Мертвые Земли (1-26 главы)

Но одновременно с этим алькины кулаки сжимались, и она упрямо сжимала губы.

— Нет.

— Что — нет? Ты можешь забрать документы, хоть сейчас. Ольвэ-полуэльф выплатит за тебя неустойку и ты свободна! Живи себе в имении 'Белый Бук', нюхай цветы, бегай купаться на море, флиртуй с моряками — чем не вариант? — Продолжала наседать Ниа, — Найдешь себе мужа, детей заедешь... Только знаешь что, Алька? Даже твои дети будут магами! И будут стоять перед тем же выбором, что и ты. И тоже струсят?

— НЕТ! — Закричала девочка зло и яростно, — Я не боюсь! Я не хочу никого убивать! Это низко и подло — лишать кого-то жизни при помощи магии!!!

Ниа желчно улыбалась, презрительно рассматривая девочку. Алька же пошла в наступление:

— Я не хочу становиться боевым магом! Моя мама была магом, и это её не спасло! Почему меня это должно спасти, а?

— Значит, твоя мама была не достаточно хорошим магом! — Презрительно бросила Ниа, а Алька взбесилась, нанося один за другим удары. Магией.

Её 'Бриз', хоть и не был столь устрашающим, заставил смеющуюся преподавательницу отступить на шаг. 'Стрела', просвистев, улетела в темноту, а последовавшая за ней 'Молния' напоролась на выставленную леди-куратором защиту, разлетевшись снопом голубых искр о кокон щита.

Ниа, загадочно улыбаясь, с довольным видом кивала на каждый выпад девочки. Когда Алька начала подрагивать от истощения своих маленьких пока сил, Ниа скомандовала 'Хватит, молодец!' И тут до Альки дошел весь ужас произошедшего: она напала на преподавательницу! На леди! Из девочки будто все кости вытащили — так резко она осела на ледяной пол зала. А леди Ниа, подойдя в плотную к ней, присела на пол рядом и заглянула в глаза:

— Вот потому, Аля, я и сказала, что твоя мама была не самым лучшим магом, если позволила себя убить, да и тебя не отправила в безопасное место! Хороший маг никогда не поддается эмоциям — это раз, всегда заранее выбирает место для сражения — это два, если место и противник не подходит для него — он отступает, дабы сберечь силы и спасти тех, за кого он отвечает — это три. И, главное — хороший, опытный маг всегда, в любых условиях и в любое время знает — сколько сил у него осталось. И оставляет для себя лазейку, дабы спастись! А ты сейчас выжата до предела — голыми руками бери, и делай что угодно. Рассказать, что воины делают с обессилившими магами?.. Или сама догадаешься?

И Алька, против обыкновения, не заревела. Она хмуро зыркнула на куратора и покачала головой.

— Спасибо, леди-куратор. Я поняла, — Произнесла она стандартную формулу благодарности, принятую в школе.

Ниа протянула руку и помогла девочке встать, придерживая её за плечи, и так вот и отвела её сначала в столовую, а потом — спать и набираться сил. Не забыв на прощание вручить список с заданиями.

А Алька, едва преподавательница ушла, с усилием перевернулась на спину и уставилась, не мигая, на потолок над своей кроватью, раздумывая над всеми теми обидными вещами, которые на неё вылила эльфийка. Да, было жутко обидно, особенно за маму. Но во многом куратор была права. И Алька, попав сюда, в школу, порой саму себя не узнавала — до того она стала плаксивой. Чуть что — на глаза наворачиваются слезы и в горле комок. То, на что бы она раньше огрызнулась, или прошла бы, пожав плечами, мимо, её выбивало из колеи, а с появлением в её жизни заботливого и рассудительного Ринвэ, Аля вообще будто в детство впала. 'И это пора менять!' — Решила для себя девочка и... нечаянно уснула, вымотанная сегодняшним днем за любой предел сил.

Обновка от 23.06.15... Глава 16. .

— Имение Белый Бук —

— Ну, дорогая, ну зачем ты так? — Примирительно протянул из своего укрытия — из-под стеллажа с бесценной рассадой лекарственных трав, Ольвэ-полуэльф.

Мейри зло сощурилась, замахнувшись на супруга очередным 'попавшимся под руку' предметом, в котором Ольвэ с ужасом опознал гранитный, на два фунта, пестик от ступки, осколки которой уже лежали 'по пути следования урагана Мэйра'. Дом, а, точнее, тепличка, лежали в руинах: рыжеволосая целительница изволила гневаться.

— Ну, подумаешь, тебя обозвали ведьмой! Ну так это же... — Ольвэ затих, следя за изящной ручкой жены, подкидывающей и удобнее перехватывающей в полете 'снаряд', — У них же это, так сказать... Ну профессия...

— Знаешь, что, мой дорогой! 'Ведьма', может, изначально и профессия, но в данном, конкретном, случае — оскорбление! — Абсолютно спокойно пропела супруга.

— Ну дикие они, Мэйри, ну неотесанные! — Возопил Ольвэ, — Это он с перепугу — думал, ты его отравила!

— Да они и слушать ничего не хотели!!! Зачем ты ко мне их припер?! — Заорала в ответ его возлюбленная жена.

— Ну а куда я их еще... Приведу?! — Защищаясь, вякнул полуэльф и глубже забился, подтягивая ближе к себе потрепанные полы некогда белой мантии.

Мэйри, плотоядно оскалившись, прошипела что-то нецензурное и осторожно, будто склянку с нестабильной алхимической смесью, отложила пестик на единственный выживший столик. Полюбовалась на него, и, не глядя на супруга, начала его по второму кругу отчитывать:

— Милый, я не ропщу, когда ко мне в любое время суток телепортируются твои друзья и коллеги. Я всегда рада гостям и твоим друзьям — сам знаешь! Но толпа кочевников, практически не говорящих даже на всеобщем, называющих меня 'ухти-какая-баба', какающих на мои клумбы и ставящие шатер посреди двора... Орущие песни и пьющие что-то до того вонючее из своих бурдюков, что у меня даже мухи подохли и 'мухоловки' загнулись... Это перебор!

— Ну я же тебя предупредил о них? — Без надежды на милость напомнил Ольвэ.

— О Да-а-а-а-а! Записочкой! Нетвердой рукой! Ты хоть сам помнишь — что там накарябал?!

— Нууу... — Отвел глаза архимаг.

— НУ-У-У?! — Опять завелась целительница, уперев руки в бока.

— Да помню я, помню...

Ольвэ тяжко вздохнул. Он думать не думал, что вот так эта попойка в племени кочевников ему отрыгнется. И ведь нашли же его, паршивцы...

— Ну даже так?! — Опять сощурилась Мэйри, подавшись вперед.

— Мэйри, это было пятнадцать лет назад! Ну не думал я, что они приплывут в Южный! Знать не знал!

— Да ты хоть представляешь себе, какого мне было получить вызов из порта, чтобы объяснить Таможне, что это за люди, зачем они мне нужны, и, главное — зачем им к нам 'в гости!'

— Но ты же смогла? Ты же у меня такая умничка!

— А ты вот мне зубы-то не заговаривай!

— Мэйри, цветочек, ну вот скажи, на что ты больше всего обиделась? На гостей, на 'ухти-какая-баба', на 'ведьму' или на что?

— На ведьму, конечно же! Я целитель!

— Ну у них целителей зовут 'знахарями' или 'ведьмами', если женщина!

Мэйри-старшая тихо зарычала. И сама-то уже успокаиваться начала, из-подтишка рассматривая 'урон', нанеснный ею же самой вокруг. ОЛьвэ, видя, что супруга отвлеклась, поудобнее устроил затекающие конечности — не очень-то удобно с его ростом сидеть, когда колени к ушам прижаты...

— Но ты же вылечила их 'великого вождя', не так ли?

— Вылечила, — Буркнула она, — И остальных — тоже... Ни одного здорового, что и не удивительно, если учесть, что они едят и пьют. А у вождя в кишечнике были...

— Цветочек мой, может, не надо подробностей, а?

— О не-е-ет, милый мой, будут тебе подробности!

Ольвэ тяжело, со всхлипом, вздохнул и кивнул буйной головой.

— Только после того, как ты их отпустишь, мой цветочек, ладно? А то это же дипломатический скандал, понимаешь? — И Ольвэ кинул опасливый взгляд в окно, за которым просматривалась площадка перед домом.

— Не хочу! Достали они меня! — Уперлась, как маленькая девочка, Мэйри.

— Ну хочешь, я их освобожу? И поговорю с ними, что бы они так больше не делали? Мэйри царственно кивнула, резко развернулась на голых, перемазанных землей, пятках и удалилась, задрав высоко подбородок.

— Фуххх... — Шумно выдохнул Ольвэ, и закашлялся, вдохнув терпкий запах, что распространяли от себя 'особо ценные растения', что его нечаянно спасли, — Мдя... Нехорошо получилось. Полуэльф снова бросил опасливый взгляд на пестик, оставшийся ему напоминанием о характере его возлюбленной, но уж больно темпераметной супруги. Мэйри-старшая, конечно, очень добрая женщина... И великодушная... Но уж если заведется — прячься в подпол от греха. А он в этот раз он и удрать не имел права — вдоль всей подъездной дорожки 'висели' и жалобно мычали люиди-кочевники, распятые упругими ростками за руки и ноги. 'Даже кляпы вырастила!' — Восхитился архимаг ловкости его магессы.

Мэйри, как и большинство лесных эльфов и их метисов, обладала даром к 'природой' магии, но смогла себя перебороть, став одним из лучших целителей в Южном. И, как и все маги-целители, онв была глуха к стонам пациентов, когда они ей мешали их лечить... И зачастую именно ему, Ольвэ, приходилось успокаивать 'счастливых' исцеленных и сглаживать подобные сегодняшнему конфликты. Вот и сейчас ему предстояло уговорить гордых кочевников не гневаться, а, собственно, поведать то, с чем они пожаловали. Что он специально их поросил прибыть в Южный, он супруге не рискнул говорить — точно защибет, и даже то, что она же потом, пожалев, и вылечит, его совершенно не устраивало.

Покряхтев и поругавшись под нос, архимаг и почетный член Совета Магов эльфийского Государства выколупался из тесной ниши под стеллажом, отряхнул, как смог, потрепанную мантию и с гордым и независимым видом пошел выручать гостей, завывших и забившихся, как мухи в паутине, при его приближении. А тут новая беда — он мог, конечно, сжечь лианы. Спалить-заморозить-разрушить... Но вот как бы при этом не зашибить гостей-то? Походил вокруг с умным видом... Покивал... Принял глубокомысленную позу... Поменял позу на еще более задумчивую... Покрутил руками в воздухе, создав видимость чтения заклинаний (ругательства на старом эльфийском за неведомые заклинания всегда производят впечатление на посторонних)... Набрал в грудь по-больше воздуха и... Позвал Мэйри!

А та только того и ждала — дежурила рядом с независимым и гордым видом, успев привести себя в порядок. Подошла, хмыкнула и театрально щелкнула пальцами, свысока поглядывая на супруга-стихийника. 'Ломать-то мы можем...' — Часто повторяла она ему, как последний довод в спорах по поводу магии. Линаны, как живые, принялись извиваться, отпуская помятых и взмокших от страха ольвовских гостей, успевших, судя по виду, впечатлиться демонстрацией возможностей 'ведьмы'.

— Слюшай, дарагой, а отдай её мне! — Тихо попросил вождь, когда гордая целительница, фыркнув сердитой кошкой, удалилась в дом, — В шелках будет хадить, с золота кю-у-у-ушать! Трэтэй женой возьму, любимой, да?!

— Она и так в шелках ходит, — Отшутился Ольвэ, посмеиваясь, разглядывая гостей, тихонько, но эмоционально, делящихся впечатлениями от бурного утра.

— Ну тагда я ей из золота халат подарю! Из золота и серебряной парчи! Вытканный самоцветами и павлинами!

— А не носят эльфийки золото! — Оскалился в предвкушении долгих споров маг.

— Ну тогда... Тогда — дочку отдай, но что бы на неё была похожа, — И вождь обвел руками предполагаемые формы, но сбился на пол-пути, поняв, что не формами-то рыжеволосая бестия его так зацепила, — Я тебе за неё... Двух жеребцов дам! Что, мало? Ну тогда, дарагой, я тебе дам двух жеребцов и кобылу молодую, лю-у-учшую! Все честно? Опять мало? — Возмутился вождь и закатил глаза, качая кудрявой головой, — Прав, прав ты, дорогой Оли-эльф! За таких умниц-красавец мало будет! Давай я тебе за неё...

— Замужние они у меня уже все, уважаемый Абуль-Фарах! — Напомнил другу Ольвэ.

— А я их мужей на поединок вызову, побью, и заберу красавиц! — Гордо выпятил грудь отчаянный вождь.

— А мужья, все — как один, маги у них, уважаемый Абуль-Фарах! — Парировал с доброй улыбкой Ольвэ, сделав приглашающий жест в сторону дома.

— Вай, не буду вызывать! — Замахал мельницей руками, весело рассмеявшись, красавец-вождь.

— А внучки, а? — Хитро сощурился смуглый и красивый, по меркам своего народа, гордый и умный вождь кочевого племени людей Яростного Ветра.

— А внучки... Маленькие всё еще, Абуль-Фарах!

— Ай-яй! Обманываешь ты меня, старый друг! Нехорошо это! — Покачал головой и поцокал языком Абуль-Фарах, лукаво блестя большими карими глазами на друга.

Ольвэ-полуэльф развел руками и плечами, для верности, пожал, признавая:

— Есть две, твоя правда, да только они еще совсем малышки, уважаемый Абуль-Фарах, рано им — еще в школе учатся.

Вождь ужаснулся, сделав 'страшные глаза' и жест, отгоняющий, по поверьям сглаз, и в притворном ужасе затараторил:

— Это они савсэм ученые будут? Э нэ-э-э-э-эт, дарагой Оли-эльф! Не надо мне таких! Жены мои от них ума наберутся — куда бедному Абуль-Фараху в старости будет податься?!

Сзади, со стороны его людей, уже отошедших от обиды и внимающих с жадным интересом к разговору их вождя с магом, раздались сдавленные смешки. Абуль-Фарах ворчливо бросил через плечо своим людям:

— Конечно Абуль-Фарах бедный — нету у него красивицы-жены! Не дает жадный Оли-эльф ему ни жены, ни дочек, ни внучек!...

— Да мне не жалко, мой друг, да ты же их сам с пол-дороги вернешь, да еще будешь пол-табуна давать, что бы я их у тебя забрал. А я не возьму обратно! — Сделал кровожадное лицо полу-эльф, — И вообще, прекрати уже кривляться и говори нормально, и так Мэйри довел до белого каления... Шутник! Это же надо — целительницу ведьмой обозвал!

Вождь, перестав кривить лицо, весело подмигнул другу и распрямился, перестав подражать походке кочевников-скотоводов. Его люди, посмеиваясь, начали обмениваться между собой репликами и чуть под-отстали, поняв, что старшему нужно поговорить с эльфийским архимагом о делах.

— Да ладно, Ольвэ, я не в обиде совершенно. Весело же было?! — Мигом перешел на нормальную и чистую эльфийскую речь вождь.

Сзади, уже на приличном отдалении, раздался нестройный хор возмущенных голосов — мол, кому весело, а им, лично, немного не по себе было, когда лианы из под земли вырвались и их скрутили. Было от чего испугаться мужчинам, к магии не очнь-то привычным, но оклемались они быстро, и даже принялись на все лады подшучивать друг над другом, доказывая, что не так и страшно-то было, скорее так, для вида они кричали и ругались...

— Ну я тебя слушаю, Абуль-Фарах. Что за вести ты мне принес с просторов степей? Ведь не просто так ты предпринял такое долгое плавание, что бы поболтать с другом шальной юности? — Приступил к расспросам Ольвэ, когда слуги им подали легкий завтрак и халифатские вина в отдельном кабинете.

— Не просто так, Ольвэ, не просто так! — Подхватил тон архимага кочевник, — Вести есть, не самые хорошие. Ну и по вопросу твоему справки навел, не без этого.

Халифатец посмаковал вино и удовлетворенно кивнул — его любимый сорт белого вина. Ольвэ молчал и пережидал затягивающуюся паузу, зная, что халифатцев подгонять нет смысла — отшутятся, переведут долгожданный разговор в другое русло, или рассказав поучительную притчу про излишнюю торопливость, наказывая собеседника за нетерпеливость. Халифатцы любят долгие, плавные разговоры, вино, хороших лошадей и красивых женщин. Именно в таком порядке, и никак иначе!