— Что, обворовала кого? — так же понижая голос, спросил неугомонный младший.
— Нет. Обворовали меня. Утром. А ночью пришли насильничать. А у меня сила бурлит, я дом обрушила.
— Обалдеть, — почти одновременно, присвистнув, ну и сплюнув, протянули уважительно братья. Переглянулись, пошептались.
— Не лезь, — четко сказал младший. Старший в ответ стал внимательнее разглядывать провалившийся дом.
— Эрик, не лезь. Сейчас стража понабежит. Не наше дело, — с угрозой повторил младший.
— Знаешь, Берт, если бы нам в свое время хоть одна падла руку помощи протянула, мы бы здесь не торчали. Смотри, девчонка домашняя, если к утру насмерть не замерзнет, найдутся добряки подобрать и использовать ее по бабскому назначению. Хорошо, если десятком в день ограничатся, пока свеженькая, потом сам знаешь, чем закончится.
— Все я знаю, но куда нам она? Пошли отсюда, не лезь, у нас самих проблем навалом!
— Милая девушка, где ваша комната? Вы ведь вылезли через окно? — галантно, по-джентльменски обратился старший из ребят.
Элья, стуча зубами, попыталась головой мотнуть в сторону окна, через которое она выбралась, но вышло непонятно. Собравшись с силами, она пояснила:
— Вон, угловое. Только там двое мужиков. Одного падающей балкой приложило, другого я ударила. Наверное, очухался. — Она поднялась с корточек. Обняла себя руками. — Вы хотите мои вещи достать?
— Вы правильно поняли. — Старший играл в вежливость, младший заплевал все вокруг. А Элья ощутила, что ее беда затронула парня и он искренен в своем желании помочь. Она видела, что ребята не всю жизнь провели на улице, что они неважно питаются, но поддерживают друг друга, и по их разговорам она уловила, что их души еще не зачерствели.
— Вещи ерунда. — Чуть не прикусывая из-за стучащих зубов язык, Элья помогала себе жестами. — Утром в сумке вынесли мое золото. Но у меня еще есть пояс и жилетка. В них зашиты монеты. Пояс белый, широкий, надевается под юбку, — заторопилась она объяснить. Народу прибывало. — Хорошо бы вытащить сюда, но еще важнее, чтобы мои вещи никто не нашел. По ним могут определить, где я нахожусь, и тогда меня ждет смерть.
— Ну, про смерть это вы напрасно, — оценивая обстановку, пробормотал Эрик. — Если вы сбежали от родителей, то самое лучшее — это если вас найдут. Хуже, чем вам сейчас, не будет.
— Я не от родителей сбежала.
— Без разницы. От мужа?
— Да.
— Поверьте мне, живущему на улице, пусть муж вас побьет, вы полежите немного, и все у такой красавицы, как вы, будет отлично. — Парень, закончив осмотр территории, развернулся к ней.
— Меня ждет только смерть, если найдут, — горько улыбнулась она, понимая, что ее воспринимают как капризную девочку, слишком рано выданную замуж.
— Так ли уж смерть? — подтвердил мысли Берт.
— Все слишком серьезно. Я свидетель преступления, меня ищут, чтобы убить. Никакой романтики в моем побеге нет, я спасала свою жизнь. Вы сможете достать мои вещи?
— Попробую. — Парень скинул теплый затрепанный кафтан на руки брату и, держась мест, на которые падает тень, исчез из поля зрения.
— Если он не вернется, я тебя сам укокошу, — прошипел оставшийся Берт.
Элья никак не отреагировала на угрозу, она совсем перестала соображать из-за холода. Зима теоретически по меркам бывшей россиянки была теплой, во всяком случае для одетого человека, но минус пять для босых ног не могло закончиться добром. Еще совсем чуть-чуть — и уже неважно, достанет ли Эрик ее вещи, привлечет ли она к себе внимание появившейся стражи или нет. Ступни быстро теряли чувствительность.
— Да как же, да что же, люди добрые, посмотрите, что деется! — появился первый голосящий элемент в тихо собирающейся толпе. Если до сих пор свидетелями происшествия были ночные жители города, шастающие по своим не совсем честным делам, и выбирающиеся постояльцы, то теперь улица стала заполняться соседями. Становилось шумно. Стражники дождались пополнения и начали оцеплять провалившийся дом.
— Чего стоите, рты раззявив? — прошипел внезапно вынырнувший из темноты Эрик. — Держи сапоги. Твои?
— Да.
— Только и успел схватить обувку со стола. Видимо, приготовили потрошить. В комнате там мужик какой-то копошится, мне не подобраться было. Вот, еще шкуру схватил. Укутайся.
Шкуру Элья прижала к груди.
— Ты чего девчонке мой кафтан не дал? — набросился на брата старший.
И тут же она почувствовала, как на голову ей надевают шапку, помогают просунуть непослушные руки в холодный тяжелый кафтан. — Все. Уходим. Сейчас здесь будет жарко.
И словно в подтверждение его слов из обвалившегося здания полыхнуло пламя. Раздался чей-то вопль, зеваки шарахнулись в стороны.
— Пожар!
Народ пришел в движение. Все знали, что надо делать при пожаре, спокойное созерцание чужой беды превратилось в деловитый хаос.
— Господи, там же люди! — хрипло прошептала Элья.
— Да брось, кто хотел, тот выскочил. Задержались только жадные до чужого добра, да и то ненадолго. — Парень махнул рукой, показывая, как из окон выпрыгивает пара мужичков. — Ты сказала, что по вещам тебя могут найти, после пожара не найдут.
— Так это ты? — обалдела девушка.
— Да, я. Есть кое-какие зачатки огневика, — напрягся Эрик.
— Побежишь докладывать? — тут же окрысился младший.
— Нет. Просто не ожидала, столько всего за день случилось.
— Пошли. Нечего нам здесь стоять, — скомандовал старший, и компания растворилась на улицах города.
Глава 7. Новая жизнь
Шли быстро, часто переходя на бег. От спины Эрика поднимался пар. У Эльи страшно ломило ступни, промерзшие ноги с неохотой возвращались к жизни. Через двадцать минут безумных перебежек ребята привели ее на чердак трехэтажного каменного дома.
— Добро пожаловать. Обустраивайся.
Сначала чердак показался теплым, но вскоре стало понятно, что температура в нем едва ли достигает пятнадцати градусов.
— Вы здесь прячетесь?
— Это наше законное жилье. Полмедяшки в месяц платим. Домовыми туалетом и мыльней пользоваться имеем право.
— Мыльня? А там тепло?
— Ну сейчас, наверное, остыла, а вообще тепло.
— Мне бы прогреться, а то заболею, — жалобно попросила девушка.
Ребята переглянулись.
— Жох ругаться будет, — предупредил младший.
— Пускай. Наше дело, когда нам удобно мыться, — твердо произнес Эрик, вызывая в душе у гостьи забытое ощущение надежной мужской спины, за которой можно спрятаться от невзгод, но следующие слова развеяли иллюзию: — Может, еще и не заметит.
Мыльня была небольшая. Довольно она условно делилась на женскую и мужскую половины, в каждой из которых были оборудованы крошечные двойные бассейны, превышающие размер ванны не более чем в два раза.
Элья накидала камней во все бассейны, чтобы как можно быстрее накопить тепло. Парни сторожили. Пока девушка отсиживалась в горячей воде, помещение понемногу разогрелось, а от мужского бассейна даже шел горячий пар.
Эрик, бесцеремонно вошедший узнать, долго ли еще гостья собирается высиживать в воде, только выругался и устроил внеплановую помывку себе и брату, раз вода везде все равно нагрета. Элья разжарила свое тело до пунцовости и вылезла только тогда, когда в мыльне стало душно и с потолка стало капать испарившимися каплями с бассейнов. Она едва шевелилась, настолько разомлела в мыльне, и, часто вздыхая, обтерлась тряпками, выданными братьями. Двигаться не хотелось, но пришлось взять щипцы и пройтись по краю бассейнов, чтобы вытащить нагревающие камни из воды, и только потом она села отдыхать, ожидая, когда высохнут волосы.
— Ты что сидишь? Жох увидит тебя, на ...овно изойдется! — шипел Берт.
— Я не могу выйти с мокрой головой. Пусть орет ваш Жох. — Элья не могла бояться загадочного Жоха, так как лучше ребят понимала, что он не имеет права запрещать пользоваться мыльней, если это не было особо оговорено при сдаче жилья внаем. Она за эти дни многое узнала о правах и правилах проживания в городе, жаль, что это ей ничем не помогло. — Садитесь, у меня есть предложение.
Пока Элья отмокала в воде, она обдумывала, как ей жить дальше. Все любовно выстроенные планы разрушились. Присмотренный в благоустроенном районе маленький двухэтажный каменный особнячок с садом, стоивший сорок золотых, стал недосягаемым.
В наличии в сапожках имелось десять золотых монет. Ей придется рискнуть и прямо сейчас сделать выбор. Либо она продолжает одна пытаться устроить свою жизнь в этом городе, либо она вверяет себя воришкам, которые сегодня так много сделали для нее.
Доверять она больше не могла. Глупое занятие, оказывается, верить. А вот просчитав два варианта своего дальнейшего пребывания в столице, Элья решила рискнуть и объединиться с ребятами, но, чтобы из них получилась команда, требовалась продуманная честность. Все одно, если она остается с ними — а ей идти некуда — и будет втихушку пользоваться своими деньгами, они об этом узнают, и тогда отношение к ней сложится соответствующее.
— Я только хочу спросить вас. Что будет утром?
— Утром мы будем отсыпаться. — Старший сидел, упершись затылком о стену и прикрыв глаза. Сказывалась бессонная ночь. — Можешь остаться с нами.
— Чегой-то с тебя столько добра прет?! — никак не успокаивался младший. — Она нам на фиг не нужна. Спасли, обогрели, дали помыться — и хватит!
— Предлагаешь выгнать на улицу? — разозлился Эрик, теряя всю расслабленность.
— Она и так там окажется, — сжимая кулаки, прошипел младший. — Достаточно ей попасться на глаза Гоблину, и он не отстанет. Ни ты, ни я защитить ее не сможем. Не дури, пусть утром уходит. Хочешь, дадим ей денег?
Элья слушала братьев и колебалась в принятом решении. Случайно она почесала бровь и почувствовала, как подклеенная часть, размякнув, отходит. Подправить было нечем, и со вздохом пришлось оторвать маскировку.
Ребята замолчали и с интересом наблюдали за ней. Почистив пальчиком возможные остатки клея с бровей, Элья, взяв с полки забытый или брошенный старый гребень, принялась расчесывать высохшие волосы. Свет звезд, блики от пары стоявших на полу свечей, белая рубашка, сапоги и водящая гребнем по роскошным волосам девушка — смотрелось все нереально, фантастично и безумно притягательно.
Сейчас даже в простой рубашке Элью ни один дурак не спутал бы с крестьянкой. Она могла быть феей, лунной девой, призрачной мечтой, ну в крайнем случае сказочной принцессой, только не обычной девушкой. Ребята смотрели на нее, затаив дыхание, боясь пошевелиться. Оба уже пробовали женщин, понимали разницу между опытом и свежестью, частенько им продажная любовь обходилась в сущие медяшки, но их гостья никак не вписывалась в их жизнь. Она предстала перед ними воплощением чистой, безукоризненной красоты, грации, изящности, ничего общего в ней не было с той 'любовью', с которой они до сих пор сталкивались.
— Ребята, послушайте. У меня есть десять золотых. Мой последний запас. — Элья приподняла ноги в сапожках и покрутила ими. — Они зашиты в сапогах. Предлагаю снять маленькую квартирку и спокойно жить там. Я знаю разные виды рукоделия и не стану вам обузой. Для вас же это шанс уйти с улицы и попробовать заново выстроить свою жизнь.
— Да ты богатейка, — с трудом заставляя себя соображать, первым отреагировал Берт.
Эрик пока так и не смог справиться с наваждением и разглядывал Элью, не слушая того, что она говорит. Она еще там, на холоде, вызвала у него сильные чувства. Теперь же он переживал трагедию, понимая, что это юное создание, которое еще только готовится войти в пору расцвета, не для него. Ему было отчетливо ясно, что неисповедимые пути столкнули с этим чудом для того, чтобы он смог потратить свою жизнь во имя ее, либо служа, либо отдавая, защищая. В балладах написали бы, что дама нашла своего верного рыцаря.
— Только куда мы уйдем с улицы? — разозлился Берт. — Мы ничего не умеем делать! Эрик хоть грамоте обучен. Пока были живы наши родители, с ним занимались.
— Давайте подумаем, — мягко возразила Элья, заплетая косы. — Вы мне помогли в минуту отчаяния. Из богатой разыскиваемой девушки я в один день превратилась в нищую беглянку. — Глубоко вздохнув, справляясь с чувствами, она продолжила: — Это тяжело пережить.
— Так кто тебя ограбил-то? — перебил гостью Берт, который только сейчас поверил, что у странной девчонки действительно могло быть много денег.
— Я подобрала маленькую девочку на рынке, ее там сильно избили. Выходила ее, а сегодня утром проснулась — ни девочки, ни сумки с золотом. Там было более шестисот золотых.
— Ни фигасе! — оживились оба брата. Сумма была невообразимой для них, даже в счастливом детстве они не слышали о таком количестве золота.
— Слушай, — обратился Берт к Эрику, — это, наверное, Пенка. Про нее пацаны у Гоблина разговор вели, что эту мелочь торгаши поймали на рынке и избили, а вскоре она у крольчихи куш сорвет.
Элья слушала их внимательно.
— Крольчихой кого называют у вас? — ради уточнения спросила она, хотя догадывалась, что крольчиха — синоним лоха.
— Судя по всему, крольчиха — это ты. Курица, пригревшая лису, — безжалостно припечатал младший. — Золотишко твое уже у ее старшо́го. Дрянь девка, эта Пенка. Хитрая, изворотливая, ловкая на подлянку. Сколько уже народу пострадало, покупаясь на ее невинный вид сиротинушки. То-то она хвасталась, что ей ихний старшо́й обещал купить сапожки и шубку за работу.
— Так вы со мной? — вернула разговор девушка к волнующей ее теме, не желая обсуждать то, что потеряно.
— Ты о 'подумать' говорила, — наконец вступил в беседу Эрик.
— Да, я хотела сказать, что мы можем прямо сейчас поделить мои золотые. И предлагала вам подумать, на что вы потратите их.
— Ну, потратить недолго, — хмыкнул Берт. — Пожрать от пуза, прифрантиться, к девочкам сходить, подарков им купить, пусть порадуются, — первым вывалил свои желания младший брат.
— А потом что? — улыбаясь энтузиазму парня, спросила Элья.
— А потом ничего, — отрезал Эрик, поняв сразу, к чему клонит гостья. Но, посмотрев на брата, пояснил: — Снова наш чердак, улица и подкарауливание пьянчуг, пока нас самих не поймают и не забьют до смерти.
— Ну-у, да, наверное, так, — нехотя согласился Берт.
— Значит, если мы поделим деньги, то конец приблизительно ясен и одобрения у вас не вызывает?
Берт, насупившись, смотрел на нее. Ему не хотелось сейчас признаваться, что его жизнь — дерьмо. Кому другому он бы это сказал и посмеялся бы, но не этой чистенькой, глазастой девчонке, что еще пару часов назад дрожала и смотрела на него с братом как на последнюю надежду. Однако Элья не стала дожидаться какого-либо одобрения, а, чуть улыбнувшись, предложила:
— Давайте попробуем объединиться. На хорошее жилье деньги есть, на покушать тоже, осмотримся, сообразим, где можно подзарабатывать. Если надо, то осилим даже учебу. Втроем мы справимся, тем более с таким запасом. — Ребята молчали. — Соглашайтесь, может, ничего не выйдет, но мы хотя бы попробуем. А?
Эрика уговаривать не надо было. Он пошел бы за ней на край света, но у него был брат. Берт — вся его семья. Ершистый, колкий, неудобный, но надежный, сообразительный, родной. Младшему не нравилось, что девчонка взялась командовать, но на Эрика все чаще поглядывали боссы из других компашек, и был лишь вопрос времени, когда его подпишут на мокруху. Поэтому, недовольно посопев, он все же дал свое согласие на переселение.
