле, а у нас все на душевном порыве, с открытым сердцем...

— с распахнутым взглядом, — с жалостью глядя на запутавшихся в любовных страстях друзей, я "отвесил" Николаю подзатыльник за непочтение к старшим и примирительно улыбнулся. — Очередные зулусы на мою голову: рванул рубаху от ворота, ударил шап-кой оземь,... что ж не живется вам спокойно и бесстрастно? Готовь, Николай, взрывчат-ку; пойдешь в поход подрывником. После заката тронемся незаметно. Готов отличиться?

— В жизни всегда есть место подвигу, особенно, если не спится, — освобождаясь от нерв-ного напряжения, засмеялся Николай. — В шпионы без знания иностранных языков не возьмут, а диверсант еще может получиться.

— А между делом до вечера заровняешь яму, — строго приказал Федор.

От своих проблем голова пухнет, а тут чужих воз. Лохматый Тобик выкатился и за-рысил рядом, путаясь и прижимаясь к ногам. Присев рядом, потеребил-погладил теплый загривок:

— Напугали бабаханьем неумные любовники? — незаметно оглядевшись по сторонам, позвонил Отрепьеву. — Будешь смеяться, но у нас по факту на каждого члена экипажа по америкосу и по инопланетнику.

— И по ноль целых, пять десятых работающих шпионов на нос, — в тон продолжил Гриш-ка.

— И ты, брат, считаешь, что Галчонок врет?

— Не договаривает. Случай с "Чикаго" как первый звонок, а теперь и "Клондайк" всплыл.

— Прав, пазлы складываются в картину изощренного шпионажа.

— И надо ждать диверсий, — "подлил масла в огонь" Отрепьев.

— Одну вот только разрулили. Гони всех с корабля на комфортное жительство в вагончи-ках.

— Галя уже в крайнем, твое пиво допивает.

— Если и рыбу доедает, не пощажу.

— Поторопись.

Предупредительно постучав, прошел в комнату. Галя неловко сидела на краешке стула, очевидно, наблюдала за мной в окно. Взглянула настороженно, отчего синие глаза еще округлились:

— Хочешь объяснений?

— Потом...

Обнялись и долго стояли, прижимаясь, перетекая, смешиваясь чувствами друг в друге; терялись во времени и пространстве. Задвигались, целуясь, раздевая и раздева-ясь. Улеглись, уместились на жестковатой походной "полуторке", покрытой мягким синтетическим одеялом, темно-голубой казарменной расцветки.

В отношениях с Галей-Галчонком слово "любовь" никогда не звучало, да и не было нужды в объяснении чувств: телесная, духовная, энергетическая близость стягивала и соединяла. Представить себе не мог ситуации, когда, стоя рядом с Галей, не держал бы ее за руку или не касался телом.

Со дня расстрела американского крейсера почти не расставались. Галя либо сидела ря-дом в кресле, иногда на коленях, либо стояла позади, обнимая за плечи. Только секса не случилось, зато теперь накопленный потенциал "рвал плотины и шифер с крыш"; низ-вергался нескончаемой лавиной, и каждый оргазм становился основой, платформой, сту-пенькой для нарастания следующего, более сильного, более высокого, более пьянящего.

— Твои глаза когда-нибудь закрываются или даже не моргают?

— Зацени, — Галчонок прикрыла глаза, и нижние веки полностью скрылись под санти-метровой опушкой ресниц.

— Так не бывает, — потянулся потрогать губами, и Галя торопливо наклонилась, прилегла, вытягиваясь на мне во весь рост.

— Возьмешь в жены девушку-шпионку?

— Как благородный рыцарь... обязан; благо твое инкогнито потеряло актуальность, а мое либидо вернулось к норме... но, боюсь, не согласишься ломать свою карьеру?

— Это только работа, независимость, положение в обществе. Работа — отдельно, любовь — отдельно. Как ты не понимаешь?

— Пытаюсь осмыслить. Америка воспитывает людей действия, мы пытаемся думать и чувствовать, хотя одно другому не должно бы мешать. Что выбираешь?

— Конечно, бизнес, — Галчонок спокойно смотрела взглядом уверенного в своей правоте человека.

— Встаем. Прав Гришка, совсем, Галчонок, перестала быть русской.

— Я русская немка.

— Забудь. В России и немцы, и зулусы, и титульная нация — жизнь, работу, любовь и войну не разделяют.

— За сбычей мечт следует грусть о потерянной надежде. Мечты пусть сбываются... редко, — Галчонок через силу улыбнулась. — Могу считать себя арестованной?

— Постарайся ничего не предпринимать, — внимательно посмотрел в наполняющиеся сле-зами почти круглые глаза и пошел к двери. — Охранять будут братья по разуму, а ты зна-ешь, как они относятся к америкосам.

— Пристрелят?

— Их соплеменники и родня в плену у ваших, — разорвут на части.

Глава 29 Тренировка на местности

Не получается быть загадкой:

все тайное крупными буквами "по морде лица"

С досадой о личном

Бесконечное пространство рождает философов.

В космосе можно думать, о чем угодно,

а в лесу у космонавта только одна мысль:

как не заблудиться?

Из рассказов старого космонавта

До заката оставалось часов пять. Более чем достаточно для обдумывания и подготовки "партизанской вылазки" на американскую базу. От лишних ушей пригласил Федора про-гуляться в ближайший лесок, расположившийся в пойме широкого почти идеально круг-лого озера:

— Посмотрю-послушаю каркающих глухарей

На самом деле, собирался "прощупать" физическое состояние Федора. Работники фактории перед отлетом с Земли получили серьезную подготовку, но с тех пор прошло три года. Не разучились ли быть солдатами, не отрастили "пивные животы". Помнят ли, что в бою нет места демократии, а приказ командира — закон, не подлежащий обсужде-нию.

В полете "дееспособность", по выражению Гришки Отрепьева, поддерживали систе-мой активных движений и пассивных нагрузок. Четыре часа интенсивных занятий на тренажерах; больше можно, меньше — нет. Плюс утяжеляющие, сдавливающие, возбуж-дающие электро разрядами группы мышц устройства. Отдельным пунктом в расписании выделялась спецподготовка: упражнения на реакцию, интуицию, телепатию, тренировка памяти и прочее... — бесконечный, часто пополняемый список.

— Да мы, — Федор в благородном негодовании в очередной раз едва не "рванул рубаху на груди", — да мы здоровый образ жизни каждый день ведем. Земные полцентнера даже при нашей силе тяжести в легкую, а с красивой девушкой на плече в эйфории да кураже — бегом — и не вопрос.... Про амбиции забыли начисто: иду рядовым и слепо выполняю приказы, за Николая ручаюсь, место в строю четко запомнил, когда мордой песок ровнял.

— Уже легче. Рассказывай диспозицию.

— Джуди на третьем этаже штабного модуля. Вы отвлекаете охрану....

— Федя, — я пощелкал пальцами перед красным носом над черными усами. — Любовь об-манная непостоянная и уязвленные амбиции на втором плане. Начни рассказ с захвачен-ных на опыты братьях по разуму.

— Бункер, метров двести вправо, — Федор возбужденно танцевал боксерский танец, с резкими уклонениями, неожиданными нырками и разворотами, и лупил кулаком по стволу толстого дерева, похожего на осину. — К Джуди по наружной лестнице....

— Лучше, на Сивке-Бурке Вещей Каурке до верхнего окошка в тереме, — внимательно по-смотрел на Федора, и парень начал потихоньку успокаиваться. — Второй вопрос, как "Клондайк" повредить?

— Пусть уматывают от греха, — Федор уставил на меня злобный взгляд. — Там экипаж из бывших морпехов.

— В морпехи традиционно набирают цвет нации, избранных из лучших. Зорких соколов и стремительных орлов.

— Даже лучшим из мужиков имя не только Орел, но и Кобель, — совершенно разуверив-шийся в людях Федор подозрительно взглянул на меня и, снизив тон, закончил жалобно. — Так и крутят-метут похотливо хвостами около моей Джуди Нигерскиллер.

— Улетят и фелексин увезут.

— Нечего увозить. Накопать не успели. Если только у китайцев купят или отнимут.

— Правильно напомнил, надо весь оставшийся фелексин схоронить безвозвратно.

— Тупой, — Федор смотрел с усмешкой победителя, и я на мгновение почувствовал себя уязвленным: подобных характеристик в свой адрес давно не слышал.

— Объясняй.

— Мы в другом времени и в другом пространстве. Земля нас теперь просто не сможет най-ти и пересечься. Мы "отрезанный ломоть", "вещь в себе", "затерянный рай"; "летучий голландец", размером в целую планету. "Пойди туда, не знаю куда", и к нам нет дороги.

— Не поверишь, но я всегда подозревал в тебе недюжинное поэтическое начало, божест-венно красиво только что продемонстрированное, — наивный Федор засопел, краснея от неожиданной лести. — Дорога от Меларуса до Земли есть, и при некотором старании ее найдут и китаезы и америкосы. Сейчас подойдет Сашка Буратино, подумаем, как взо-рвать "Клондайк".

— Командир, — раздался в телефоне Сашкин голос, — двигатель в транспорте не разбить: реактор уцелеет даже от ядерного взрыва, а камера сгорания — толстостенная пустая боч-ка, в которой нечего ломать. Стрельнуть ракетой в боевую рубку или в машинный зал...

— и превратить корабль в груду металлолома. Спасибо за совет. Саша, ты далеко.

— Командир, — Сашка заговорил шепотом, — тут какие-то крадутся. Пятеро в камуфляже, китаезы.

— Следи, мы идем.

Коротко пересказал ситуацию Федору и удивился мгновенно произошедшим в бога-тыре переменам. Федор чуть пригнулся, присел, нешироко расставил полусогнутые руки и двинулся вперед мягкой походкой крадущегося кота, даже усы зашевелились, видимо, выполняя осязательную функцию. Я сместился на расстояние видимости и шел, внима-тельно оглядывая потаенные местечки, параллельно. Федор приподнял руку, пальцем указал направление, и через три шага я увидел китайцев, суетливо упаковывающих в травяной мешок что-то живое.

Одновременно прыгнув вперед подмяли четверых, пятый обреченно вяло сопротивлял-ся в руках Сашки Буратино. Я "своих" прихватил неловко; один крепыш вырвался и тара-ном врезался в Федора, разом освободив еще двоих подельников.

Федору пришлось биться с тремя противниками. Мы с Сашкой, удерживая по китайцу, помочь не могли. Сыновья поднебесной демонстрировали неплохую боевую подготовку-выучку-сноровку: подпрыгивали, крутились в вертушках, застывали в позах тигра, кобры, пьяной обезьяны, — наносили сокрушительные удары руками и ногами. С окружающих полянку деревьев дождем осыпались срубленные ударами ветви и листва.

Федор поворачивался и двигался вроде бы неторопливо и неэффектно, зато конструк-тивно: перехватил бьющую руку и перенаправил летящее следом тело в ствол дерева; вто-рого крутанул и на секунду прижал к груди, парень мешком сполз на влажную почву. Третьего Федор отправил к первому банальным пинком в зад. Оглянулся на меня и сплю-нул.

— Экзаменаторы, блин, в следующий раз с вас начну.

— Не обижайся, Федор, спонтанно битвы не выигрывают, подготовка нужна и большая работа.

— А я не при делах, — честно округлил глаза простодушный Сашка. — И драка так себе... короткая и без крови.

— Гурман, — засмеялся Федор. — Драки хороши только постановочные в кино, остальные — смешные сплошь: то герой о копье споткнулся, то поскользнулся на собственном дерь-ме. Желтолицых точно не звали?

— Впервые вижу, — отрезал Сашка. — Они вообще кто?