Звездная академия 1. Мужчина из научной фантастики

Когда я приняла душ и расположилась на диване прослушивать лекции, наконец то пришла Кира.

— Что это ты взялась за учебу? Воскресенье ведь, — первым делом поинтересовалась соседка.

А я, угрюмо посмотрев на нее, поспешила обрадовать одногруппницу новостями. Громова впечатлилась.

— Вот невезение, — подытожила Кира.

— И не говори.

— Только жизнь более менее устаканилась.

— Покой нам только снился. Так что давай иди кушай и садись за учебу.

— Я вот думаю, как я это осилю?

— А я думаю, как завтра отреагирует на эти новости группа.

Наутро я сообщила группе все новости, рассказанные мне адмиралом, и добавила:

— Напоследок мне было сказано, что наша группа у него 'любимая', поэтому я думаю, к нам будет особый подход. И еще: после экзаменов и рейдов начнутся первые отчисления студентов.

После этого я отошла в сторонку и посмотрела на реакцию студентов. А она последовала, хоть и не сразу. Первое мгновение они переваривали неожиданную информацию, а потом началось возмущение. Они ругались, обсуждали новости. Потом настала более глубокая стадия — осознание. Она сопровождалась молчанием, а следом пришла паника. Они начали искать пути решения, которых не было. Ибо в этом заведении есть только один выход — учить.

Но, думая так, я и не представляла, как тяжело мне дастся эта истина, ибо последующий месяц явился для всех просто адом! На лекциях нас загружали информацией и домашними заданиями, завершая начитку за этот год. И, помимо этого, Саймак начал гонять нас по специально разработанным полосам препятствий. Я возвращалась вечером домой совершенно разбитой, где меня ждали домашние задания, которые приходилось делать до самой ночи. А утром — подъем в шесть часов.

И вот, когда мой организм уже начал сдавать от подобных нагрузок, нас собрал Ремарк в той же аудитории, что и год назад, но уже на заключительную лекцию.

— Добрый день, студенты. Я поздравляю вас с окончанием первого года обучения. Начиная с завтрашнего дня, ваша группа уходит на сессию, которая, как уже сообщила старшая группы, состоит из подготовки и сдачи экзаменов и рейдов. После этого кураторами этого года будут подводиться итоги, назначаться стипендии и производиться отчисления студентов. От себя хочу добавить, что при сдаче моих дисциплин пощады не ждите.

И, оглядев нас, спросил:

— Вопросы?

Вопросов не было. Наша заморенная, полуживая группа просто угрюмо взирала на своего куратора, переваривая сказанное.

— Нет? Вот и прекрасно. На этом я с вами прощаюсь. Теперь увидимся через неделю, — сообщил нам Ремарк, ехидно ухмыляясь.

Какая прелесть. Была б моя воля, мы бы вообще не виделись. Что то подсказывало мне, что экзамены у этого преподавателя будут не самыми легкими.

Не знаю, как для остальной группы, а для меня эта неделя оказалась очень трудной. Одногруппников за это время я, кроме Киры и Джима, не видела. В конце концов я им не нянька, чтобы у них над душой стоять и контролировать. Все, что могла, я для них сделала. Теперь дело за ними.

А сама все это время тренировалась, закрепляла свои достижения, как в области физических нагрузок и тренировок по боевым искусствам, так и в области теоретических знаний. С утра до темной ночи я учила, учила и еще раз учила... вместе со своими друзьями.

Кира мне помогала с этикой, просто проверяя мои знания, Джим — с физическими тренировками, я им — с медициной. Козеро устроил настоящий террор непрофессиональным врачам. Как рассказал мне друг, им сообщили, что за все время обучения им будут даваться лишь начальные знания в этой области, но их лектор проследит, чтобы они были усвоены на 'отлично'. И в этом году они изучали лишь основы основ. Поэтому моя помощь была неоценима, как и их — для меня.

Неделя уже подходила к концу, как нашу адскую гонку посетили неприятности.

Как то вечером я возвращалась с тренировки и, входя в бокс, услышала беседу на повышенных тонах. Один из голосов принадлежал Кире, другой — какому то незнакомому мне мужчине. Разговаривали они так, что не услышать их, находясь в помещении, было невозможно, и даже под душем были слышны их крики. Хорошо хоть с внешней стороны бокс изолирован от шума.

А спор становился все жарче.

— Ты ничего не понимаешь! — особенно громко кричала соседка.

— Я не понимаю? Это ты не хочешь помочь семье, которая тебя воспитала и поставила на ноги.

— Никто из вас меня на ноги не ставил. Все, чего я добилась в жизни, я достигла сама, не прибегая к помощи семьи и к твоей. Я вообще не понимаю, как ты можешь так поступать со мной. Ведь я твоя дочь! И не говори мне, что не знал про привязку ракшей и про генную прививку при заключении брака. Ты врал мне, говоря, что его можно расторгнуть. Врал ради чего? Ради укрепления своего финансового фундамента и усиления влияния. Своего ребенка ты готов был продать за половину планеты с полезными ископаемыми! Какой ты после этого отец? Торгаш!

— Не смей так со мной разговаривать! И что плохого в том, что муж был бы тебе верен?

— Что плохого? Я открою тебе секрет. Эта прививка обеспечивает верность, а не любовь. А я хочу жить полной жизнью. Любить и быть любимой. Понятно? Если нужно что то получить, попробуй продать себя. Толку по любому будет больше.

— Мы с тобой поговорим на эту тему, когда ты приедешь в увольнительную.

— А с чего ты взял, что я приеду?

— Кира, не заставляй меня идти на крайние меры.

— Крайние меры? Тебе, папочка, не стоит забывать, что теперь я принадлежу Звездной Академии и мне присвоен статус военного. За какие либо правовые или насильственные меры в отношении меня у тебя могут возникнуть БОЛЬШИЕ проблемы. И если за эти десять лет ты хоть как то попытаешься повлиять на сложившуюся ситуацию, я подам петицию на открепление меня от семьи и озвучу причины, вынудившие меня это сделать, в прессе.

— Не вздумай меня запугивать! Молоко на губах еще не обсохло, чтобы ты пыталась со мной тягаться.

— А тебе не стоит забывать, что я твоя дочь и все козыри в моих руках. В наше время не нужно доказательств — достаточно только обвинений. Будешь еще лезть в мои дела напрямую или косвенно, я перестану быть твоей дочерью. Пусть и чисто юридически. И на фоне этого переполощу все грязное белье семьи на людях и смешаю тебя с грязью. Благо есть с чем мешать. Ты меня услышал.

— Не смей отключаться, я с тобой еще не...

Голоса прервались, и я решила перетечь из спальни в гостиную, где и увидела скрюченную на диване Киру. Подойдя и присев перед ней на корточки, я спросила:

— Ты как?

— Плохо.

— Тебе нужно сбросить эмоции. Пошли.

— Куда?

— Увидишь.

Подняв с дивана, я потащила ее в тренажерный зал и засунула в универсальный тренажер, задав тяжелый режим тренировки. И, чтобы поддержать подругу, решила составить ей компанию.

Вот однозначно зря я это сделала. Спустя два часа мы выпали оттуда в одинаково убитом состоянии. Приоткрыв глаза, я посмотрела наверх и увидела склонившегося надо мной Джима.

— Вы что здесь делаете? — спросил друг.

— Закончили тренировку, — ответила я.

— Ты сегодня уже тренировалась. Связки хочешь себе порвать?

— Нет, мы осторожно. Кира, ты как?

— Сейчас мне хуже, чем после разговора с отцом.

— Ну, вот видишь, все уже налаживается.

— Да просто не то слово.

— Что за разговор с отцом? — вклинился Джим.

— Донеси нас до комнаты, тогда расскажем, — ответила я.

— Фиса, это вообще то личное, — возмутилась моя соседка.

— Хочешь топать до бокса сама? — спросила я.

— Ладно, — согласилась подруга.

А Джим на это лишь закатил глаза и, забросив меня на одно плечо, а Громову на второе, потопал из зала. Мы с Кирой, висели вниз головой и, невзирая на усталость, рассматривали пятую точку своего одногруппника. А она, с какой стороны ни посмотри, просто классная! Женьке очень повезло. Несмотря на определенные трудности с обучением все таки нельзя было не заметить, что окружают меня просто фантастические мужчины. Может, романчик завести? А что, я все таки женщина и хочу любви.

Но беда не приходит одна.

Не успел Крофт пройти и пятидесяти метров, как неожиданно резко остановился. Мы с соседкой переглянулись и только собрались извернуться, чтобы посмотреть, что же там происходит, как раздался знакомый голос:

— Я гляжу, студенты нашей Академии прекрасно проводят время в ожидании экзаменов?

Услышав этот голос, я мысленно застонала.

— Очень эпическая картина. Что ж, будем надеяться, что на экзаменах вы поразите меня не меньше, чем сейчас. Вас троих я выслушаю с особым вниманием.

И, обойдя Джима, он остановился рядом со мной, после чего наклонился, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и добавил сладким голосом с ядовитой интонацией:

— Завтра последний день перед началом экзаменов. Надеюсь, вы это помните?

Посмотрев на куратора, я закивала головой.

— Вот и отлично. Свяжусь с вами завтра. Свободны!

После этого Джим просто рванул вперед, а мы с Кирой были готовы ударами по пятой точке подгонять его.

Более менее мы пришли в себя уже в боксе, и то только после того, как приняли душ. А Джим все это время отлеживался в кресле.

Уложив свою соседку на диван, я отправилась делать всем кофе. После произошедшего столкновения нам всем просто необходимо было выпить. Закончив с приготовлениями и вернувшись в комнату, я заметила, что Кира уже завершила свой рассказ об общении с родственниками.

— Да, девушки, день был просто богатый на сюрпризы и неприятности, — подвел итог наш друг.

Передав им кофе и разместившись в кресле, я подытожила:

— Экзамены у Ремарка дадутся нам очень тяжело.

— Не то слово! — ответила соседка.

— Как ты с ним общаешься? — спросил Джим.

И, сделав глоток кофе, добавил:

— Когда он сегодня на меня смотрел, у него взгляд был — просто брр... Мне кажется, был бы у него пистолет, он расстрелял бы меня на месте. Я теперь точно понял, почему его называют Железным герцогом. Скажи, Фиса, а у тебя с ним точно ничего нет?

— Ты Женьку, что ли, наслушался? Нет, у меня, кроме деловых отношений, с ним ничего нет.

— Точно? А может...

— Нам пора спать, а тебе — звонить своей ненаглядной, так что давай топай отсюда.

— Ты меня выгоняешь?

— Да.

— А ты тактичная...

— Я такая...

И пока я выпроваживала Джима за дверь, Кира, лежа на диване, посмеивалась над нами. Вернувшись в гостиную, я спросила у нее:

— Ну, ты как?

— А знаешь, замечательно. Твоя терапия с физической нагрузкой убила во мне все эмоции, оставив только бесконечную усталость. А встреча с куратором и подавно доказала, что по сравнению с моими проблемами ругань с родителями — это просто мелочи. Да и чего нервы тратить? Я давно уже все поняла и, наверное, даже приняла. Просто общение с ними на этом фоне приносит мне еще то 'удовольствие'.

— Тогда не общайся.

— Легко сказать. А где я проведу весь месяц увольнения?

— У меня.

— Что?

— Поедешь ко мне в гости.

— Э э э э э... А твои родители не будут против?

— Я не знаю, поеду ли я к ним. Может, все это время проведу на бабушкиной даче.

— Ну, если ты приглашаешь...

— Приглашаю. А теперь давай ка учить, а то нам сегодня уже намекнули, что экзамены не будут для нас легкими.

Весь оставшийся вечер мы провели за учебой и в молчании, каждый раздумывая о своем. Не знаю, о чем думала Громова, а мне сегодняшний разговор напомнил о том, что я все это время практически не общалась с родителями. И если с папой в этом плане проблем не предвиделось, то, как начинать это самое общение с мамой, я не представляла.

Последний день перед экзаменами пролетел как один миг. Я подводила итоги своей зубрежки, увещевала Киру, чтобы она относилась к занятиям серьезнее, и давала пояснения периодически забегающему Джиму по поводу лечения печени ракшей.

А вечером, как и обещал, позвонил адмирал, и стоило мне ответить, как мне тут же сообщили:

— Завтра первый экзамен в девять утра, второй — в двенадцать и последний — в четыре. Всего по три в день. Вопросы?

— А в каком порядке будут...

— Расписание я скинул вам уже час назад, Мельник. Нужно чаще проверять коммуникатор. Хотя вы, наверное, были... заняты, — предположил мой командир с непроницаемым выражением лица, но даже дурак понял бы, что он издевается. Вот взять бы что нибудь тяжелое и врезать по этой физиономии.

— Весь день учила, сэр.

Ремарк усмехнулся и сказал:

— Советую идти среди первых. — И отключился.

Глава 19

Понедельник. Первый экзамен — Тактика

Настроение с утра было волнительным, но никакой сильной тревоги я не ощущала. Этот предмет я любила и с удовольствием учила его, прослушивая лекции раз за разом. Прочла всю дополнительную литературу, которую советовал Саймак, поэтому некоторую уверенность в своих знаниях я ощущала.

Перестав копаться в себе и посмотрев по сторонам, я заметила, что не все так спокойны, как я. Некоторые прикрепляют к одежде жучки, которые помогут им списать, кто то что то судорожно повторяет. Кира повторно прослушивала лекции, Джим, закрыв глаза, что то бубнил про себя, и только губы у него шевелились.

Да... Перед смертью не надышишься.

Преподаватель появился и открыл нам аудиторию без пяти минут девять. Остановившись у самого входа, он сказал:

— Доброе утро. В этом году сессию у вас открывает экзамен по моей дисциплине. Я так понимаю, что все готовы? Ибо у меня сдавать сложно, но пересдавать еще сложнее. А никто из вас, я так понимаю, не хочет быть отчисленным?

Все подавленно молчали.

— Так и думал. Значит, вы все сегодня меня порадуете. Ну, кто первый? Мне нужно пять человек.

Тишина.

Все смотрели по сторонам, думая, кто из товарищей станет первопроходцем. А я в это время вспомнила совет Ремарка, который, несмотря на свой пакостный характер, еще ни разу меня не подводил.

— Я, сэр, — вышла я вперед, одновременно сама испугавшись того, что сказала.

— Мельник. Так и думал, что вы будете в первой пятерке. И пока вы еще ни разу меня не разочаровывали. Ну что ж, раз никто больше не хочет, то я возьму еще твоих друзей. Крофт, Громова — вперед и с песней, и, пожалуй, доберу остальных тоже из твоей подгруппы. Лесниченко и, пожалуй, Смит. Давайте, давайте, работайте ножками. Я что, тут с вами до вечера сидеть буду?

Угрюмо на меня взглянув, половина моей подгруппы неохотно пошаркала следом за мной в аудиторию. Когда Смит проходил мимо Саймака, у него в одежде что то запищало. Надо же, наш спокойный, инфантильный мальчик прикрепил шпаргалку! Но она недолго была с ним. Как только его засекли на недозволенном, преподаватель отодрал прибор от формы, проинформировав нас:

— Устранение вреда, нанесенного казенной одежде, будет вычтено из вашей стипендии, если, конечно, вы ее получите, или оплачено из личных средств.

После чего, подойдя к нам и поводив вокруг каждого каким то неизвестным прибором, он приказал выбирать билеты. Честь быть первой опять досталась мне.