Третья ипостась. Часть 2

Теперь ясно, что программа-ищейка взяла на себя полностью все карательные функции. Поиск преступника, его идентификация, вынесение приговора... содержание под стражей. Все в одном флаконе. Все они были здесь преступниками по версии Шерлока.

Голоса становились все настойчивее. Они убеждали меня в чем-то, просили, требовали. Они тревожно кружили вокруг, проникая в уши, глаза, даже в нос. Они щекотались в голове, падали на язык, прося произнести их. И я, наконец, поняла, что им нужно. Я очень постараюсь, обещаю! Думаю, они уже искупили всю свою вину, какой бы она не была. Я сделаю все возможное, чтобы освободить вас! Придумаю, как расправиться с этим Шерлоком, и вашими именами снова начнут называть детей. Вы не будете последними...

Они поняли меня. Потому что вдруг заклубились над моей головой, интонации стали благодарными, повитали еще немного сверху, потом резко поднялись и растворились в белесом тумане.

Я открыла глаза. Странно. Надо мной нависал потолок собственной палатки, давно, казалось, потерянной в предыдущих странствиях. А-а-а... да, я привезла ее в убежище, но оттуда меня выкрали, как-то не позаботившись прихватить и мои вещи. И сюда ее мог притащить только он...

Я огляделась. Так, а вот и необычный элемент. Уж кого-кого, а Ташу я точно в этой палатке еще не видела. Подруга прикорнула рядом со мной, ее серебряные волосы рассыпались по матрасу, личико казалось изможденным, будто она не ела несколько суток или столько же проплакала. Мое движение не разбудило ее, я осторожно перебралась к клапану и выглянула наружу.

Судя по всему, уже наступил ранний вечер. Палатка стояла на живописной полянке, я слышала журчание ручья, в стороне горел костерок. Все как и прежде, когда мы путешествовали с Апрелем, вон даже Пуш развалился неподалеку. Только у костра сидят двое, Апрель и Гарс, а где же...

— Где Тивиза? — спросила я хриплым спросонок голосом.

Ко мне обернулось два ошеломленных лица. Гарс просто раззявил рот, Апрель вскочил, он хотел было что-то мне сказать, но я остановила его выставленной вперед ладонью. Тогда он молча указал в сторону, за деревья.

Одинокая фигурка скорчилась на толстенном поваленном стволе. Сколько же она так сидит? При виде меня Тивиза сползла с дерева, мы лишь на секунду встретились взглядом, потом она сразу же отвернулась, но меня обожгло чувство вины, испытываемое этой девушкой. Она что, на самом деле думает, что я буду ей мстить или там, пытать? Вот чокнутая...

Взвизгнув, я бросилась к ней. Не знаю, что она думала, я сделаю, но вид у рыжей был крайне испуганный, когда я налетела на нее и обняла, крепко прижимая к себе.

— Господи, разве можно так пугать людей! Ты почему не сказала мне сразу, глупая? — я судорожно сжимала ее спину. — Разве я потащила бы тебя туда, если бы знала... В логово врага всем скопом! Вот он, наверное, обрадовался?

— Еще как! — прошептала Тиви и ее тонкие руки несмело охватили меня.

Девушка вдруг зарыдала, ее худенькое тело содрогалось, а руки неожиданно сильно стиснули мою спину. Я тоже обняла ее покрепче, успокаивающе гладила по плечу, шептала в ухо разные ласковые слова, пока дрожь не унялась. Потом отодвинула ее от себя и внимательно рассмотрела.

— Сплошные вокруг принцы и принцессы! — пробормотала я. — Чувствую себя плебейкой!

— Не говори так! — прошептала Тиви.

— Ладно, пошли! Может кто-нибудь приготовил чего-нибудь поесть, сейчас с голоду помру.

Обернувшись, мы увидели всех остальных, они столпились за моей спиной, даже Таша проснулась и выскочила из палатки.

— Почему вы не сказали ребенку, что никто не собирается ее пытать? — накинулась я на них. — Видели бы вы ее лицо!

— Да говорили мы! — воскликнул Гарс. — Но она и слушать не хотела.

Я внимательно пригляделась к герцогу. Там, во дворце, он буквально ненавидел ее, однако сейчас я ничего такого не заметила. Что ж, ему же лучше. Вот только увижу, только засеку, хоть один косой взгляд на нее — все, ему не жить! Да я его... Ладно, ладно, полегче! В мыслях я уже стерла герцога в порошок, а ведь он ведет себя вполне прилично. На самом деле, Гарс бросал на рыжую очень заинтересованные и виноватые взгляды. Думаю, парень будет подходящим консортом, ну, если только они оставят друг друга в живых достаточно надолго, чтобы успеть пожениться.

— Откуда же они узнали, где нас искать? — уже сидя у костра и обгладывая чью-то ножку, спросила я.

— Да это я виновата! — воскликнула слегка успокоившаяся Тивиза. — Ума не хватило догадаться, что после моего побега там все-таки поставят наблюдателя. Вот и попались!

— Но ты же фантом! — недоумевала я. — Как же ты не увидела?

— У меня иногда бывают такие провалы, — призналась Тиви, — обычно в отношении людей, которые... ну, чувства к которым слишком сильны. Любые чувства. Чаще всего они связаны с... отцом. Только он может застать меня врасплох. Вот и в этот раз...

Я пожала плечами. Все равно удалось уйти. Чего уж теперь...

Апрель тихо и молча посиживал напротив, на меня не смотрел, старательно отводя взгляд при любом намеке на визуальный контакт. Ну чего опять-то? Или он посчитал, что вытащил меня, избавившись от чувства невыполненного долга, как от занозы в заднице, и теперь намерен вновь бросить, отослав в мифическое "безопасное" место? А вот хрен он угадал! И сидит ведь, спокойный, как слон, и даже не обращает на меня никакого внимания!

Мгновенно взбеленившись, и даже не успев до конца понять, что творю, я кинула в него только что обглоданную кость. Она стукнула прямо по бритой макушке и отскочила в траву. Парень растерянно пощупал место удара, поднял на меня взгляд... О Боже, он меня сейчас укокошит!

Взвизгнув, я подскочила и бросилась в лес. Не знаю, что это было — реальный испуг или ребячливое заигрывание, но, кажется, в первую минуту я действительно струхнула. Но ломиться по серьезному все же не стала, так, отбежала для приличия за деревья, стремясь придать выяснению отношений хоть намек на интимность. И сопротивлялась только для вида, когда он, к вящему моему удовольствию, все-таки настиг свою добычу.

Я резко развернулась в его руках. Обалдеть, как уютно-то! Я уже почти забыла, как это — когда тебя обнимает любимый человек. Постаралась прижаться к нему как можно плотнее, буквально шарила носом по широкой груди, вдыхая родной запах. Пока он не начал отодвигаться от меня. Ну что еще?!

— Мы ведь уже все обговорили с тобой. Я...

Нет, он точно издевается! Отодвинувшись как можно дальше, он попытался снова высказать свои доводы. Но не тут-то было

Собрав в кулак силу и смелость, в наличии которых уже начинала сомневаться, я заорала:

— Значит, ты все решил, да?! Значит, ты все про меня знаешь? — думала, что голос сорвется на визг, но он не подвел меня — прогремел как надо, прямо глас божий. — Я помню твои слова. Но почему ты не дал сказать мне? Не знаю, что ты там себе придумал и как ко мне относишься. Освежу твою память — я пообещала тебе быть рядом. И я держу свои обещания. А ты, помниться, грозился положить жизнь, чтобы я не пожалела об этом. И даже предложение сделал. Я... я ничего не понимаю! Не знала, что принцы так легко отказываются от своих слов! — я сделала вид, что ошеломлена именно этим фактом. Недоуменно пожала плечами, беспомощно уронила руки. — Куда делись нравственные устои особ королевской крови, которые своим поведением должны являть пример для подданных? Где благородство, где чистота помыслов? Неужели все рушится, неужели уже нет в мире правды?... Что же изменилось между нами? Ты кого-то встретил?...

На этом жутком предположении голос задрожал. То, что началось полушутливым стремлением развести заблудшего жениха на откровенный разговор с целью выведать настоящие чувства, перешло в настоящий ужас, стоило заподозрить его в новом увлечении. Меня слегка заколотило, поэтому крепко сжала ладони, надеясь унять тряску обезумевшего от страха тела. Тонкая грань, отделявшая от нервного срыва, вибрировала, готовая полностью исчезнуть, и я постаралась перевести мысли в другое русло. Это оказалось так же сложно, как пустить всю кровь организма в обратную сторону. И, конечно, не получилось.

Знаю, он не ушел, хотя давно повернулась к нему спиной. И когда кончились слова, несколько мгновений боялась обернуться. Если шанс упущен, ничто не спасет меня. И смысл в поисках бомбы отпадет — незачем будет сохранять видимость жизни, уж лучше прекратить все одним махом, отдав ее на благо человечества. Терпеть неизвестность стало невмоготу, зачем продлевать агонию лихорадочных предположений? Глубоко вздохнув, я полностью развернулась к нему.

Оказывается, он тоже стоял ко мне спиной, будто уже собирался уйти, но какое-то слово привлекло его внимание. Неужели я права? Неужели он подбирает слова, чтобы обрушить на меня ужасную правду...

Из круговорота панических мыслей вырвало одно наблюдение: широкая рельефная спина колотилась в судорогах. О... нет! Неужели это я довела его до очередного приступа своими разборками? Черт, сколько раз исходила раздражением, глядя на истеричных девиц и устраиваемые ими скандалы, радуясь, что сама совершенно неконфликтна, наоборот, боюсь ругачек до икоты. А сейчас с такой радостью ухватилась за возможность устроить бузу на почве ревности, несмотря на то, что парень не дал ни малейшего повода. И теперь по моей вине он снова охвачен безумием. Молодец, хорошо постаралась, Вита, блестящая работа! Да ты сама хуже любой бомбы!

Похолодев, я сделала несколько заплетающихся шагов, потом оттаяла и бросилась к нему, обхватила за плечи и развернула к себе, готовясь увидеть страшное.

Принц смеялся. Он давился смехом, но увидев, что я рассекретила его, заржал во весь голос. От неожиданности я отшатнулась. Он закатился сильнее и даже показывал на меня пальцем, пытаясь что-то сказать, но только хрюкал и брызгал слюной. Я задохнулась от злости и набросилась на него с кулаками. Колотила по чугунной груди и плечам, отшибала руки и вдруг разрыдалась по-настоящему. Смех сразу умолк, он рывком прижал меня к себе.

— Прости, любимая! Прости дурака! — с надрывом умолял взволнованный голос, даже грудь, в которую я уткнулась лицом, приятно вибрировала от клокочущих в ней чувств. — Но прошу тебя, никогда даже не думай, что я смогу... хоть на кого-то... Только ты, всегда, с тех пор, как смахнул пыль со старого свитка в библиотеке, — я подняла лицо и высоко вскинула брови, — да, да, уже так давно! Я просто боялся, я ведь сейчас не...

— Замолчи! — с трудом выговорила я. — Не оскорбляй меня еще больше! Я не пустышка, чтобы вестись на смазливое лицо!

— Прости!

Я обхватила широкую нижнюю челюсть ладонями, зафиксировав его лицо, и начала пристальное изучение. Скользила жадным взглядом, внимательно разглядывая новые черты, каждую линию. Он замер, еще немного тревожно, но уже не так обреченно, а сам наблюдал за мной, будто заново полностью вбирал в себя.

Потом я выдала результат:

— Ну, все к лучшему. Рядом с тобой у меня был комплекс неполноценности. Ты был и красивее меня, и сильнее. А сейчас я самая красивая! И сильная!

— Точно, сильная! Я еще помню, как ты чуть не вырубила меня, — его улыбка осталась прежней, несмотря на шрам, задевший губы.

Окатила теплая волна — я ведь боялась, что никогда больше не увижу ее.

— Не прикидывайся, Руб наверняка утаил от меня пару приемчиков!

Он уже не улыбался. Выражение лица стало совершенно серьезным, он что-то хотел сказать, но я больше не собиралась ничего слушать.

— Только не начинай снова, ладно? — раздраженно попросила я, а потом решительно наклонила его голову к себе и поцеловала его.

К его чести, соображал он всегда быстро. Мы не успели далеко убежать от места стоянки, поэтому он легко подхватил меня на руки и понес куда-то в сторону, а потом усадил на упавший толстый древесный ствол, и никаких возражений с моей стороны не последовало.

На теле его тоже были шрамы, и я поцеловала каждый, после чего он окончательно поверил мне. Думаю, что шрамы, полосовавшие его душу, рассосались в этот момент, по крайней мере, большая их часть. Я не допущу, чтобы он страдал. Никогда больше.

Когда мы вернулись на поляну, около костра одиноко сидела Таша, компанию ей составлял только Пуш. Куда же делась еще одна парочка?

Еще в Резиденции, когда у меня появилась возможность познакомиться с ними поближе, я поняла, кто на кого запал. И если у Кира и Сорайи отношения были ровными, особенно после того, как девушка выяснила, кем я прихожусь ее возлюбленному, то между герцогом и рыжей всегда пролетали искры. Они постоянно цепляли друг друга, затевали перепалки, которые были слишком яростными для людей равнодушных. И даже я, казалось, полностью поглощенная развитием собственных отношений, отчетливо видела это, однако что-то мешало им сделать решительные шаги. Но сейчас, когда между ними больше не было секретов, думаю, все перейдет на другой уровень. Очень надеюсь на это!

У меня буквально отлегло на душе, когда с противоположной стороны леса к костру, держась за руки, вышли Тивиза с Гарсом. По тому, как эти двое пялились друг на друга, я поняла, что решающее объяснение прошло успешно. И облегченно вздохнула, чувствуя себя виноватой. Даже вдвойне виноватой, потому что сначала увела у подруги жениха, и теперь сижу и радуюсь тому, что она все-таки не осталась одна. Все, хватит копаться в себе, сама едва-едва вернула себе счастье!

Я подмигнула рыжей. Та зарделась и спрятала лицо, уткнувшись в плечо герцога.

— Пуш, только мы с тобой остались в одиночестве! — воскликнула Таша. — Давай заключим пакт — никаких шашней ни с кем, дадим обет безбрачия!

Пуш посмотрел на нее удивленно, потом фыркнул и отошел подальше. Будто опасался заразиться сумасшествием.

— И ты, Брут! — провозгласила Таша замогильным голосом, потом втянула голову в плечи и испуганно обернулась. — Тут никакого Брута поблизости нет? А то...

— Да, кстати, — вспомнила Тивиза, устраиваясь у костра, — а как это у тебя получилось с проклятьем? Тебя правда так зовут, или...

— Правда! — мрачно подтвердила Таша. — И меня чуть кондрашка не шарахнула от твоего выкрутаса! Хоть бы предупредила! И часто ты так?

— В первый раз, — пряча глаза, прошептала я.

— Да ну? А откуда ты знала...

— А она не знала! — услышала я сдавленный от едва сдерживаемого гнева голос Апреля.

Мы тоже сидели у костра, я удобно расположилась, прижавшись спиной к его мощному теплому торсу, голова покоилась на его груди. Я накрыла его руку ладонью. Сильные пальцы на секунду крепко сжали ее, потом расслабились.

— Не смей больше так меня пугать, слышишь! — ого, не просьба, а приказ!

— Я бы рада, любимый, но так было надо. Мы не смогли бы выбраться оттуда без жертв. А так... — я помолчала немного. — Как это выглядело?

Апрель мрачно молчал. Тивиза отводила глаза, Гарс будто и вовсе не слышал вопроса, занятый игрой с рыжим локоном.

— Как-как! Жутко! Было похоже, что ты стала вдруг идиотом, — живописала Таша. — Не идиоткой, каковой, впрочем, и являешься, в именно идиотом, самой глубокой степенью слабоумия. Ты зашаталась, у тебя потекли слюни, глаза разъехались в разные стороны, а черты лица расплылись вдруг, стали какими-то одутловатыми, просто ужасными!