После Пламени. Корона Севера

Хурин умолк и некоторое время в подробностях представлял себе победу Владык Амана, разрушение Ангбанда и поверженного Врага, скованного и бессильного. Сейчас он был уверен: именно так все и случится, даже если сам он не доживет до этого.

Не доживет... А сколько он уже здесь без еды и питья, не чувствующий ни рук, ни ног от холода? Почему до сих пор не умер? Хотя конца вряд ли придется ждать долго.

"Твои дети будут расти без отца, Хурин. Или с отцом — от тебя зависит. Ты можешь помогать им отсюда. Или хоть наблюдать, как они растут. Хочешь посмотреть на них?"

Посмотреть, только посмотреть... один раз, последний — перед смертью. Ведь от этого ничего не изменится!

Посмотреть. Проститься.

— Морвен, — прошептал Хурин. — Турин...

Потянулся к близким — всей душой, всем сердцем, боясь увидеть их, не веря, что сумеет увидеть, но безумно желая этого.

Покрытые снегом склоны гор. Оголенные ветви деревьев... Зима? Поздняя осень? Добротный бревенчатый дом, высокое крыльцо... эх, не успел закончить резьбу на новых перилах, не хватило времени!

Дверь распахивается...

— Морвен? — Хурин различал каждую черточку любимого лица, каждый жест.

Так отчетливо, словно жена была совсем рядом. Моргот не солгал в этом.

Пленник смотрел, не замечая ни пронизывающего ветра, ни дождевых капель, катящихся по щекам, вязнущих в отросшей рыжеватой бороде. Смотрел и уже не мог оторваться.

10

Хурин?! Я резко оборачиваюсь: слишком отчетливо чувствую твой взгляд, кажется, даже дыхание слышу.

Никого...

Разумеется, никого! Это просто усталость. Вечное напряжение, от которого сводит спину: плечи развернуты, подбородок гордо поднят. Я — Владычица Дор-Ломина. Пусть мои земли захвачены, а достояние разграблено врагами, я все равно останусь Владычицей — до конца.

Это просто тревога — за немногих уцелевших наших людей. За Турина. И за нерожденное еще дитя.

За тебя я не беспокоюсь, Хурин: ты сам способен о себе позаботиться. Если жив... Но если ты жив, почему не вернешься? Как ты смеешь бросать нас в такой беде?! Как можешь медлить, когда твоих людей убивают, выгоняют из домов, превращают в рабов?! Или ты ждешь удобного момента, чтобы ударить по восточным захватчикам? Смотри, Хурин, как бы не стало слишком поздно!

Плакать я разучилась после разгрома в Браголлах, когда пал Дом Беора. Улыбаться — когда похоронила дочь. Похоже, скоро я забуду и страх. Уже забыла бы, если бы не дети.

Зато предводитель захватчиков боится меня! Увидел — и отшатнулся: "Белое чудище!" Вроде бы, они эльфов так называют. Сколько я еще смогу сдерживать это отребье, объявившее себя хозяевами в Дор-Ломине? О, я сдержала бы, будь у меня больше людей, способных держать оружие! И если бы не дитя под сердцем.

Этот звук за окном... конское ржание. Хурин! Нет... опять померещилось. Задремала над работой — хорошо, не видел никто, как Владычица Дор-Ломина клюет носом! Нельзя мне проявлять слабость, Хурин. Я последняя опора для наших — а то ведь сломаются, склонят головы перед морготовыми людьми. Разве можно допустить такое?!

Я помню наш разговор, любимый. О том, куда уходить, если настигнет беда. Если вы проиграете. Да, родственницу Берена примут в Дориате, я знаю. И защитить сумеют: Владычица Мелиан сильна, Морготу не одолеть ее Завесу.

Но как я уйду, Хурин? Через земли, кишащие разбойниками. С маленьким сыном. Со вторым ребенком, который вот-вот родится. Не доберемся ведь.

А если даже достигнем Дориата... Что же, мне, Владычице Дор-Ломина, бежать из дома, скрываясь, словно воровке? И доживать свой век в чужих стенах, из милости?!

Глупости, конечно. С голоду иной раз в голове мутится... все отобрали твари восточные! Еле перебиваемся.

Но мы и впрямь не дойдем, Хурин. Одни — не сможем.

Вернись, прошу тебя, вернись! Ты так нужен здесь! Ты так нужен мне! Я ведь чувствую, что ты жив! Взгляд твой чувствую — все время, и это сводит с ума.

Я боюсь за нашего сына, Хурин. Боюсь, что и его заберут в рабство, как остальных. Отослать его в Дориат? Отправить с ним двух оставшихся здоровых мужчин, чтобы охраняли в пути? Без меня они смогут идти быстро. И может быть, выживут.

А я останусь одна. С парой калек, старухами и новорожденным младенцем. И с тобой, Хурин... я так привыкла мысленно разговаривать с тобой, что кажется: ты все время рядом. Безумие, знаю. Пусть. Так хоть немного легче.

11

Как тебе живется, братишка? Учиться у самого Властелина — невероятная честь. Отец гордился бы тобой, Ульт. И дед тоже. И я горжусь.

А может, ты видишься с ними, ушедшими за небо? И с отцом, и с мамой, и со всеми-всеми нашими предками. И даже с самой Рейлин Бесстрашной, от которой пошел наш род.

Нет, я не завидую тебе, Ульт... ну, разве что совсем чуть-чуть, в глубине души. Там ведь драконы! Живые, огромные, их, наверное, даже потрогать можно. Нет! Не годится мужчине мечтать о несбыточном.

Ты смотри учись хорошо, Ульт. Старайся, не осрами наш род перед Властелином. А мы здесь все, что надо, сделаем, будь уверен. Обустроим Хифлум. И стеной встанем на пути врагов, если понадобится.

Иногда мне так хочется поговорить с тобой, брат! Столько всего случилось! Но ты нескоро вернешься, понимаю. Кто же по доброй воле покинет Ангбанд? А если Властелин тебя выгонит, лучше даже на глаза не показывайся!

Но вот знаешь, все равно частенько болтаю с тобой. Мысленно. Так уж привык.

Сказать по правде, не очень-то мне нравится этот Хифлум. Сыро здесь, туманы эти промозглые. Мелюзга наша поначалу все носами хлюпала. Но уж раз Властелину надо, что ж, мы хоть на болоте поселимся.

Добрались мы сюда только к середине осени. Путь-то неблизкий, да и тащить на себе немало пришлось, хоть и брали только самое нужное. Ну, и овец со свиньями тоже не погонишь бегом. Опять же, старики с нами были, дети.

А пришли — что тут есть-то? Местные зерно сеяли, так часть урожая погнить успела: убирать некому, перебили многих. А тут мы подоспели — без запасов почти. Оставшиеся земляные яблоки тетка Сингри никому есть не давала: не то по весне сажать будет нечего. А до весны еще дотянуть как-то надо.

Ну, мы частью скот резали, частью охотились. Зверьем местные леса богаты, это верно. И зима помягче тут, чем у нас, не так ветрено. Жить, в общем, можно.

Местные на нас поначалу злобились. Во-первых, от Древних наслушались глупостей всяких про Властелина, и тут их хоть поленом по лбу стучи, не поможет. А во-вторых, пришлось нам у них забрать часть припасов. Силком — а что делать-то? Не подыхать же с голоду!

Стычки были, не без этого. Кое-кого и схоронить пришлось. Но ничего. Перезимовали, в общем. Потом легче стало. Земляные яблоки в хифлумской земле хорошо принялись. Правда, местные поначалу попробовали вершки у них есть — ну, и потравились. Так сами же виноваты: спросить надо было или посмотреть, как мы делаем. А еще лучше — не ссорились бы с Создателем, так знали бы, что надо клубни из земли выкапывать, а не ягоды жевать.

Глупые они, местные, но знаешь, девчонки у них... ну, в общем, не хуже наших. Белокурые, статные, сноровистые. Некоторые из наших мужчин уже и жениться успели. Бродальт, новый вождь, одним из первых.

Я тоже присмотрел себе кое-кого, брат. Только выбрать сложно. То ли Галвен в жены взять — она хоть из местных, но без придури. И хозяйственная, и собой хороша, ясноглазая, ладная. То ли Тинхри, с которой в детстве птичьи гнезда разоряли вместе. Она такая выросла, Ульт... как бы драться за нее не пришлось!

А знаешь, может, я и на обеих женюсь. Теперь так многие делают: наши мужчины не все с войны вернулись, а хифлумских и вовсе не осталось почти. Местные женщины как смекнули это, понемногу перестали дичиться. Опять-таки, Древних нет, с толку их никто больше не сбивает. А мы — вот они, и жить им с нами теперь на одной земле.

Места тут всем хватает, да и пищи тоже, если не сидеть без дела. Чего же грызться-то? Вот кто из местных посмышленее, обустраиваются. А упрямые да неуживчивые — те уходят из Хифлума понемногу, к Древним своим. Если найдут их, конечно. Так-то, братишка.

12

— А Венец-то работает, — с довольной улыбкой похвалился Мелькор.

Саурон только вздохнул. Властелин был неисправим со своей любовью к бесполезным экспериментам, и Первый Помощник почти смирился с этим. Почти — потому что результатами опытов Вала частенько делился с ним. Вместо того, чтобы обсудить что-нибудь действительно важное.

— Властелин, нам надо увеличить армию, — решительно предложил майа, всем своим видом показывая величайшую озабоченность.

— Новости от разведчиков? — быстро спросил Восставший. — Две стражи назад на побережье все было тихо, я проверял.

— И сейчас тихо, — успокоил его Первый Помощник, радуясь, что удалось переключить внимание Властелина на дело.

И поспешно, пока Мелькор не вернулся к разговору о Венце, продолжил:

— Но рано или поздно враги придут, ты знаешь. И нам понадобится сильная армия. Огромная — только тогда она сдержит натиск. Наши потери будут очень серьезными, но западное войско увязнет, как в трясине, выдохнется — и тогда можно будет пустить в ход главные силы.

— Балрогов и драконов, — кивнул Мелькор.

— Мы вышвырнем захватчиков, Властелин! — Саурон рубанул ребром ладони по воздуху. — Никто из них не решится применить силу Поющих в Эндорэ из страха повредить Воплощенным. А без нее им с нами не справиться.

— Согласен. Но ты уверен, что такая масса орков будет управляема? Обеспечить нужную численность не так уж трудно: достаточно не мешать им плодиться. Но их надо будет обучать. И держать в узде, пока они не понадобятся. А мы еще восстановили не все мелодии, разрушенные нолдор.

— Ушедших майар можно... — осторожно начал Саурон.

— Нет! — резко оборвал его Мелькор. — Или они вернутся сами, как Ирбин, или обойдемся без них. Мы не сможем петь вместе, как прежде, разве ты сам не понимаешь?! Разлад возникнет снова, и в самый неподходящий момент. Лучше сражаться одному, чем с соратниками, на которых нельзя положиться!

— Конечно, Властелин, — примирительно сказал майа, внимательно посмотрев на Восставшего.

Слишком уж тот горячился. Случись обсуждать Аман, и то Мелькор, пожалуй, был бы спокойнее.

— Ты совершенно прав, — добавил Саурон. — А орков мы будем держать в повиновении силами самих же орков. Железная иерархия. Жесткая дисциплина. Постоянные тренировки до изнеможения. И никакой работы — только упражнения с оружием.

— А кто же будет...

— А работать станут пленные. Пасти свиней, разделывать мясо, шить одежду, добывать руду — все. Не стоит больше убивать квенди, Властелин. Они ведь уходят в Мандос. И что помешает Валар потом выпустить их оттуда, чтобы использовать против нас? Лучше пусть Воплощенные служат нам, чем им.

— Разумно, — Восставший кивнул. — С Владык Запада станется в конце концов простить нолдор — при условии, что те присоединятся к войску Амана. Да и синдар, ушедших в Чертоги Намо, хватает. Что ж, можешь снова брать пленных. Ангбанд не позволит им отправиться в Мандос, об этом я позабочусь.

— Да, Властелин, — майа сдержал радостную улыбку, только глаза блеснули.

Создать систему, логичную, продуманную, безупречно работающую, было для него не меньшим удовольствием, чем для Мелькора — опробовать новую идею.

— Так что наш Воплощенный сотворил с Венцом? — спросил Саурон.

Властелину тоже следовало сделать приятное.

— Не с Венцом — с его помощью, — Вала восхищенно улыбнулся. — Представь себе, Хурин сумел защитить жену — на свой лад. Внушил моим людям, что она опасная колдунья, так они ее теперь десятой дорогой обходят. И еще он пытается разговаривать с ней!

— У смертных же нет мысленной речи! — удивился Саурон.

— Пытается, — повторил Мелькор. — Правда, добился лишь того, что бедняга начала от собственной тени шарахаться. Турина отослала в Дориат с провожатыми: все ей казалось, что мальчишка дома не в безопасности.

— Интересно, как Хурин сможет влиять на их судьбы теперь, когда его жена и сын живут поврозь?

— Пока справляется. Морвен благополучно родила дочку. Турин целым и невредимым добрался до Дориата. Более того, Тингол усыновил его!

— Что-о? — изумленно переспросил майа. — Эльфийский король — человеческого ребенка?! Тингол, который всегда считал смертных ниже себя?

— Вот именно. Впрочем, он изменил свое отношение к людям после известных тебе событий. А что усыновил — тут, конечно, без Хурина не обошлось. Я же говорил: этот человек редкостно одарен. Увидишь, он еще не раз удивит нас.

13

Оборотень! Чудовище! Тварь Морготова! Ты хуже орков, ты хуже даже... Врага!

Я повторяла и повторяла про себя эти слова. Сначала — когда в глазах темнело от ярости и наворачивались слезы. Потом — когда этот... Повелитель Мори появлялся в нашей долине. Чтобы не забыть, не поддаться слабости, не посмотреть в его сторону. И наконец — по привычке.

Я работала — и чтобы отвлечься от тяжелых воспоминаний, и чтобы позаботиться об остальных пленниках. Чтобы у моих товарищей по несчастью всегда был вкусный и свежий хлеб, румяные фрукты, удобная и красивая одежда.

Я болтала и улыбалась, поддерживала и утешала других — и на душе становилось легче. Тогда я думала, что обязательно вернусь домой, рано или поздно. Но раз уж я пока здесь, надо устроить все так, чтобы жить было хотя бы терпимо.

Сперва я считала дни, проходившие в разлуке с тем, кому я почти поверила. Потом месяцы. Потом годы.

А когда уже и считать перестала, ставший привычным уклад внезапно нарушился. В Ангбанде появились новые пленные. Нет, их не привели к нам. Просто поползли слухи, передаваемые тревожным шепотом. Кто-то случайно заметил, как орки провели по смежному коридору связанных квенди. Другой слышал стук в дальней штольне и орочью ругань: "пошевеливайтесь, мясо". Говорили, что наша долина не единственная, что поднявшись повыше в горы, иногда можно увидеть другие, если Ангбанд позволит. И что там тоже квенди, только трудятся они явно не по своей воле. И обращаются с ними — хуже некуда. А чего еще ждать от орков?

Я не ходила смотреть на них: видеть сородичей в беде было слишком мучительно. Да и что толку для них, если бы я переживала издали, как другие. Им надо было помочь, и я могла сделать это. Пожалуй, только я и могла.

14

— Не так, Ульт. Здесь надо глубже взять. Разве не чувствуешь?

Я вздохнул. Ничего я, понятное дело, не чувствовал. Что я, Древний, что ли?! Но злиться на Мори было глупо. Во-первых, так ничему путному не научишься, а раз уж я оказался в Ангбанде, не стоило упускать возможности. Во-вторых, что с них взять, с эльфов! Они же всерьез думают, что весь мир сводится к их ощущениям, мне Властелин объяснял. А на самом-то деле Арда намного сложнее и полно в ней всего, что Древние вовсе даже не чуют.

Резать и шлифовать камешки мне не очень нравилось. Бесполезное это дело: каши из них не сваришь, в холод они не согреют. Разве выменять — так кому нужны побрякушки? Вот оберег сделать — это дело хорошее. Но настоящий оберег не всегда яркий да блескучий, иной раз и неприметный совсем, а силища в нем ого-го какая. Уж я-то знаю!