| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ф. Э. Дзержинский
— Это ты его? — Лариса не двигалась с места, только стиснула лицо рукой, чтобы не сорваться на крик. А так сквозь ладонь пробился только невнятный шепот.
— Не болтай ерунды. — В отличие от неё, Чернышов не застыл столбом, а обошел стол и присел рядом с распростертым человеком. — "Скорую" вызывай.
— Он жив? — Нахлынувшее облегчение было таким острым, что она чуть пошатнулась, но тут же схватилась за телефон.
— Жив, жив...
Пока она суетливо и несколько бестолково объясняла, что произошло и куда ехать, Александр, не отнимая пальцев от ритмично, хоть и медленно стучащей жилке на шее жертвы, мысленно прикинул перспективы. А они получались дерьмовее некуда. Первым порывом было схватить Ларку в охапку и быстренько уйти, пока их не застали на месте преступления. Хоть и чужого. В себе-то он был уверен на сто процентов, но вот Лариса перед этим выходила из кабинета. Не было её минуты две, за это время не то, что бывшему мужу можно успеть голову проломить, но и всю охрану положить. Кстати, об охране.
— Позвони дежурящему внизу охраннику, пусть рысью бежит сюда.
— А в полицию?
— Эти сами приедут. Кто знает, может, он оступился и упал, головой ударился.
Сумевшая взять себя в руки Лариса скептически хмыкнула и снова схватилась за телефон.
Да, это мимо — рана на затылке, и, судя по тому, что валяется рядом на полу, получил он её от какой-то массивной хрени типа пресс-папье. Они только в двух случаях хороши — захламлять офис и голову кому-нибудь проломить. А тут прямо звезды сошлись, получилось всё и сразу.
— И постарайся поменьше топтаться, чтобы следы не испортить.
Лара застыла, как цапля, на одной ноге.
— Как ты думаешь, давно его...?
— Да с полчаса где-то, — Чернышов поднялся с колен. — Свет включи.
— Ты же сам сказал, чтобы я не двигалась.
— Ничего от этого не случится, главное, к нему самому пока не подходи.
Яркий свет резанул по глазам, и на несколько секунд они практически ослепли.
В темноте все казалось страшнее. Хотя и так приятого мало.
Крови было не так, чтобы много, а вот то, что Константин до сих пор без сознания, это плохо. Вполне может оказаться, что у него внутреннее кровоизлияние, а это дело непредсказуемое.
Судя по тому, что лицо Ларисы покрылось нездоровой бледностью, а над верхней губой проступили капельки пота, её могло вот-вот стошнить.
— Пойдем в приемную, — Александр взял Лару под руку.
— Может, ему надо помощь оказать? — сопротивляться она не стала, покорно позволив усадить себя на место Алины, и так же без возражений приняла стакан воды. Минералка была теплой, оттого особенно противной.
— Лучше пока не трогать. Истечь кровью ему уже не грозит, она практически свернулась, а что там внутри, мы не знаем. Так что пусть лежит так.
Чернышов с силой потер лицо ладонями и сдавил переносицу.
Так, у Ларисы алиби, в то время, как её напарника приголубили по затылку, она загорала на трассе. В это время она звонила и ему, и на станцию ТО. А вот с ним самим гораздо хуже — квартира родителей недалеко от их офиса, и теоретически ему хватило бы времени, чтобы сначала навестить Константина с недружественным визитом, а потом забрать Ларку. Вот только возвращаться на место преступления глупость неимоверная, только кого же это волнует. Остается надеяться, что его появление в собственном дворе углядела какая-нибудь особо глазастая бабка. Сам он не припоминал, чтобы встретил кого на стоянке или в подъезде.
Особого волнения не было, все-таки знает, что невиновен, но это мало волнует тех, кому надо раскрыть по горячим следам, в чем Александр и убедился уже буквально через двадцать минут.
Первым прибежал охранник, повторил выходку Ларисы с трупной бледностью и бестолково суетился, клянясь и божась, что мимо никто не проходил.
И ведь понесла их нелегкая через тот черный вход! Но теперь поздно сокрушаться.
Медики явились вторыми, диагностировали закрытую черепно-мозговую травму, буркнули по поводу больницы, куда отвезут пострадавшего, и уехали.
А вот товарищи из правоохранительных органов были не так добры и непритязательны.
— То есть, вы заходили в кабинет, но никого не увидели? — оперуполномоченный с уставшими глазами и отливающей синевой щетиной на помятом лице испытующе уставился на Чернышова.
— Да.
— И как такое возможно?
Их с Ларисой сразу развели по разным помещениям, ему досталась приемная.
— Очень легко — в кабинете было темно, никто не отозвался, а свет включать не стали, — Александр пятый раз отвечал на тот же вопрос, размышляя, что сейчас рассказывает Ларка. Ещё до приезда наряда он предупредил, чтобы не пыталась ничего придумать или утаить, а говорила правду. Им скрывать нечего. Хотя, стоит признать, озвученный вслух рассказ был совершенно дурацким.
— А почему зашли не через парадный вход?
— Потому что здание было уже закрыто для посетителей.
Чернышов старался отвечать четко на поставленные вопросы, чем явно раздражал собеседника. Но личную антипатию к делу не пришьешь, и, пообщавшись в том же духе ещё некоторое время, они расстались. Неизвестно, надолго ли.
Лариса вышла из своего кабинета ещё минут через пять, трогательно придерживаемая под локоть другим сотрудником правоохранительных органов. Судя по поджатым губам, он, несмотря на молодость и смазливость лица, ей категорически не нравился.
— Подождите ещё, сейчас приедет следователь, он захочет вас опросить.
— Я могу позвонить? — Лара потянулась было к телефону, но потом замерла.
— Адвокату?
— В больницу. Хочу узнать, как пострадавший.
— Да, конечно. Вы же не задержаны.
Непроизнесенное "пока" нависло дамокловым мечом и расслабленности не способствовало.
В больнице её тоже ничем не порадовали — подтвердили, что такой пациент поступил, но давать какую-либо информацию относительно состояния здоровья отказались наотрез. Не то, чтобы Лариса надеялась на обратное, понятно же, что надо напрямую с лечащим врачом разговаривать, но все же.
— Как он?
Чернышов невозмутимо и даже с долей любопытства наблюдал за криминалистом, делающим фотосъемку места возможного преступления.
— По телефону справок не дают, — Лара безуспешно потерла влажной салфеткой пальцы, но синяя краска въелась намертво. Будет забавно, если окажется, что она на днях просто от нечего делать хватала то пресс-папье. Но нет, ничего подобного в памяти не всплывало. Хотя это не значит, что её отпечатков там нет, кто знает, когда уборщица в последний раз протирала вещи на столе Костика.
Следователь, на удивление молодой и румяный, словно деревенская девица, взращенная на парном молоке и экологически чистых продуктах, приехал, когда его уже и не ждали. Оперативники начали откровенно зевать, переговариваться о чем-то своем и на Сашку с Ларисой внимания не обращали. Те сидели тихо, как раз таки не желая это внимание привлекать. Хотя домой хотелось зверски, а Лара к тому же извелась, не имея возможности узнать, как дела у Константина.
— Доброй ночи, — поздоровавшись и любовно разгладив лист бумаги, следователь, представившийся Сергеем Ивановичем, с нескрываемой симпатией уставился на свидетелей. Лариса почему-то совершенно некстати вспомнила повесть Гоголя и теперь отчаянно надеялась, что не назовет его вслух Акакием Акакиевичем, с которым он упорно ассоциировался. — Итак, расскажите, что произошло.
На рассказ много времени не ушло, тем более, что он был отполирован более ранним общением с оперативниками.
Акакий... тьфу ты! Сергей Иванович тоже не особо поверил, что они могли не заметить лежащего на полу человека, однако и возражать не стал. Пообещал вызвать их в самое ближайшее время к себе и настойчиво посоветовал не покидать город.
— Нам предъявлены какие-то обвинения? — Чернышов, большую часть беседы промолчавший к явному огорчению следователя, выразительно поднял бровь.
Наверное, это талант такой у человека — выразительно поднимать одну бровь. Сама Лариса им не обладала, потому поддержала лишь заинтересованным молчанием.
— Нет, пока ничего предъявлять не будем.
Это проклятое "пока", наконец-то произнесенное вслух, странно успокоило.
— И все же из города лучше не уезжать? — уже с неприкрытой иронией повторил Александр.
— Совершенно верно.
Выходить из здания пришлось через главный вход — возле заднего копошились несколько человек, среди которых все тот же румяный следователь. Хотя копошение больше походило на дружеский перекур прямо под табличкой "Курение запрещено". Во всяком случае, сигаретным дымом воняло на два этажа.
Встречаться с ними после совсем недавнего прощания ни у кого желания не возникло, поэтому, не сговариваясь, свидетели тире подозреваемые направились к парадной лестнице.
— Все плохо, да? — помолчав минуту, уточнила Лариса.
— Плохо это немного лучше, чем нынешняя ситуация, — вынужденно вздохнул Чернышов, осматривая по пути холл.
Два камеры, одна направлена на входную дверь, вторая в коридор. И ту, и другую вполне можно обойти, достаточно кепку на глаза пониже надвинуть. По летнему времени ничего удивительного.
Никаких турникетов с системой электронных пропусков, значит, вход и выход никак не фиксируется. Чего ж все так дерьмово-то, а?
— И что теперь делать? — Лариса прибавила шаг, стараясь поспевать за быстро идущим Чернышовым. Произошедшее сегодня настолько выбило её из колеи, что она по умолчанию признала его старшинство. А может, просто боязно было остаться наедине с произошедшим кошмаром, потому без разницы кто, зато живая душа рядом.
— Землю носом рыть, чтобы понять, кто так твоего компаньона приголубил. И молиться, чтобы он выжил. Если не только выживет, но и выяснится, что видел напавшего, будет вообще шикарно, но что-то мне сомнительно.
— Что выживет? — это она спросила шепотом, сворачивая в подворотню. Обходной путь до машины занял какое-то время, достаточное, чтобы начать хотя бы пытаться соображать. Вот только мысли в голову лезли совсем не те, в которых Лариса сейчас отчаянно нуждалась.
— Что видел, — открыв машину, Чернышов распахнул пассажирскую дверь, ожидая, пока Лара усядется. — Удар был сзади. Хотя ударили тем, что под руку подвернулось, скорее всего, решение было спонтанным. Если бы шли целенаправленно убивать, орудие принесли бы с собой, а потом ещё и забрали. Может, поругался с кем-то, там и до греха недалеко. Так что шанс есть, осталось дождаться, когда Константин придет в себя.
— Ты можешь отвезти меня в больницу?
В тусклом свете приборной панели её лицо казалось мертвенно-бледным. Хоть и пыталась отмыть лицо от слез и остатков туши, сейчас синяки под глазами были видны отчетливо. Как и разом заострившиеся скулы, резкими тенями выделявшиеся на белой коже.
— Не имеет смысла. Все равно ничего не скажут, отправят на утро к дежурному врачу. А если сейчас операция идет, и вовсе никаких прогнозов и обещаний. У него жена есть? Я имею в виду — действующая?
— Нет, только я — недействительная. Ой, я же его родителям не позвонила! — Лариса схватилась за телефон, но потом притормозила. Начало второго ночи, если им из полиции не сообщили, то и ей лучше не беспокоить. Грешно так говорить, но толку от них сейчас будет немного. Насчет расходов она бригаду "Скорой" предупредила, что все они будут возмещены, а в настоящее время помочь чем-то ещё вряд ли получится. А у него родители ровесники Ларисиных, да и здоровьем тоже не блещут. — Нет, наверное, лучше утром...
— Правильно, — не спрашивая, Сашка свернул в сторону своего жилья. — А сейчас будем усиленно думать, кто и почему так невзлюбил твоего бывшего мужа.
— Разве это не следователь должен делать?
— Он много чего и кому должен. И дел этих у него завались, так что искать и доказывать не очень хочется. А тут мы с тобой — такие красивые и на месте преступления. Дальше продолжать?
— Не надо. Но есть же презумпция невиновности, в конце концов...
— Как ты там мой пентхауз назвала? Подчердачным помещением? Вот и про презумпцию невиновности по-русски можно примерно так же выразиться. Если мы не хотим сесть лет на пять, и то это если адвокат хорошо постарается, надо быстренько найти гаденыша.
Никаких возражений со стороны Лары не последовало. Она даже покорно поднялась следом за Чернышовым по лестнице, притормозив только возле такой знакомой и в то же время новой двери. Но стальное полотно, которого и в помине не было в дни её юности, никак не повлияло на внезапно разыгравшуюся память.
Как сбегала сюда, отговариваясь подготовкой к экзаменам на пару с подругой. И с колотящимся сердцем бежала по лестнице, считая секунды, когда увидит его... Дурочка влюбленная.
— Заходи.
Дверь открылась совершенно бесшумно, явив темный провал коридора, через мгновение осветившегося включенным бра.
Она не была здесь уже лет восемь. Да, точно последний раз заходила незадолго до гибели их родителей, у Иры с Валеркой тогда как раз глобальный ремонт был.
С тех пор почти ничего не поменялось. Да и некому было менять — хозяев не стало, Сашка остался в Питере, у Иришки своя квартира. Эту она временами сдавала, но продать так и не решилась. Здесь же останавливался во время редких приездов Сашка. И зачем только он новую купил? Но это глубоко его личное дело, спрашивать о котором она точно не станет.
Пройдя в прихожую, Лариса наклонилась, чтобы снять босоножки, но Чернышов её остановил:
— Не надо, иди на кухню так.
Мысленно пожав плечами, она сделала пару шагов влево и оказалась на кухне. Тут все тоже было таким же, как ей и помнилось. Темный гарнитур со столешницей под мрамор. Сейчас это уже не модно, а тогда был самый писк. Линолеум-"кирпичики", обои под покраску цвета топленого молока. Насколько проще фиксировать внимание на таких вот никому не нужных мелочах, чем понимать, что людей, которые любовно обустраивали эту комнату, уже давно нет. Им нет дела до моды на кухонную мебель и цвет занавесок, никогда уже привычная рука машинальным жестом не дернет выдвижной ящик стола, который чуть заедает. И вот эта обстановка это наиболее осязаемый след, который они оставили после себя. А ещё мужчину, который остановился напротив, протягивая стакан.
— Выпей, может, полегчает.
Лариса понюхала и, скривившись, отодвинулась. Коньяк. Наверное, хороший, но она абсолютно ничего не понимает в благородных напитках. Ей он любой воняет не только клопом, но и тараканом. Точно так же, как любая водка отвратительна на вкус. Только и остается, что глубокомысленно кивать, если кто-то расхваливает букет и мягкость. Где они в этом напитке находятся, и как их распознать, она решительно не понимала.
— Нет, я и так в порядке.
— До сих пор от крепких напитков мгновенно засыпаешь? — он усмехнулся, но усмешка эта была не злой, скорее, с ноткой светлой печали. Видимо, не только на неё воспоминания нахлынули.
— Есть такое, — Лара устало потерла виски, надеясь таким нехитрым массажем чуть утихомирить с каждой минутой все громче стучащую кровь. Не помогло. — О чем ты хотел поговорить?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
