Дети солнца

На этой планете, где вечно зима.

Я хочу, чтобы сын мой влюбился

В дочь Мириона, как я — навсегда.

Я хочу, чтобы сын мой женился,

И счастлив, конечно, чтобы был он.

Я хочу, чтобы внук мой гордился,

Что планета рожденья его— Мирион.

Саша убрал инструмент под кресло.

Открылась диафрагма и в помещение ввалился Андрей.

-А-а, вот вы где, -он устало шлепнулся на пол и сразу же растянулся во весь рост,— как я с этой инспекцией вымотался. Стеклов, зараза, меня вывел. Все тычет в барабаны— почему сходимость так близко, почему залп с опережением на такой низкой отметке, почему второе положение поворота турели не идет по оси. Почему, почему, почему.

-А ты?— спросила Лена.

-А я что?!— от избытка эмоций Андрей даже сел,— сначала отвечал как положено, а потом надоело, что я, "гильза" какой? Как ляпну: "а я так привык! Я уже биогод воюю при этих параметрах! И нечего— семнадцать абсолютно сбитых пауков имею, второй орден, вон, отхватил! Чего и вам желаю..." Тут бронемастер психанул. А капитан на меня как гаркнет: "ты че, паршивец, на удобрения захотел?!".

Воронин выругался и опять лег.

-Выговор впаял мне.

-Легко отделался. Это он добрый что-то,— сказал я,— помню, мы с Зефом— это был лучший стрелок "Горномора",— пояснил я Сане и Мари,— получили "маринад" за то, что над Салахитдином посмеялись. Я думал он только меня накажет, все-таки я новенький был. А смотрю— нет. Зефу тоже по-полной досталось.

-Это когда вы плюшевого медведя в скафандр торпедометчика запихали?— спросил вдруг Пашка.

-Ну да. Галине, наводчица торпед, подарили на день рождения большого такого медведя. А Перси предложил напугать Салиха. А ты откуда знаешь?

-А я недавно к Петровичу заходил. Он рассказал,— Паша ухмыльнулся,— как во время учебной тревоги ваш торпедник попытался сходу одеть скафандр, а там— зверюга. Он, вроде, с перепугу, драться с ним начал...

-Да-а,— с удовольствие вспомнил я,— было дело. Только Полосков нам с Перси сутки в противорадиационном скафандре прописал. Не вылезая.

-"Маринад"? — уточнил Паша.

-Угу,— прыснула Лена,— они по килограмму скинули за раз.

-Да ну вас,— отмахнулся Андрей,— это все детство. Мы в учебке вообще на трое суток в карцер загремели. Был у нас один паразит, по кличке Маньяк. Вечно у него— то порники в карманах находим, то всякие игрушки с интим домов на полках в шкафчике лежат. Как с ним не сядешь рядом, так он начинает— то про баб рассказывать, то про мужиков. Он бисексуал был. Нет, ты живи как хочешь, а Горану-был у нас еще один— рассказывать это не надо. Этот Горан вообще был с какой-то религиозной общины, пуританин. Короче, во время учебных стрельбищ, мы с Гораном залезли в орудийную этого Маньяка и перенастроили там все звуки в фоноре. Выстрел— это типичный женский стон удовольствия, спаренный залп— какое-то мужское междометие, тоже в порыве страсти. Вражеские истребители ... -запнулся Воронин,— слушайте, я стесняюсь...

-Давай, давай,— ободрила его Лена,— ты еще ничего такого не сказал, чтобы стесняться.

-В общем— звуки метеоризма, при поражении цели, были самыми безобидными...— Андрюшка почесал подбородок ,— после зачетной стрельбы вылез этот Маньяк с абсолютно красной рожей и полностью подавленным. Мы все молчим— о нашей проделке уже многие знали. Наставник орет на него: "Расстрелял почти весь боекомплект! Почему сбил только одну цель?! Что за ступор с тобой после уничтожения первой-ПЕРВОЙ-цели?!" Мы стоим с каменными лицами, а у самих все внутри горит. И тут Наставник ляпнул Маньяку: "может ты обделался в штаны, когда противника сбил?" Ну, тут уже мы не выдержали и давай вдоль стенки от хохота кататься... Короче, Маньяк про нас доложил Углу-3, а тот нас с Гораном— в карцер.

-А с Маньяком что?— спросил я, интересно же.

И сам Воронин, вроде, начал отходить.

-У него кличка после этого стала новая— Метеорит. Только это никак не связанно с небесными телами.

Тут уже мы стали смеяться. Девчонки в халатах, не переставая смеяться, выскочили вон: переодеться.

— А если серьезно,— обратился я к Андрею,— не переживай. Твоя пушка в идеальном состоянии. Все наши баки заправлены под завязку, настроение у всех боевое и сам артоп готов к предстоящему дружественному поединку с фрегатами. Выговор ты получил просто в порядке поддержания дисциплины. Был бы на "Диком" или на "Неудержимом", сам знаешь— списали бы на Поверхность в течение часа.

С командой "Дикого" мы познакомились на Сайёро и были ошеломлены жесткой, а порой— жестокой, дисциплиной на артопе. Под стать ему был и "Неудержимый".

-Да знаю я,— потянул Воронин,— заслужил. Не спорю...-он помолчал и добавил,— Все какие-то нервные...кажется, Полосков готовиться к чему-то серьезному. Может скоро в поход, на Край?

Я пожал плечами. В госпитале я слышал много всяких слухов о дальнейшей судьбе нашего "Горномора", особенно после прорыва трех крейсеров хо-дракц к Ринго несколько месяцев назад.

-Да и чужаков прибавилось,— вставил Паша и тут же поправился,— я не о вас,— обратился он к Семеновым,— Просто на "Горноморе" появились много людей... у Петровича почти весь технический штат обновился. У гидропоников вообще— все новые лица. И еще какие-то трое военных...не совсем военные...

-В смысле-"не совсем"?

-Форма у них— не военная,— Андрей посмотрел мне в глаза,— зеленные комбинезоны. С лампасами. Лампасы, какие-то дурацкие— желтые косички. И никаких шевронов. Я даже не видел такие...

Ого. Кажется, я видел эту форму много лет назад, но не уверен, что это именно они.

-Я встречался с такой— или похожей на нее— формой,— сказал я осторожно,— но это было давно.

-Кто?— встрял в разговор Пашка,— энго— настройщики?

-Нет,— отмахнулся я от него,— энгоники носят синюю форму и без всяких лампасов. А такую форму носили переводчики, которые говорили со мной на моем родном языке, почти десять лет назад. Но не думаю, что на нашем "Горноморе" появились лингвисты. Не зачем.

-А что это был за язык, на котором вы говорили?— вежливо поинтересовалась Мари.

-Эсперанто— нова. Я с Дуктис, бывшей Республики Проксима,— предугадывая второй вопрос, сразу уточнил я.

-Я что-то не слышала о таком языке,— сказала Мари с сомнением.

-Ну вот поэтому и искали специалистов по умершим языкам, так как эсперанто— нова давно не используется.

— Хомолинг заменил его лет пятьсот назад,— вспомнил Саша,— да-да, я вспоминаю. На том языке говорили до середины времен Первой Экспансии.

Я кивнул ему соглашаясь.

-Приехало двое,— продолжил я,— они неплохо говорили на эсперанто— нова и хорошо понимали нас,— я встал с кресла,— а потом они научили нас хомолингу.

-Ты куда?— Андрей не спеша поднялся с пола.

-Пойду, посмотрю: они— не— они,— я открыл диафрагму,— может я и ошибаюсь...

В этот момент по артопу пронесся мягкий звук гонга, и все мы с тревогой переглянулись.

-Мирион!— воскликнул Андрей и ткнул пальцем куда-то мне за спину.

Я обернулся и успел увидеть как планета, на которой мы прожили всего несколько месяцев, быстро уменьшилась в размерах, и превратилась в яркую белую песчинку.

Через какие-то мгновения я уже не смог найти её на фоне Млечного Пути.

-Всё!— радостно крикнул Воронин,— ну, наконец-то! В поход— на полигон!

Его глаза засветились азартным огнем, предвкушением предстоящего рейда, возможного боя. В какой-то момент его восторг захватил и меня.

Мы вместе выбежали с обзорной и побежали вдоль коридора-до переходников на техпалубы.

III.

Я нашел одного из носителей странной формы с косичками в столовой. Он одиноко сидел за столиком и доедал "морского ежа". Судя по медленным движениям челюсти и резким дерганьям кадыка— аппетита у него не было.

Парнишка, на вид— мой ровесник, только больно худощав. С типичным мирионским загаром на щеках.

Я подошел к его столику и спросил:

-Сяду?

Он поднял на меня глаза, видимо полагая, что я мог бы сесть и за другой столик. Но все-таки вежливо кивнул.

Я сел напротив него.

-Лев Бонки.

Еще один кивок.

-Пак Хин.

Как принято на Мирионе— сразу переходим к сути?

-Лингвист?

Пак недобро прищурился и кивнул, но теперь с настороженностью.

— Мне взбрело в голову, что ты можешь знать некоторых моих знакомых из вашей братии,— протараторил я заготовленное вступление,— имя Сэрани Каро знакомо?

Парень вскинул бровь и с недоверием взглянул на меня, словно я только что возник перед ним из воздуха. Но первоначальное напряжение в его теле исчезло.

Видимо он знал Сэрани или, как минимум,— слышал о таком. Я испытующе продолжал сверлить его взглядом.

Воспользовавшись небольшой паузой, Пак , стараясь не встречаться со мной взглядом, с виноватым видом скинул остатки трапезы в люк сбросника.

— Ондент Сэрани Каро? — осторожно уточнил он, вытирая губы салфеткой.

-Да-да,— кивнул я,— уроженец Квадриса. Голубые глаза, рост— почти с меня,— я встал, чтобы он оценил мой рост,— сейчас ему где-то двадцать пять биолет...

Я специально перевел на мирионский счет, чтобы ему легче было понять возраст Каро.

-А ты его откуда знаешь?— удивленно спросил паренек.

Значит— знает.

-Он был моим первым Наставником.

-Я не знал, что Каро занимался социальными программами... -медленно, с удивлением, произнес мой собеседник.

-Это было очень давно,— махнул я рукой,— он преподавал мне уроки хомолинга,— я сел поудобней,— он и его первая жена Ингрид...

-Лера,— перебил меня Пак,— жену звали Лера. Не Ингрид. Или ты что-то путаешь. Или это другой Каро.

Я снова описал внешний вид Сэра.

-Да, это он,— замешкавшись, согласился Хин,— но жена все-таки -Лера. Валерия.

Однако... Может за те семь лет, что я не виделся с Сэрани и Ингрид, что-то изменилось... И тут меня как мегаваттом щелкнуло.

-Лера?— не поверил я,— постой-постой. Высокая, худая, длинные вьющиеся волосы, грустные черные глаза, вздернутый носик...

— Ты и ее знаешь?— неожиданно прервал мои описания Пак.

Знаю ли я Леру?!

Ха-ха! Жена Сэрани Каро!

В голове разом пронесся клубок воспоминаний. Все-таки Тихоня добилась своего. Несмотря на разницу почти в тридцать стандартных...

Вот это любовь!

Тихоня, Тихоня.

Я поймал себя на том, что почесывая подбородок, глупо улыбаюсь своим мыслям. Со стороны это было не эстетично, по отношению к моему визави— лингвист усиленно озирался по сторонам, бросая на меня смущенные взгляды.

Я тихонько хмыкнул и положил руки на стол.

-Я знаю Валерию. С детства.

-А у Каро была жена Ингрид?— спросил Пак,— не знал.

-Да. Тоже лингвист. Неплохой, но все же -не лучший. Возможно, что она до сих пор его жена.

-А как же тогда Валерия?

Странно. Видимо знакомство с Каро...о, простите— с семейной парой Каро, было не совсем близким, раз его удивляет такая "мелочь", как полигамия. А как он отнесется к полиандрии?

-Сэра и Ингрид граждане Квадриса,— и заметив замешательство в его глазах, я добавил,— Эта планетка с весьма свободными нравами. Для Ингрид, к примеру, он был третьим мужем. Официальным и одновременным с еще двумя мужьями. Да и Каро мог жениться на Валерии, не расторгая свой брак с Ингрид. Не удивляйся, для Квадри это норма.

Я немного рассказал о нравах Квадрис, узнанные мной непосредственно от самого Сэрани.

И, судя по широко распахнутым глазам, которые почти не мигали в процессе повествования, Пак Хин никогда не слышал о Квадрисе.

Полученная информация слегка ошеломило мирионца. На его родной планете, а то, что Мирион его родина, я в этом уже не сомневался, сказанное мной было противоестественно. Многочисленные социальные программы, а также религиозные течения, имеющиеся на планете, всеми силами пытались снизить рост рождаемости. И семья, состоящая из разнополых партнеров, числом больше двух, была вопиющим фактом для морали этой планеты.

-Давай выпьем чего-нибудь. Не торопишься?

Парень безразлично кивнул.

-Сейчас у меня перерыв.

Он неопределенно махнул рукой и предупредил:

-Я не совсем точно разбираюсь в вашем меню, поэтому сделай выбор за меня,— он поморщился, видимо, вспомнив "морского ежа". — тут у вас ни одного знакомого названия,— он повернул экран меню в мою сторону.

-Ну а это?— я махнул рукой в люк сброса, где только что исчезли тарелки с остатками трапезы.

-Я до этого уже это ел,— непонятно сказал он,— в смысле— меня уже этим угощали. Я побоялся заказать что-то такое, от чего потом мутить будет...Не сказать, что я в восторге и от этой...еды... но эксперименты с тюбиками избегаю.

Я быстро набрал заказ для себя и для моего собеседника.

Я заказал веп-шцу— которую пил еще в госпитале. Думаю, что Пак Хину она придется по вкусу.

Отличный напиток. Бодрит и не вызывает оскомину даже после пятого глотка.

Но Пак со мной не согласился. Сказал , что он пил веп-шцу много лучшего качества. Я заметил, что на кораблях многие привычные блюда приобретают иной, подчас— пресный, вкус. Из-за искусственного климата? Вряд ли. Хотя... Может и из-за этого. Но ничего, успокоил его я, через пару дней привыкнешь.

-В этом есть свой плюс,— заметил Пак,— в привыкании.

-Два,— согласился я.

-Ты скажи мне первый, а я тебе второй.

-Когда придет время и ты снова попробуешь нормальную еду на какой-нибудь планете— ты будешь просто ошеломлен вкусовым фейерверком, который успел подзабыть,— я вспомнил с каким восторгом поедал Костино варенье, когда бывал у него в гостях,— теперь— ты.

-Начинаешь ценить жизнь на планете,— мой собеседник улыбнулся.

-А, ну да...— согласился я и заказал еще,— ты что — в первый раз?

-На корабле такого класса— нет. Но в энго ни разу не был. Если ты об этом.

-В энго ни разу не ходил?

Пак замялся и покраснев ответил:

-Обычно к нам приходили за консультацией на сам Мирион...

Я фыркнул.

-Ничего. С нами покатаешься по Империи. Потом рассказывать будешь своему ребенку.

Он расслабленно откинулся на спинку стула и расстегнул воротник. Теперь можно и вопрос задавать.

-Давно ты виделся с Каро?

-Леру— полтора года назад. Она приняла у меня экзамен и улетел к себе... на Квадрис.

-Я сразу скажу, что не совсем понимаю о чем ты говоришь,— попытался приостановить его я,— какой экзамен?

Пак Хин почесал переносицу.

-Дело в том, что именно Валерия Каро преподавала мне язык хо-дракц,— сказал парень,— Преподавала со своим мужем,— добавил он после некоторой паузы.

-Не понял— Лера говорила на хо-дракц?

-На кА-торе,— поправил меня лингвист.

-Что это такое— каторе?— не понял я.

-Язык, на котором хомо и хо-дракц могут общаться между собой.

— И Лера говорила на каторе?

-На кА-торе,— опять поправил он, но я не заметил разницы.

Ого-го. Вот это новость! Теперь понятно, что объединило этих двух людей. Не знаю даже за кого порадоваться...

В эту минуту в столовую ввалились стрелки.