Корпорация Дар

Экосистема планеты радушно, а иногда заботливо, принимала меня. Когда мне была нужна пища, она услужливо выводила, как это мне показалось, дичь или мелких животных. И я по-настоящему был ей благодарен. Особенно мне понравилось дерево, я его назвал ежевичным. По его гладкому стволу на коротких тонких веточках-ниточках, висели синие ягоды, по вкусу очень напоминали ежевику. Некоторые стволы были усыпаны плотным, синим слоем. Достаточно было провести по стволу ладонью сверху вниз, что бы собрать пол кило спелых вкусных ягод. Постепенно, изучая растения, я стал видеть их ореол. Подсвеченные съедобными или не съедобными цветами их ауры светились либо изумрудно-зеленым, либо опасно фиолетовым, бесполезные или нейтральные растения, привычно подсвечивались серым цветом. Иногда подсвеченный серым ореолом стебель растения в самом его низу отливал изумрудным, съедобным цветом, намекая на съедобный корень. Это забавляло, и было очень удобно. Я как учтивый гость, не брал лишнего, все остатки трапезы я прятал и по возможности закапывал.

Кап изрядно вырос и еще больше заматерел как борец сумо, в тяжелом весе. Он всегда вовремя меня предупреждал об опасности и показывал более легкие пути обхода препятствий.

Постепенно лес становился более густым, дремучим и темным. Тут явно не хватало заботы лесничего. Было много бурелома, и его приходилось обходить. Движение сильно замедлилось. На деревьях появлялось больше мха, все чаще встречались поваленные непогодой и старостью стволы. По мере прохождения буреломов и густого подлеска, в месте с темнотой приходил страх и тревога, предчувствие появления чего-то внезапного и неожиданного.

Иногда во мраке и одиночестве, я терял самообладание. Отсутствие живности цветов, а порой и зелени, напрягало пугало и вынуждало сильно замедлить ход. Надеясь на преданного друга, язык не поворачивался называть его питомцем, я посматривал вверх на огромного, крылатого Капа, и тревожность уходила. Периодически, я на несколько минут замирал, прислушиваясь к шуму леса, спрятавшись в кустах, пытаясь во множестве звуков различить опасный треск веток. Но все было спокойно и тихо. Мелкая живность, грызуны, змеи, крупные насекомые, птицы и больше никого! Несколько раз я спускался по руслу ручьев, с целью запутать следы. Благо сам я не мог заплутать, так как перед глазами всегда был путь к наставнику. Но чем дальше я уходил от очередной точки возрождения, тем все менее проходимым и менее комфортным становился лес.

Когда я вышел на берег большой реки, пересекающей мой путь, уже стемнело. Куцые, кривые деревья, для ночевки не подходили, и я стал сооружать шалаш.

На тренировках на полигонах университета Кэлорна, мы обучались сооружать такие шалаши, при наличии подлеска, за час, в темноте. Подлеска тут хватало, поэтому шалаш при наличии мачете я соорудил быстро и качественно. Обработав от насекомых и возможных змей, с помощью дыма, стены пол и полог палатки я завалился спать на большую охапку нарубленных веток. Кап устроился на кривом дереве, как обычно, прямо надомной.

Ночью я проснулся от вовсе проникающего свиста Капа, хлопаний его огромных крыльев, возни борьбы и шлепающих по земле звуков. В шалаш, с треском и шумом, что-то врезалось, разметав все мое сооружение, да так сильно, что я вылетел из него, пролетев метра три. Пару раз кувыркнувшись, я как на тренировке из кувырка сразу перешел на бег. Не останавливаясь, ни на секунду, я побежал, спотыкаясь и ударяясь о стволы деревьев, в сторону от реки. За мной какое-то время был слышен топот чьих-то ног, или лап, хруст веток и удары о деревья, но скоро отстали. Капу я приказал взлететь и прятаться!

В метрах в ста от шалаша, чтобы не привлекать внимания, я залег за ложбинку пытаясь всмотреться в преследователей и кромку реки. В полной темноте, я видел какие-то силуэты на фоне открытого пространства, их было много, но при этом определить их расу и облик я не смог, что-то ползающее и бегающее, лязгающее, рычащее, скулящее. Враги были похожи толи на крокодилов, толи на крабов, толи на крокодилов со всадниками, их было около двадцати особей, и все они были с красным ореолом, -однозначно враги. Через некоторое время возле моей временной стоянки, произошла очередная возня. Остатки моего шалаша подожгли, огонь обступили существа, теперь я мог их разглядеть, воины с копьями, похожие на ракообразных, на огромных, около трех метров, тритонах.

Хорошо, что я все ценные вещи сложил Капу в сумку. Но даже потеря двух одеял меня взбесила. Я не стал ждать, когда они начнут искать меня и аккуратно перебежками стал отходить от реки. Теперь возникает вопрос, как переплыть реку, если в ней такие чудовища обитают, да еще и окрашенные в красный?

Пройдя параллельно реке около полукилометра, и выйдя на лесную полянку, я позвал Капа. Достав из его сумки последнее одеяло, я пошел к ближайшему дереву. Укутавшись, я прислонился к стволу и стал дремать, сон не шел, стала приходить боль от столкновения, ныли ушибы. Кап сидел рядом и иногда издавал еле слышный свист, сканируя пространство. Уже засыпая, я сначала совсем тихо, но потом все отчётливее, стал слышать музыку! Она приближалась издалека. Звуки не то флейты, не то дудочки и еще что-то струнное струилось в пространстве. Кап зарычал. Я закрыл его пасть ладонью, заставляя заткнуться: — тихо, — сказал я ему. Звуки музыки приближались, играли что-то веселое, что-то наподобие польки или чардаша.

Через некоторое время на поляну вышла группа танцующих музыкантов. Я бы назвал их фавнами, панами, или нет, всё-таки на богов они не тянули, скорее это были сатиры в чистом виде с копытами рогами, венками, корзинами, все как на старинных картинах, с едой и вином. Голые, они беззаботно трясли своими нехилыми мужскими причиндалами, при этом все они слегка святились, ни какого ореола над ними и вокруг них не было. Вообще, было ощущение какой-то нереальности события. Какой-то нескладности игрового процесса Они так весело играли, танцевали и, кривлялись, так радовались собственной беззаботности, играя и танцуя, при этом все выглядело так обыденно, как будто все это происходит каждую ночь и ни до кого им дела нет.

Но то, что меня выбило из мысленной колеи наблюдений, это участие в этой процессии игрока! Абсолютно голый, бледный, придурковато веселый, так же как все кривляющийся в экстазе всеобщего веселья!

Я смотрел и не мог поверить. Что это? Я что перескочил в какой-то другой, античный мир? Сатиры! Откуда тут, в игре, греческая мифология, Сатиры? И что делает тут этот олух? Ник игрока читался как, -'Клим', он отчаянно выплясывал, скалясь и обливаясь потом, он был похож на такого крепкого, в меру высокого, тридцатилетнего мужика, бегующего марафонскую дистанцию первым, но с трудом преодолевающего сороковой километр.

Что-то тут не так. Я вышел из укрытия и попытался обратить на себя внимание игрока. Я помахал ему рукой, показавшись в зоне его зрения. Пару сатиров заметили меня и танцуя и одновременно играя на флейтах они приблизились ко мне всем видом привлекая к действию.

Я решил каким-то образом, переговорить с первым встреченным мною игроком. Делая вид участия я пританцовывая приблизился к игроку, потормошил его за плечо крича ему:— Привет! Что тут происходит? — Я почувствовал, что участие игрока в этом действии, какое-то нарочитое притянутое за уши. Он, скалясь и танцуя, с трудом проговаривая, с каплями пота на лбу, хрипя от усталости, больше пропел чем сказал мне в ответ:

— Помоги мне! Выруби меня!

Теперь осознав, что игрок в беде, в какой-то магической ловушке, я действовал решительно. Ухватив его за плечо, с замахом, ударил его кулаком в челюсть.

Клим на долю секунд завис, затем мешком упал на землю.

В моем внутреннем эфире пошли системные сообщения,

Вы причинили умышленный вред игроку, у вас первое предупреждение. С вашего счета снимается 10000 игровых баллов, при повторном причинении вреда игроку с вашего счета будет списано 50000 баллов, после третьего раза вы покинете игру навсегда! Напоминаем! За умышленное убийство игрока вы сразу покинете игру на всегда, без оплаты контракта. Не успел я охнуть от удивления, как система опять выдала:

Вы причинили вред игроку, по его просьбе, для его спасения в игровой ситуации. После анализа этого события, вам возвращаются все конфискованные баллы. Вы первый в игре оказали помощь игроку с риском потери баллов. Вы получаете 5000 призовых баллов.

Пляски сатиров продолжались, игрок сел тряся головой. Один из сатиров танцуя, подскочил к Климу и рывком поднял его на ноги, приглашая к продолжению танца. Клим, не обращая на него внимания тряс головой, собирая мысли в кучу и снимая таким образом потерю ориентации. Глядя на меня, он улыбнулся, а затем скривился, потирая ладонью подбородок. Другой рукой выставил задранный большой палец, показывая жест благодарности. Сатир все также, танцуя и кривляясь, очень быстрым движением, достал из-за пояса костяной нож и также танцуя, несколько раз ударил Клима в район сердца! Еще через мгновение Клим растаял как облачко пара.

В моем сознании произошел взрыв мозга! Как? Какого черта? Это же первый встреченный мною игрок! Я на инстинктах отскочил на пару шагов и заорал!

-Уроды! Твари!

Сатир все также ухмыляясь и танцуя, не вынимая из рук ножа, стал приближаться ко мне.

Я насупился и встал в стойку выхватив из-за пояса нож левой рукой, а правой уже начиная раскручивать боло. Сатир как ни в чем не бывало, все также виляя задом и тряся своими огромными причиндалами, приближался ко мне.

Когда боло, уже почти долетело до ухмыляющейся физиономии сатира, он резко увернулся и не меняя улыбающегося выражения лица размахнувшись кинул в меня нож, но увидев что я тоже увернулся, и готов к рукопашной с обезоруженным сатиром, он присел, глядя на меня растопырил ладони у виска показал мне язык и задорно подпрыгивая убежал в толпу танцующих. По горячке боя, я уже хотел засадить какому ни будь сатиру боло, промеж рогов, но вовремя одумался.

Почему у сатиров ауры нет, и нет цвета? И я почти крикнул в пустоту, а, по сути, в адрес игровой системы:

— Сатиры, вашу мать, это игровые персонажи?! Какой цвет ауры?! Где системные сообщения?!

Отдышавшись и немного успокоившись, я стал медленно двигаться за танцующими античными монстрами.

Сделав еще один танцевальный круг по поляне, процессия сатиров проследовала в сторону реки. Мы с Капом стали осторожно продвигаться за ними. Я приказал капу взлететь и следить с расстояния за мной и танцорами.

Вслед за веселящейся толпой сатиров мы вышли к берегу реки, я стоя, замер в прибрежных кустах. Тем временем действие набирало какую-то свою кульминацию, какой-то смысл всего этого веселого похода. Все сатиры выстроились у кромки реки и еще громче стали играть еще резвей и быстрее танцевать. На берег стали вылезать одинокие саламандры, за ними выходили саламандры с всадниками крабами. Все земноводные, в такт музыке стали пританцовывать, качая туловищами, хвостами, крабы кружились, побросав копья и щиты. Их панцири стали светиться и наливаться красными трещинами, саламандры покрылись синими светящимися трещинами, а еще через несколько мгновений все они стали сбрасывать панцири и кожу как старые рассыпающиеся черепки. Вместе с этим они теряли цвет ауры. Из каждой особи крабов появлялись новые сатиры, а из саламандр голые аппетитные красавицы нимфы, тут же пускающиеся в эротический танец. Я не стал дожидаться оргии, которая на моих глазах развивалась среди мифических существ. По большому кругу, не привлекая внимания, я обходил развлекающуюся толпу. Одна из нимф увидела меня и, внимательно оглядев, встала в эротическую стойку. Она, танцуя, стала приближаться ко мне. То, что она вытворяла в эротическом плане совершенно завораживало. Мой разум и мое тело перестали мне подчиняться, миниатюрная, сверкающая огромными, зелеными, глазами, нимфа, извиваясь и что-то мурлыча почти коснулась меня своими изящными, невесомыми пальцами. Я, завороженный, уже стал пританцовывать рядом с ней с идиотскими, вожделеющими движениями, глотая слюни, не в состоянии удержать напряжение и головокружительное, приятное, жжение в паху. Один из сатиров увидев это, внимательно и трезво, посмотрел на меня. Нахмурившись и вглядевшись, за долю секунды он метров на тридцать, вытянул в мою сторону шею, и его лицо оказалось прямо перед моим, он страшно выпучившись, прорычал утробным рыком, набатом прогремевшее в моем мозгу: — ЖИТЬ ХОЧЕШЬ?.......... Б Е Г И!!! —

Это меня отрезвило, на меня как будто вылили ведро ледяной воды. Отряхнувшись от наваждения, и вернув управление сознанием и телом, не оглядываясь, в жутком страхе, я припустил вдоль реки. Через метров двести, с разбега, я прыгнул в реку и поплыл.

Течение унесло меня далеко, на пару километров ниже русла реки. В процессе плавания я потерял мокасины, снял и выбросил штаны, но был счастлив, выбравшись невредимым из этой нелепой ситуации. Наступало утро. Я стал искать место для спокойного сна. Мы с Капом ушли километров на пять дальше от реки. Я устал и вымотался так, что готов был уснуть прямо на земле. Срубив несколько веток, бросил их в ближайшие кусты и плюхнулся следом, тут же погрузившись в сон.

5.

Я проспал почти сутки. Еще сутки я шил, чинил одежду, запасал с Капом еду для продолжения путешествия к наставнику. Все это время я вспоминал сатиров с нимфами, Клима. Какая-то инородность происходящего сквозила из всех щелей. Как игровой дизайнер засунул сатиров в этот очень гармоничный, с первого взгляда, мир? Или этот дизайнерский мусор ни кем не контролируется? Как игрок оказался среди этой вакханалии? Саламандры с крабами вполне выглядели естественно, понятно и материально, с красной аурой. Явно местные вредители, все в пределах игровой механики. Но сатиры с нимфами являются какой-то потусторонней сущностью, как наши домовые или барабашки, но каким боком тут оказался Клим? Возможно, сатиры тоже являются кем-то живущими рядом с нами, в параллельных мирах, но как произошло их преобразование в тех же крабов и саламандр в игре? Тьфу ты! Я опять начинаю путать игровой процесс с реальным. Знать бы, где у Клима точка привязки, можно был бы объединиться и заодно попытаться разгадать, ребус с сатирами.

На этой стороне реки лес был более смешанным и разнообразным. Появились кустарники с ягодами вроде нашей калины, такими же кислыми и горькими и такими же не съедобными без сахара, но я был рад. Я с удовольствием плевался косточками в сопровождавших меня уже не первый километр, появившихся птиц. Пошли открытые поляны, глубокие овраги и выступающие каменные образования. Пришло время сменить точку привязки. В одной из каменных ниш я подвесил камень привязки и нарушив свое же, незыблемое правило, там же переночевал. На следующий день я вышел на массивное каменистое плато, напоминающее нашу африканскую саванну, с островками низкорослых деревьев и высоких кустов. Перебегая от островка к островку, я наткнулся-таки на охотников.

Сразу две стрелы прилетело мне в спину, и опять, я голый очнулся среди холодных камней. Кап прилетел через минуту, держа в лапах какого-то подсвинка, глядя на меня виноватым взглядом. Он что-то прорычал и лизнул меня шершавым языком.