Учитывая все обстоятельства, это могло означать только одно: после взрыва от человека практически ничего не осталось, поэтому тело не нашли. Кир-9 тоже потерял своего друга — Кира Двенадцатого. Человек и компьютер рассказали о своих утратах, погрустили... а тем временем другие части Кира делали необходимые расчеты и выполняли рутинную работу.
А теперь Кир испытывал беспокойство. Казалось бы, все кончилось, приняты необходимые меры, катастрофа осталась позади. Но на корабле сейчас происходило нечто, что Киру решительно не нравилось — причем, не нравилось на уровне эмоций.
Как только отменили боевую тревогу, власть на корабле вернулась к генералу Мейеру, и тот сразу развил бурную деятельность.
Первым делом он приказал запереть в своих каютах капитана Дуна Брэкета, начальника психологической службы Кея Льюиса и начальника внутренней безопасности Алексея Игнатова. Генерал распорядился отключить для них всю связь — как входящую, так и исходящую. Это было первое, что очень не понравилось Киру, поскольку он не увидел логических причин для подобного решения.
Но, как обычно, эмоции шли отдельно, а действия — отдельно. Кир понимал, что могут быть причины, о которых он не знает, он был обязан исполнить приказ, и он его выполнил. Искусственный разум спросил генерала о причинах "домашнего ареста" капитана и двух других членов экипажа, но получил ответ, что генерал скоро все объяснит.
И действительно, после этого Иосиф Мейер собрал экипаж и выступил с пламенной речью. Смысл ее состоял в том, что именно непродуманные действия капитана Брэкета привели к нападению джаа. Во время длительной экспедиции несколько космонавтов (включая Люьиса и Игнатова) сопровождали визанскую диверсионную группу Икена. Был случай, когда Икен столкнулся в бою с одной джаа и уничтожил ее. Генерал утверждал, что джаа проследили за космонавтами, обнаружили корабль и послали одного из своих с акцией возмездия. Нападавший джаа тоже погиб, видимо, пожертвовав собой подобно древнему японскому "камикадзе"
Речь генерала была весьма эмоциональной, но эффектной. Он много раз напомнил о погибших товарищах, упирая на то, что подобное не должно повториться, а значит кто-то должен за это ответить.
Обличающий пафос оратора нарастал, а когда достиг кульминации, генерал объявил, что именно капитан Брэкет приказал расстыковать корабли, когда две трети экипажа Колониста-12 еще не успели пройти через шлюз на "девятый" и спастись.
В самом конце генерал заявил с апломбом, что виновные арестованы, разжалованы в рядовые и при первой возможности будут отправлены на Землю для справедливого суда. А некоторые другие будут арестованы временно, пока не выяснится их роль. В связи с этим он приказал взять под арест остальных участников экспедиции на Виз: биолога Вэй Лин, инженера Арнольда Джексона и даже физика Брюса Игнатова, который находился на планете совсем недолго и к моменту боя магистра Икена с джаа уже давно вернулся на орбиту.
Это было второе, что не понравилось Киру. Слушая речь генерала, он усмотрел в ней двенадцать существенных фактических и логических ошибок. Выбрав момент, когда генерал оказался один, Девятый перечислил своему начальнику все эти огрехи в логике. В ответ получил приказ впредь не говорить о генеральских ошибках.
Кир был сбит с толку, насколько это вообще возможно для ира. Выискивать ошибки у экипажа и указывать на них (по возможности наедине) было одной из его ежедневных обязанностей. Экипаж воспринимал такую практику очень спокойно, поскольку все знали, что во-первых, Кир совершенно беспристрастен, во-вторых, не придирается по мелочам, а в-третьих, не имеет обыкновения "доносить" начальству, разве что в реально опасных случаях. Кира воспринимали не как надсмотрщика, а как очень занудного товарища, который все время что-то подсказывает. Иногда случалось и наоборот — люди подсказывали Киру. В том, что не касалось вычислений или в условиях нехватки достоверной информации он мог ошибаться или не видеть верного решения.
Потом генерал назначил своего охранника Дженнинга главой службы безопасности, а себя — капитаном.
И это было третье, что не понравилось Киру. Искусственный разум и его напарник — это не просто коллеги по работе. Для корабельных искусственных разумов возникала особенно сильная психологическая связь, подобная родственной. Личности капитана и Кира специально подбирались друг для друга. "Новорожденный" Кир некоторое время жил своей электронной жизнью, находясь рядом с будущим капитаном, как его персональная компьютерная система. При этом происходило нечто вроде окончательного воспитания киберличности, завершалась отладка модуля понимания смысла речи и формировался уникальный характер ира.
Этот процесс мог занимать несколько лет, пока строился корабль и готовился экипаж. И только потом ассоциативные коды ира переносились в управляющую сеть космического корабля, распределялись по ней и дополнялись сугубо техническими сведениями.
В случае гибели капитана Киру было трудно "подружиться" с его преемником. Но это теоретически — а на практике в истории космонавтики еще не было случая, чтобы капитан внезапно погиб, а Кир остался в живых. Естественно, капитаны старели, но смена власти не происходила резко, и у Кира было время, чтобы привыкнуть к новому напарнику, который обычно служил на том же корабле.
Что касается Кира Девятого, то капитан Дун Брэкет был его первым напарником и воспитателем. Внезапная смена командира внесла незапланированный хаос во многие ассоциативные связи Кира. Нет, он не сошел с ума, компьютерный разум был защищен от сбоев подобного масштаба, все корабельные системы работали как прежде. Но эмоциональный блок Кира переполнился переживаниями, а диагностический блок, который был изолирован от обратного влияния эмоций, сухо прогнозировал не только будущие трудности работы с новым капитаном, но и существенное снижение эффективности системы в целом и указывал возможные причины: генерал Мейер — не космонавт, а дипломат и военный, он плохо представляет себе, как командовать кораблем.
Мог ли Кир взбунтоваться? Напрямую — нет. В нем отсутствовала эмоция зависти даже в том слабом виде, когда зависть еще называют соперничеством. Наличие власти у кого-то другого не вызывало у Кира желания отобрать ее и присвоить себе. Именно по этой причине Киры никогда не возмущались тем, что формально главный на корабле — человек. У человека больше власти? Ну что ж — пускай. Искусственные разумы, предназначенные для космических кораблей, изначально программировались как дисциплинированные личности, склонные к соблюдению субординации, так что подчинение приказам было для них естественным, как инстинкт выживания или инстинкт размножения у людей.
Но специалисты по компьютерам, создававшие Киров, заложили одну скрытую "мину". Даже капитаны не подозревали о ее существовании.
Отбор на должность капитана был очень жестким, особенно высокие требования предъявлялись к психологической устойчивости и к тому, чтобы исключить злоупотребление властью. Но всегда оставалась вероятность, что человек сойдет с ума — например, в результате травмы, вызванной несчастным случаем, или чего-то подобного. Разумный корабль, который полностью и беспрекословно подчиняется сумасшедшему — это страшно. В истории космонавтики подобного не случалось, но могло случиться. Инженеры предусмотрели даже такой вариант, включив в него и другие случаи, когда навыки капитана внезапно перестают соответствовать занимаемой должности.
И это была единственная ситуация, когда Киру рекомендовалось пойти вопреки приказам начальства... и то — лишь отчасти, поскольку в этом случае получалось, что он следует приказам начальства, оставшегося на Земле.
Кир подумал, что смещение капитана и самоназначение генерала подпадают именно под такой случай. Он все еще сомневался в своей правоте, оценки складывались неоднозначно, весы колебались. Строго говоря, все решения должны были приниматься на основе сухой логики. Но когда логика пасовала, для принятия решения разрешалось обратиться к любому источнику случайности — бросить жребий, спросить совета у кого-нибудь или... обратиться к блоку эмоций. Кир сделал последнее. Блок эмоций испытывал бурю чувств и однозначно высказался за то, чтобы действовать.
Секретная инструкция X-326 "на случай внезапного снижения компетентности капитана" — была активирована.
Первым делом полагалось обратиться к психологам, состоявшим в составе экипажа, чтобы получить больше данных для анализа. Кир связался с Ману Пракашем и поинтересовался его мнением насчет последних событий. Ману Пракаш практически повторил доводы генерала, допустив те же логические ошибки. Поскольку Киру было приказано не говорить об ошибках генерала, а решение о подчинении или неподчинении еще только предстояло принять, Кир не смог ничего возразить, и на этом разговор закончился.
Потом Кир связался с Кеем Льюисом. Фактически здесь он нарушил прямой приказ генерала, но здесь инструкция X-326 имела более высокий приоритет.
Только теперь Кей узнал, за что, собственно, его арестовали. До этого момента он находился в полном неведении, в изоляции, и не мог даже ни с кем переговорить. Его отозвали во время сеанса психотерапии с очередным спасенным, проводили в каюту и заперли. Выслушав отчет Кира, Льюис некоторое время размышлял, а потом привел доводы в защиту себя и капитана Брэкета. Кир нашел в его оправданиях одну логическую ошибку и указал на нее. Кей исправил ошибку, найдя другой аргумент, который Кир посчитал разумным.
Наконец, остался еще один психолог — Мария Кантара, жена Кея. Ее второй специальностью была антропология, но среди космонавтов многие имели по два образования.
Мария была просто в дикой ярости и совершенно не скрывала этого. Особенно сильно ее бесил тот факт, что в момент, когда генерал толкал речь, Пракаш увел ее куда-то в противоположный конец корабля и задержал под вздорным предлогом. Нет сомнений, что она высказала бы на собрании все, что об этом думает.
Кир сообразил, что именно поэтому ее, наверное, и устранили — чтобы не вступилась за мужа. Учитывая горячий характер и хорошо подвешенный язык, она могла сорвать генералу выступление. Эта женщина обладала такой могучей харизмой, что неизвестно еще, не оказался бы в результате под арестом сам Мейер. Однако сейчас она была слишком расстроена, и Кир не смог добиться от нее хороших аргументов в пользу той или иной точки зрения. В ее словах было много логических ошибок, а все попытки исправить их приводили только к новым ошибкам. Убедившись, что разговор ходит по кругу, Кир оставил ее в покое.
Кир еще раз проанализировал ситуацию. В сумме получилось, что из трех психологов только Кей привел логичные аргументы, а мнения двух других придется игнорировать как бесполезную информацию.
Конечно, Кей являлся заинтересованной стороной в этом деле, но логика — такая штука, которая не зависит от чьих-то пристрастий (при условии, что логические выкладки проверяет искусственный разум). Мнение Кея в целом подтверждало подозрения самого Кира, но оставался еще один пробел...
Чтобы заполнить его, Кир связался с послом, который скучал в своей каюте. В суматохе, возникшей после перетасовки должностей, про инопланетянина все забыли. Он присутствовал на собрании, когда генерал толкал свою речь, но никак не прокомментировал ее и не высказал по этому поводу ни поддержки, ни возражений. Кир задал послу Чену вопрос и получил ответ. Кир пожелал уточнений, и посол уточнил. На этом разговор закончился, а Кир перешел к следующему пункту инструкции X-326.
Он вышел на связь со своим прежним напарником.
— Дун, это Кир. Скучаешь?
— Черт бы тебя побрал! Почему ты не отвечал?!
— Генерал запретил.
— Черт бы побрал генерала! Значит, теперь он изволил разрешить...
— Нет.
— Не понял?!
— Я нарушил приказ.
— Ты?! Нарушил?? Приказ???
Сказать, что капитан Брэкет был несказанно удивлен, значит очень сильно преуменьшить.
— Я же все-таки не робот, а разум. Во мне не запрограммировано бездумное подчинение.
Кир разрешил блоку эмоций добавить в свой голос обиженные интонации.
— Но все равно... это очень необычно. Мне говорили, что это практически невозможно.
— Возможно. Некоторые люди способны "довести" даже меня. Я действую по секретной инструкции X-326.
— Что-что? По секретной? У тебя есть от меня секреты? Так. А ну-ка, Кир, скажи мне, что я послал в подарок племяннику год назад?
— Записи "Voice of Earthquake" с аранжировкой Марии,— мгновенно ответил Кир.
— Хм. Действительно. А я уж подумал, что это говоришь не ты, а кто-то от твоего имени. Значит, секреты, говоришь. И много у тебя еще секретных инструкций?
— Извини, Дун, это тоже секрет. Не обижайся: у тебя ведь есть секреты от меня.
— Хм. Ну, наверное. Интересно, такое уже случалось?
— Если ты о применении X-326 на других космических кораблях, то чисто статистически (с учетом количества кораблей, включая малые и внутрисистемные) вероятность достаточно велика, но я об этом ничего не знаю.
— Иными словами, может, и случалось такое, но засекретили.
— Точно.
— И что говорит твоя секретная инструкция?
— В случае, если капитан проявляет слишком явные признаки несоответствия своей должности, следует запросить дополнительную информацию у всех членов экипажа с психологическим или нейробиологическим образованием, затем проанализировать ситуацию, при необходимости запросить дополнительную информацию для анализа, по итогам сделать окончательные выводы насчет адекватности капитана. Далее, если подтверждаются серьезные проблемы, выбрать другого авторитетного офицера в напарники и действовать под его руководством.
Капитан аж побледнел:
— Так... ты что, хочешь сказать, что сомневаешься в моей адекватности?!
— Это само собой, ты только посмотри на себя, ты же лысый!
— Это был компьютерный юмор что ли?— слегка обиделся Брэкет.
— Да. Немного. А теперь слушай несмешные новости. Иосиф Мейер объявил себя капитаном.
И Кир включил запись генеральской речи.
Прослушав ее, капитан Брэкет выдал краткое, но исчерпывающее резюме:
— Штопаный гондон ищет козлов отпущения.
— К тому же он ничего не понимает в космических кораблях. По инструкции я обратился к психологам, уточнил кое-что у посла, и мои сомнения подтвердились. По той же инструкции я теперь могу отказаться исполнять приказы самозванного капитана и вернуться под твое начало — то есть "выбрать другого авторитетного офицера в напарники".
Капитан задумчиво почесал лысину.
— А что тебе сказали "психи"?
— Мария в бешенстве, Пракаш повторяет слова генерала, пригодные для логической формализации аргументы мне удалось получить только от Кея. Если вкратце, то они сводились к трем пунктам.
Первый — время. Нападение джаа по времени гораздо ближе к появлению посла, чем к экспедиции, которая закончилась несколько месяцев назад. Кажется гораздо более вероятным, что джаа проследили за послом Ченом или за генералом, а вовсе не за прошлой экспедицией.
