— Сверхновая! Девочка! Это твой любимый ментал! Где тебе нет равных! Где тебя боится легендарный Континус Инвинц! А ведь там твой Динька! Он один, без мамочки, беззащитен!..
Командир осёкся — Натин дёрнулась, как от удара наотмашь, глаза её заволокла паника. Не обычный страх матери за сына, а тот самый, странный и безумный ужас, который захватил Натин, когда ей сообщили о стрельбе в её каюте. Ужас, который заставил, не разбирая, не видя дороги, бежать туда, куда нужно, туда, где ждали. Правая рука телепатки сжалась в неумелом замахе и засветилась — Берри, наплевав на уже подступающую головную боль, так и не отпустил ментал.
Сначала невидимый обычным людям отпечаток в точности повторял контуры тела Натин, а потом вдруг, плавно и резко одновременно, перетёк в иную форму — ручной минитаран, таким когда-то двадцатипятилетний мальчишка, будущий капитан "Феникса" вышибал вырезанный автогеном люк на мостик. Новенькая, приведённая бунтарём, молоденькая телепатка звездолёта тогда была рядом...
Отринув воспоминания и удивление, Берри прижался к стене. Хром автоматически повторил. Вовремя — хрупкий, даже в чём-то нежный, такой внешне неопасный женский кулачок метнулся к стене. Часть камней фонтаном брызнула в Натин, остальные полетели вперёд — виновница же застыла в недоумении, кажется, увидела, что натворила. Полноценный обвал. От неё уже ничего нельзя было добиться — Берри вцепился в телепатку и буквально пропихнул собой в недолговечный, опасный проход. Техник, подталкивая, припустил следом.
На выходе командира будто потянули за китель — Берри, подчиняясь, прыгнул в сторону. Хром поступил так же. Они упали. А мимо текли горным потоком валуны... Но вот камнепад закончился, осела пыль — в свете единственного факела (капитан потерял свой) ход-ловушка предстал во всём своём коварстве. Его намертво замуровали камни — пути назад не было.
И только поднявшись и удостоверившись, что не зашиб Натин, Берри разглядел то, чего по чистой случайности избежал — отряд устроился на нешироком карнизе. Не сверни они, лететь бы им вниз долго.
— Сверхновая тебе в борт! Миш, ты скотина!
— Но ведь всё едино — обошлось, — несколько испуганно, но без какого бы то ни было намёка на вину, улыбнулся абориген. — Пойдём? Если поторопимся, успеем на ужин.
— Или на послезавтрак, — огрызнулся командир, но упоминание о еде отбило всякое желание спорить. Печально, но нереальная история Азтона повторялась, отличаясь пока лишь в мелких, несущественных деталях.
Спуск много времени не занял — пологий, расширяющийся, без глубоких поперечных трещин карниз внешне напоминал пандус для королевских карет, что торжественно подвозили венценосных пассажиров прямо ко входу во дворец. Пышный, но в величии своём не лишённый вкуса.
Первое впечатление только усиливалось фигурными наростами на стене, которые таинственно мерцали, поймав свет факела. Путники, имея по одну сторону пропасть, инстинктивно придерживались рукой этого чуда: повыше застыли роскошные занавеси и вычурные подсвечники, пониже — ещё не наросты, а скорее потёки — казались удивительными рисунками. Хозяйка-природа не поскупилась на художника.
Однако сам дворец раскинулся не наверху, а внизу.
Гостей встречала громадная пещера. Её далёкий свод терялся бы во тьме, если бы не три воронки, пробившие дорогу чистому, солнечному свету в безвременье мрака — три золотистых столба украшали центр зала. Хотя, какие столбы? Изумительно красивые столбики — зато здесь возвышались и настоящие колонны. Скрученные удивительными спиралями сталактиты в страстном поцелуе сливались с изогнутыми сталагмитами — ничего общего со скрытыми туманом уродцами азтонского леса. А те, что ещё не успели воссоединиться, тянулись кто вверх, кто вниз, чтобы исправить глупое недоразумение — мы навечно вместе, казалось, шептали они.
Попадались, впрочем, и те, кто вовсе не нуждался в партнёрах: из озерца — именно в него угодили камни из закупоренного хода — росли маленькие дворцы и замки. Они зачаровывали своей неповторимостью и недоступностью. И заставляли печально вздыхать: у самых ещё миг назад высоких залётные гости снесли верхушки — словно эти крепости разорил беспощадный захватчик. Он победил и превратил чудо в руины. Он не мог создать ничего подобного и потому в злобе своей решил хоть так показать, кто в доме хозяин... Нескоро дворцы во дворце оправятся от надругательства.
Озерцо на деле оказалось чашей, одной из многих, верхней. Когда-то давно вода медленно стекала вниз, заполняя до краёв следующие ярусы таких же чаш, чтобы спуститься ещё ниже, к самому дну пещеры, к началу огибающего их пандуса, но сейчас в пустых каменных бассейнах одиноко поблёскивали неглубокие лужицы — то ли пересох источник, то ли вода пошла иным путём. Только в самой нижней, последней чаше воды было неестественно много. У неё замыкающий Дло вдруг остановился и присвистнул в восхищении.
— Что? — Берри обернулся, за ним остальные. Слай напряжённо замер у глыбы, впечатляющей в отличие от прочего не формой, а размерами. Таких, кстати, в Леопардовом зале имелось немало — видимо, обвалы для здешних мест не были редкостью.
— Горный жемчуг! Это вам покруче всяких перламутровых финтифлюшек! — восторгу карлика не было предела. — И тут его много!
Денила, завороженный то ли хищным блеском в глазах азтончанина, то ли оттенком его мыслей, которые обычно не улавливались, подался вперёд, но, наткнувшись лбом на локоть командира, приостановился. Неприязнь к Берри Лиару и неуёмное любопытство — никто из взрослых, кроме мехового ремонтника, не знал о пещерных жемчужинах — заставили отпихнуть преграду, чтобы упереться головой в открытую ладонь капитана. Скинув руку, мальчик зыркнул по-волчьи на старшего. Тот ответил недобрым взглядом.
— К матери.
Юный телепат не понял, что глаза Берри Лиара мутны не от злости, а от боли — для командира ментал был слишком сложен. Отпустить бы, да капитан уже не мог, как ни старался, а потерять сознание не имел права. Денила, ничего не замечая, подстёгиваемый молчаливым возмущением Георгии, хотел оспорить приказ, когда Дло сунул лапку в воду — тотчас с другой стороны чаши подозрительно забулькало. Возражение застыли на языке.
— Я бы не советовал, — Слай молнией метнулся к бортику каменного бассейна. — Мало ли кто заселился.
— Рыбка слепая, — огрызнулся карлик. Однако бульканье не прекращалось и, более того, начало приближаться, поэтому Дло решил не жадничать — хватит и одного сувенира. Как только облепленная мокрой шёрсткой лапка покинула чашу, водная поверхность разгладилась и успокоилась.
— К матери, — ровным голосом повторил командир. Денила подчинился.
Слай же, вновь возглавив цепочку, двинул своей дорогой, даже не удостоверившись, что подопечные идут за ним — лишь приглашающе повёл в сторону факелом.
Обогнув несколько особо устрашающих глыб, отряд выбрался к центру пещеры, к солнечным столбам — не так уж и близко они друг к другу располагались, как казалось издали — и снова остановился. Пройти мимо, не полюбовавшись открывшимся великолепием, было невозможно.
Золотые пылинки танцевали на свету, потом, насытившись живительной энергией, выпрыгивали прочь, чтобы отдать сияние полу, отскочить от него и, словно небрежный художник кистью, мазнуть ближайший скальный обломок или сталагнат и, не удержавшись, соскользнуть снова вниз, оттолкнуться и нырнуть обратно под солнечные лучи. Или печально потонуть в округлой лужице, которую охраняли похожие на маленьких человечков камни.
— Колодец безумных старцев, — пояснил Слай. — Глубокий. — И неуважительно бросил в круг блестящий осколок. Вода с жадным чпоком приняла недостойное подношение, быстро успокоилась. А потом — взорвалась искрящимся фонтаном, окатила согбенных охранников — те от удара завибрировали и заныли, впрямь трясущиеся и стенающие старики. Фиалкиец криво усмехнулся и продолжил путь, отряду не оставалось ничего иного, как присоединиться. — Не трогайте бурые пятна — это плесень. Гадость. При мне одного гнмм-м... человека ожгло — подумали, что обычный волдырь, а потом пришлось бедолаге палец отрубить. И всё едино помер.
Испуганная чудным предупреждением компания дружно растянулась в цепочку — проводник как раз петлял, зовя за собой, в особенно густое скопление пятен. Из-за страха оступиться члены отряда не сразу уловили, что именно коричневая "плесень" дала имя пещере — со стороны опасный "ковёр" напоминал шкуру леопарда. А ещё пятна заставляли двигаться мягко и осторожно. Вот и верь после, что разумы способны синхронизироваться, а представитель одного времени может понять гостя другого.
— Эй, дитя природы, а куда мы идём? — всё так же исполняя роль замыкающего, уточнил Дло. Он вновь открыто нервничал, заставляя напрягаться и остальных.
— Вперёд, — лаконично ответил Слай и свернул влево, следуя своей логике.
— А... — карлик вдруг дёрнулся и обернулся. Из утихнувшего Колодца жадно лакало воду нечто ящероподобное. Напившись, оно с явным удовольствием на тупой морде в него нагадило — старцы запричитали. — Ч-что, что это?
Второй, после Слая, представитель фауны Фиалки развернулся и, неспешно переваливаясь с одной когтистой лапы на другую, двинулся прямо к инопланетным гостям. Несмотря на обманчивую медлительность, чувствовалось, что ящерка... едва ли не метр длиной... умеет бегать очень-очень быстро.
Вот, хозяин пещер остановился у шахматного поля смерти, угрожающе приподнял головной гребень, шикнул. Отряд замер, завороженный немигающим аквамариновым взглядом. Ящер приоткрыл пасть, словно улыбнулся насмешливо, мелькнул блеклый язычок в ореоле острых зубов — и чудовище повернулось боком. Напряжение исчезло. Теперь ящер не впечатлял: если глаза сверкали драгоценными камнями, то серо-бурая чешуя казалась пропыленной до костей, обвисшее, раздувшееся брюшко проржавело полосами — даже сияющие солнечные крупинки не могли украсить страшилище. Да и тело его, в целом худощавое, на деле не отличалось размерами — около половины занимал хвост, поначалу тяжёлый, с грозными выростами, под конец — тонкий и гибкий. И лишь гребень по хребту смотрелся веером обнажённых сабель.
— Джорин, — вяло пожал плечами Слай. Ящер резко обернулся на звук, вытянул, приподнимая, подбородок, что при короткой шее казалось немного забавным, если бы та не раздулась чуть ли не в два раза, не налились свирепостью бериллы глаз и не замелькали вверх-вниз клинки позвоночника. Животное вновь зачаровывало. Но не фиалкийца. — Горный, или каменный, василиск. — (И отчего-то вспомнилась не безобидная, пусть и крупная, ящерица, а неестественно рождённое чудовище древних мифов.) — Ложный, явное дело. Умная тварь, но иногда ведёт себя, мм-м, неадекватно, что ли. Опасен даже для воина, охотник — дичь загоняет умело и всегда сжирает целиком. Правда, толку — чуть. Обычно добычу заглатывает, не пережёвывая — его нежный желудок не справляется, и вся еда выходит, мм-м, с противоположной от пасти стороны. Некоторые падальщики с удовольствием пользуются — джорин брезглив, второй раз не тронет. Вопреки распространённому мнению, в камень обращать не способен, но парализовать вполне может. Бывало, когда обездвиживал на день — я выжил, случались смертельные исходы.
— Мило, — оценил Берри.
— Во как? — одновременно встрял карлик. — И чем — или кем — это дивное создание питается здесь?
— Не знаю, леший. Но воровать из его купальни не стал бы.
— Что-оо?!! Ты бы мог поторопиться?!
— Мог. Но не хочу — кое-где встречаются пустоты...
Дло смирился и от вопросов воздержался. Остальные тоже молчали, тем более коричневые пятна василиска не вдохновили — внимательно рассмотрев их, он извилистой молнией метнулся обратно к Колодцу. Хотел было испить, но вспомнил, как отметился в прошлый раз, и раздражённо хлопнул по "старцам" хвостом, нагадил вторично и поплёлся к жемчужному бассейну. Мгновение спустя оттуда донеслось занудное подвывание — кажется, джорин и там отметился. Почему-то никто не пожалел бедолагу.
Покинув Леопардовый зал, отряд вступил в анфиладу пещер поменьше, тоже любопытно, хотя и не столь великолепно, украшенных природой. Но глазеть по сторонам не тянуло — жажда, усталость и голод отвратили разум от красот, ослепили и извратили воображение. В любом сталагмите чудился пышный сладкий, в кремовых розочках торт или сытный пирог с умопомрачительной начинкой — пальчики оближешь! Каждая друза кристаллов не пробуждала ни алчности, ни любопытства, а оборачивалась виноградной кистью, россыпью орехов и даже вазочкой с конфетами в блестящих обёртках. За скальными потёками слышалось журчание, но даже если вода и впрямь была, Слай не останавливался, не дозволял напиться, вряд ли — зря. Нос ловил несуществующие ароматы, а рот наполнялся слюной, желудок стенал, что давешние старцы. Ещё мгновение — и в глыбах примерещится ненавистный всеми пищевой синтезатор.
Путники старательно переставляли ноги — понимали, что в карстовом лабиринте можно отдохнуть, но отдых этот, скорее всего, будет вечным.
— Слай, я есть хочу, — первым не выдержал, как и на Азтоне, Денила. Он стараниями матери, Георгии и, что скрывать, Берри Лиара был ребёнком достаточно балованным, да и на большом звездолёте трудно приучиться к лишениям. — И пить.
— Скоро... — начал фиалкиец и оборвал себя настолько резко, что, казалось, сам удивился. Положил ладонь на шею, повёл головой из стороны в сторону, будто ослабляя тугой ворот. — Правда, что-то пить хочется. — Посмотрел на усталых путников, кинул встревоженный взгляд на догорающий факел, последний из трёх контрабандистских. Постоял, словно бы прислушиваясь к чему-то. — Кажется, к ужину всё же не поспеем.
— Предлагаешь сделать привал? — нахмурился Берри. — Стоит ли?
— Стоит, — кивнул юноша. — Всё едино сегодня не выйдем — только зря последние силы потратим. А сейчас устроимся, поспим — и завтра без труда дойдём. С едой — извините. А хорошую воду поискать могу... только мне бы сосуд, мм-м, флягу...
Командир стряхнул с плеч рюкзачок с аварийным набором — не то чтобы надеялся обнаружить что-нибудь полезное, скорее пытался занять руки, размышляя над предложением. Из более-менее подходящих ёмкостей имелась только металлическая бутыль с техническим спиртом, обнюхав которую, Слай со страдальческим видом попросил спрятать обратно. Капитан не спорил.
— У меня несколько пузырьков с лекарством, — сообщила о результатах Георгия. У неё тоже была сумка — нянюшка всегда носила её с собой и никому не доверяла. — Ой, "вечник"! — Женщина радостно вскрикнула и протянула фонарик Берри. — А это тебе, Диня. — Она расплылась в ещё более счастливой улыбке.
Юный телепат скептически посмотрел на четвертинку батончика гематогена, но сжевал за милую душу.
— Ну ладно, — вздохнул проводник. — Найду источник, а там подумаю.
— А вернёшься?
— Запросто, капитан, — фиалкиец, казалось, не понял истинного смысла вопроса. — Не поможете, Лиар?
Командир ответил полным удивления взглядом.
— Мысль одна есть, — пояснил юноша. — Не бойтесь, если не выгорит, просто возвратимся.
