— Получается, вы тоже работаете на Проект... — Сергей почесал затылок.
Шарк сложил ноутбук. Лис подмигнул:
— А ты как думал. Мы граждане планеты Земля!
И протянул на ладони круглую наклейку с деревом. Черный ствол, красная крона, облетающие не то лепестки, не то листья. Надпись по кругу: “RED SAKURA”.
* * *
Надпись по кругу: “RED SAKURA” слабо светится в полумраке технического коридора. Лежер тоже светится — от радости. Он берет из стопки очередную наклейку. С изнанки ее снимает защитную пленку. Отщипывает комочек теста, но лепит его на лицевую сторону наклейки, прямо на красную сакуру. Затем этой лицевой стороной сильно пришлепывает наклейку на спину комиссара:
— Подумать, как просто!
Комиссар делает несколько шагов по коридору, поворачивается и якобы устало прислоняется спиной к стене, делает вид, что закуривает. Липкая изнанка картинки сразу и быстро прихватывается к гладкому бетону. Де Бриак отталкивается лопатками от холодной стены — красная сакура на стене остается. Комочек теста опадает в безвестность; ни на кителе, ни на самой наклейке теперь никаких следов. Лежер снова крутит головой и снова восхищается:
— До чего же просто! Комиссар, как вы догадались?
Де Бриак улыбается:
— Племянница.
— Что?
— Племянница. Дочка сестры. Только в метро мне люди сказали. Снял китель — а между лопаток тестом приклеен билет.
* * *
— Билет номер шестьдесят восемь, — Змей поглядел в потолок. Отец собрал тарелки, отнес в мойку, вернулся и теперь сверял ответы на собственном планшете. Змей попытался вспомнить цифры, сдался и выдал сразу вывод:
— В общем, для жизни Венера не пригодна.
— У нас тоже не сильно пригодно, а ведь живем...
— У нас, папа, нет городов, где температура четыреста!
— А на твоей Венере нету городов, где зарплата четыреста! По сотне на неделю, а за свет-газ-квартиру — каждый месяц, обсираясь от ужаса, халтуру ищу... Начинаешь уже статьям всяким верить.
Не то, чтобы политика интересовала Змея больше, чем Валькирия. Но всего пару лет назад они с отцом в таких контрах жили — сейчас оба диву давались. Мир настал не так давно, чтобы обоим наскучить. Поэтому Змей спросил вежливым тоном:
— Каким статьям?
— Ну, реально. У нас в казну налог приносят два нефтеперегонных — Мозырь, Новополоцк. И еще “Беларуськалий”.
— А БелАЗ, а минский завод колесных тягачей? Все эти знаменитые “Тополя” с “Искандерами” на чем ездят?
— Вот именно, “Тополя” с “Искандерами”. В Беларуси такое никому не надо. И нефти столько не надо. И калийных удобрений. Рынка нет, спроса нет. А находись это все в составе одной страны, в одном государстве...
Змей не удивился:
— Ну да, Мордор спит и видит, как бы нас подмять.
Папа отмахнулся:
— Заводам самим выгоднее стать российскими. Сырье дешевле. Рынок громадный значит, загрузка всегда постоянная... — вздохнул:
— Значит, у людей всегда есть зарплата.
Помолчал, не дождался ответа сына, и прибавил:
— И денег на модернизацию, чтобы всегда быть в струе, с большого рынка нафармить проще. Я Литву в пример не привожу, а ты вот на чехов посмотри. Они как в ЕС вошли, им всю индустрию порезали. А могли же и ручное оружие, и самолеты, и даже турбовинтовые двигатели. Это только чуть-чуть проще ракет. А вошли в ЕС — и где “шкода”, где “авия”? Кому в ЕС нужны конкуренты?
— Так и Темному Властелину не нужны конкуренты.
— Если Темный Властелин скупит нас, мы будем не конкуренты — а его активы. О которых он, по необходимости, вынужден будеть заботиться.
— О рабах тоже заботятся. Ватник ты, папа.
— Заскорузлый. Я в Союзе вырос. Он-то, может, и плох. Но неужели сегодня лучше? — отец вроде бы не сердился, так что Змей рискнул процитировать пикейных жилетов:
— Вот Чемберлен — это голова!... Ну ладно, мне пора. Вчера новичок такой срач по компьютерам устроил, Шарк с Лисом аж присели. А сегодня про космос занятие, мне уже интересно, чего там будет.
Вышел в коридор, где зашуршал курткой, загремел ключами, наконец, негромко хлопнул дверью.
* * *
Дверью в лоб — не так больно, как обидно. А уж если считаешь себя фехтовальщиком... Змей потер лоб, едва удержавшись от ругани. Конечно, до Марка ему далеко, и даже Винни он превосходил с трудом, на чуть-чуть. Но все же Змею случалось выигрывать городские состязания — и даже выходить в лучшие на Осеннем Турнире. А туда съезжались не последние рубаки, один брянский “Серебряный грифон” кому хошь прибавит седых волос...
И вот — створкой в лоб. Ни уклониться не успел, ни плечо подставить. Обидно!
Змей поскрипел зубами, но все же справился с собой, открыл дверь и вошел.
Утренняя тренировка закончилась, расставляли столы и выкатили проектор для занятия космической секции. Ну как секции: обычно Змей рассказывал и показывал историческую задачку. Экспедиция к Марсу или та самая авария на “Аполлоне”. Потом участники строили задачку в симуляторе и пытались найти выгодную траекторию — или решение для ремонта на орбите, только из наличествующих в корабле инструментов и материалов. Сергей в специнтернате привык все же к иному. У них занятия вели академики с действующими космонавтами, а задачки давали такие, что потом решения публиковали в сборниках научных трудов. Если вообще находили.
Так что, пока вытаскивали проектор и раскладывали несколько тех самых клубных ноутбуков из гуманитарной помощи, пока Змей грузил программу-симулятор, Сергей неожиданно для себя оказался в центре внимания:
— Прикиньте, стартовая площадка как бы на дне такого колодца... Даже такой воронки, с пологими расширяющимися стенами.
— А кривизна стен определяется гравитационной постоянной, — понимающе сказали в толпе.
Сергей кивнул, не прерывая речи:
— И стенки конуса раскрасим разными цветами, типа — где чья юрисдикция. Ну, диспетчеры государственных агентств и реально крупных корпораций, той же “Текноры” или “Трансгалактика”, хотя бы обмениваются информацией. У них постоянно слушаются определенные частоты, у них соглашение о сплошном радарном поле... По крайней мере, хочется верить, что все это работает.
Змей вспомнил: на подготовительных им давали эту же лекцию. Или это выдержка из учебника? Так вот, значит, какая специализация у Сергеевой кадетской школы. И с чего побежал? Дембеля запрессовали? К родным Сергей, похоже, не торопится, так и завис на клубе. И что это за намек проскочил на отсутствующее прошлое?
— ... А возле плоской широкой горловины воронки четыре секторных диспетчера, сначала у Лагранжа-4. Потом Лунная База, за ней последний баллон плавает около точки Лагранжа-5... — Сергей заставил один из ноутов изобразить полуметровую голограмму, и теперь включал в схему все новые и новые огоньки. Насколько Змей мог судить, беглец разбирался в орбитальном движении ничуть не хуже преподавателей подготовительных курсов.
Не пнуть ли Сергея дальше? Найдут беглеца на клубе — за укрывательство можно так по шапке получить, что и Легат не спасет... И так уже за дедово бессмертие Змей должен Легату, как земля колхозу.
— ... Огромный пустой сектор дальше лунной орбиты... Примерно так, от тридцати градусов перед Лагранжем-четыре до тридцати градусов за Лагранжем-пять. И там уже совсем никого нет.
Участники космического кружка согласно выдохнули. Голограмма начала плавное вращение.
— Для Земли один оборот в сутки... Для того, что в пятидесяти тысячах над ней — прикиньте угловую скорость, переведите в линейную... Вот эти шарики — это я спутники подвесил. Я скачал последний список, семь тысяч активных, и мусорных порядка девяноста тысяч.
— Сколько?! — клубни ахнули. — Мусорных в двенадцать раз больше!
— А чего вы хотели, — вступил Змей. — Со времен Гагарина много воды утекло. Это Сергей еще корабли не показал. Которые не на постоянных орбитах, а транзитом идут. И вот задача: чтобы не напороться на все это, подняться с низа воронки... Скажем, до Лагранжа-четыре.
— До Лагранжа-пять проще, — поправил Сергей. — Тут кривизна траектории будет меньше, перегрузка не превысит...
— Это ты чего, в уме посчитал?
Новичок смутился и замолчал.
Кружковцы переглянулись. Все-таки Змей их неплохо натренировал. Привычно разделившись на “первый” и “второй” экипажи, клубни сделали расчеты для двух траекторий: к L-4 и L-5. Первыми справились Шрек и Нагваль:
— Змей, а он прав. До пятого дальше, но проще. Смотри!
На голограмме появились траектории, увешанные табличками: здесь импульс двести тонн, сто четыре секунды... Здесь — четыре тонны, полторы секунды... Змей все же готовился в летно-космическое, да еще и на пилота, и к таким расчетам привык. А вот Сергей что, решил систему дифференциальных уравнений в уме?
— Подтверждаю, — Кармен прищурилась. — Мой расчет показал расхождение меньше процента. Для такой дистанции считай, в яблочко.
— Ну, если уже сама Кармен...
— Сергей, ты как считал?
Новичок оттянул воротник ветровки большими пальцами:
— У меня, типа, способности к математике.
— Ну круто! А скажи-ка еще про космос!
Сергей улыбнулся с очевидным удовольствием:
— От ядра до края Солнца фотон летит примерно год. А от Солнца до Земли — восемь минут.
— Как автодороги в Москве, — засмеялась Кармен, — отец там работает, я ездила.
Змей спросил вполголоса:
— А что ты сказать хотел? До того, как я влез с уточнением?
— А... Ничего такого... Просто показать, насколько сегодня все заср... Заполнено. И насколько важен безракетный вывод на орбиту.
— Чтобы вместо всей мутотени — космический лифт?
— Ну да. Только ведь одного не хватит.
— Ну... — громко сказал Змей, — давайте тогда сегодня про лифты. Сколько их надо, чтобы прекратить это безобразие...
Затихнув, кружок поглядел на разноцветный салат спутников, доков, орбитальных зеркал и военных закрытых зон, медленно вращающийся со стенами воронки.
— ... Заодно — как их делать. Одного Аризонского мало.
* * *
— Аризонского мало, — комиссар убрал бинокль, — но построить еще один даже Проект пока не в силах.
— Шеф, теперь самое время объяснить, почему вы решили, что следующая акция — здесь. “Палантир”?
— В том числе. Я обратил внимание, а нейросеть подтвердила. У “Красной сакуры” еще ни единой акции — этих их проникновений, выступлений, роликов — на объектах, имеющих отношение к космосу.
— Космосу или Проекту?
— Космосу! Почему, Лежер? Они почти везде имеются, лепят эти свои наклейки, снимают эти свои ролики — а вот на орбитальных или околокосмических объектах их нет?
— Охрана лучше?
— Лучше, чем у хранилища биологического оружия? Лучше, чем у атомной электростанции в Шомоне?
— Там нет их людей? — штурмовик поднял перчатку и почесал броневоротник, — Нет, это глупо. Везде имеются, а в космосе так вот и нет? Не верю. Нонсенс! Шеф, вы полагаете, они намеренно?
Комиссар сложил бинокль в сумку, а сумку поставил у борта. Стукнул штурмовика по гордо выпяченной кирасе:
— В машину. “Палантир” дает прогноз на сегодняшний вечер. Вероятность девяносто два.
Штурмовик запрыгнул в кузов пикапчика и пристегнул бронескафандр к полу.
— А характер акции “Палантир” не может установить?
Комиссар влез на место водителя, и отвечал уже по внутренней связи:
— Медиа-событие. Листовки там, перформанс, инсталляция.
— Тогда почему я в броне?
— Во-первых, так вас не проглядят красивые девушки.
