Линия разлома 2

И такие — могли быть у каждого русского солдата!

Еще в одном добровольческом батальоне — ему оказали Камаз, тоже отжатый у сепаров... дизель триста шестьдесят сил, скрыто бронированная от 5,45 кабина, легкосъемная защита внутри кузова... на трассе этот Камаз даже с загрузкой легко поддерживал одну скорость с легковушками. И такие Камазы — могли прийти из России десятками... сотнями, сколько надо будет, столько и придет. Он навсегда запомнил это острое чувство беспомощности... как перед надвигающейся снежной лавиной.

Оказалось... не того боялись.

— Что замолчали? Не помните.

— Помню.

Он решил играть от легенды. В конце концов, у русского тоже было прикрытие.

— Я встречался с представителем Росвооружения.

— Чего?

— Росвооружения.

Видимо, следователь не сразу осознал столь сложное слово

— А зачем?

— Чтобы достичь договоренности о поставках.

— Поставках чего?

— Запчастей для военной техники.

В конце концов, это было правдой хотя бы отчасти. И в самом деле, лучшим выходом было обратиться непосредственно к России... она до сих пор имела на складах нужные запчасти, а Муромтепловоз — производил ремонтные и модернизационные комплекты для старой советской бронетехники. По определенным причинам — русские не могли отказать в поставках.

Следователь достал блокнот, что-то написал в нем.

— Как звали москаля?

— Федорин Евгений Иванович.

— Звание?

— Он был гражданский.

— Это он так сказал?

— Да.

— Россия воевала с нами. Почему вы думали, что она поставит нам запчасти.

— Потому что она критически зависела от наших вертолетных двигателей. Без них — они вынуждены были бы остановить производство вертолетов на два года. Мы хотели обменять поставки вертолетных двигателей на запчасти к бронетехнике и боеприпасы.

— Вы знали о том, что был наложен запрет на экспорт военной продукции в Россию.

— Да, знал.

— Ну, вот. А почему же вы не признаете, что вы зрадник.

Почему то он разозлился.

— Послушай, ты? Где ты был, козел, когда нас добивали на Донбассе, а? Если такой умный — пошел бы и сам поискал запчасти. Ты хоть представляешь, что такое — продажа военного снаряжения?

...

— Поди, кроме фейерверка на рынке не покупал ничего больше.

— Нет! — снова резко сказал следователь, и снова — конвоир остановил свою карающую руку

— О чем вы говорили с москалем...

О чем они говорили с русским.

Они встретились в чужом городе — два русских человека, принадлежащие к разным странам и готовых стоять за свои страны до конца. На русском — был пошитый на заказ здесь же костюм и шляпа, он заказал каву с типично польским прононсом...

То, что они были русскими — было их трагедией, потому что они были на разных сторонах баррикад и не имели возможности встретиться и обняться посередине. Русские — странный народ, государственность у них в крови. Государство — первое, что начинает стоить любой русский, без государства и его защиты — русский чувствует себя как голый. Верность своему государству для русского превыше всего, и если у русского в кармане будет паспорт Украины — он встанет за Украину и будет сражаться с такими же русскими, повинуясь одному из правил, которые составляют код нации. Как бы мы не жили — но вас сюда не звали. С этими словами — русские вышибли из своей земли татар, рыцарей — крестоносцев, французов, немцев, англичан... кто только не приходил в Россию... чьи кости только не оставались лежать под промозглыми осенними дождями, как страшная память о многочисленных попытках всего цивилизованного мира сделать что-то с этой страной. Говорят, что Наполеон, отступая из Москвы — говорил, что вовсе не хотел ничего плохого русским, что он дал бы им намного лучшее правление, нежели отсталые азиатские цари — да только русские не хотели слушать... империя Наполеона, первый проект единой Европы после Рима — кончилась там, на разоренной Смоленской дороге. Тем же самым кончились и все другие попытки учить жить русских. А теперь — словно сама судьба решила зло пошутить, столкнув в трагическом противостоянии русских и... русских.

Конечно, он имел какие-то полномочия. Они пытались хоть как то наладить мосты... через разверзшуюся пропасть, оба понимали, что дальнейшее противостояние не принесет пользы ни одной из сторон. Но оба понимали и то, что ни один из них — не примет сторону другого.

Потому что оба они — были русскими.

Прощаясь, русский сказал ему — Россия стоит больше тысячи лет. Украине — двадцать три года...

Ответить на это — он не сумел.

Заключить сделку они все же смогли. Двигатели продавали и без этого... продавали все, что только могло быть продано и приносило доход в те страшные, с уже поддавливающим морозцем дни. Так они получали деньги — а за это они получили больше сотни двигателей в сборе, коробки передач. Потом — они наладили постоянные поставки через Беларусь, канал этот оборвался. Но он помнил о нем.

— О поставках.

— И только?

Нет, не только.

— У меня была только эта задача. Я ее выполнил.

— Брехня!

Следователь достал небольшой диктофон.

— Слушайте.

— вы сами должны понимать, возможности маневра у нас ограничены. У вас их значительно больше.

— У нас их не больше чем у вас. Даже меньше. Если мы перекроем границу — нас просто не поймут.

— У вас не поймут — означает срач в Интернете. У нас — это означает, что нас всех сожгут живьем в своих кабинетах.

— Ошибаетесь. У нас ситуация далеко не так стабильна, как вам хотелось бы. Если мы резко сдадим назад — националисты сметут нас. Вам это надо?

Следователь нажал "Стоп".

— Дальше можно не продолжать, думаю.

— А вы продолжите.

Следователь кивнул — и конвоир снова залепил ему в ухо...

В свою камеру его не вернули. Подвесили в свободном помещении на вывернутых назад руках. Это когда на крюк вешаются руки в наручниках, длина крюка регулируется так, чтобы человек мог стоять, поднявшись на цыпочки. Если опускаешься на всю ступню — боль в руках, и так дикая — усиливается.

Через полчаса — он потерял сознание... у него было плохо с сердцем, пришлось вызывать врача. Потом — его поставили на выстойку — и там он простоял еще тридцать часов. Пенал, размером как раз с взрослого человека, там можно только стоять, гадить под себя. Проходящий охранник — время от времени пинает в дверь, не дает спать...

С выстойки — его без сознания отволокли в камеру...

Следователь — явился через два дня, бодрый и довольный. Доставая папки и ноутбук из портфеля, похвастался

— Жена родила. Три восемьсот. Пятьдесят два сантиметра. Хлопец! Не девка!

Не девка...

В свое время, читая книги про голодомор, изучая преступления сталинского НКВД в Украине он задавался вопросом — кто были люди, которые все это делали? Кто?! Ведь грозные НКВД, СМЕРШ... все они были не более чем совокупностью людей. Людей, которые в каждый конкретный момент принимали решение делать или не делать то-то, и, скорее всего, осознавали, что они делают... не все же избиения, убийства, расстрелы совершались в пьяном виде. Было бы упрощением думать так.

Так кто были эти люди? Откуда они брались? Как они жили с памятью о том. Что они делали?

Теперь он видел — кто. Обычные люди. У которых рождаются обычные дети. Весом в три килограмма восемьсот граммов.

— Ну что, затриманный? Надумали?

...

— Напрасно. Думаете, ваша стойкость будет кем-то оценена по достоинству? Напрасно так думаете. Она никому не нужна.

Следователь, наконец, разобрался с бумагами и с оборудованием.

— Вопрос первый — вы знали Степанову Диану Алексеевну?

Господи...

— Что с ней?

— Отвечайте на вопрос! — вдруг заорал следователь — знали или нет?!

— Знал... знаю.... Если она жива.

— Жива, жива. Она входила в вашу организацию?

— Какую организацию?

— Какую-какую... — следователь снова говорил нормальным, ровным тоном — антиукраинскую, конечно. Что происходило в ноябре четырнадцатого?

— О чем вы?

— Все в игры со следствием играете? — укоризненно сказал следователь — хорошо. Зачитаю вам фрагмент показаний Голоднюка... кстати, знакомы с ним?

— Петро Голоднюк? Да, знаком.

— Итак... ага. Вот. Примерно в сентябре две тысячи четырнадцатого года, полагая, что дело Украины проиграно, и намереваясь получить место в оккупационной администрации, я осознанно принял решение зрадить Украину и стал искать контактов с российской разведкой. С этой целью — я разместил в социальных сетях под чужим именем несколько материалов антиукраинской направленности, содержащих клевету в адрес украинских властей и АТО и оставил в созданном аккаунте адрес почтового ящика, так же созданного мной на чужое имя. Через некоторое время — я обнаружил в почтовом ящике приглашение от неизвестного мне человека прибыть в Харьков. Я прибыл в Харьков двадцать шестого сентября и уже в городе — получил звонок на сотовый телефон с предложением прибыть в торговый центр Мисто по адресу г. Харьков улица Клочковская сто девяносто а...

Следователь читал... а затриманный думал. Голоднюка он действительно знал... именно Голоднюк сумел договориться о поставках большой партии бронежилетов из резерва НАТО. Чтобы обойти запрет на поставки — плиты провели как лом.

Получается, схватили и его...

— ... в торговом центре Мисто ко мне подошел человек лет тридцати без особых примет, представившийся Юрием, предложил пройти в фуд-корт. В фуд-корте состоялась часовая беседа, в ходе которой я подтвердил свои антиукраинские взгляды и намерения, сообщил, что являюсь не только волонтером, но и сотрудником администрации Президента Украины. Так же я сказал, что после оккупации Украины рассчитываю на место не ниже того, на котором работаю сейчас. Юрий заверил, что все так и будет, привел в пример Чечню. За наш обед полностью платил Юрий.

Интересно... а вот этот следователь — он сможет договориться с людьми из НАТО о поставках бронежилетов? Сможет ли удерживать Донецкий аэропорт под постоянным обстрелом. Сможет ли жить в окопах?

— ... Юрий сказал, что на российское наступление прямо сейчас рассчитывать не стоит, потому что Путин боится санкций и реакции международного сообщества. Он сказал, что в ноябре две тысячи четырнадцатого года состоится первый всеукраинский съезд волонтеров, я должен присутствовать на нем и сделать так, чтобы меня избрали в руководящие органы организации волонтеров. Прикрытие волонтера крайне полезно, так как позволяет передвигаться в зоне АТО, беспрепятственно собирать информацию, делать диверсии. Юрий так же сказал, что на съезде будут другие российские агенты...

Следователь захлопнул папку

— Что скажете? О каких агентах говорил этот Юрий?

— Вот подумайте... — сказал затриманный — сами подумайте. После августа — вооруженные силы Украины потеряли даже тот немногий материальный запас, который был создан. Армия была фактически разгромлена. Если Голоднюк был предателем — ну зачем ему и другим российским агентам собирать помощь для украинской армии?

— Я уже объяснил для чего. Чтобы передвигаться в зоне АТО, беспрепятственно собирать информацию.

— Какую информацию? У русских были беспилотники, они постоянно получали данные со спутников. У них все было. Ну какую информацию им мог собрать Голоднюк?

— О реальном состоянии украинской армии.

— О реальном состоянии украинской армии — затриманный захохотал и тут же закашлялся — да это состояние знала последняя собака. Ни хрена нет, не обученный личный состав, не хватает всего, начиная от снарядов и заканчивая носками. Это все знали!

— Так, хватит. Вернемся к Степановой. Когда вы с ней познакомились?

— На Майдане. Немного знал и до этого... она была журналисткой

— Какие у нее были взгляды?

— Она была на Майдане.

— На Майдане много кто был. Какие у нее были взгляды?

— А ты то там был?

— Нет!

Конвоир снова остановил руку, занесенную для удара

— Нет. Я был в Тернополе, мы захватывали здание МВД.

— Когда все уже было ясно...

— Ну. А сейчас давайте проясним с вами. Повторяю вопрос — какие были взгляды у Дианы Степановой?

— Она была патриотом Украины. И не на словах, а на деле. Мало кто сделал для Украины больше, чем она.

— Почему она контактировала с Россией?

— Что значит — контактировала с Россией?

— Она принимала деньги из России. Вот распечатка. Более пяти миллионов рублей за две тысячи четырнадцатый год.

Затриманный плюнул

— Языком слизывать будешь — прогудел за спиной конвоир

— Это были деньги тех, кто поддерживал нас в России.

— Или это были деньги ФСБ?

— Какое ФСБ? — презрительно сказал затриманный

— Обычное. Вот, почитаем дальше... во время съезда волонтеров — я увидел Диану Степанову и подошел к ней. Мы знали друг друга по Майдану и ранее. В разговоре со мной Степанова высказывалась резко антиукраински, в частности сказала, что законно избранные органы власти зрадили Украину, и будущем — только те, кто был на Майдане должны иметь право занимать высокие государственные посты...

— Что вы врете... — презрительно сказал затриманный — Степанова не могла такое сказать никогда.

— Слушайте, слушайте... Степанова сказала, что законные органы власти Украины, в частности Президент Украины и Верховная Рада Украины полностью утратили доверие народа Украины и будут свергнуты самое большее к февралю две тысячи пятнадцатого года и движение Волонтеров создается как будущий кадровый резерв третьего Майдана. Она так же сказала, что всю действующую власть Украины надо уничтожить. Я спросил, что она имеет в виду, она сказала, что мусорными баками тут не обойдется. По этому разговору — я понял, что Степанова является одним из тех агентов, о которых мне говорил Юрий.

— Бред.

— Степанова не была антиукраински настроена?

— Послушайте. Да мы все видели, что революция гидности пробуксовывает, что не принимаются нужные стране законы, что недостаточно снабжается армия, мы все это видели и говорили об этом.

— Ну, вот. Сами признались в антиукраинских взглядах.

— Это не антиукраинские взгляды. Это любовь к Украине. Которую вам не понять.

— Ваша любовь — сказал следователь — сродни любви педераста. Она омерзительна. Украине — не нужна такая любовь.

— А что ты сделал ради любви к Украине, а? — спросил затриманный

Следователь мигнул — и конвоир повалил его на пол и начал топтать ногами...

После восьми дней в тюремной больнице — его снова повели на допрос.

Новый следователь был постарше, с проседью в волосах. Он отпустил конвоира и толкнул по столу початую пачку сигарет.

— Курите.

Задержанный покачал головой

— А почему? Не курите? В личном деле написано другое.

— Нет. Легкие отбили.

— Упали в камере... — сочувственно сказал следователь

— Послушайте, что вам надо?! — крикнул задержанный и закашлялся — что вам от меня надо!?

Следователь забрал пачку