На задворках Галактики

А через пару часов мы доплелись до Гринтела: еще более маленького и захолустного городка, чем тот, из которого мы вышли. Конвойные после здоровой прогулки на свежем воздухе пошли подкрепиться. Нас отправили в широкий загон, даже без навеса, и тоже принесли какую-то баланду. Был уже ранний вечер. Солдатам, как видно, не хотелось тащиться куда-то на ночь глядя и мы до темноты просидели в своем загоне. Потом нас отвели в низкие деревянные строения неподалеку и заперли там. В глубине души я подозревал, что когда-то это были конюшни. Рано утром нас вывели, дали немного баланды и погнали прочь от Гринтела. Только теперь был другой офицер, а может, и другие солдаты, и военные ехали на лошадях. Если вчерашние конвойные прогулялись пешком, то эти совершали неспешную прогулку верхом. Мы же по-прежнему брели на своих двоих. Парни, шедшие впереди меня, Берт и Лукас, рассудили, что нас ведут по прямой до Блуфила — самого большого города в округе и местного центра. А значит, нам предстоит долгий дневной переход. Конвоиры сперва внимательно за нами следили и постоянно проверяли замки на кандалах, но потом они успокоились, стали не такими бдительными и нам время от времени удавалось переброситься парой фраз. Втроем мы решили, что пленных вряд ли оставят в местной городской тюрьме. Власть чувствовала себя слишком неуверенно в здешнем приграничье. Того гляди, на тюрьму налетят партизаны, отобьют своих товарищей да и скроются. Скорей всего, нас отправят на рудники или в лагерь для "бунтовщиков" или в тюрьмы в тех краях, где военных полно и они чувствуют себя хозяевами. Оттуда редко кто возвращался, но истории про те места были не для слабонервных, и мне ужасно не хотелось убедиться в достоверности этих слухов. Ведь я уже на собственном опыте знал, что многое в рассказах жителей Деметры оказалось отнюдь не преувеличением.

Нет, надо отвлечься от мрачных мыслей и подумать о чем-то хорошем. Ведь самой страшной катастрофы не произошло. Просто счастье, что Роумен так и не появился в том чертовом замке. Я не сомневался, что тогда бы ловушка сразу захлопнулась. Это ж надо было додуматься — собрать там почти все руководство Движения. А нам с Дюпеном удалось-таки сорвать планы врага. Да, лучше думать об этом, чем о том, что ждет впереди.

Тем временем мы втянулись в узкую лощину, поросшую кое-где лесом. Приятно было почувствовать тень и прохладу после палящих лучей солнца. Время перевалило за полдень. Колонну остановили. Конвоиры стали спешиваться, доставать сухой паек, фляги и присматривать себе удобные местечки для "пикника". Меня, как и всех, волновала сейчас мысль, взяли ли они с собой также еду для заключенных и собираются ли нас вообще кормить и поить до прихода в Блуфил поздним вечером. Ответа на этот казавшийся мне столь важным вопрос я так и не получил. Внезапно раздались выстрелы. Я мог только вместе со всеми скованными узниками броситься на землю и прикрыть голову руками. Бой был коротким. Вскоре мы сбросили проклятые оковы. Бывшие пленники то и дело узнавали среди спасителей своих друзей или родственников и с радостным криком бросались к ним на шею. Но многих других они не знали. То были все как на подбор крепкие, рослые парни. Один из них подошел ко мне:

— Агент Джеймс Гарвей? Я командир летучего отряда повстанческой армии Крис Брандт. Поздравляю с освобождением.

Глава 14

Предыдущие события, как мне потом рассказали, развивались так. Сообщение про меня, Джерри и Шульца, передаваемое из селения в селение, со скоростью лесного пожара докатилось до штаба повстанцев. Роумен не медля отправил разведчиков и в ту деревушку, из которой мы собирались уйти, и в ту, до которой мы хотели добраться. Обе команды должны были отправиться навстречу друг другу и та, что нашла бы нас первой, тут же сообщила бы наши координаты в штаб. А оттуда за нами выслали бы флаер. Разведчики приземлились, как и положено по инструкции, в нескольких лигах от указанной цели. Надежно спрятав свой флаер в овраге, они тайком (опять-таки по инструкции) подобрались к селенью. И увидели там следы недавнего боя и пепелище. К счастью, эти люди знали, где прячутся местные жители в минуту опасности. В Кривом Логе они нашли почти все население деревни. Встретились с Шульцем и Джерри, который, как и большинство бойцов, благополучно ушел от врага. О моей судьбе было ничего неизвестно. И тут вернулся Феликс. Все быстро сообразили, куда и каким путем поведут пленных. Разведчики сразу же сообщили обо всем в штаб. Средства связи были у них, конечно же, куда лучше, чем в этой глухомани. Военачальники немедленно стали разрабатывать план действий, Роумен был готов задействовать все лучшее, что имелось у него под рукой.

Ни я, ни другие пленные, а главное, враг не ожидали от Роумена такой оперативности. Ведь мы все думали, что в штабе Движения еще ничего не знают о том, что у нас здесь происходит. А тем временем, когда узники сидели в загоне, в Кривом Логе уже высадился боевой отряд. Я был и прежде наслышан о летучих (в прямом и переносном смысле) отрядах. Их сбрасывали с воздуха там, где требовалось срочно переломить ход сражения в свою пользу, использовали для молниеносных военных операций. Одно появление этих отчаянных парней могло вызвать панику в стане врага. Местные, естественно, взялись помогать им всем, что только было в их силах. У людей вдруг появилась надежда вызволить своих друзей и близких. Операция по спасению прошла, как и так уже ясно, просто блестяще. Хотя вынужден все же признать, что если бы среди пленников не оказалось меня, лидеры Движения не приложили бы ради этих бедолаг столько усилий. Их бы просто занесли в скорбный список жертв этой войны.

Встречали нас все жители деревни. Для них сейчас настали тяжелые времена. Родные дома были сожжены, многое из имущества утрачено навсегда. Кривой Лог не годился для того, чтобы жить там постоянно, в нем только на время искали убежища. Но главное, что многие мужья, отцы, братья и сыновья вернулись к своим семьям. Вот это был праздник!

* * *

И вот уже несколько дней я жил среди повстанцев, ведя долгие и обстоятельные беседы с Роуменом. Ему хотелось знать обо всем, что произошло с того момента, как нас с Гонтри арестовали, обо всех моих догадках и наблюдениях. Но почему-то особенно его заинтересовал Артур Дэйби. Он подробно расспросил меня о характере, привычках, и даже о внешности юного аристократа.

— Да, вот она молодая поросль Картасона, — презрительно усмехнулся Роумен, когда я красочно расписал ему графа.

— Ну, второй ведь совсем не такой, — слабо возразил я, припомнив светловолосого юношу во дворце Повелителя.

— Но ведь они, по-видимому, друзья, — хмыкнул Роумен.

Вскоре я узнал, что в последнее время Артур Дэйби стал обретать известность. И вовсе не своим крутым нравом и обращением со слугами. Такое на Деметре было делом обычным. Одним взбалмошным дворянчиком больше, одним меньше, какая разница. Тут все было хуже. Молодой граф оказался талантливым военным командиром. Отряд под его началом проводил стремительные рейды по районам, которые контролировали повстанцы. С успехом применяя их способ ведения боевых действий против них же. Появившись там, где его не ждали, он наносил удар и так же внезапно исчезал. Этот человек причинил уже немало вреда, и пора было положить этому конец. Но все попытки предугадать его появление, сделать засаду или окружить провалились. Особенно обеспокоен был Роумен. Ни в коем случае нельзя было дать способному командиру вырасти в талантливого полководца.

— Есть у нас с Гувером одна задумка. Может, в этот раз он и попадется, — хмурясь, сказал Роумен. — Да только... тут вот еще какое дело...

— Ну, с простыми людьми вы познакомились, — вдруг резко сменил он тему, — а с дворянами не желаете? С самыми обычными, не прихвостнями Делоиза и не с нашими сторонниками. Покрутиться среди них, разобраться, что это за люди. Как вы на это смотрите?

Я задумался. Дворянство было очень влиятельной частью общества и о нем, конечно же, необходимо было составить свое мнение. До сих пор я знал только Гонтри и Гленвера, которых явно нельзя было считать типичными представителями своего сословия. Еще Дэнкфорта и Дэйби — приближенных Повелителя. А Байерда, как оказалось, совсем не знал. О других аристократах мне было известно только понаслышке, в основном от недовольных ими слуг и крестьян. Справедливость требовала исправить это упущение.

— Введет вас в их круг, конечно же, человек, симпатизирующий нашему Движению, — сказал Роумен. — Не богат, не беден. Знатен, очень древнего рода, но род приходит в упадок. В общем, не из высшего света, но и не какой-нибудь мелкопоместный дворянчик. Интересно, что вы скажете, когда узнаете... Ну да ладно, время покажет.

И я тронулся в путь, привычно меняя средства передвижения: сначала флаер, потом лошади. Вместе со мной отправился и Джерри.

Дворецкий в замке торжественно возвестил о нашем прибытии и нас проводили в гостиную. Джерри по всем правилам этикета представил меня хозяину замка, его очаровательной супруге и сыну: тихому скромному мальчику тринадцати лет. С этой минуты мне предстояло вживаться в роль потомственного дворянина. Смею надеяться, что я не выказал своего смятения, когда услышал имя маркиза. Ведь истинный аристократ (как и настоящий агент) никакой неожиданности не позволяет застать себя врасплох, всегда оставаясь невозмутимым. Во время приятной светской беседы я украдкой рассматривал главу семейства. Стройный гибкий стан, высокий благородный лоб, точеный изящный профиль. Его густые черные волосы были уже изрядно тронуты сединой, но в глазах по-прежнему горел огонь. Сходство представлялось несомненным. Наконец мы попрощались с гостеприимным хозяином и его милым семейством, пожелав друг другу спокойной ночи, затем слуги проводили меня и Джерри в наши покои и я остался с другом наедине.

— Ну и как тебе наш небольшой сюрприз? — спросил Джерри.

— Очень мило. Я как, ничем себя не выдал? — откликнулся я.

— Не-а. Ни один мускул не дрогнул на твоем лице и голос твой не дрогнул! Но ты, верно, желаешь приоткрыть завесу этой жуткой тайны, друг мой?

— Еще как желаю. Когда ты перестанешь кривляться.

— Но ты же должен быть все время в образе, ни на минуту не расслабляться. Я тебе помогаю.

— Ладно. Они что, родственники?

— Ха, не то слово! Артур Дэйби его старший сын!

— Да ты что! А папаша в курсе... О-о-о... Ведомо ли отцу, что сын его сражается по другую сторону баррикад?

— Ладно, можешь расслабиться, когда говоришь со мной. Но только со мной, — милостиво разрешил Джерри. — А Реджинальд Дэйби... Да он и о самом сыне понятия не имеет.

— Как это?

— Да, история темная, мы в ней толком не разобрались, — сознался Джерри. — Вот ты все и разузнаешь. Мне или кому-то другому из наших не совсем удобно. А то еще маркиз Дэйби подумает, что мы его в чем-то подозреваем.

— А это так?

— Роумен доверяет ему, как только может вообще доверять кому-либо. Он очень ценит и уважает маркиза и хотел бы проявить как можно больше такта.

— Нет, я все-таки не пойму. Ведь Реджинальд Дэйби — маркиз, а Артур Дэйби — граф...

— Ты что? — ахнул Джерри. — Собираешься выходить в свет и таких вещей не знаешь? Маркизом может быть только глава рода, его ближайшая родня — графы, ну а дальние родственники вообще не носят титула. Если, конечно, не захотят отделиться и дать начало новому роду, но это не такое простое дело. Одного такого без титула ты и собираешься играть. Вот помрет твой дядечка без наследников, станешь графом. Нет, я, конечно, не знаю, как там раньше на Земле было. Ну а сейчас у нас так. Ляпнешь что-нибудь эдакое в обществе — полный провал!

Джерри был так взволнован, что тут же стал искать другие пробелы в моем образовании.

На следующий день, сжимая в руке листочек со списком вопросов, которые нужно задать и вещей, которым нужно научиться, я встретился с хозяином замка. Маркиз Реджинальд Кристиан Дэйби отвел меня в свой кабинет, где мы могли побеседовать наедине. На стене висел написанный красками портрет очень красивой девушки с тонкими чертами лица, живыми черными глазами и лукавой улыбкой.

— Моя первая жена,— сказал маркиз, заметив, что я заинтересовался картиной. — Не смущайтесь, моя супруга знает про это. Когда мы поженились, она была совершенно не против того, чтобы этот портрет продолжал оставаться в гостиной. Мне самому это казалось не слишком тактичным по отношению к Лауре, но и убрать портрет в кладовую я не смог. Я очень любил когда-то Веронику. Так он оказался здесь. По счастью, Лаура всегда понимала меня и никогда не ревновала к памяти покойной Вероники. Она у меня ангел.

— У вас были дети? — осторожно продолжил я разговор, заприметив на столе фотографию очаровательного мальчугана лет пяти-шести.

— Да, сын, — грустно ответил маркиз, беря в руки фотографию. — Но после смерти Вероники злой рок лишил меня и моего первенца. А я не смог даже принять его последний вздох, не смог похоронить в фамильном склепе рядом с родным прахом. Судьба отказала мне и в этом последнем утешении.

— Как же это могло случиться? — сочувственно вздыхая, спросил я.

— Я уже сказал, что страстно любил свою первую жену, хотя наша совместная жизнь не всегда протекала мирно и безоблачно. Моя покойная супруга обладала множеством достоинств, но были у нее и недостатки. Она была несколько взбалмошна, горда и своенравна. Временами мне с ней приходилось очень нелегко.

"Да, видать, находила коса на камень", — подумал я.

— Когда лихорадка унесла Веронику, я очень сильно горевал, — продолжил Дэйби. — Но срок траура истек, и надо было найти себе другую супругу. Ведь маленькому Артуру была нужна мать. Я до сих пор каждый день возношу хвалу Всевышнему за то, что встретил тогда Лауру. Вы знакомы с моей женой и сами видите, какая она благонравная, милая и кроткая. А вскоре небо благословило наш брак рождением сына. Но вот управиться с Артуром мне было трудно. Вероника избаловала его, он был капризным и упрямым. Все же я не сомневался тогда, не сомневаюсь и сейчас, что ангельское терпение Лауры и моя твердость сделали бы свое дело: ребенок исправился бы.

— Но что же произошло?

— Мне стало известно, что люди Повелителя ищут маленького мальчика из древнего знатного рода, чтобы воспитать его в Картасоне. Они сами прямо предложили мне это. Не скрою, тогда это показалось мне лестным, но как же я ошибался! Когда я отвозил сына в Картасон, то видел его в последний раз. Меня не допускали к нему, а через полгода сообщили, что он заболел и умер.

— Давно ли это было?

— Двенадцать лет миновало с тех пор. Но эта рана по-прежнему кровоточит в моем сердце. Я все думаю, что если бы не отдал его в чужие руки, то мы бы с Лаурой сумели приглядеть за ним и он остался бы жив. Или, по крайней мере, скончался бы в родном доме, на руках любящего отца. А мне даже не дали с ним проститься! Даже не позволили взглянуть на его могилу! Они сказали, что для него великая честь быть похороненным в Картасоне. Да кому нужна такая честь!

Дэйби подавил вспыхнувший в нем гнев. Тяжело вздохнув, он вернул на стол фотографию малыша, который напряженно смотрел на нас своими черными глазищами.