Совушка Её Величества

Черт, глупо как-то получается... И сказать-то нечего. Что ж, раз все целы, то я пожалуй пойду.

— Свет оставить или выключить?

— Оставь, надо будет этого пьяницу наверх отнести, — переведя взгляд на спящего, вампир невесело усмехнулся и снова посмотрел на меня, при этом отставив практически нетронутую бутыль с вином в сторону. — Надеюсь, ты сюда не за выпивкой шла?

— Нет, я не пью. Я ужинала.

— Ясно. Поужинала?

— Да.

Неловкое молчание затягивалось и я, кивнув, сделала шаг назад, чтобы уйти, но тут Юмирай встал и шагнул ко мне.

— Вика, подожди. На пару слов...

— Да? — насторожено замерев в дверях, я смотрела, как он твердой походкой абсолютно трезвого поднимается по лестнице ко мне и, поднявшись, встает напротив. Близко. Слишком близко.

А его глаза снова черные. Полностью.

Так... кажется он не настолько трезв, как мне показалось.

— Юмирай? Что ты хотел?

— Извиниться...

— За что? — искренне удивившись, потому что на него точно зла не держала (по крайней мере сейчас), что-либо ещё я сделать не успела — он шагнул ещё ближе, умудрившись прижать меня к стене всем телом, а затем поцеловал.

В его поцелуе не было той безудержной и неконтролируемой страсти, как утром, наоборот — он был настолько нежным и даже скорее целомудренным и робким, что я просто напросто растерялась. И если в первую секунду просто замерла, во вторую хотела возмутиться и ударить, то в третью передумала и ответила. Такого Юмирая я ещё не знала, но очень хотела узнать.

Его губы нежнейшими, невесомыми бабочками порхали по моему лицу, словно исследовали и никак не могли определиться, где им лучше — щека, висок, лоб, веки, нос... это было настолько удивительно и невероятно, что рождало в моей душе лишь нежность, а никак не протест.

Его руки в этот момент обнимали меня за талию, но не давили, а едва уловимо поглаживали, словно боясь неловким движением причинить боль.

А затем наши губы встретились. Сначала лишь коснувшись, затем уже увереннее, а после, словно вспомнив, что уже знакомы, они распахнулись навстречу друг другу, и целомудрие было позабыто.

Страсть. Древняя, как сама жизнь, неукротимая, как цунами, первобытная и ничем не сдерживаемая. Господи, это было умопомрачительно...

— М-м-м... — с губ сорвался непроизвольный стон, когда его руки поднялись выше, прижимая к себе всё крепче и рождая в груди неконтролируемый пожар желания. — Юми-и-и... — ещё один стон, но уже более требовательный, потому что он смеет отстраниться и замереть, окидывая раскрасневшуюся меня обжигающим взглядом. — Иди ко мне... — шепот на грани слышимости, но я знаю, что его чуткий слух улавливает даже сбившийся стук моего сердца. — Юмирай?

Затуманенным разумом я поняла, что что-то не так, но до конца лишь тогда, когда его глаза из черных стали всего лишь тёмно-зелеными, а губы из просто улыбающихся стали откровенно саркастичными.

— Юми?

— Да?

— Ты... — сморгнув, удивленно уточнила, не в силах поверить в напрашивающийся вывод: — А дальше?

— А дальше только после свадьбы, — если бы не произнесенные вслух слова, я бы ни за что не поверила — его руки до сих пор поглаживали моё тело, наводя дрожь, скапливающуюся внизу живота, а потемневший от явного желания взгляд с удовольствием скользил по моему возмущенному лицу. — Да, извини. За это.

— Юмирай, это нечестно.

— Да, возможно...

— Это подло.

— Почему?

— Потому что так нельзя, — я сдерживалась, как могла. Теперь я точно знала — он пьян, причем не меньше дракона. Именно поэтому он решил поиграть в игру — возбуди и проучи. Я чуяла это. — Ты понимаешь, насколько это вредно для организма? Ты ведь хочешь продолжения не меньше меня. Зачем останавливаться на полпути? — я положила ладонь ему на грудь и скользящим движением отправила её в путешествие к шее. Добралась до желаемого участка обнаженной кожи, чуть царапнула ноготками и с удовлетворением заметила, как резко расширились его зрачки. — Чего ты боишься? Мы ведь нравимся друг другу... Зачем ты мучаешь меня и себя?

— Зачем... — мужчина резко подался вперед и снова прижал меня к стене, опаляя жаром своего возбужденного тела. — Хороший вопрос, милая. Понимаешь, я не хочу быть промежуточным звеном. Не хочу быть для тебя одним из многих. Мне этого мало. Мало...

— И что же ты хочешь? — наши губы почти встретились, но вот именно — почти. Стоило мне податься вперед — как он тут же слегка отпрянул назад и хрипло рассмеялся. — Скажи мне — чего ты хочешь?

— Тебя. Всю. Навсегда. Этого мне хватит. — Договорив, ястреб снова замер, при этом так пристально глядя мне в глаза, словно смотрел не на меня, а прямиком в душу. — Согласна стать моей навсегда?

— Я... — судорожно придумывая уклончивый ответ, понимала, что не могу сказать ни "да", ни "нет". Эти слова будут катастрофой, причем что одно, что другое. — Юмирай...

А затем он усмехнулся. Многозначительно. Одной рукой оперся на стену, вторую убрал за спину и кивнул в сторону двери, молчаливо предлагая мне уйти.

— Ты не прав. — Обида нахлынула лавиной и на глаза навернулись непрошеные слёзы. Вновь растревоженные гормоны требовали хоть какого-либо выхода и нашли их в единственно доступном — в слезах. — Ты! Подлый! Наглый! Эгоистичный!

— Тш-ш-ш... — мои кулаки, бьющие по его груди, утонули в его ладонях, спина была снова прижата к стене, а в замутненные наворачивающимися слезами глаза заглянули осуждающие черные. — Неверный вывод. Замужество — не подлость. А наглость и эгоистичность — это как раз желание воспользоваться и самоутвердиться. Я этого не хочу. Я не хочу, чтобы о тебе говорили и думали плохо, а это обязательно случится, когда слухи о нашей связи дойдут до остальных. Так что успокойся и не обвиняй меня в том, что я хочу всё сделать правильно.

Красиво говорит. Аж заслушалась.

— Знаешь, засунь свою порядочность... — без особого труда выдернув свои руки из его захвата, шмыгнула и зло поджала губы. — Твои методы ухаживания отвратительны. А оставлять женщину неудовлетворенной и при этом заявлять, что подобное можно исправить лишь замужеством — гадко и низко. Так что нет, Юмирай, я тебя не прощаю. Такому эгоистичному поведению прощения нет!

От переизбытка чувств даже топнув ногой, рыкнула и ушла, остро жалея, что не могу хлопнуть дверью или что-нибудь разбить — эмоции бурлили так, что казалось ещё немного и пар из ушей повалит. Сна не было ни в одном глазу. Да, точно! Пойду убью тренировочную грушу!

Как она прекрасна в своём гневе. Великолепна. Умопомрачительна. Пусть спустит пар, девочка, ей полезно. Пусть даже что-нибудь сломает, ему не жалко. Неторопливо идя по яркому, ароматному следу раздражения, который шлейфом тянулся за Викторией, Юмирай не собирался пускать дело на самотёк. Она очень умна и не станет делать глупости, но проконтролировать всё равно стоило. Парк... что она хочет в парке?

К его безмерному удивлению Калахем оказался слишком слаб к алкоголю и спустя всего три бутылки крепленого красного вина, он был настолько пьян, что ястреб был даже рад — за эти несколько часов, что он слушал излияния дракона, он услышал столько, что хватило бы на десяток психоаналитиков. К вечеру Калахем даже умудрился уснуть, причем прямо в кресле, но буквально час назад проснулся снова и, выпив остатки из четвертой бутылки, изъявил желание отправиться на поиски выпивки самостоятельно. К счастью, навернулся на первой же ступеньке, ударился об угол стеллажа с припасами, да там и успокоился, обняв упавший окорок, как самое ценное в жизни.

Транспортировать пьяницу наверх Юмирай не торопился, опасаясь, что тот снова проснется и решит устроить дебош или что похуже — успокаивать невменяемого ледяного дракона ястреб не умел и учиться не планировал.

А затем зажегся свет и на верхней площадке обнаружилась та, кто стала его душевной болью за неполную неделю пребывания в особняке. Виктория. Вика.

Он не был сильно пьян, но стоило её увидеть, как разум отказал и в голове осталось одно единственное желание — прикоснуться. Как минимум прикоснуться...

Тело действовало, но разум жил своей жизнью. План. У него был план. Он не имеет права ни на шаг отходить от плана, потому что иначе цель не будет достигнута. Дракон плакался, что девочка слишком жестока и теперь он не знает, как ему быть дальше. Он даже признался, что не верил в удачное завершение эксперимента с первого раза, потому что образец был слишком сырым и требовались многочисленные испытания на подопытных, которых ему обещал достать Димитро. А ещё он сетовал на то, что не знает, что делать с таким взрослым ребенком. Кретин...

Затем, вспомнив о желании Юмирая, Калахем похлопал ястреба по плечу и заявил, что верит в лорда — только такому профессионалу он без раздумий доверит дочь и её будущее.

Как он тогда его не ударил — сам не понимает. Если бы у него была дочь, он бы никогда не доверил её полукровке. А этот дракон был по настоящему рад, что теперь ему не надо заботиться о девочке, решившей воспринять его родство в штыки, и есть на кого переложить проблему адаптации чересчур самостоятельной и самодостаточной иномирянки в их обществе.

Что ж, он тоже может ошибиться, но по крайней мере он точно знает, что сделает всё, чтобы она была счастлива. Это будет нелегко, скорее наоборот — очень сложно, потому что она привыкла со всем справляться сама и получать то, что хочет, но он тоже не зря прожил все эти годы — он знает, как достичь желаемого.

Так, ну и что мы забыли в парке?

Глава 14

До тренировочной площадки я долетела минуты за три — раздражение уже не бурлило, оно невыносимо жгло и требовало выхода, так что стоило мне лишь зайти в тёмный зал, как тело само ринулось в атаку, вспоминая не только то, чему его учили с самого детства, но и то, что было доступно благодаря вмешательству дракона. Древние, тайные знания рептилоидной расы, оттачиваемые тысячелетиями и совершенствуемые с каждым новым поколением эгоистичных и самолюбивых воинов.

Удар, ещё удар. Темнота не была помехой, тусклого света местных спутников было более, чем достаточно, чтобы видеть нужные мне очертания спортивного снаряда. Первый... не выдержал, разлетелся. Второй продержался чуть дольше, но не выдержала цепь и со звонким хлопком разорвалась, а сам снаряд упал к моим ногам. Остался последний, третий. Его я уже не уничтожала, спустив самые яркие, яростные эмоции на первых двух. Его я просто методично избивала, не жалея костяшек и жалея лишь о том, что в юбке не могу наносить удары ногами. Ничего-ничего... мне и этого немало. Боль из-за содранной кожи лишь раззадоривала и приносила удовлетворение, показывая мне, что я жива и не такая, как они. Не бездушная, не ледяная, не эгоистичная!

А в какой-то момент я поняла, что злость ушла. Последний удар получился уже не таким сильным, как предыдущий и это стало сигналом к завершению. Всё...

Всё.

Усталость накатила волной и я села там же, где только что стояла. Даже не села, а скорее рухнула. Как же мне всё осточертело. Этот чёртов мир, эти чёртовы иные правила, эти чёртовы вампиры, которые не вампиры... Почему он так поступает? Почему не поддаться и не уступить? Разве я много прошу? Зачем быть таким порядочным, когда это никому не надо?!

Плечи понуро опустились, а следующий вздох вышел со всхлипом.

Почему, черт возьми, мне не понравился тот же Майнир?! Вот уж кто был бы рад подобной ни к чему не обязывающей интрижке! Представила и тут же передернулась от отвращения, а в следующую секунду взвизгнула от неожиданности — мои плечи обняли чьи-то горячие сильные пальцы, но на ухо прошептал до боли знакомый голос:

— Не кричи, это я.

Хотела возмутиться на неслыханную наглость — он что, следил и всё видел?! Но вместо этого лишь снова всхлипнула и судорожно обняла себя руками — я выплеснула абсолютно все эмоции и теперь в душе была одна пустота. Ничего не хотелось — ни возмущаться, ни ругаться, ни даже ударить того, что сел сзади и, прижав меня к своей груди, крепко обнял руками, устроив подбородок на моем плече.

Но промолчать я не смогла и глухо буркнула:

— Следил?

— Следил. А ты мастер. Сама или учили?

— Учили.

— Хорошие были учителя... но мне есть чему тебя поучить. У тебя неправильный апперкот — ты слишком раскрываешься.

— Знаю... — буркнув снова, поёжилась, словно зарываясь в его руки и он сделал так, как я и хотела — обнял ещё крепче. — И всё равно я тебя не извиняю.

— Что ж, это печально, — прямо в ухо прозвучал ироничный хмык, а затем неожиданное для меня признание: — Я хочу тебя, не буду лгать. Ты удивительная. Уникальная. Ты яркая, дикая, целеустремленная. Но я хочу тебя навсегда, пойми. Сейчас, пока я не знаю тебя всю, я ещё смогу отпустить, если ты захочешь уйти, но этого не случится, если между нами произойдет нечто большее, чем поцелуи. Ты думаешь, что стать любовниками это прекрасная идея, но ты ошибаешься. Это было бы возможно, если бы я был нормальным вампиром. Это было бы возможно даже в том случае, если бы я был полноценным демоном. Но я полукровка. У нас не так, как у остальных. У нас всё иначе. Мы выродки обеих рас, ущербные, ненормальные, дефектные. Я смог обрести подобие душевного равновесия лишь благодаря помощи Её Величества, заменившей мне мать, и жесточайшему самоконтролю. Но рядом с тобой он отказывает. Вика, пойми... всё сложно.

— А рассказать сразу нельзя было, да? — буркнув очередной раз, хотя от близости и жара его тела, а так же столь личных признаний хотелось уже урчать и мурлыкать от затопившего душу непонятно откуда взявшегося счастья, я чуть повернула голову. — Почему я всё самое важное узнаю после того, как происходит что-то непоправимое?

— Разве непоправимое?

— Ты меня понял.

— Понял, — губы словно случайно мазнули по щеке, а затем туда же раздался тяжелый вздох. — Признаю, я не справляюсь. Я пытаюсь примерить на тебя реалии нашего мира, но каждый раз убеждаюсь, что ты совершенно иная. Попытайся и ты меня понять — девушки нашего мира никогда не позволили бы себе залезть утром на крышу, чтобы подсматривать за тренировками гвардейцев. Они никогда не позволили бы себя поцеловать, а затем отнести в мужскую спальню. Они не перечат, они не язвят, они не требуют близости, отрицая саму мысль о её законности и они не уничтожают спортивный инвентарь.

— Ну и что теперь? — обидевшись почему-то на самые последние слова, недовольно передернула плечами, но он лишь подождал, пока я закончу ворочаться и уверенно продолжил.

— Теперь давай успокоимся. Калахем не имеет в отношении тебя планов, так что тут ты в безопасности — он напился и признался, что рад моему к тебе интересу — он элементарно не знает, что с тобой делать дальше. Её Величество, оказывается, вообще не знала, для чего ему была нужна её кровь и теперь в не меньшем шоке, чем дракон. Кстати она заставила его уничтожить все образцы и записи по этому эксперименту и заявила, что если у них и будет общий ребенок, то рожденный ею лично, а не искусственно созданный. Так что как-то так. Пускай ты и их кровная дочь, но ты никогда не станешь наследницей, а так и останешься протеже. Ну и к чему я это рассказывал...