Космические ревизоры

— Откуда его к вам привозят? — спросил Фау.

— Ну, откуда?! — повторил я вопрос.

— Если мы вам скажем, то нас убьют, — негромко сказал кто-то из них.

— А вы и так уже давно мертвы! Только вы этого не заметили, — в сердцах сказал Фау.

Воцарилось неловкое молчание. Наконец, один из зеков произнёс:

— Мусек, обещай, что поможешь моей жене и детям, то есть моей вдове и детям, когда отсюда выберешься. А я скажу тебе всё.

Я пригляделся к нему. Если бы не запачканное маслом лицо и не сильные морщины, то он вполне мог сойти за красавчика Джонни.

— Джонни, это ты, что ли?

— Не узнал? Да, я сильно постарел. Так что, обещаешь?

— Конечно! Ты же знаешь — моё слово закон. Думаю, что 50 кг золота ей будет достаточно?

— Да, вполне. Итак, слушай: шахта 19-бис, самый нижний уровень, штольня N7, ведущая на северо-запад. Не доходя 20 м до тупика, справа замаскирована дверь. Ну, всё. Думаю, что с твоими способностями её просто грех не найти.

Связав для верности всех рабочих, мы, не теряя ни минуты, отправились в шахту. Нужную дверь мы, постучав молоточком по стенам, нашли очень быстро. А вот с замочком вышла неувязочка.

— Эх, жаль, что я на Каторгадину без своего инструмента приехал! Проволочкой такой замок не откроешь, — начал сокрушаться я.

— А если взять и в наглую позвонить? Я вижу кнопку, — предложил Фау.

— Что ты! спугнёшь всех!

Но он уже начал звонить. Прошло не менее пяти минут, прежде чем послышались шаркающие шаги, и старческий голос произнёс:

— Хто там?

— Мы за золотом.

Он открыл нам дверь. Перед нами стоял паренёк лет семнадцати какой-то невиданной мною прежде гуманоидной наружности. Необычным в нём была ранняя козлиная бородка. Да ещё его макушку украшал довольно большой бурый рог, напоминающий гриб сморчок. Если бы он был лошадью, или хотя бы ослом, то в средневековье вполне смог бы сойти за единорога.

— Вечно вы спешите, — укорил он нас. — Ещё не готово. Я же не могу отгрузить золото прежде, чем оно синтезируется.

Бесцеремонно оттеснив его, мы зашли внутрь.

— Посидите пока здесь, чайку попейте, — высоким старческим голосом вещал этот молодой старик (или старый молодец?), плетясь за нами по длинному коридору. — Вот ваш чай мне нравится, а мясные консервы, которыми меня подкармливает ваша фирма, мне уже опротивели. Люблю, знаете ли, свежее парное мясо... Попробуйте лучше лепешку из исландского мха. Сам пёк, между прочим.

Я отломил кусочек лепёшки и начал жевать. Она оказалась страшно горькой — пришлось сплюнуть.

— И почему никто из вас не любит эту прелесть? — удивился он. — Вот у нас, на Ахинарее, их все просто обожали.

— Так вы ахинареец?

— Да, причём я единственный, кто смог выжить из нашей группы на этой планете.

— Сколько же вам лет? — поинтересовался Фау.

— Много, очень много. После облучения у меня в организме произошла какая-то странная мутация. Я то старею до 100 лет, то молодею до 15. И такие циклы повторяются до бесконечности.

— И не жалуетесь на здоровье? — спросил я.

— В общем, нет. Правда, раз двадцать за это время я делал себе операции — вырезал у себя раковые опухоли. Вот только в 85 лет становится тяжело — впадаю в старческий маразм. Могу помочиться, не расстегнув ширинку.

— А золота за год много синтезируете?

— У вас же должно быть это всё записано. Нет, не очень. Мог бы выпекать его раза в два больше, но ваше начальство говорит — не надо.

— Наверное, скучно вот так тысячелетиями сидеть в подземелье? — спросил я.

— Нет, что вы. Я люблю заниматься психоанализом. Сидишь, и часами анализируешь собственные психи. Очень помогает окончательно не сойти с ума. А недавно мне ваше начальство интерсупернет провело.

— По порносайтам лазаете?

— Очень редко. Не возбуждают меня ваши уродины. Вот у нас на Ахинарее были красавицы — рот до ушей. Когда она тебя целует — гляди в оба, чтобы она твою голову не засосала, не говоря уж про всё остальное. Зато я обожаю торчать на форумах домохозяек, где обсуждают проблемы типа "что бы ещё приготовить этому кобелю, чтобы он на сторону не бегал". Просто удивительно, как у вас заботятся о домашних животных... Я бы и своими рецептами мог бы поделиться, но мне сделали интерсупернет без права отсылки сообщений. Жаль, что я не хакер. Но, думаю, что лет через тридцать я подучусь на хакера и взломаю эту защиту. И тогда я сообщу всей Вселенной мой фирменный рецепт из жареных крыс с мумиё. Кстати, хотите попробовать?

Я сплюнул, и чтобы не обижать старика сказал:

— Мы только что пообедали. Давайте в другой раз.

Я заметил на его столе раскрытую пачку сигарет и почувствовал, что мне охота затянуться.

— Курите? — спросил я его, почти уверенный в ответе.

— Нет, что вы! Это же жутко вредно. Я только иногда нюхаю сигареты.

— Можно я закурю?

— Вы собираетесь меня окуривать? Да знаете ли вы, что пассивное курение ещё вреднее активного? Также кстати, как и пассивный гомосексуализм. Нет, возьмите с собой хоть всю пачку и курите на улице. Я всё равно собирался бросить нюхать сигареты — это плохо влияет на мою потенцию.

— Тогда до свидания, — сказал я.

— Скорее прощайте. Вы, насколько я понял, не заключённые, а какие-то инспекторы? — сухо заметил он.

— Да, в некотором роде. А как вы догадались?

— Заключённых здесь очень плохо кормят. Поэтому ещё никто из них не отказывался попробовать моё фирменное блюдо.

Уходя, я незаметно свистнул один золотой слиток. Незаметно для ахинарейца. А вот от Фау это не укрылось.

— Вот и отлично, — почти мурлыча от радости, произнёс он, когда мы вышли за дверь. — Предъявим Главнаду как вещественное доказательство.

Спустя полчаса мы как добрые знакомые решили заглянуть к Главнаду. Наш приход явно не обрадовал его.

— А вы бывали когда-нибудь в шахте 19-бис? — поинтересовался Фау, положив ему на стол золотой слиток.

— На самом нижнем уровне, в северо-западной штольне, — продолжил я.

— Не помню. Кажется, он затоплен.

— Ну, зачем же топить курицу, несущую золотые яйца? К тому же это курица-долгожитель. Довольно занятный субъект. Может сходите к нему, познакомитесь? Он вас своим фирменным блюдом угостит, — заметил Фау.

Главнад нервно побарабанил пальцами по столу, но ничего не ответил.

— Мы же Вам уже предлагали договориться по-хорошему. Мы — это Ревизионный Отдел Конфедерации. Вот номер счёта, вот сумма ежемесячных перечислений. А конкретно мы с Фау лишь простые исполнители, которым полагается, за их нелёгкий труд, вот этот скромный гонорар, — тыча пальцем в бумажку, объяснил ему я.

— Не могу спорить с авторитетным мнением Ревизионного Отдела, — натужно улыбаясь, сказал он. — Вы отлично поработали, херр Мусек и херр Фау. Я, кстати, так и не понял — вы, херр Фау, херр или фрау?

— Да херр, херр я, — заверил его Фау. — И ещё какой херр.

— Тогда до свидания, уважаемые херры. Если Вас, не дай бог, когда-нибудь занесет на Каторгадину за казённый счёт, то обещаю вам тёплое место на кухне.

11. Шимпанзуния

/из дневника Шмупсины/

Мусек, сразу после Каторгадины, отправил 50 кг золота жене какого-то зека. Можно подумать, что ему деньги некуда девать. А ведь после относительно удачной "ревизии" Каторгадины, у Фау с Мусеком началась полоса невезения. Мне их проблемы, в принципе, было бы по фигу т.к. я у них на твёрдой ставке, но они начали затрагивать и меня — с последней планеты — Питунды, населённой одними женщинами, мы едва унесли ноги, а меня эти гарпии вообще чуть не растерзали. А всю дорогу на Шимпанзунию меня кормили одной фасолью с гороховым супом. Кстати, эти гады за дело в Каторгадине мне даже премию в виде дополнительной связки бананов не выдали, утверждая, что я всё равно на планете ничего не делала, а только зёков смешила. И вообще, сказали они, я зажала деньги Падихама. Я не зажала, а заработала! Что-то я не припомню Мусека и Фау в нашей кровати с Падихамом. А деньги я коплю на обратную трансмутацию. Не буду же я так всю жизнь с такой мордой бегать.

Вообще-то я не хотела лететь на Шимпанзунию, но работа есть работа. Знаете, как сейчас трудно обезьяне найти себе место бухгалтера? Я знала, что на Шимпанзунии живут гуманоиды, похожие на меня в моём нынешнем обличье. Наверное, я от них чем-то отличаюсь, и они будут надо мной потешаться. Да и сама планета, по своему экономическому потенциалу, показалась мне не особо привлекательной. Шимпанзуния — типичная банановая планета, живущая за счёт экспорта бананов, ананасов и прочей сельскохозяйственной продукции. Планета могла бы получать неплохую выручку от их экспорта, но большая часть производимой продукции сжиралась на месте. Поэтому экспортные поступления были невелики.

На Шимпанзунии мы столкнулись с невиданной прежде проблемой — как оказалось, эти идиоты совершенно не умеют считать. То есть они, конечно, могут сосчитать, сколько будет "три банана минус один банан", но в сложных бухгалтерских расчётах они постоянно делали ошибки. Причём, наши расчёты показали, что они сильно переплатили Конфедерации налоги. Фау, конечно же, заявил, что переплата налогов — это ещё более страшное преступление, чем недоплата, и что над ними будет потешаться вся вселенная (если будет огласка). Второму утверждению они поверили больше, но честно признались, что заплатить им не чем — денег в казне нет ни копейки, и предложили бартер — две ракеты бананов. Все казенные деньги были недавно потрачены на пышные похороны царицы Шимпанзунии. Сами знаете, как нынче дорого похоронить обезьяну по-человечески. Пришлось соглашаться на бартер. Так у них и бананы оказались перезрелыми. Большую часть этого гнилья пришлось выбросить. Вот такие невесёлые дела были у нас, когда мы собирались покидать Шимпанзунию.

За день до отлёта я сидела на скамеечке в тени развесистой (так и хочется написать — клюквы, но вообще-то это была смоква) и вязала на спицах. Был чудесный тёплый вечер. На мне была обтягивающая, но довольно длинная футболка, на которой по-бриглистски красовалась надпись: "Хочешь похудеть? Спроси меня как надо правильно какать!". Оторвавшись от вязания, я заметила, что около меня, видимо уже довольно долго, стоит полная, интеллигентного вида, местная обезьянка в очках (я вообще делю весь мир на интеллигентов и тех, кто не носит очки). На ней была очень короткая, по моде, маечка, не доходящая ей до пупка. На планете в это время как раз бушевала эпидемия голопупизма, и все особы женского пола в возрасте от 6 до 66 лет ходили с голыми пупками. Видимо прочтя надпись на моей футболке, эта дама решила правильно похудеть.

— Вы иностранка? — наконец спросила меня она.

— Да, сами мы люди не местные.

— Но вы очень похожи на коренного шимпанзоида! Может быть ваши родители родом отсюда?

— Очень даже может быть, — ляпнула я. И помолчав, добавила, — я потеряла родителей в раннем детстве.

Из моих глаз упали крупные, как хорошо откормленные навозные мухи, слёзы.

— А ваших родителей случайно звали не Читта и Нарзан? — участливо поинтересовалась она.

— Да, — захлёбываясь от слёз, пробормотала я. Чем закончится эта комедия я ещё не знала, но интуитивно почувствовала, что мне выгодно выдавать себя за их дочь.

— Тогда у вас должен быть медальон Читты! — торжественно объявила она.

Ситуация осложнялась — никакого медальона у меня не было.

— Да, валяется где-то в вещах... — неопределённо ответила я.

— Как можно так обращаться с символом царской власти? — возмутилась она. — Немедленно принесите его сюда. Я подожду.

— А по какому праву вы мне указываете, что мне делать?

— Я верховная жрица Ойкапузо, правая рука ныне покойной царицы. У нас на планете верховная власть принадлежит только особам женского пола. Ныне покойная царица Дува умерла бездетной. Родившиеся мальчики не в счёт. Если вы действительно дочь царицы Читты, то можете смело претендовать на царский трон.

Вообще-то стать царицей я бы не отказалась. Но на этой обезьяньей планете... Что же, я так и буду всю жизнь носить эту чудовищную обезьянью физиономию? Хотя, если отработать здесь пару лет царицей, то можно, пожалуй, обеспечить себя на всю жизнь. Да, решено, буду царицей. Всё равно я собиралась сваливать от Фау.

— Конечно, я могу поклясться, что я дочь царицы Читты. Разве это не заметно по моим манерам? — тоном обиженной невинности заметила я. — Но медальон я сейчас показать не могу. Я должна разобраться в своих вещах. Приходите завтра, в десять часов утра. Да, кстати, меня зовут Шмупсина.

На этом мы с ней и расстались. Нужно было срочно узнать, что это за медальон.

— Ты случайно не знаешь, как выглядит медальон царицы Читты? — на всякий случай спросила я у проходившего мимо подростка.

— Да маленький такой, белый... с большими сиськами. Он в краеведческом музее лежит. Нас туда на экскурсию недавно водили.

Выходит, эта паршивая интеллигентка решила надо мной подшутить! Вот мерзавка! Но, пожалуй, я всё-таки из любопытства схожу в музей, посмотрю на медальон. Тем более что я в музеях уже лет десять не бывала. Надо же выполнять свою культурную программу.

В краеведческий музей я прибежала незадолго до его закрытия.

— Мы через 15 минут закрываемся, — сказал мне директор музея, исполняющий одновременно и обязанности экскурсовода. Похоже, что зарплаты музейных работников мизерны на всех планетах.

— Да, я знаю, но я быстренько. Извините, я иностранка и завтра уезжаю.

Он повёл меня по музею.

— Это типичные представители животного и растительного мира Шимпанзунии, — начал он.

— Простите, но мне это не интересно, — ответила я и поспешила в следующий зал.

В дальнем углу следующего зала на постаменте стоял Мусек, причём абсолютно голый. Что он здесь делает? Может, решил грабануть музей? Когда я подошла поближе, то поняла, что ошиблась. Это была скульптура. Да, надо было прихватить с собой очки. Но на Мусека он всё-таки очень похож. Единственное отличие заключалось в том, что у него на груди не было татуировки "Не забуду мать родную". А так все размеры и формы были переданы исключительно точно. Даже размер и форма его мужского достоинства были такими же, как у Мусека.

— Это наш далёкий предок, — прервал мои мысли экскурсовод. — Он жил на планете более 1.5 млн. лет назад. Нигде толком не работал, только пил и шлялся по бабам. Посмотрите, насколько несовершенно его лысое тело, абсолютно не защищающее его от холода. А эта ошибка природы — прямохождение! После пары бутылок водки он уже не мог стоять на ногах. Передвигаться на четвереньках намного надёжнее, не правда ли?

— Конечно, — согласилась я.

— О, кстати, у статуи опять фиговый листочек отвалился. Наверное, хулиганы-школьники оторвали. Эти нынешние клеи такие слабенькие.

— А меня всегда занимал вопрос — чем древние люди приклеивали себе эти фиговые листочки?

— Вы не знаете? Очень простой состав — сперма со слюной. При высыхании схватывает намертво, как суперклей. Меня другой вопрос мучает — как они потом этот листочек отдирали? Ведь не оторвёшь. Не зря они любили в баню ходить — видимо отпаривали.