Иан К.Эсслемонт Пристань Мертвого Дома

Он озадаченно улыбнулся. — Ради чего?

Женщина озиралась. Страх в широко раскрытых глазах заставил его собраться. — Ты что, не обращаешь внимания?

— На что именно?

Зилла в отчаянии всплеснула руками. — На допросы! На аресты! На исчезновения!

Он пожал плечами: — Для нового режима естественно искать новой безопасности.

Зилла еще понизила голос, но в тоне была ярость. — Все устраненные были близки к Ифеллу. Не понимаешь? Он прокладывает путь к тебе!

— Кто?

Она сложила руки, пряча между колен. Голова поникла. — Телло и его люди.

— Но ты была ему рада.

— Такого я не ожидала. Он Блюститель! Авторитетен в нашем культе... — Она не находила слов, разочарованно поводя руками. — Почему? За что? Какая необходимость?

Тайскренн решился положить ей руку на плечо. — Может, это дела культа. Может, он лишь выполняет задание. Не беспокойся. Мне нечего бояться. Я не сделал ничего дурного.

Женщина бросила взор, полный невероятной жалости. — Ох, Тай. Ты так наивен. При чем здесь дела, дурные и добрые, при чем здесь правила? Вопрос о силе!

Ощутив изрядную досаду, он отвел руку. — Мне, случайно, довелось кое-что узнать о силе.

Она удержал его ладонь. — Да. Мы все слышали. Когда ты пробудился, содрогнулись Садки на острове. Все мастера не могли справиться с тобой, ребенком. Никто не оспаривает твою силу. Но я говорю о другой силе, о политической силе. О власти. Ты стал угрозой новой власти. Обещай же сделать по-моему... Прошу.

Он покачал головой. — Нет. Я не сбегу. Это будет равносильно признанию вины. Я не сделал ничего дурного. Я радостно жду допросов, чтобы выйти очищенным.

Взор ее стал совсем грустным. — О, Тай... ты думаешь, что неприкосновенен. Отнюдь. Однажды увидишь. — Она отбросила его руку. Удивительно, как быстро ладонь стала холодной. Женщина прошептала от выхода: — Надеюсь, ты не сломаешься.

* * *

Через два дня за ним пришли.

Была середина ночи, когда сразу четверо прокторов встали у входа, чтобы сопроводить его ко двору. Он не сопротивлялся. Посланцы блюстителя вели его сквозь пустые, едва освещенные тоннели; вскоре стало очевидным, что целью будет не общий зал, но некие личные покои.

Тайскренна усадили на стул в середине пустой комнаты, между моргающими подсвечниками. Все вышли. Жрец подозревал, что от него ожидают нервозности, что рассудок его должен предвкушать грядущее, все сильней тревожась, создавая фантастические сценарии обвинений и клевет. Вместо всего этого он закрыл глаза и сложил ладони в медитации.

Вскоре тяжелые шаги возвестили появление посетителя. Он открыл один глаз, видя в золотистом мерцании свечей Телло собственной персоной, и вовсе не удивился. На лице блюстителя читались боль и озабоченность, руки он сложил за спиной.

— Тайскренн... — Голос звучал печально и горько.

— Да? — прервал он, делая вид полнейшего внимания.

Толстые губы Телло чуть поджались. Он продолжал: — Хочу дать вам знать, что лично я не одобряю полученных указаний, но бессилен пред волею следственного совета...

— А поименно?

Грузный жрец заморгал, поморщился. — Что поименно?

— Совет. Какие жрецы и жрицы в него входят?

Телло покачал блестящим шаром головы. — Тайскренн... Я разочарован. Выступления против суда вам вовсе не помогут. Слишком поздно для подобных игр.

— Игр? — воздел бровь Тайскренн.

— Да, да. Во время допросов вскрылись тревожные факты, вызывающие обвинения лично против вас. Требуется дальнейшее разбирательство. И это — моя неприятная обязанность.

— Допросы... и пытки?

— Решительные меры, — поправил Телло.

— И каковы обвинения?

Телло поднял руку. — Всему свое время. Нужно собрать больше фактов. Мы будем работать тщательно. До той поры считайте себя под неофициальным домашним арестом. Вам выделят апартаменты более уединенные, где вам стоит подумать о собственном поведении. Подчиняйтесь прокторам и прошу вас, не создавайте проблем.

Тайскренн понимал: Телло был бы очень доволен, начни он создавать проблемы. Непокорство сделает его работу куда проще. Он решил вовсе не протестовать... впрочем, как и раньше.

Телло сделал знак, и четверо прокторов явились из темноты. Теперь они носили жезлы. Один указал Тайскренну путь. Тот встал, сказав Телло: — Значит, до встречи на суде, на моих слушаниях.

Кривая, безрадостная улыбка выскочила на губы жреца, и только теперь Тайскренн ощутил беспокойство. — До скорого.

Новые "апартаменты" оказались кельей поблизости от моря. Так близко, что соляные разводы украшали стены, показывая — во время приливов сюда захлестывают волны. Прокторы захлопнули за ним дверь, он услышал лязг замка. Кажется, во всех постройках храма было очень мало запирающихся комнат, и ему выделили одну.

Он сел на каменный уступ. Одеяла оказались гнилыми и просоленными. Хлипкая дверь и простой замок не представляли преграды, море манило, волны шумели прямо под скалой за окном.

"Хотят, чтобы я сбежал" , сообразил жрец, не веря сам себе. Им нужно, чтобы он сбежал. Камера выбрана так, чтобы соблазнить его на побег. Так близко, так просто. Такая легкая работа для Телло. Признание любой вины и любых фальшивых доказательств.

Что ж, он не будет облегчать блюстителю жизнь.

Он сможет перетерпеть их, вынести все, что они придумают. В исследованиях Садков он представал пред великой пустотой Бездны, видел сущности, от которых взорвались бы рассудки всех так называемых мастеров.

У них нет того, что могло бы вывести его из равновесия.

Поистине так. Это им придется пожалеть о последствиях. Уж он позаботится.

И тогда он оторвал ноги от сырого холодного пола, скрестил под собой, возложил ладони на колени, предавшись глубочайшему созерцанию — чтобы ждать, очищая разум, и готовиться.

* * *

Горстка матросов "Бури" сгрудилась в трюме, замышляя убийство.

— Зачем ставить паруса? — сказала Хела. — Он один, он стар и богат! Бросим за борт и вся недолга!

— На запад, сказал он, — шипел Гудан. — Прямо через Пучину. Сам капитан не смог узнать, какой берег ему нужен. Я говорю: избавимся от него.

— Остров Сегуле близко, — буркнул Весс. — Сплавим его туда.

Тут все разразились хохотом. Бутылка пошла по кругу.

— Решено, значит? — настаивала Хела. — Кончаем?

Юный Ренелт из Марча поднял тонкий кинжал, зарычав: — Да.

Весс отвел оружие. — У него кольчуга, дурень. Сколько арбалетов у нас в запасе?

— Достаточно, — отозвался квартирмейстер Гудан. — А кеп?

— Согласится или будет следующей.

— А что говорит костоправ Джут? — спросил Ренелт всех сразу, ткнув пальцем в сторону пожилого мужчины, что полулежал на досках, закрыв глаза и прижав к груди бутылку.

— Кому дело до старого бурдюка и его речей? — прорычала Хела но, оглядевшись, заметила неуверенность на лицах пиратов. — Ну ладно!

Ренелт похлопал старика за плечо, но этого оказалось совсем недостаточно. Парень ударил сильнее, старик зафыркал, шлепая губами и слепо моргая. — Еще вина, — захрипел он. Ренелт поставил на грудь новую бутылку, старик удивленно крякнул и радостно сделал глоток.

— Мы идем против чужака, — сказал Ренелт. — Что скажешь?

Старик подался вперед, глядя влево и вправо, закашлялся. Воздел палец. — Кого?

Хела сердито вздохнула. — Против пассажира, ты, проклятый бесполезный дряхлый пропойца!

Костоправ Джут понимающе кивнул и снова торопливо выпил. Прищурил глаз и задумчиво прижал палец к подбородку. Толпа молча ожидала результатов старческого размышления. Наконец он открыл глаз и наморщил лоб. — Кого?

Все застонали, презрев лекаря; некоторые посоветовали ему засунуть палец известно куда. Весс оглядел собрание. — Открывай кладовую, Гудан.

Толпа разошлась, однако Ренелт остался около Джута. — В чем дело? — спросил он старика. — Ты всегда нетрезв, но чтоб такое?!

Старый хрен сжал бутылку, будто спасительное бревно в бурю. Глаза оставались плотно зажмуренными. Вскоре Ренелт сдался и ушел за остальными. Одинокий костоправ вздохнул, поднимая бутылку к губам. Из горлышка не вылилось ни капли; он нахмурился и снова начал баюкать ее. Вокруг заблестели бусинки глаз — это крысы вылезли из укромных мест. Он шепнул им: — Я пью, когда мне жутко. Вот и сейчас ужасть как жутко. Отчего-то.

На палубе Ларс торопливо отворил дверь каюты капитана, которую теперь занял чужак, и столь же торопливо запер за собой. Сразу заперхав и заморгав — каюту заполнили миазмы сладко пахнущего дыма.

— Пожар, милорд? — пропыхтел он, протирая глаза.

— Нет, — прогудел грубый голос из-за почти ощутимых складок дыма. — Не пожар. Зачем ты потревожил меня?

Паника не отступала. — Команда! Они идут на вас... на нас! Я подслушал! Нужно позвать капитана. Может, при ее поддержке иные...

Из дыма выступила призрачная фигура: чужак поправлял кольчугу и прилаживал пояс с оружием. При этом зрелище Ларса пробрала зловещая дрожь, словно он стал свидетелем появления голодного выходца из иных миров или древнего духа.

Чужак — Каллор — поднял дымящуюся свечу и загасил пальцами. Поставил в сторону: — Не обязательно, — и спросил доверительным тоном, похлопывая по рукояти архаичного меча: — Как думаешь, сколько людей требуется — по минимуму — чтобы управиться с этим судном?

Ларс заморгал пуще. Сошел с ума? — Приме-мерно сорок, — заикнулся он, — милорд.

Чужак удивленно поднял серые брови. — Сорок? Однако. Не считаешь ли ты, что это избыточное число? — Он шагнул к двери, Ларс отскочил с дороги. Сжал кольцо на двери и обернулся: — Двадцати нам не хватит, как считаешь? Ну-ка, пойдем встретимся с недругами.

Ларс лишь сглотнул, впав в ужас. — Я останусь здесь, дабы охранять ваше имущество. Вы не против? — Он считал, что сокровища старика должны быть сложены где-то в каюте.

— Располагайся, — бросил хозяин, пожимая плечами. Открыл дверь в ночную тьму и вышел, стуча подкованными сапогами по палубе.

Ларс запер дверь и встал, тяжело дыша. В уме бегали мысли: что делать, что делать? Как вписаться в команду? Вылезти вовремя и ударить Каллора в спину, заслужив доверие? Или украсть сокровища? Нет, нет — его станут пытать, пока не узнают всё. Он качался, сжав горло руками. Как выжить? Способ должен найтись!

Наконец он решился. С командой — вот единственный путь спасения. Ларс прижался ухом у тонкой двери, выжидая случая. Слышал приглушенный деревом разговор: ленивые реплики чужака и резкие отрывистые слова заправилы — кажется, старпома.

Пронзительный, режущий слух вопль заставил его отскочить и шлепнуться на задницу. Раздалось гудение нескольких спущенных арбалетов. Снова крики — теперь полные ужаса — и топот железных подошв чужака. Палуба сотрясалась также от стука босых ног. Кто-то врезался в дверь, вопя: — Режет нас всех!

Длинный железный клинок просунулся сквозь доску, смоченный кровью, и вышел с душераздирающим скрежетом. Пронзенный — кем бы он ни был — покорно прилег у двери. Железные подошвы стучали медленно и уверенно. Ларс толкал дверь, оттесняя труп. Неужели он опоздал?

Снаружи палуба наводила ужас потоками крови и кровавых ошметков. Тела катались от борта к борту, ибо "Буря" лишилась управления. Ледяная багровая вода окатила Ларса, ползшего на карачках. Чужака он не видел — похоже, охота увела его в трюм.

Женщина-матрос сидела у средней мачты, рука была обвязана куском линя. Она была жива, хотя кровь текла из страшного, до костей, разреза поперек лица.

Другой матрос сидел у борта, зажимая лицо. Кровь струилась сквозь пальцы на колени.

Он метит их, дошло до Ларса. Метит тех, кого пощадил.

Из кубрика, неуверенно пошатываясь, показалась новая фигура. Старый лекарь "Бури", по временам и мореходный маг — его имени он не смог вспомнить. Старик шагал, прижимая к груди кувшин, ветер развевал длинные седые волосы и столь же длинную бороду. Как бы не замечая учиненного побоища, он переступал трупы, приближаясь к мостику.

Оказавшись поблизости, старый хрен застыл, моргая подслеповатыми глазами. — Древнее Зло вернулось! — возвестил он и направился к борту, где, ужаснув Ларса, бросился вниз головой за поручень, пропадая в волнах.

Кажется, миг спустя Ларс сомлел. Когда открыл глаза, увидел измазанные сапоги чужака, поднял взгляд чуть выше — увидел и полы залитой кровью кольчуги и самого мужчину. В мертвенно-серых глазах застыло легкое сомнение.

Чужак очистил длинный клинок, проведя по куртке Ларса. — Поставить паруса сможешь? — сказал он.

Ларс бешено закивал. — О да! Будьте уверены, владыка!

— Хорошо. Иди к остальным. Теперь важна каждая пара рук, верно?

Ларс не мог остановить неистового кивания. — О да, владыка.

Зловещий Каллор поманил к себе матроса, что сидел у борта. Морщась, почти одурев от боли и шока, пират порывисто встал и пошлепал по лужам розоватой воды.

— Ты мой, — сказал ему чужак. — Меченый. Очистить судно, взять нужный курс на запад. — Моряк жалко кивал, обеими руками зажимая рассеченное лицо. — О, — добавил Каллор, — и не бросайте тела за борт. Путь предстоит долгий, припасов мало. Тела вам могут понадобиться. — Тут он захохотал, и продолжал тихо смеяться, проходя в каюту и захлопывая за собой дверь.

Холодный дождь посыпался из высоких облаков. Ларс ощутил на лице ледяные капли. Он уже сожалел, что взял те побрякушки.

Глава 9

Наконец пришло время посетить своих... гмм... далеких кузенов. До сих пор она избегала этого, оставаясь вне города, на склонах холмов. Потребности ее были скромными: костерок, одеяло от холода. Однако медлить было невозможно, хотя сама идея конфронтации тревожила ее сильнее, чем кого бы то ни было.

Итак, Ночная Стужа набралась решимости и вошла в город Малаз, направляясь к берегу.

Придется быть особенно осторожной; любое столкновение может погрузить весь регион в яростный пожар, силы сметут остров, оставив лишь голые скалы. И, разумеется, кузены... имеют полное право опасаться ее появления. Века за веками на хранителей нападали могущественные враги, взыскуя сил и тайн.

Шагая по опустевшим, залитым дождем улицам, она обдумывала разнообразные теории, объяснения их загадочного... ухода.

Некоторые намекали, будто они предвидят будущее — какое-то событие или явление столь ужасное, что нужна тщательная подготовка. Другие обвиняли в обычной свинской алчности: скоплении сокровищ, крайнем эгоизме. Но даже она, оставаясь одной из немногих, переживших все долгие века, не имела представления об истинной причине.

Они отступили, обернулись на себя, и ныне никто не ведает их мотивов и целей. Если Азатенаев считали странными и чуждыми люди, среди коих они показывались, то Дома Азата выражали собой тайну на порядок более сложную.

Достигнув физической черты, означавшей границу влияния — на вид обычной низкой стены из плитняка — она остановилась, готовясь к дальнейшему. К испытанию и суду. Сегодня она может считать себя одной из могущественных, но кто знает, сколько кузенов строило этот дом. Двое? Или даже десять?

Если ее схватят, избавления не будет на весь остаток времен. Но известно, что они забирают лишь тех, кого сочли потенциальной угрозой, тех, кто мог бы нечто украсть у них. Не таковы были ее намерения. Ей хотелось всего лишь поговорить с ними — если они согласятся.