— Олаф, можно я сумку дорожную на стол положу?
— Че спрашиваешь? — кузнец одним движением скинул в сторону, украшенную незатейливым зеленоватым узором скатерть, — будь как дома. Может чего еще надобно? Ты только скажи.
— Пока нет.
Ильм безжалостно вытряхнул из сумки все содержимое и озадаченно присвистнул. Походная сума некроманта была невелика, но, к сожалению, очень редко подвергалась тщательной ревизии. Чего только не вывалилось из нее на сколоченный из гладко обстроганных досок стол... Какое-то тряпье, мятые листки бумаги, пустые и полные пузырьки, флакончики без надписей, несколько серебряных инструментов для работы в анатомическом театре и прочая мелкая ерунда.
Некромант выудил нужную склянку и обернулся к нетерпеливо мнущемуся рядом кузнецу.
— У тебя самогон в доме водиться?
— Само собой, — Олаф подошел к печи и достал из-за угла большую бутыль с мутным содержимым, — вот. Первач выдери глаз.
— Гарт говорил, что ты завязал.
— Я немного. Только в последние дни, — смутился Олаф.
— Ладно, давай сюда. И кружку еще принеси.
Олаф открыл шкафчик и извлек на белый свет большую пивную кружку. На ее глиняном боку довольно достоверно был изображен служитель ордена, с вдохновенным видом читающий писание перед неким семилапым существом очень мерзкого вида. На круглом лице церковника блуждала улыбка, зрачки в глазах неведомого зверя сошлись к носу. Толи это был такой тонкий художественный ход, то ли у художника просто дрогнула рука. Сверху над картинкой красовалась гордая надпись " АКИ РАССЫПСЯ"
— Такая пойдет?
— Пойдет, — Ильм ехидно усмехнулся, — где взял такую страсть?
— Так в кости по прошлой зиме выиграл у старосты. А что?
— Рассыпаться не боишься?
— Вот еще,— Олаф поставил кружку на стол,— она у меня для пива, а не для духовных размышлений.
Ильм вылил в кружку снадобье, разбавил на глаз самогоном и накрыл сверху тряпкой.
— Мне нужна толченая ольховая кора.
— У меня только железо, да уголь, — растерялся кузнец,— это тебе к травнице надобно. А у меня с ней ножи и вилы...
— При мне вроде старичок был.
— Был, да всплыл. Помер он уже как четыре года. Теперь вот эта, змея. Из Волина к нам перебралась.
— Проводишь?
— Провожу, конечно. Только на глаза к ней я ни-ни... Ты сам там разбирайся.
— Не беспокойся. Разберусь. Пошли.
— А то ж..., — Олаф испуганно коснулся своей лапищей белой руки девушки,— а она не того, пока мы значит....упаси Единый.
— Не должна. Идём, пусть жена твоя пока здесь посидит.
-Вот ведь непруха то,— растерялся кузнец, — а вот не захочет, и что тогда? Она у меня такая, иногда прям как кремень.
-Твоя жена. Ты и разберись.
— Легко сказать.
Кузнецова жена сидела на лавочке возле дома. Лицо как маска. Ни дать ни взять, живая статуя скорби и печали.
— Э...— промямлил Олаф, — к дочери бы надо. Обратно.
Женщина, даже не посмотрев на кузнеца, встала и направилась к дому.
— А ты боялся, — понизив голос почти до шепота, бросил Ильм.
— Кто их поймет..., — так же шепотом отозвался Олаф, — все одно припомнит. Ох, припомнит.
Травница, как оказалось, жила на другом конце Вешек. Спутник Ильма, сплюнул, махнул рукой и повёл его кратчайшим путём, через узкие темные переулки.
Шли быстро.
Ильм задумчиво созерцал деревенские задворки, и лихорадочно ещё и ещё раз взвешивал все за и против. Опыт в подобных делах у него был по большей части ученический, и сейчас он мучительно сомневался, так ли решил составить лечебную смесь. Так ли он всё рассчитал? Не причинит ли он вред вместо пользы?
Кузнец, шедший чуть впереди, молчать никак не желал. Он поминутно останавливался, заглядывал в глаза некроманту и тараторил без умолку. Вопросы сыпались из него как из рога изобилия. А поможет ли зелье? А вдруг не поможет, и что тогда? А как зелье вливать? Или может его втирать? Если втирать, то куда?
Ильм вяло отмахивался и всячески пытался не сбиться с собственных мыслей. Потом Олаф забыл о зельях и способах их употребления и принялся многоречиво повествовать, как много работал, пока дочь болела. Он углубился в тонкости кузнечного дела так глубоко, что Ильм почти перестал его понимать.
Он уже собирался аккуратно цыкнуть на Олафа, как, на счастье кузнеца, откуда-то из-за угла, выскочил здоровенный пёс с оскаленной мордой. Кузнец разом смолк, и впал на несколько мгновений в столбняк. Потом неожиданно громким злым голосом так покрыл некуртуазными словами вдоль и поперёк бедную животину, упомянув её дальних и близких родственников, а так же прочие деликатные подробности, что бедный пёс враз сник и, поджав хвост, убрался в ближайшую подворотню.
Олаф в два пальца свистнул ему вслед и указал рукой на приземистый домишко, показавшийся из темноты.
— Вот он, дом травницы. Как тебе хоромы?
Ильм окинул критическим взглядом подслеповатые окна, оголённые местами стропила крыши, торчавшие, словно обглоданные кости, кривую калитку. Судя по всему, травница на новом месте не жировала.
— Негусто.
— И я о том. Иди, прости милостыню. А я здесь постою. В тылу.
Некромант, оглядываясь по сторонам, подошёл к жилищу травницы и громко стукнул кулаком о ставни.
— Эй, хозяйка,— воззвал он,— открой. До тебя нужда имеется.
Ответом ему была тишина. Потом во дворе тихо прошуршали чьи-то шаги. Калитка немного подалась в сторону и в появившуюся щель, просунулось узкое, сморщенное старушечье лицо. Ильму, даже показалось, что длинный нос травницы шевельнулся, почти как у крысы, вынюхивая, что за гость к ней пожаловал.
— В чем нужда?— неожиданно ласково поинтересовалась старуха.
— Порошок нужен,— выступил из тени Ильм.
— Какой такой порошок? — подозрительно сузила глазки старуха.
— Из коры ольхи.
— Один серебряный центурий.
Ильм немного опешил. А не много ли чести за кору серебром расплачиваться? Хотя с другой стороны, если сейчас отказаться от покупки, то придется тащиться в лес. В потемках искать ольху, а оных деревьев в округе не много, потом сушить и толочь... Сушить надо не менее суток, а время дорого. Случись что, ни Олаф, ни Гарт его не поймут. Значит, в этот раз придется уступить.
— Согласен.
— Деньги вперед.
— Сначала порошок.
Несколько томительных ударов сердца они сверлили друг друга подозрительными взглядами.
— Ладно, — первой отступила травница, — стой здесь. Сейчас принесу.
Едва она скрылась в своей берлоге, как за спиной послышался приглушенный свист.
Ильм оглянулся.
Из-за угла нетерпеливо высунулась рожа Олафа.
— Как там?
— Скройся, что б я тебя не видел.
Кузнец послушно исчез.
— Ты с кем там, а? — старуха совершенно неожиданно возникла перед некромантом.
— Собаку отогнал.
— Смотри мне. Вот, держи и деньги давай.
Ильм положил центурий в сложенную лодочкой ладошку.
— Сколько здесь мерок?
— Почто тебе? Будто понимаешь чего.
— Хозяин велел уточнить, — не дрогнув лицом, соврал Ильм.
— Хозяин? Я тута всех знаю, а тебя что-то не припомню.
— Проездом мы. Только приехали. Уважаемый трактирщик сказал, что ты мастерица в своем деле. Очень хвалил. И вот я здесь.
— Хвалил? — засомневалась травница, — ну ладно. Пять мерок я тебе дала. Иди к своему господину. Не мешай более....
Калитка со скрипом захлопнулась. Ильм сжал в кулаке ставший в буквальном смысле золотым сверток.
— Как? — Олаф снова возник из темноты.
— Продала.
— Отлично. Идем мешать.
— Сам справишься, — Ильм зевнул,— просто высыпь в кружку и размешай.
— Но...
— Потом дашь выпить, — некромант был непреклонен.
— Но...
— По ложечке в рот зальешь. Или жена твоя это сделает. Я пошел спать. Жду завтра утром с хорошими вестями.
— Но...
— Никаких но.
Ильм решительным шагом направился в сторону таверны, оставив кузнеца вздыхать и теребить непослушными пальцами край туники.
Гарт встретил некроманта градом вопросов. Ильм попытался ненавязчиво просочиться мимо него, но трактирщик наглухо перегородил своим могучим телом коридор. Пришлось подробно, практически в лицах рассказать обо всем.
Гарт выслушал внимательно незатейливое повествование и разом пришел в доброе расположение духа. Из заветных закромов появился небольшой бочонок с темным гномьим портером и пара высоких стеклянных стаканов. Некромант, отчаянно боровшийся с неумолимо надвигающейся сонливостью, вынужден был отведать дорогого напитка. Хмель ударил по усталой голове как хорошая дубина.
Последнее, что запомнил Ильм из того вечера, была качающаяся перед глазами кровать. Потом наступила тьма...
Проснулся он совершенно отдохнувшим и с совершенно ясной головой. В окне серело раннее утро, а на стуле рядом с кроватью восседал Олаф. Ильм проворно сжал веки и через узенькие щелки с некоторой опаской всмотрелся в его лицо. Кузнец просто лучился радостью. Некромант облегченно выдохнул. Кажется, никаких причин оттягивать встречу не было. Ильм одним движением сбросил одеяло и сел. Олаф среагировал мгновенно, словно только этого момента и ждал. Он опрокинул стул и бросился к постели.
— Ильм, дорогой, дай я тебя расцелую!
— Не надо меня целовать, — попробовал отстраниться некромант, но не тут-то было.
Руки кузнеца стальными клещами обхватили его за плечи, борода колючей щеткой уперлась в щеку. Не выдержав такого напора, Ильм стал понемногу валиться на бок.
— Олаф, да прекрати, наконец... Олаф... ты меня задушишь...
Кузнец не успокоился, пока не облобызал его в обе щеки. И только после этого отстал.
— Легче девчонке стало?— Ильм поправил растрепанные волосы.
— Еще как! Жар спал, в себя к рассвету пришла. Я как это все чудо увидел, бегом сюда. Вот, прошу, мастер, принять в награду.
— Это еще что?— отодвинулся в сторону Ильм.
— Как чего, — немного опешил кузнец,— деньги за работу.
— Я не возьму.
— Не уважаешь, значит...
— Ты мне эти песни брось, — Ильм натянул на себя тунику ,— сказал, не возьму, значит, не возьму. Я так решил.
— Будь по твоему, — Олаф убрал мешочек с деньгами за пазуху, — спасибо тебе великое за доброе дело. Будешь еще в наших краях, знай, всегда у меня помощь найдешь. Подкову там, на место поставить, броню подлатать, арбалет или лук починить. Не будет у тебя оружия, всегда добрый клинок подарю. Слово мое верное.
— За это тебе поклон.
— Это не все, — Олаф достал тряпичный сверток, — это я тебе принес. Мне эта вещица без надобности. Тебе же в самый раз будет. Чую я нутром своим кузнечным, не простая она. Ох, не простая...
Он развернул тряпку.
С широкой ладони кузнеца на Ильма смотрела небольшая пластинка, сплетенная из великого множества тонких металлических проволок. Плетение это было настолько ажурным и невесомым, что зачаровывало взгляд. И было еще в этом орнаменте одновременно что-то отталкивающее, неприятное, давящее.
Ильм с удивлением взял в руки странную вещь. Пластинка оказалась на удивление тяжелой. Края ее, неровные, погнутые, наводили на мысль о том, что она когда-то была фрагментом чего-то гораздо большего.
— Где ты ее взял?
— В лесу нашел. Грибы прошлым летом собирал, стал боровик из земли выколупывать, смотрю, подо мхом что-то блеснуло... Подкопал и вот... Посмотрел, вещь изящная. Забрал домой. Говорю же, что-то в ней не так. Не могу долго на нее смотреть...
Как то не по себе становиться. В общем, это по твоей магической части. Бери, может пригодиться где.
На этот раз Ильм почему-то решил не отказываться. Он поскорее обернул странную находку в тряпку и сунул в сумку.
— На досуге попробую разобраться.
— Во-во. Я как знал, до тебя ее хранил. А ведь было желание забросить к лешему обратно в лес.
— Отчего не выбросил?— некромант принялся собирать разбросанные вещи.
— Не знаю, — Олаф развел руками, — не знаю. Ты куда теперь?
— К наставнику.
— Ты передавай ему, — Олаф сразу стал серьезным, — чтобы не забывал про нас.
— Передам.
Некромант в сопровождении кузнеца спустился вниз. Немногочисленные утренние посетители сразу же с интересом уставились на незнакомого человека. Ильму к подобному любопытству было не привыкать, но в этот раз очень хотелось обойтись без всеобщего внимания. Поймав на себе с десяток испуганно — настороженных взглядов некромант нахмурился и ускорил шаг. Видя такие дела, Олаф грозно топнул ногой и погрозил народу кулаком. Мужички как по команде скромно уперлись в свои тарелки.
На шум из-за стойки выглянул Гарт. Завидев полностью собранного некроманта, он пробкой выскочил навстречу.
— Что, уже? А откушать? А пивка?
— Спасибо, Гарт, я у Хонва перекушу.
— Ага, разбежался, у этого скупердяя зимой снега не допросишься.
— Я буду очень вежлив и настойчив.
— Вижу тебя не переубедить...
— Нет, Гарт.
— Тогда прощай, некромант. Будешь в наших краях, заходи. Завсегда рады будем.
Хонв колол дрова. Со вкусом колол, от души. На раскрасневшейся от работы физиономии его блуждала довольная улыбка, словно каждый удар колуна, больше смахивающего на двуручный боевой топор, отсекал голову очередного его недоброжелателя. Трудился он явно давно — вокруг старого мага большой, неровной горой громоздились уже расколотые чурки. Чуть поодаль сидел скелет. Не то волка, не то собаки. Издалека было понятно лишь одно. Зверь, из которого сотворили костяного стража, при жизни своей отличался крупными размерами. Хонв, он такой. По мелочам размениваться не любит. Если решил сотворить себе четвероного охранника, то обязательно из исключительно большой и злой особи.
Ильм отпустил ветку и неторопливо пошел по направлению к башне. Нежить сразу заметила постороннее лицо. Скелет поднялся на все четыре ноги и, угрожающе разинув челюсти, затрусил ему на встречу. Выглядело это, надо прямо сказать, жутковато. Ильм остановился и потянулся за мечом. Прошла почти дюжина лет. Он сам, несомненно, внешне изменился и сейчас, появившись неподалеку от башни, издалека вполне мог сойти за очередного фанатика, в одиночку решившего расправиться с черным магом. Да и Хонв в результате своего отшельничества и бесконечных безумных магических опытов мог двинуться головой.
Тварь приближалась, злобно оскалив желтые, длинные клыки.
Ильм выставил перед собой меч и начал пятиться, лихорадочно оплетая себя силовым щитом. Теперь на все воля случая. Или проклятые кости кинуться первыми, или он успеет сотворить заклинание. Он успел. Окружающий мир вокруг него исказился и приобрел размытые очертания, преломляясь сквозь не совсем прозрачные магические стенки. Вот что значит четвертый класс навыка. Будь он специалистом первого класса, щит был бы совершенно не заметен. Учиться еще и учиться. Кстати, надо не забыть отсчитывать время существования защиты....
Начать счет он так и не успел.
Скелет прыгнул вперед и сразу исчез в ослепительной вспышке синеватого пламени. Магическая энергия, питавшая нежить разрушилась, кости в полном беспорядке просыпались на землю. Пахнуло озоном.
